Иосиф Родионович Апанасенко (1890 – 1943)
Иосиф Родионович Апанасенко (1890 – 1943)
Иосиф Родионович Апанасенко, служивший советским военачальником в ранге генерала армии, родился в 1890 г. в селе Митрофановское Ставропольской губернии в семье небогатого крестьянина. В Российскую императорскую армию его призвали в 1911 г. Первоначально он проходил обучение в городе Хасавюрте, принимал участие в Первой мировой войне. За свои заслуги был удостоен звания прапорщика, а ближе к окончанию мировой войны стал уже командиром пулеметной роты. В конце 1917 г. его выбрали председателем Совета и Военно-революционного комитета в родном селе. В мае следующего года он создал свой партизанский отряд, который на Ставрополье вел бои с белогвардейцами. Осенью 1918 г. его назначили командиром бригады 2-ой ставропольской пехотной дивизии, а чуть позже Апанасенко был переведен в 1-ую кавалерийскую дивизию ставропольских партизан, где тоже стал командиром. Несколько месяцев спустя дивизия была переименована в кавалерийскую и вошла в состав войск С. М. Буденного, чуть позже став одной из дивизий 1-ой Конной армии. Части, которыми командовал И. Р. Апанасенко, показали себя с наилучшей стороны во многих сражениях Гражданской войны – в боях за Воронеж, Ростов-на-Дону, станицу Егорлыкскую, за Львов и некоторых других.
В 1923 г. будущий генерал окончил обучение на Высших академических курсах РККА, затем прошел курсы усовершенствования высшего командного состава при Военной академии имени М. В. Фрунзе (в 1928 г.), а в 1932 г. окончил саму Военную академию имени М. В. Фрунзе.
После завершения Гражданской войны продолжал трудиться на посту командира дивизии, кроме того, служил начальником Ставропольской губернской милиции. В октябре 1923 – мае 1924 г. работал смоленским губернским военным комиссаром. С 1924 по 1929 г. Апанасенко командовал 5-ой кавалерийской дивизией, а начиная с 1929 г., – 4-ой ленинградской кавалерийской дивизией. В ноябре 1932 г. его перевели в Среднеазиатский военный округ, где ему было поручено командование 4-ым кавалерийским корпусом. На этой должности он находился до сентября 1935 г., когда Сталин назначил его заместителем командующего войсками Белорусского военного округа по кавалерии. Эту должность он совмещал с постом инспектора кавалерии того же округа. В феврале 1938 г. его повысили до командующего войсками Среднеазиатского военного округа. 4 июня 1940 г. ему было присвоено звание генерал-полковника. В 1941 г. прошла XVIII партийная конференция ВКП(б), на которой Апанасенко был выдвинут кандидатом в члены ЦК ВКП(б).
Начиная с 1938 г., обстановка на востоке Советского Союза становилась все более напряженной. Японская армия осуществила оккупацию китайской провинции Маньчжурия, а затем начала готовиться к захвату других китайских провинций; также планы командования японской армии не исключали вторжения на территорию СССР. Сформированная на Дальнем Востоке Квантунская армия империалистической Японии постоянно нарушала границы Советского государства.
После того как произошли несколько значительных провокаций со стороны японских войск, Сталин принял решение об объединении Дальневосточного военного округа и Особой краснознаменной дальневосточной армии в Дальневосточный фронт, что было реализовано в том же 1938 г. Уже в конце лета того года в районе озера Хасан произошли столкновения с японскими войсками. Первые же бои оказались тяжелыми, с большим количеством жертв с обеих сторон. Советской армии удалось отбросить неприятеля, но даже при подобном исходе Сталин все равно остался недоволен таким результатом боевой операции, так как японская армия не была полностью разгромлена; к тому же его не устроил показатель людских потерь, так как он рассчитывал на значительно меньшее количество убитых.
Поэтому он решил организовать массовые чистки среди командного состава Дальневосточного фронта. К примеру, маршал В. К. Блюхер, который был командующим фронтом, по личному приказу Сталина был сначала арестован, а в ноябре 1938 г. расстрелян.
