5.14. Трансформация стриктуры: закрепощение крестьян

5.14. Трансформация стриктуры: закрепощение крестьян

Несмотря на введение «заповедных лет», крестьяне продолжали уходить из дворянских поместий, и остановить бегство могло лишь полное запрещение крестьянских переходов – то есть введение крепостного права. «Богатые землевладельцы большими льготами переманивали к себе крестьян мелких землевладельцев, помещиков, – писал С. М. Соловьев, – последние, лишаемые возможности обрабатывать свои земли, не могли нести обязанностей службы… последовало запрещение крестьянам переходить от одного землевладельца к другому». Исходная причина этого явления, продолжает С. М. Соловьев, заключалась в недостатке рабочих рук.[1529] Таким образом, как отмечалось выше, закрепощение находит свое объяснение в рамках демографически-структурной теории. Необходимо отметить, что в контексте этой теории введение крепостного права означало трансформацию структуры – создание новых отношений внутри структуры «государство – элита – народ». Эта трансформация выражалась в том, что народ становился зависим от элиты, которая получала право устанавливать уровень ренты по своему произволу, независимо от экономических факторов.

В. И. Корецкий предпринял попытку доказать, что в 1592 / 93 годах был издан указ, запрещавший крестьянский выход и прикреплявший крестьян к земле и к землевладельцу на основании писцовых книг 80-х – начала 90-х годов.[1530] Р. Г. Скрынников, В. М. Панеях, Г. Н. Анпилогов полагают, что прикрепление крестьян было осуществлено постепенно на базе указов о «заповедных годах».[1531] Как бы то ни было, к 1597 году прикрепление стало юридическим фактом: в этом году был установлен 5-летний срок сыска беглых.[1532] При царе Василии Шуйском, в 1607 году, Поместный приказ издал пространное Уложение о крестьянах, которому предшествует своего рода историческая справка. «При царе Иване Васильевиче… – утверждали приказные дьяки, – крестьяне выход имели вольный, а царь Федор Иванович по наговору Бориса Годунова, не слушая советов старейших бояр, выход крестьянам заказал, и у кого колико тогда крестьян было, книги учинил».[1533] В запрещении выхода была заинтересована основная масса дворян, мелкие помещики и вотчинники, у которых было мало крестьян, и которые поэтому были вынуждены обременять их высокими оброками. Бояре (так же, как магнаты в Польше и Венгрии) противились прикреплению крестьян, потому что имели возможность понижать оброки и переманивать пахарей из чужих имений. Таким образом, вопрос о крепостном праве стал еще одной линией конфронтации между боярами и дворянами. В конечном счете речь шла о борьбе за ресурсы и доходы, резко сократившиеся после катастрофы; в соответствии с демографически-структурной теорией эта борьба фрагментировала элиту, заставляла одни группы выступать против других и подталкивала страну к междоусобной войне.

Прикрепление крестьян к земле служило не только помещичьим интересам, но и фискальным интересам государства.[1534] Однако если бы государственный интерес был преобладающим, то следовало бы ожидать, что государство, запрещая выход крестьян, ограничит их оброки в пользу помещика. Действительно, австрийский агент Штиль свидетельствует, что Годунов имел такое намерение,[1535] и в 1601 году по царскому указу в монастырях была введена единая норма барщины – но на помещичьих землях это ограничение не стало реальностью.[1536]

Каков был результат введения крепостного права? Закрепощение дало землевладельцу возможность увеличивать ренту, и попытка такого рода имела место в Иосифо-Волоколамском монастыре. Увеличение барщины до 1,5 десятин на «выть» вызвало крестьянские волнения, и в конечном счете руководство монастыря было вынуждено вернуться к старым порядкам.[1537] Однако наступление на крестьян продолжалось и принимало централизованные формы: в 1601–1603 годах во многих монастырях царскими указами барщина была установлена в 2 десятины с «выти». Таким образом, можно констатировать двойной рост вытных норм барщины на монастырских землях в первое десятилетие после закрепощения.[1538] Отмечается также и уменьшение реальной оплаты монастырских работников: хотя номинально она составляла, как и раньше, 1 рубль в год,[1539] с учетом роста цен плата упала примерно в полтора раза – до 2,1 кг хлеба в день.

