ОПИСАНИЕ СТАТУЭТОК

ОПИСАНИЕ СТАТУЭТОК

Воины

Статуэтки воинов, конные и пешие, сделаны из лёссовой глины и раскрашены. У одного из всадников (МАЭ) отсутствуют обе руки, у второго одна рука сломана, другая лежит на шее коня и, по-видимому, держит поводья. Всадники Эрмитажа той же сохранности. Пехотинец из коллекции МАЭ сохранился лучше эрмитажных и положен в основу описания. Размеры всадников МАЭ (оба одной величины): общая высота 35 см; высота чолки коня 24 см; высота крупа коня 19 см; высота сидящего всадника от носка до головы включительно 24 см; ширина плеч всадника 6 см; ширина крупа коня 8 см; высота пехотинца 27 см; ширина плеч 0,5 см; высота до плеча 20,5 см (см..: Tacitus. Historia, 179). Пехотинцы и всадники одеты одинаково, причем одежда, приспособленная для конной езды, указывает на то, что пехотинец является сошедшим с коня всадником, а не особым родом войск.

Статуэтка пешего воина из Туюк. Мазара (вид в фас и профиль)

Боевая одежда не имеет различия, что дает основание толковать ее как униформу. Она состоит из головного убора и панциря.

Головной убор напоминает современный казахский малахай. Это островерхая шапка, сзади ниспадающая на плечи и спину. Малахай покрыт металлическими пластинками, как показывает расцветка, – сочетание желтого, белого и синего цветов, создающее впечатление металлического набора (железо и медь). Малахай снабжен коричнево-красной оторочкой (мех).

Воины одеты в халат с высоким, доходящим до подбородка воротником. Цвет халата в пяти случаях светло-зеленый, в одном – белый и в двух – охряно-красный. По-видимому, халат был личной одеждой, а не частью униформы. Халат доходит до половины голени и застегивается на правую сторону, так что левая пола оказывается сверху (см. ниже). Поверх халата надет панцирь из металлических пластин, отороченный коричнево-красной каймой. Панцирь доходит до колен, подпоясан узким поясом, рукава короткие, выше локтей. Надевался он, очевидно, через голову. Этот панцирь сходен с сарматским катафрактом[прим. 2] и характерен для тяжелой конницы. Аналогичные панцири применялись до недавнего времени в Тибете, причем пластины связывались между собой ремешками (см. описание коллекции Музея ИЭ. Вооружение тибетского воина), но надо полагать, что в более раннее время этот тип вооружения имел широкое распространение, пока не был вытеснен кольчужной рубашкой, как более совершенной, легкой и прочной[10, с. 13 (опубликовано наскальное изображение)].

На ногах шаровары, желтые с черными пятнами (вероятно, барсовая шкура), доходят до щиколотки и вправлены в сапоги. Сапоги черные, мягкие, вероятно, войлочные (так как они не облегают ногу, а имеют свою форму, как валенки), походят на те, которые до нашего времени носят в Тибете и Восточном Туркестане, что показывает принадлежность к восточноазиатской культуре.

Оружие сохранилось только у пешего воина. Это длинная, легкая пика (камышина), годная для кавалерийского боя.

Несмотря на близость этой одежды к тибетской, мы наблюдаем существенное различие: отсутствует напуск около пояса, характерный для Тибета и не применяющийся центральноазиатскими кочевниками.

Лошади

Лошади сделаны внимательно и носят на себе ряд видовых черт, позволяющих уточнить их породу. Они крупны, с широким крупом, тонконогие, короткошеие, с тяжелой головой. Грива, расчесанная и подстриженная, подчеркивает тщательный уход.

Эти лошади не имеют ничего общего с монгольскими, но весьма похожи на изображения Саманидской эпохи; в особенности на статуэтку из Хо-Нани[16, с. 313-314];[17, гл. XCV, фиг. 5]. Масть их различна: одна гнедая, другая игреняя, третья серая в яблоках, четвертая светло-голубая. Если три первые реалистичны, то голубой цвет имеет, как я полагаю, символическое значение, которое я и постараюсь истолковать ниже, в другой связи.

Особое внимание обращает конская сбруя. Широкое седло, без подушки и с низкой передней лукой лежит на двух черных потниках, причем нижний снабжен белой каймой. Седло светло-желтое, вероятно, деревянное, снабжено круглыми стременами, подхвостником, нагрудником и пятью тороками; в отличие от современных седел, от нагрудника идет дополнительная шлея, через спину лошади, впереди седла. Вероятно, назначение ее – облегчить спуск при горной езде, к которой приспособлено седло. Сбруя украшена белыми круглыми бляхами, может быть, серебряными, и сердцевидными оранжевыми или бурыми кистями, висящими на нагруднике, подхвостнике и узде.

Лошади не взнузданы, что указывает на их хорошую выучку; грива подстрижена. Все это создает впечатление хорошо натренированного и подготовленного кавалерийского коня, которого любят и на которого надеются в трудные минуты.