В начале мая 1939 г. многочисленная группировка Квантунской армии перешла границу Монголии, которая была союзницей Советского Союза. Крупные столкновения японцев с нашей армией произошли в районе реки Халкин-Гол. Боевые действия в этом регионе шли на протяжении нескольких месяцев. В итоге командованию Красной армии удалось окружить и разгромить неприятельские войска. Несмотря на это, боевые действия по просьбе японцев были прекращены лишь осенью 1939 г. Сталин пошел на такой шаг, потому что в то время в Европе уже была развязана Вторая мировая война и ему не хотелось, чтобы советские войска были массово сосредоточены на Дальнем Востоке. Однако, невзирая на то что основное внимание в 1940 и в начале 1941 г. наше командование уделяло ситуации в Западной Европе, были предприняты меры, способствовавшие укреплению обороны и на востоке страны.
К середине 1941 г. на Дальневосточном фронте дислоцировались несколько десятков танковых, артиллерийских и авиационных дивизий, суммарная численность военнослужащих которых достигала 700 000 человек.
Укрепление позиций Красной армии на Дальнем Востоке сопровождалось многочисленными перемещениями руководящих кадров и репрессиями. К примеру, генерал армии Г. К. Жуков, командовавший боевыми действиями у реки Халкин-Гол, был в начале февраля 1943 г. переведен в Москву, где ему было поручено руководство Генеральным штабом. Еще в январе 1941 г. был репрессирован генерал-полковник Г. М. Штерн, который сменил расстрелянного Блюхера на посту командующего Дальневосточным фронтом. Новым командующим был назначен генерал-полковник И. Р. Апанасенко, который был знаком Сталину еще со времен Гражданской войны. Его перевели на этот участок обороны из Ташкента, где он руководил Среднеазиатским военным округом. Первоначально вождь вызвал Апанасенко в Москву, где объявил ему о своем решении, а также присвоил ему звание генерала армии. Сталин впоследствии еще неоднократно встречался с ним и доверял ему как талантливому военачальнику, но, несмотря на это, его имя осталось практически никому не известным за пределами его родного Ставропольского края. Советские историки, перечисляя полководцев Великой Отечественной войны, не упоминают его имя, хотя генерал Апанасенко был одним из виднейших военачальников того времени.
Командный состав Дальневосточного фронта с тревогой воспринял весть о новом назначении Сталина. Вместе с Апанасенко на этот рубеж обороны прибыло значительное количество новых командиров высшего звена управления фронтом, которых он отбирал лично. Это привело к тому, что ему удалось собрать вокруг себя сильных и компетентных военачальников, знающих свое дело.
Когда генерал начал знакомиться с положением дел на фронте, он сразу обратил внимание на то, что возле Транссибирской железнодорожной магистрали отсутствует автомобильная дорога, которая шла бы параллельно железной. Этот существенный недостаток делал войска Дальневосточного фронта чересчур уязвимыми для противника, так как местами железная дорога проходила весьма близко к китайской и монгольской границам. Японским диверсантам достаточно было взорвать несколько мостов и обрушить пару тоннелей, чтобы армии фронта остались без материально-технического обеспечения и возможности маневрировать. Апанасенко тут же отдал приказ о начале строительства автомобильной дороги, протяженность которой по плану должна была составить около 1000 км, причем строить ее обязаны были не только специальные фронтовые инженерные подразделения, но и жители прилегающих поселений. Срок для этой работы генерал установил очень малый – всего 5 месяцев. Несмотря на тяжелые погодные условия, его приказ был выполнен в точности, и дорога от Хабаровска до станции Куйбышевка-Восточная была полностью готова к 1 сентября 1941 г.
Как только Апанасенко возглавил Дальневосточный фронт, он тут же начал принимать решительные меры, касавшиеся его укрепления. В это время среди командования армии империалистической Японии шло бурное обсуждение по поводу основных направлений и главной цели экспансии в отношении Советского Союза. Планы были достаточно грандиозными, однако порядок и последовательность их осуществления оставались предметом горячих споров. Уже в 1930-х гг. в японском обществе возобладали милитаристские настроения, поэтому в государстве были созданы многочисленные и хорошо оснащенные армия и флот, строились боевые самолеты; кроме того, пристальное внимание уделялось сооружению авианосцев. Однако в японском правительстве не было явно выраженного лидера, какими являлись, например, Б. Муссолини в Италии и А. Гитлер в Германии. Император вместе со своей семьей, командование армии и флота, а также дипломаты не всегда сходились во мнении относительно одного и того же вопроса. Поэтому большинство проблем разрешалось с помощью обсуждений и консультаций, которые проходили практически постоянно в Совете старейшин при императоре. Начиная с 1940 г., в Совет старейшин было решено включать всех бывших премьеров. Положительной стороной этого стало разрешение проблемы преемственности власти, однако были и негативные моменты, которые особенно остро проявлялись в трудных ситуациях.
