6.1. Прямые контакты индоевропейцев с шумерами

6.1. Прямые контакты индоевропейцев с шумерами

Логично предположить, что экспансия индоевропейцев среднестоговской культуры проходила не только на запад, восток и север, но также на юг и юго-восток — в сторону Ирана, либо через реки Волгу и Урал в Туркмению, либо через Дагестан и Азербайджан. Также логично предположить, что в итоге это первое индоевропейское вторжение докатилось и до Месопотамии. Вспомним, что спустя тысячу лет это вторжение повторили хетты и арийцы Митанни, еще через тысячелетие — армяне и иранцы, а чуть позже — киммерийцы и скифы непосредственно из территории Украины. В таком случае логично также предположить ранний контакт шумеров с индоевропейцами, причем учениками (и завоеванными) здесь должны были выступать как раз шумеры.

Специально оговоримся: речь ни в коем случае не идет о том, что шумеры — это индоевропейцы. Шумерский язык изучают уже полтора столетия, и за это время так и не нашли его родственных связей: «В настоящее время нет достаточных оснований для отнесения шумерского языка к той или иной известной языковой семье» [86, с. 94]. Речь идет о том, что некая группа выходцев из Восточной Европы (или их потомков) захватила власть в ряде шумерских общин и принесла шумерам технологию коневодства и колесного транспорта. В этих общинах они образовали правящую аристократию и довольно быстро слились с шумерским народом, но передали ему при этом некоторые элементы культуры, в т. ч. и часть своих религиозных верований.

Исторический пример такого развития событий хорошо известен у близких соседей шумеров — племен хурритов, чей язык, вероятно, в родстве с языками Чечни и Дагестана. «С древнейших времен на севере Месопотамии жили хурритские племена, по-видимому, являвшиеся автохтонными жителями Северной Месопотамии, Северной Сирии и Армянского нагорья. В Северной Месопотамии хурриты создали свое государство Митанни, однако в нем наличествовали и какие-то индоевропейские этнические элементы» [86, с. 95]. «Возможно, хурритов из племени маиттанне (митанни) возглавила династия вождей из какого-то индоиранского рода, по крайней мере, позднейшие митаннийские цари носили имена, которые лучше всего объясняются предположением об их индоиранском происхождении [рис. 21]. При вторжении в Верхнюю Месопотамию маиттанне не принесли туда живого индоиранского языка; они говорили по-хурритски, и отдельные, очень немногочисленные индоиранские имена божеств и коневодческие термины, которые они сохранили, несут явные следы искажения в устах людей, привыкших только к хурритскому их произношению» [87, с. 71].

Рис.?21. Пленный воин из Митанни. Древнеегипетский рельеф середины II?тыс. до н.?э. [65, с. 18]. Мы видим у митаннийца древнюю индоевропейскую прическу, подобную «оселедцю» запорожцев. Как известно, подобную прическу носил и киевский князь Святослав. Сзади у митаннийца еще и косичка, подобная прическе современных индийских брахманов.

«Все цари складывавшейся в XVI в. до н. э. хурритской империи в дальнейшем получившей название Маиттани, а затем Митанни, носили нехурритские тронные имена… их большей частью относят к индоарийскому адстрату…Имена такого рода встречаются в качестве имен правителей XIV в. до н. э. также и в Южной Сирии вплоть до Палестины» [215, с. 45–46].

В общем, индоевропейцы в древней Передней Азии появились подобно соли в еде: увидеть почти невозможно, но вкус чувствуется. «Обращает на себя внимание та особенность, что арийский облик имеют только мужские имена знати, а женские имена в тех же документах принадлежат местным языкам, что говорит о смешанных браках знатных ариев с женщинами из местных царских и высокопоставленных семей. Результат — быстрое растворение немногочисленной арийской верхушки и полное исчезновение арийских имен с середины XIII в. до н. э.» [240, с. 430]. За две тысячи лет до возникновения государства Митанни подобная ситуация, вероятно, сложилась и в Шумере.

