Предисловие

Предисловие

Создание объяснительных моделей исторического процесса было целью для многих поколений историков. Начиная с Геродота и Фукидида исследователи пытались обобщить исторический материал и вывести общие закономерности описываемых событий. В начале XIX века основатель позитивизма Огюст Конт обещал доказать, что «существуют законы развития общества, столь же определенные, как и законы падения камня».[1] Но так ничего и не доказал. После этой неудачи настало время пессимистических настроений. В конце XIX столетия великий историк Эдуард Мейер признавал, что в течение многолетних исследований ему не удалось открыть ни одного исторического закона – и он не слышал, чтобы это удалось другим. Теодор Моммзен считал, что историк является скорее художником, чем ученым, что история – разновидность искусства; этого же мнения придерживались Токвиль, Тревельян и Лев Гумилев. «История – еще не наука, – говорил Бертран Рассел, – ее можно заставить казаться наукой лишь с помощью фальсификаций и умолчаний».[2] «История имеет глубокий смысл, – писал Карл Ясперс, – но он недоступен человеческому пониманию».[3]

Однако к началу XXI века положение изменилось. «…В мировой науке, прежде всего американской и западноевропейской, за последние десятилетия накоплен солидный и почти еще не востребованный в нашем социально-философском и историческом познании багаж научных результатов, – отмечает известный исследователь Н. С. Розов, – а главное, – резко возрос интеллектуальный потенциал подходов, методов, концепций, понятий, касающихся теоретического описания социальных систем и их исторического развития».[4]

Одним из ярких успехов современной исторической социологии стало объяснение социальной роли технических открытий в работах Уильяма Мак-Нила. В фундаментальном труде «В погоне за мощью»[5] У. Мак-Нил показал, каким образом технология обеспечивает выживание общества в условиях постоянных войн и формирует образ могущественной державы, которая становится образцом для подражающих ей соседних государств. Другим крупным достижением американской социологической школы стала демографически-структурная теория Джека Голдстоуна,[6] предлагающая новую объяснительную модель исторической динамики для эпохи позднего Средневековья и Нового времени. Эта теория представляет собой образец сложного теоретического синтеза с широким использованием материала не только Западной Европы, но и стран Востока – Китая, Японии и Османской империи. Позднее в работах Ч. Даннинга[7] была обоснована идея о возможности применения этой теории для описания процессов российской истории, что было реализовано в монографии П. Турчина и С. А. Нефедова,[8] в которой демографически-структурная теория апробируется на материалах России и некоторых западноевропейских стран.

Идеи У. Мак-Нила и Дж. Голдстоуна были использованы автором в монографии «Факторный анализ исторического процесса»,[9] в которой была предложена модель, описывающая влияние на социальное развитие трех факторов: географического, технологического и демографического. Предлагаемая вниманию читателя новая работа посвящена анализу исторического процесса в ранние периоды истории России – с древнейших времен до начала XVII века. Мы постараемся шаг за шагом проследить основные моменты истории Киевской Руси, Золотой Орды и Московского царства с тем, чтобы найти объяснение происходивших событий в рамках современных социологических теорий.

Сложность рассматриваемой проблемы не раз побуждала автора обращаться по конкретным вопросам к поддержке специалистов.

В этой связи автор считает своим долгом выразить искреннюю благодарность Дж. Голдстоуну (Университет Дж. Мэйсона, Вашингтон), Ю. П. Бокареву (Институт экономики РАН, Москва); Ч. Даннингу (A amp;M Университет штата Техас), Г. Дерлугьяну (Северо-Восточный университет, Чикаго), З. В. Дмитриевой (Санкт-Петербургский институт истории РАН), Л. Е. Гринину (Волгоградский центр социальных исследований), Дж. Комлосу (Мюнхенский ун-т), А. В. Коротаеву (Институт Африки РАН, Москва), Л. Н. Коряковой (Институт истории и археологии УрО РАН, Екатеринбург), Н. Н. Крадину (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток), Э. С. Кульпину (Институт востоковедения РАН, Москва), П. Турчину (Университет штата Коннектикут). Мы благодарны также руководителю Центра экономической истории при историческом факультете МГУ Л. И. Бородкину и всем специалистам, принявшим участие в обсуждении отдельных глав этой работы на семинарах Центра.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.