Направление вооруженной и политической экспансии Германии и Японии было определено еще в 1936 г. после заключения так называемого Антикоминтерновского пакта, к которому на следующий год присоединилась и Италия. В этом документе прямо говорилось о том, что агрессия будет направляться против Советского Союза, а также Коммунистического интернационала. Кроме того, был заключен целый ряд тайных соглашений, которые предусматривали разного рода поддержку и сотрудничество этих стран в случае вступления одной из них в войну.
Такая политика фашистской Германии полностью устраивала как Францию, так и Великобританию, которые не только не стали мешать ей вооружаться, но и во многом даже помогали в этом.
Политика невмешательства и умиротворения агрессора привела к тому, что германским дипломатам был сделан ряд существенных уступок, в результате которых Гитлеру удалось присоединить к своим владениям Австрию и Судетскую область, а в Испании установилась диктатура Ф. Франко.
Гитлер не спешил со вторжением на территорию Советского Союза, а Япония была гораздо активнее в этом отношении. Помимо Квантунской армии, расположенной на Маньчжурском плацдарме, она посте пенно начала подготавливать и Курильско-Сахалинский плацдарм, на котором, по донесениям советских разведчиков, происходило развертывание сразу нескольких дивизий.
Сталин и правители других стран, на которые тоже могла напасть Германия, начинали понимать, что война неизбежна, поэтому советские генеральные принялись в спешном порядке просчитывать различные варианты развития событий. Одним из наиболее вероятных было нападение Германии на Польшу и Прибалтийские республики, после чего фашистские войска вышли бы к границам СССР, а затем последовало бы нападение и на советские земли. Одновременно с этим Япония также должна была напасть на СССР на Дальнем Востоке. Примерно на такое развитие событий надеялись во Франции и Великобритании; кроме того, подобные планы были уже почти согласованы между Берлином и Токио.
Однако ситуация резко поменялась в течение нескольких дней, когда между Германией и СССР был заключен договор о ненападении – пакт Молотова – Риббентропа. Переговоры и заключение этого договора произошли в столь короткий срок, что у Японии не было времени каким бы то ни было образом сообщить Германии о своих планах относительно него, хотя такое было предусмотрено заключенными между этими странами соглашениями. Японское правительство во главе с премьер-министром К. Хиранумо было вынуждено уйти в отставку, предварительно отправив в Берлин ноту протеста. В этом документе говорилось о том, что договор с Советским Союзом абсолютно противоречит протоколу, относящемуся к Антикоминтерновскому пакту. Япония была настолько растеряна, что в течение года в ней сменились еще два кабинета министров. 22 июля 1940 г. Совет старейшин назначил новым главой правительства принца Ф. Коноэ. Вторжение фашистских войск во Францию и серьезное поражение, которое потерпел британский экспедиционный корпус летом 1940 г., также стали полной неожиданностью для Японии. На юго-востоке Азии остались обширные колонии Франции, которые после ее капитуляции стали фактически «бесхозными». Японские войска приступили к их оккупации и захватили эти территории в начале 1941 г. Помимо того, в достаточно затруднительном положении оказались и многие британские колонии, находившиеся в этом регионе, – Индия, Бирма, Сингапур, Гонконг, Малайзия и Цейлон. Для милитаристской Японии, которая к тому времени уже имела достаточно многочисленную армию и вела боевые действия в провинциях Китая, эти территории были крайне важными. Захват же советского Дальнего Востока командованию японской армии представлялся более трудной задачей. В связи с этим в конце 1940 г. японский посол в Москве передал советскому правительству предложение о заключении пакта о ненападении между СССР и Японией. Начались переговоры, но они шли более вяло, чем между СССР и Германией во время заключения пакта Молотова – Риббентропа.