У современной науки есть, по крайней мере, четыре серьезных аргумента в пользу древнейших прямых контактов индоевропейцев с шумерами. Во-первых, это индоевропейская культурная лексика в древних языках Передней Азии. Выше уже говорилось о заимствовании индоевропейского обозначения колеса *k^[h]oek^[h]olo-, (шумерск. GIGIR, семитское *galgal-).

Рис.?22. Изображения колесниц из Ура [120, с. 62].

Отметим также, что *Ha-us-/*Hu-os- «общеиндоевропейское слово для золота» сопоставляется с шумерским guskin "золото" A *reud^[h]- "красный", "темно-красный" ~ "медь" «по своему звучанию и значению весьма близко к шумерскому urudu "медь"» [1, с. 712–714]. Вспомним также аккадские слова «очевидно, шумерского происхождения» palaku(m) "выделять территорию" и pilku(m) "область, округа" [1, с. 716], индоевропейское слово *p^[h]el- «крепость» и украинское паланка как название территориального округа (и крепости) в области Запорожского войска. Вопреки мнению Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова мы склонны поддержать мнение тех исследователей, которые считают, что эти слова позаимствованы шумерами у индоевропейцев, а не наоборот.

В частности в индоевропейском очевидно первичное значение слова *reud^[h]- именно как обозначения красного («рыжего») цвета, а не металла. К тому же вспомним, что «в Нижней Месопотамии совсем не было металла и леса», и, в частности, вся медь ввозилась [78, с. 84]. Спрашивается: где бы это шумеры могли разрабатывать медную руду? И зачем тогда древнейшим индоевропейцам понадобилось заимствовать у шумеров название меди?

В то же время: «На самобытность среднестоговской меди указывает типологическая особенность находок, где есть типы (раковинноподобные подвески), аналоги которым в раннем энеолите Европы неизвестны… Данные спектрального анализа некоторой части металла указывают на использование достаточно чистой меди, которая по своему химизму имеет мало общего как с кавказским, так и с балкано-прикарпатским металлом» [2, с. 80]. «В Донецком бассейне имеются залежи медных руд, разработка которых началась довольно рано» [72, с. 109]. Думается, очень рано: «Спектральный анализ, проведенный ?. Н. Черных, показал, что [среднестоговские] медные предметы состоят в основе из чистой меди (примесь свинца, висмута и серебра), происхождение которой автор гипотетически связывает с рудами медистых песчаников Донецкого бассейна» [89, с. 12]. С. И. Татаринов прямо утверждает, что выплавка металла из руды (фаза истинной металлургии) в Донецком горно-металлургическом центре началась еще в эпоху среднестоговской, кеми-обинской и трипольской культур, даже «еще в днепро-донецкой неолитической культуре». Во всех этих культурах встречены серии изделий из химически чистой меди, близкой по составу Донецким рудам [283, с. 65].

В. М. Иллич-Свитыч считал и.-е. слово *p^[h]el- восходящим еще к ностратическому *p^calg? "укрепленное поселение", подчеркивая при этом: «Обращает на себя внимание значение данного корня, который в двух из ностратических языков (и.-е. и алтайских), явно независимо друг от друга, обозначает укрепленное поселение городского типа, а в дравидийском, очевидно, связывается с названиями сакральных сооружений (архаический сакральный полис?)» [106, с. 89, 93]. Вообще слова с основой *palan(V)k- и с набором значений "укрепленное поселение", "маленький город", "крепость", "укрытие", "ограда", "деревянный забор, частокол", "деревянное сооружение", "бревно, балка, доска" известны помимо современного украинского в русском, польском, словацком, румынском, венгерском, болгарском, сербохорватском, албанском, греческом, итальянском, французском, немецком, турецком и др. языках [122]. Шумерский язык — точно не ностратический.

Так что, скорее всего, именно шумеры заимствовали у индоевропейцев названия для "крепости", "меди", "золота", "колеса" (и "конопли" — см. выше, п. 3.4), а не наоборот.

