Глава 9. Фавориты Николая I

Глава 9. Фавориты Николая I

Александр Христофорович Бенкендорф (1783 – 1844)

«Главнейший» жандарм России, как его окрестили неблагодарные потомки, А. Х. Бенкендорф происходил из семьи потомственных прибалтийских военных и благодаря немалым дворцовым связям родных о своей будущей карьере мог вообще не беспокоиться. В 15 лет юный Бенкендорф получил чин унтер-офицера в элитном тогда лейб-гвардейском Семеновском полку. Так же стремительно произошло его производство в поручики, и в этом звании он начал службу флигель-адъютантом у императора Павла I. Не желая постоянно находиться при царственной особе, молодой Бенкендорф в 1803 г. отпросился не куда-нибудь в благополучную Европу, а на Кавказ, где не прекращались перманентные войны с местным горским населением. Там он показал себя молодцом, а за конную атаку при штурме крепости Ганжи был награжден престижными орденами Святой Анны и Святого Владимира. С Кавказа Бенкендорф прямиком направился на прусскую кампанию и к 1807 г. был уже произведен в полковники. По молодости Александр Христофорович, казалось, воевал беспрерывно и к моменту наполеоновского вторжения успел отличиться и в русско-турецких войнах. В 1811 г. возглавив два полка, Бенкендорф предпринял атаку из крепости Ловчи на крепость Рущук через территорию врага, что принесло ему, кроме славы, орден Георгия 4-ой степени. В начале Отечественной войны 1812 г. Александр Христофорович командовал авангардом отряда, который под его началом 27 июля совершил великолепную атаку в сражении при Велиже. Во время преследования наполеоновских соединений он отличался неоднократно, взяв в плен трех вражеских генералов и более 6 000 солдат. За выдающиеся военные заслуги был награжден золотой саблей с алмазами. У Бенкендорфа, помимо отечественных наград, имелись несколько иностранных; даже шпаг за храбрость в его арсенале оказалось целых 3. Звание генерал-майора венчало его воинскую службу.

Самое странное, что генералу Бенкендорфу не сопутствовала вполне заслуженная им героическая слава ни при его жизни, ни после смерти.

В знаменитой галерее героев 1812 г. портрет Бенкендорфа вызывал недоумение. А началось все с того, что Бенкендорф, радея за порядок в воинских частях, слишком озаботился непозволительно вольнолюбивым отношением молодого поколения к революционным событиям, происходившим тогда в Испании, и даже приказал одному из командиров составить на этот счет подробную докладную. Тот быть доносчиком отказался наотрез и даже указал генералу на дверь. Происшествие это обрело широкую огласку, и на Бенкендорфа стали смотреть косо. А тут еще солдаты Семеновского полка подняли бунт, протестуя против беспримерных притеснений, творившихся в полку со стороны старших офицеров, а правительство, и в первую очередь умный Бенкендорф, поняли, насколько шатка опора, на которой стоит царская власть. В тот момент Бенкендорф составил аналитическую записку на высочайшее имя, доложив о тайных обществах, существовавших тогда в России (в частности, о «Союзе благоденствия»), высказав идею создания в империи специального органа, который должен не только держать в поле зрения витающие в обществе настроения, но и препятствовать противоправной деятельности. Записка эта была воспринята не только современниками, но и потомками как прямой донос, хотя ничего, кроме искреннего радения за судьбу государства, в сути своей не имела. Даже император Александр I отнесся к ней именно как к доносу и отстранил ее автора от командования Гвардейским штабом. Это была не только явная монаршия немилость, но и несправедливость. Небывалое наводнение, захватившее Петербург ужасной ноябрьской ночью 1824 г., еще раз выявило беспримерную храбрость генерала Бенкендорфа. Он бросился в воду и вплавь добрался до спасательного катера, успев до рассвета выручить множество тонущих сограждан. Растрогавшись, император пожаловал своему подданному бриллиантовую табакерку. После смерти правителя последовали известные события 14 декабря 1825 г. То, что потом было опоэтизировано историками и поэтами, на самом деле описывалось очевидцами, как исчадие ада. Сенатская площадь и все, что происходило в те дни за ее пределами, внушали горожанам ужас анархии и беспредела. Но декабристы оказались в меньшинстве, и беспорядки удалось быстро ликвидировать. Но долго еще после этих событий Александр Христофорович горевал о судьбе сосланных декабристов, обвиняя во всем неповоротливость правительства, которое допусти это выступление. Новый император Николай I оказался прозорливее предшественника. Поговаривали, что якобы утром 14 декабря он сказал Бенкендорфу: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете, но по крайней мере мы умрем, исполнив наш долг». Этот памятный день изменил не только историю России, но и судьбу Бенкендорфа. Его аналитическая записка, легкомысленно засунутая ранее под сукно старшим братом, была извлечена Николаем I на белый свет и изучена внимательнейшим образом. Он страстно не желал повторения декабрьских событий, а план Бенкендорфа был по сути проектом создания в государстве политической полиции. Предстояло налаживать политический сыск, добывание нужной информации, профилактику оппозиционных по отношению к правительству действий. Кто же конкретно призван был заниматься этими недостойными, на передовой взгляд интеллигенции, делами? И Бенкендорф, не дрогнув, ответил: жандармы. В начале 1826 г. он представил императору «Проект об устройстве высшей полиции», и в том же году в корпусе жандармов уже служили более 4000 человек. Кстати, силой в него никого не волокли; напротив, существовал даже конкурс для отбора. Солдат в жандармы отбирали только грамотных, а офицеры должны были быть непременно дворянами и с отменными рекомендациями. Царь лично придумал эмблему корпуса – белоснежный платок для утирания слез обиженных и страждущих. Сам Александр Христофорович прекрасно понимал, насколько двусмысленно его положение, и необъятная власть его как шефа жандармов отнюдь не радовала.

В рабочем кабинете Бенкендорфа в его имении в Фалле хранился деревянный фрагмент гроба Александра I, а на стене прямо перед глазами – акварель К. И. Кольмана «Бунт на Сенатской площади». Тот день Александр Христофорович не забывал до конца жизни.

Он и по жизни был самым настоящим фаталистом. Если уж кому и должно разгребать авгиевы конюшни, то почему не ему? Если уж жениться, то по первому велению сердца; если уж умереть, то не в своей постели… Граф Александр Христофорович Бенкендорф и умер необычно – в бушующем море, на корабле, который доставил на берег только его холодный труп.