Перед принятием окончательного решения правительство Японии отправило в Европу для переговоров с Италией и Германией министра иностранных дел И. Мацуоко. Этот дипломат был крайне влиятельным в правящих кругах европейских государств. Именно он в 1933 г. представлял Японию в Лиге Наций, а в 1936 г., уже будучи министром иностранных дел, поставил свою подпись под Антикоминтерновским пактом. Мацуоко отправился в Европу на поезде 12 марта 1941 г. через территорию Советского Союза. В Москве внимательно следили за передвижениями японского министра. 25 марта он уже был в столице Советского Союза, где его пригласили в Кремль. Там он в течение 2 ч беседовал со Сталиным и Молотовым. Новость о состоявшейся встрече крайне встревожила германское правительство, однако министр иностранных дел Японии заверил германского посла в Москве графа Ф. Шуленбурга, что обо всех подробностях состоявшейся беседы он расскажет И. Риббентропу. В Берлине Мацуоко был уже 27 марта, где провел ряд встреч с Риббентропом, после чего его принял сам Гитлер. Японский министр получил полное представление о том, какая ситуация сложилась в Европе к тому моменту. К марту 1941 г. Германия смогла подчинить себе практически всю Западную Европу, был уже решен вопрос о нападении на Советский Союз, поэтому проводилась всесторонняя подготовка к блицкригу. Он, по расчетам германского командования, должен был стать триумфом немецкого оружия и арийской расы. Гитлер с Риббентропом были настолько уверены в успехе предстоящей кампании, что не стали просить Японию о помощи в войне против Советского государства. Однако руководство нацистской Германии через Мацуоко попросило японское командование рассмотреть вопрос о начале войны с Англией, в качестве приоритета определив нападение японцев на великобританский Сингапур. По мнению Гитлера, если атаковать английские владения на землях Азии, то в Европе Великобритания также не сможет продержаться в течение длительного времени, поэтому ее можно будет одолеть еще до конца 1941 г.
Уже после окончания Второй мировой войны на Международном судебном процессе в Нюрнберге, на котором судили главных японских военных преступников, стали известны результаты и подробности японо-германских переговоров, состоявшихся весной 1941 г.
Уже на первой встрече с Мацуоко Риббентроп передал ему информацию о том, что пакт, заключенный с Советским Союзом, есть не что иное, как тактическая хитрость, причем этот договор можно нарушить в любой момент. Риббентроп сказал Мацуоко: «Германия уверена, что русская кампания закончится абсолютной победой германского оружия и полным разгромом русской армии и русского государства. Фюрер убежден, что в случае действий против Советского Союза через несколько месяцев от великой русской державы не останется ничего».
В апреле, возвращаясь из Италии, Мацуоко вновь приехал в Берлин, где снова встретился с Гитлером и Риббентропом. В беседе с ними он высказал свое сожаление по поводу того, что в Японии отсутствует единство в руководстве, однако восточное государство постарается не упустить своего шанса. Он от имени японского правительства выразил готовность атаковать врага в случае необходимости. Риббентроп посоветовал японскому министру иностранных дел на обратном пути не останавливаться в Москве и не вести там никаких переговоров, но у Мацуоко на этот счет были свои инструкции.
В столице Советского Союза его ждала достаточно теплая встреча. Японский министр провел здесь около недели, несколько раз за это время встретившись с Молотовым и Сталиным. Этот факт вызвал серьез ные опасения как в Берлине, так и в Лондоне, однако 13 апреля 1941 г. Мацуоко сообщил послу Германии в Москве, что между Японией и СССР будет в этот день подписан пакт о нейтралитете. Сталин остался очень доволен подписанием этого документа.
Японское правительство достаточно бурно и подробно обсуждало все обстоятельства визита Мацуоко в Европу. К тому времени японские войска уже были готовы атаковать азиатские колонии Великобритании, однако их сдерживала позиция Соединенных Штатов. В тот период в Вашингтоне велись секретные американо-японские переговоры, однако в итоге они зашли в тупик, так как требования американского правительства оказались абсолютно неприемлемыми для японцев. Тогда в Токио постепенно начал складываться план внезапного и мощного удара по США, которые в 1941 г. не представлялись никому хотя сколько-нибудь серьезным противником, так как к тому времени не обладали многочисленной сухопутной армией. Однако у Соединенных Штатов был значительный военно-морской флот, базировавшийся сразу в двух океанах: Атлантическом и Тихом, – причем большинство кораблей американского флота размещались на Гавайских островах в Перл-Харборе.
Нападение гитлеровской армии на Советский Союз не стало неожиданностью для Японии. В день начала Великой Отечественной войны в Токио было проведено совещание правительства, на котором проходило обсуждение дальнейшего плана действий японских вооруженных сил. План нападения на Дальний Восток было решено отложить до тех пор, пока германские войска не добьются значительных успехов в европейской части Советского Союза. Несколько недель спустя после этого совещания было принято решение придерживаться заключенного с СССР пакта о нейтралитете, а все силы бросить на продвижение японских вооруженных сил на юг. Были и сторонники немедленного нападения на советские земли, в числе которых оказался и Мацуоко, однако они не получили достаточной поддержки.