Интересна также возможная этимология названий некоторых городов Шумера. Сравним, например, Ур (Ur) с хетто-лувийским словом ura- "большой, великий" [139, с. 140] или латинским urbs "город вообще" [142, с. 17]. В горах Гиндукуша между Афганистаном и Пакистаном живут нуристанцы (кафиры) — группа арийских по происхождению племен, которые оставались язычниками до самого конца XIX века и сохранили чрезвычайно архаическую культуру. У них слово ure означает совет старейшин самостоятельной территориальной общины, т. е. «скопления селений почти городского размера» [159, с. 42].

Очень интересно также еще одно шумерское слово — энси (ensi). «Во главе шумерских государств становятся правители с титулом либо «энси», либо «лугаль». Функции «энси» сводились к руководству строительством ирригационных сооружений и храмов, к отправлению общинного культа, сбору налогов, иногда — к предводительству личными и храмовыми военными отрядами. Власть «энси» была выборной, и его правление в связи с этим называлось «чередом» [86, с. 118]. В индоевропейском реконструируется слово *ensi- "меч" [1, с. 739]. «Меч города N» — вполне возможный титул.

В связи с этим представляют интерес еще шумерское слово guza "трон, сиденье" [272, с. 8]. Ему в индоевропейских языках соответствуют: праславянское *guzb «зад», греческое ?????? «пах», латышские guza «зоб», guzums «бугор» и т. д. [273, с. 471–472].

Очевидно, что заимствование слов ensi и guza могло идти только из индоевропейского в шумерский: «Если в одном из двух языков слово имеет только одно конкретное или узкоспециальное значение, а в другом — широкий круг значений, то это может означать, что оно заимствовано в первый из второго» [195, с. 72].

В книге Ю. А. Шилова [294, с. 162–165] приводится еще ряд интересных параллелей между шумерским языком и индоевропейскими (санскритом и украинским). Методология этого автора далека от научного подхода, и к приводимым им фактам следует относиться с большой осторожностью. Впрочем, некоторые из них заслуживают серьезного внимания, например, сближение названия шумерского города Киш с украинскими (Запорожский) Киш, кошара (огороженный загон для скота). Схожи шумерское слово аг, санскритское агни и славянское огонь. Характерна также близость мер числа и длины: тузинь (число 12) и дюжина, копа (60) и копа (60 снопов зерновых), саг (расстояние разведенных рук) и сажень, шумерская единица рыночной стоимости мина и украинское слово мiна (обмен).

В горах к северо-востоку от Шумера жили гутии — народ неизвестного происхождения. Одно время они даже захватили Шумер. Имена царей гутиев содержат индоевропейские форманты — nt, — s(s), — sar-, -uman, — uwa. Не менее интересен факт распространения у семитов индоевропейского термина социальных привилегий aria [132, с. 51].

В эламский язык из индоевропейского заимствованы слова со значением «ставить», «защитник», «огонь», «идти походом» и т. д. Причем это «формы, отличные от анатолийских и восходящие, очевидно, к более древнему источнику, возможно, еще к диалекту общеиндоевропейского языка» [1, с. 883]. Напомним, что Элам — древняя цивилизация на юге современного Ирана, восточный сосед Шумера.

Во-вторых, в Шумере и Эламе уже была известна домашняя лошадь: «Можно отметить, что в числе знаков древнейшей эламской иероглифики есть один, изображающий лошадь; она, по-видимому, была известна и шумерам, во всяком случае, с III тысячелетия до н. э., хотя и не как транспортное животное» [78, с. 220–221]. В литературе Шумера есть прямые подтверждения того, что шумеры были знакомы с верховой ездой и разводили мулов. Упоминания об этом попали в учебные сборники шумерских пословиц: «Сбросив всадника, лошадь сказала: «Если всегда таскать на себе такой груз, можно и обессилеть!»»; «О мул, кто тебя признает — твой отец или твоя мать?» [83, с. 138]. Напомним, что мул — это гибрид осла и кобылы. Возможно, в этой поговорке отражено и этническое смешение шумеров с завоевателями.