Всадники сидят в седле, свесившись набок (казачья посадка); что обличает людей, проводящих в седле большую часть жизни. Стремена, в отличие от современной езды кочевников, опущены низко. Отсутствии аналогий заставляет предполагать, что посадка продиктована практическими соображениями: высоко подтянутые стремена удобны для стрельбы из лука и закидывания аркана, так как всадник, держась коленями, не зависит от тряски, тогда как при длинном стремени всадник, держась на шенкелях, приобретает устойчивость, необходимую для рубки и колки длинной пикой (ср. казачью езду).

Необычно большое количество тороков заставляет предполагать, что для наших всадников длинные переходы и добыча были явлением предусмотренным, т. е. это было не гарнизонное, а полевое войско.

Всадник из Туюк Мазара

В заключение необходимо остановиться на физическом типе. Лица воинов отображают не индивидуальные, а типологические черты. У них выражены брахицефалия и plica mongolica, брови приподняты, глаза раскосые, прямой и низкий нос. Скулы не очень широки, но выпуклы, лица широкие. Редкие усы, висящие вниз или подкрученные, и скудная растительность па подбородке дополняют характеристику. На одной статуэтке показаны волосы, зачесанные назад. Это, несомненно, монголоидный тип народности не монгольской, но близко стоящей к монголам.

Другие фигуры

Кроме воинов, в коллекции имеются статуэтки и бюсты мирных людей, причем они не менее интересны для исследования. Три из них изображают, по нашему мнению, турфанцев – представителей местного населения. Они того же размера, в той же позе, что пешие воины. Одеты в светло-зеленые халаты, подпоясанные узким черным поясом, и в мягкие сапоги. Голова немного нагнута, и руки сложены на груди, как у пеших воинов, но на этом сходство оканчивается.

Физический тип одного из них не имеет в себе ни одной монголоидной черты: густые брови, подчеркнуто большие глаза, борода не только на подбородке, но и на скулах, густые усы, тонкий высокий нос, маленький рот с полными красными губами – все облачает иной, хорошо нам известный антропологический тип, ныне обитающий в Туркестане как западном, так и восточном. Другая статуэтка в светло-зеленом халате имеет больше монголоидных черт, но не столь много, как воины. Третья, в темно-синем халате, относится к среднему типу. Очевидно, гражданское население Турфана было этнически смешанным.

Замысел художника – подчеркнуть антропологические черты – совершенно несомненен.

Вторым существенным отличием гражданского населения от воинов является прическа: волосы зачесаны назад и заложены на темя пышным воланом. Это сооружение прикрыто черным колпачком с круглым верхом, со складками и завязками. Точно такую же прическу имеет китаец, бюст которого входит в нашу коллекцию. Бюст этот сделан из той же лёссовой глины и посажен на деревянную подставку. Здесь расовые черты подчеркнуты как нельзя более: узкие глаза, plica mongolica, широкие, редкие брови, короткий плоский нос и сильная скуластость. Однако, в отличие от прочих статуэток, этому лицу приданы индивидуальные черты – морщины на лбу, у углов губ и глаз. Это лицо пожилого, некрасивого, но умного и живого человека.

Вторая головка, в основном совпадая с первой, имеет индивидуальные отличия: глаза сужены, морщины углублены, выражение более меланхолично. Очевидно, китайские лица были художнику ближе и понятнее, и потому он невольно придавал им выражение, тогда как иноземцы сделаны шаблонно, на одно лицо.

Перехожу к рассмотрению трех фрагментов женских фигур. Бюст китаянки окрашен не матовой, а глянцевитой краской. Это – китайская красавица, «Бут чини» персидских сказок, с широким лицом, чуть раскосыми глазами и румянцем во всю щеку. На прическе, подобной мужской, укреплен гребень, или шапочка имеет вид гребня, от затылка справа вверх налево к темени. На черном колпачке золотые украшения. На лбу красный знак (татуировка).

Второй бюст существенных отличий не имеет.

Третий фрагмент женской фигурки совершенно иной. Сохранилась верхняя часть статуэтки, до пояса. Грудь плоская, лицо длинное и широкое, похожее больше на современные казахские и узбекские, чем на китайские. Головной убор представляет колпак, вершина которого лежит надо лбом, а задняя часть спадает на спину. На висках отвороты. Колпак синего, а отвороты красного цвета. Я полагаю, что отличия в Типе и головном уборе дают основание отнести это изображение женщины не к китайскому, а к кочевому миру.

Сравнивая наши статуэтки, мы видим, что художник подчеркнул психофизические черты, придав воинам общее выражение решительной жестокости, турфанскому крестьянину – тупой покорности, китайцу – хитрости и ума, а китайская красавица оказалась утонченной орхидеей из гаремной оранжереи. Эти наблюдения помогут нам также при интерпретации памятника, поэтому я и уделяю им внимание.

В заключение нужно сказать, что эти статуэтки ни в коем случае нельзя считать предметами, рассчитанными на эстетическое воздействие на зрителя. Делались они, видимо, трафаретно и довольно небрежно, что видно из того, что при раскраске панцирей синяя краска, сливаясь с желтой, дала грязно-зеленые пятна.