Гитлеру не удалось за несколько недель покорить СССР, и германские войска были остановлены под Ленинградом и Москвой. В Японии внимательно следили за развитием событий. Вновь начались разговоры по поводу необходимости немедленного нападения на советские территории, однако в октябре 1941 г. правительство принца Коноэ было отправлено в отставку, а его место занял генерал Хидеки Тодзио, которому удалось довольно быстро склонить императора к тому, что Япония должна атаковать военно-морскую базу США в Перл-Харборе. Для этого японский флот стал снаряжать несколько авианосцев. Планировалось, что разгром американского флота совпадет со взятием Москвы и Ленинграда, но этому не суждено было сбыться.
С Дальневосточного фронта еще в июле – августе 1941 г. к западной границе СССР были переброшены сразу несколько стрелковых бригад, однако это была небольшая часть войск, дислоцировавшихся на Дальнем Востоке. Сталин очень опасался, что начнется война на два фронта; к тому же он регулярно получал информацию о том, что Квантунская армия постоянно увеличивает свою численность. Были получены сведения, что японцы готовят к переброске в Маньчжурию несколько тысяч железнодорожников, что свидетельствовало о том, что они готовы взять под свой контроль Транссибирскую магистраль.
Наступление гитлеровских войск под Москвой встретило упорное сопротивление, но на ряде участков фронта германские части сумели прорвать оборону и значительно продвинуться на восток. Это привело к тому, что многие советские дивизии попали в окружение под Вязьмой. Дорога на Москву была прикрыта слабо обученными советскими частями, а также несколькими дивизиями ополчения.
Начиная с середины октября 1941 г., из Москвы стали эвакуировать жителей, причем практически все министерства были переведены в Куйбышев.
Несмотря на то что от советского разведчика Р. Зорге поступали сведения, в которых сообщалось, что Япония пока не собирается атаковать советские земли, ситуация могла резко измениться в случае взятия гитлеровцами Москвы. На Западном фронте в это время уже принимали участие в боях дивизии, переброшенные туда с Урала, из Западной Сибири, Средней Азии и Казахстана, хотя на Дальнем Востоке находились большое число обученных солдат и значительное количество военной техники.
Предложения о переброске части этих войск возникали не только в самой Москве, но и на Дальнем Востоке. К примеру, 10 октября 1941 г. первый секретарь Хабаровского крайкома ВКП(б) Г. А. Барков отправил Сталину письмо, в котором предлагал отправить для обороны Москвы около 10 дивизий Дальневосточного фронта: «Наши дальневосточные рубежи охраняет огромная армия, численно доходящая до миллиона обученных и натренированных бойцов. Большую часть этой армии можно экстренными маршрутами перебросить на решающие участки Западного и Южного фронтов, оставив на Дальнем Востоке только необходимый минимум прикрытия, авиацию и части Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Военное руководство Дальневосточного фронта будет, очевидно, возражать против этого предложения, да и сам я прекрасно понимаю, что здесь имеется большой риск – спровоцировать Японию на военное выступление. Но без риска в войне обойтись нельзя, ибо, если мы потерпим поражение на западных фронтах, одному Дальнему Востоку не устоять. При таком положении нас могут разбить по частям».
Однако еще до получения письма Баркова Сталин своим приказом вызвал с Дальневосточного фронта Апанасенко и командующего Тихоокеанским флотом И. С. Юмашева, а также первого секретаря Приморского крайкома ВКП(б) Н. М. Пегова. Первая их встреча со Сталиным состоялась 12 октября. После долгой беседы ни одного окончательного решения не было принято. Обстановка под Москвой продолжала ухудшаться с каждым днем, и спустя несколько дней после беседы Сталин позвонил Апанасенко и спросил у него, какое количество войск он мог бы перебросить на Западный фронт в конце октября – начале ноября. Апанасенко ответил ему на это, что в состоянии отправить на защиту столицы до 20 стрелковых дивизий и 7 танковых соединений, если позволит количество железнодорожных вагонов. Переброска личного состава и боевой техники началась в тот же день. Ее контролировал лично Апанасенко. В ноябре 1941 г. дивизии, переброшенные с Дальнего Востока, уже вели боевые действия против фашистских захватчиков, а также проводили подготовку к решительному наступлению, которое началось 6 декабря. Эти свежие и хорошо подготовленные дивизии в значительной мере помогли советским войскам сдержать натиск неприятеля под Москвой.