В этом смысле характерно самоназвание шумеров «черноголовые» [84, с. 46]. Оно могло иметь смысл только в том случае, если позволяло отличить шумеров от не-шумеров, т. е. от не-черноголовых. Это название могло появиться только в том случае, если рядом с «черноголовыми» шумерами жили и некие светлоголовые люди.

«Сколь бы ни был популярен стандартный тезис современных этноисториков о том, что никакой индоевропейской расы не существовало вообще, сами индоевропейцы почему-то думали иначе. Они с завидным упорством приписывали себе определенный антропологический облик, один и тот же от Индии до Греции. Для него в «Ригведе» употреблялся фиксированный термин svitnya (1.100.18; 7.33.1; 7.83.8), что означало, как легко видеть безо всякого словаря, «белокожий», «светлый», выражаясь строго антропологически, «светлопигментированный». Почти все герои «Махабхараты» наделены очами цвета «синего лотоса», отнюдь не черными и даже не карими. Патанджали в комментарии к трудам Панини (VI.2.15) отмечал, что истинному брахману подобает иметь каштановые волосы и серые глаза. О прибытии к персидскому двору как темных (аборигенов), так и светлых (потомков индоевропейских завоевателей) индийцев сообщал Ктесий (Indica, fr. 9). В «Илиаде» (1.197; 17.673; 24.141 и др.) все ахейцы стандартно белокуры — Ахиллес, Менелай, как и все ахейские женщины и, наконец, сама Гера. Даже на рельефах Тутмоса IV (1420–1411 гг. до н. э.), по заключению Э. Олмстеда, египетские художники с присущей им точностью сумели запечатлеть «нордический» (индоевропейский) облик колесничей знати государства Митанни — марианну, равно как и арменоидный тип их хурритских слуг и оруженосцев» [133, с. 33–34].

Хотя брюнеты среди самих индоевропейцев (как и среди современных украинцев) встречались не так уж редко: «Общие предки индоевропейских народов не были носителями ни максимально депигментированных («нордических») расовых типов Европы, ни наиболее темноокрашенных (средиземных и средиземноморских), а принадлежали к типологически промежуточной расе» [150, с. 118]. Т. е. были в основном не блондинами или брюнетами, а именно шатенами с каштановыми и русыми волосами.

В-третьих, это следы древнейшей индоевропейской гидронимии на Ближнем Востоке: «Представляет исключительный интерес распространенный в Северном Причерноморье гидроним Оврад, Owrad, сопоставимый с названием "Евфрата", но не признаваемый иранизмом» [23, с. 945, 260; 1, с. 945]. А Евфрат — это главная река шумерской цивилизации. «В этом смысле любопытен ряд имен и наименований в Сирии и Палестине, этимологизируемых на арийской основе, ср. в этой связи название реки "Иордан" (древнееврейское Jard?n, древнеегипетское (без гласных) jrdn), ср. также название Radanu — восточного притока Тигра» [1, с. 917]. Египтяне еще со времен Древнего царства прекрасно знали реку Иордан, и если они использовали это название, значит, позаимствовали его как минимум в III тыс. до н. э. Так что это, вопреки Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванову, не арийское слово, а общеиндоевропейское. Кстати, оно имеет четкую и.-е. этимологию: *??r- "год" (часто в значении "сезон", "урожай", отсюда «яровые»), *d^[h]en- "бежать", "течь" [1, с. 691, 671. 878], т. е. «Текущая (весь) год». Сравним: «Речную сеть Иордании образуют вади — временные водотоки, полноводные только зимой в период дождей. Летом они пересыхают или сильно мелеют. Лишь одна река имеет постоянное течение — Иордан» [85, с. 230–231]. То, что священная река евреев, в которой крестился Иисус Христос, имеет индоевропейское название — во многом символично.

Как справедливо отмечали Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов, «следует считаться в отдельных случаях с возможностью существования в древневосточных традициях еще неопознанных остаточных древнейших индоевропейских топонимических и гидронимических терминов, отражающих соответствующие наименования индоевропейской эпохи» [1, с. 1325].