Однако остается самый важный вопрос: как изменилась жизнь помещичьих крестьян? Ответ на него затруднен недостатком материалов в источниках. Однако некоторые выводы вполне очевидны. Во-первых, дворяне добились своей главной цели, запрещения крестьянских переходов. «К началу XVI века, судя по материалам приказного делопроизводства, крепостной порядок действовал безотказно», – пишет В. И. Корецкий.[1540] Указ о закрепощении запрещал выход хозяев-дворовладельцев и не касался их сыновей и младших братьев – однако помещики не считались с этим обстоятельством. Крестьян, пытавшихся уйти от помещика, заковывали в «железа», захватывали их имущество, их жен и детей. Закрепощение сразу же привело к помещичьему произволу и жестокому насилию над крестьянами. Уже в 1590-х годах отмечались факты замаскированной купли-продажи крестьян.[1541] Очевидно, положение в разных поместьях было неодинаковым, многое зависело от личности помещика. Однако факт заключался в том, что крепостное право позволило помещикам увеличивать повинности и оброки крестьян. Достаточно одного примера, чтобы показать, какими могли быть эти повинности. В трех деревнях ничем не примечательного помещика Степана Рахманова на новгородчине в 1599 году имелось 13 крестьянских дворов и 2 «выти» тяглой земли. Крестьяне в этом поместье несли барщину и платили 860 денег оброка с «выти»; если же они хотели откупиться от барщины, то оброк увеличивался вдвое, до 1730 денег.[1542] При пересчете на хлеб получается примерно 20 пудов на двор; это в два раза больше, чем в дворцовых и монастырских владениях. Таким образом, введение крепостного права нарушило стабилизирующий механизм рынка рабочей силы и дало возможность дворянам увеличить ренту в два – три раза.

Закрепостив крестьян, Борис Годунов заслужил поддержку дворянства – и у него было несколько лет, чтобы реализовать эту поддержку. В 1598 году, не оставив наследника, умер царь Федор Иванович. Пресечение династии означало тяжелый кризис самодержавия, падение авторитета царской власти – ведь кто бы ни стал новым царем, он не мог опереться на авторитет самодержавных предков. Впервые в истории Московского царства был поставлен вопрос об избрании нового царя Земским собором. Именитые бояре, естественно, противились коронации худородного Бориса Годунова – тогда Годунов обратился за помощью к дворянству. Под предлогом якобы ожидавшегося татарского набега под Серпуховом было собрано всеобщее дворянское ополчение. Годунов использовал характерные приемы польских выборных сеймов – в частности, он посылал справиться о «здоровье» дворян, устраивал для них грандиозные пиршества и раздавал им деньги. После окончания серпуховского смотра «выборные» из провинциальных городов вместе с московскими дворянами проследовали за Годуновым в Москву – и Борис был избран на царство Земским собором.[1543]

Новый царь был избран по польскому образцу и стремился подражать польским порядкам. Борис ввел обычай брадобрития при дворе, дозволял стоить лютеранские церкви; он любил общество иноземных медиков и советовался с ними в политических делах. Царь послал 30 юношей из знатных родов для обучения за границу, пытался выдать свою дочь за датского принца, и, не доверяя русским, сформировал из наемных немцев отряд телохранителей. Это были первые признаки смены культурной ориентации России с Востока на Запад – они были вызваны военным превосходством Запада, столь ярко проявившемся в Ливонской войне.[1544]

Таким образом, наследовавший Грозному бывший опричник Годунов, отразив наступление пропольски настроенного боярства, в 1590-х годах был вынужден перейти к политике перенимания польских порядков. Земские соборы, выборы царя и введение крепостного права явственно указывают на начавшуюся трансформацию России по польскому образцу. Однако эта трансформация быстро привела к катастрофе.