Когда И. Р. Апанасенко отправлял с Дальневосточного фронта дивизии на запад, он очень рисковал. В связи с этим он отважился на отчаянный поступок, на который на его месте рискнул бы не каждый командующий. Он задумал на те позиции, где ранее находились отправленные на запад дивизии, поставить новые войска под теми же номерами. Это решение было весьма смелым, так как подобные формирования армии в то время были запрещены самым строгим образом, поэтому органы снабжения не выделяли на новые части ни оружия, ни провизии, ни боеприпасов. В Ставке Верховного Главнокомандования не могли не знать о подобных действиях Апанасенко, однако там никак не отреагировали на его поступки. По воспоминаниям бывшего начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР генерала М. А. Моисеева, у Ставки не было достаточного количества материальных ресурсов, необходимых для снаряжения новых боевых соединений. Фактически Апанасенко предоставили право самостоятельно решать проблему со снабжением сформированных им дивизий и корпусов.
Он начал искать выход из этой затруднительной ситуации, значительно увеличив подготовку новобранцев. Призывники прибывали на Дальневосточный фронт даже из столицы Советского Союза. Непосредственно в своем военном округе генерал отдал приказ призывать в армию даже мужчин 50 – 55 лет, т. е. практически всех, кто мог держать оружие. Он имел право на такой приказ, так как по условиям военного времени именно в его руках была сосредоточена вся полнота власти в прилегающих областях и его распоряжениям вынуждены были подчиняться руководящие работники всех уровней, в том числе секретари обкомов и крайкомов. С помощью партийных работников Апанасенко сумел наладить на Дальневосточном фронте собственное военное производство. Учебные винтовки стали переделывать в боевые, производился ремонт орудий, начался выпуск минометов, мин, снарядов, прочих боеприпасов, радиостанций. Кроме того, был создан необходимый парк автотранспорта, создавались конные корпуса. Апанасенко отправил некоторых своих подчиненных в гулаговские лагеря Колымы и Дальнего Востока с целью найти там офицеров, подвергшихся репрессиям в 1937 – 1938 гг., и вернуть их в строй. Со стороны начальников лагерей и руководства НКВД это вызывало массу протестов.
На Апанасенко жаловались Л. П. Берии и Сталину, однако Верховный главнокомандующий в эти месяцы не вмешивался в деятельность генерала и все жалобы оставлял без внимания, так как Апанасенко пользовался у Генерального секретаря партии практически неограниченным доверием.
На Дальнем Востоке еще при Блюхере была образована целая система «военных совхозов». При Апанасенко она была значительно расширена, благодаря чему оказалось возможным решить вопрос нормального снабжения войск продовольствием. В этих совхозах наряду с гражданскими трудились и военные.
Зимой 1941 – 1942 гг. Япония не развязала агрессию против Советского Союза, но это было связано не только с тем, что японские войска были задействованы на других фронтах, ведь Квантунская армия продолжала увеличивать свою численность. Планировалось, что она начнет активные действия после того, как германские войска сумеют одержать решающие победы в сражениях на западе, а также при условии значительного сокращения численности Советской армии на Дальневосточном фронте с 30 до 15 дивизий, а военной техники – на две трети. Однако никакого видимого сокращения численности войск не происходило, хотя, по данным фашистской разведки, дивизии, переброшенные с Дальнего Востока, уже вели бои на западе Советского Союза. Данные японских разведчиков противоречили германским сведениям, так как из их донесений следовало, что все советские дивизии продолжают находиться на своих местах, проводя постоянные учения. После окончания войны были обнаружены многие документы, которые свидетельствовали о подготовке Квантунской армии ко вторжению на территорию СССР; кроме того, в них содержались планы дальнейшего освоения захваченных земель. К примеру, в документе под названием «План управления территориями в сфере сопроцветания Великой Восточной Азии», который был создан военным министерством Японии совместно с министерством колоний в 1942 г., отмечалось: «Приморье должно быть присоединено к Японии, районы, прилегающие к Маньчжурской империи, должны быть включены в сферу влияния этой страны, а Транссибирская железная дорога должна быть отдана под полный контроль Японии и Германии, причем Омск будет пунктом разграничения между ними».
В ходе осени и зимы 1941 г. германское командование ни разу не обратилось к Японии за помощью в борьбе с советскими войсками. Однако уже год спустя, осенью 1942 г., Германия была крайне заинтересована в прямой поддержке ее Квантунской армией. Согласно немецким данным на Дальневосточном фронте у Советского Союза не должно было остаться ни одного боеспособного соединения. К тому времени Германия уже развязала войну с Соединенными Штатами, топя их корабли на всех морях, однако Япония этого не делала, так как американские корабли шли в дальневосточные порты под советскими флагами. Согласно данным японской разведки группировка войск, дислоцировавшихся на Дальневосточном фронте, не только не стала слабее, но и значительно усилилась.
Под непосредственным наблюдением генерала Апанасенко на фронте постоянно совершенствовались оборонительные укрепления, велось непрерывное строительство новых инженерных сооружений. Если в середине 1941 г. на этом участке батальонные районы обороны по длине фронта составляли 3 – 4 км и в глубину – 2 км, то уже к концу 1942 г. на всем протяжении фронта была подготовлена многоступенчатая оборона на значительную глубину. Особое внимание уделялось противотанковой обороне и подготовке дополнительных оборонительных рубежей на легкодоступных направлениях. Кроме того, укреплялась оборона главных городов Дальнего Востока – Хабаровска, Владивостока, Благовещенска. Под четким руководством Апанасенко фронт стал чуть ли не крепостью, поэтому нападение японских вооруженных сил не стало бы для командования фронта обескураживающей неожиданностью. Для победы на Дальнем Востоке у Квантунской армии, которая к тому времени была значительно растянута вдоль нашей границы, не было достаточного количества резервов, к тому же военная мощь ее не была настолько сильной. В связи с этим даже осенью 1942 г., когда германские войска смогли добиться значительных успехов в сражениях с Советской армией, Япония продолжала сохранять нейтралитет по отношению к Советскому Союзу. При этом руководство японской армии удерживал от нападения не столько заключенный с СССР пакт о нейтралитете, сколько мощная группировка советских войск, дислоцировавшихся на Дальневосточном фронте. В этом японцы неоднократно убеждались, так как нередко подразделения Квантунской армии нарушали советскую границу и вели настоящую разведку боем.
Ставка и Генеральный штаб в первые месяцы 1943 г. продолжали забирать части Дальневосточного фронта на запад, причем отправлялись туда те дивизии, которые были образованы Апанасенко по собственной инициативе и находились на советско-китайской границе. Однако и в этом случае генерал не оголил наши позиции, а приступил к формированию дивизий третьей очереди – теперь ему было гораздо проще это делать.
Ставка не могла перебрасывать дивизии с одинаковыми номерами, поэтому главнокомандованию пришлось де-факто признать правомерными все самостоятельные поступки Апанасенко. Всем новым дальневосточным дивизиям и полкам были присвоены собственные номера и выданы знамена; кроме того, все заново сформированные дивизии были поставлены на центральное довольствие.
Очередная встреча Апанасенко со Сталиным произошла в октябре 1942 г., после чего вождь еще неоднократно вызывал к себе генерала, который обстоятельно докладывал ему о ситуации на Дальневосточном фронте. Помимо того, он просил направить его в действующую армию, в распоряжение одного из фронтов. Лишь 25 апреля 1943 г. ему поступил приказ сдать все дела на Дальневосточном фронте и прибыть в Москву в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования. Однако новое назначение Апанасенко задерживалось, тогда он решил напомнить о себе Сталину в письме: «Я ваш солдат, товарищ Сталин. Вы знаете, что с Дальнего Востока мы послали на запад немало стрелковых дивизий, отлично выученных и вооруженных, а также артиллерийских и авиаполков. Вместо отправленных я тотчас старался сформировать и быстро обучить новые. Докладываю, что войска Дальневосточного фронта оставляю крепко боеспособными. Хозяйство тоже хорошо подготовлено. Промышленность и сельское хозяйство Приморского и Хабаровского краев выглядят неплохо. Ругать не будут». Ближе к концу мая 1943 г. Сталин назначил Апанасенко заместителем командующего войсками Воронежского фронта генерала Н. Ф. Ватутина. На новом посту он находился всего три месяца. 5 августа в ходе Курской битвы И. Р. Апанасенко получил смертельное ранение. По его просьбе он был похоронен в Ставрополе.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.