5.1. «Пороховая революция»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

5.1. «Пороховая революция»

В XV веке в истории стран Евразии начинает сказываться мощное влияние нового фундаментального открытия, «пороховой революции». Как известно, первое упоминание о быстро горящей смеси из селитры, серы и древесного угля содержится в рукописи китайского алхимика Су Сымяо (682 г.). Однако это еще не был настоящий порох: в составе смеси было относительно мало селитры, поэтому смесь не взрывалась, а быстро сгорала. Но эта порохообразная зажигательная смесь быстро нашла свое применение в широко использовавшихся «огненных стрелах» и «огненных копьях», а также в зажигательных снарядах «хо пао», которые метали с помощью баллист.[1068]

К XII веку доля селитры в порохообразных смесях увеличилась, и появился настоящий порох, который использовался в чугунных разрывных бомбах «те хо пао». Во второй половине XIII века в Китае появились бронзовые пищали, стрелявшие каменными и чугунными ядрышками. К этому времени секрет пороха распространился в другие страны Востока, где также пытались использовать его в военных целях. В конце XII столетия арабский ученый Шемс ад-Дин Мухаммад описал оружие под названием «модфа», которое стреляло с помощью порохового заряда маленькими «орехами». В 1273 году арабский полководец Абу-Юсуф использовал пушки при осаде города Сиджильмасы в Магрибе.[1069]

От китайцев и арабов огнестрельное оружие попало в Западную Европу. Рисунок из английской рукописи, датируемый 1326 годом, изображает пушку в виде кувшина, из горлышка которого высовывается снаряд со стрелой на конце. Эта конструкция совершенно идентична китайским пушкам начала XIV века,[1070] и, поскольку порох и огнестрельное оружие имели к тому времени в Китае долгую историю, то очевидно, что европейские пушки были заимствованы из Китая. Путь этого заимствования проходил через арабский Восток, однако в силу каких-то неясных пока обстоятельств, пушки получили наибольшее применение на крайнем западе арабского мира. Из мусульманской Испании огнестрельное оружие попало в христианскую Европу, где было значительно усовершенствовано. Во-первых, в 1372 году в Германии ручная пищаль была снабжена фитильным замком, и таким образом, появились первые аркебузы. Во-вторых, в начале XV в. европейские мастера научились отливать бронзовые пушки в песочных формах.[1071]

В Османскую империю усовершенствованное огнестрельное оружие пришло из Европы, и первые известия о его применении турками относятся к 1380-м годам. Однако, так же, как и в Европе, первые аркебузы и пушки не были достаточно эффективными, чтобы определять ход сражений. В 1420-х годах известия об использовании пушек становятся более частыми, но в то время они применялись не на поле боя, а в основном при осадах.[1072] В 1430-х годах возобновились войны на Балканах, в которых после разгрома сербов главным противником османов выступала Венгрия. В венгерском войске, как и в других европейских армиях, на первом месте стояла рыцарская кавалерия, но в его составе имелась и наемная пехота, которая в данном случае играла особую роль. Среди наемников было много чехов, которые передали венграм новую в те времена тактику; эта тактика использовалась в гуситских войнах и была основана на применении огнестрельного оружия и боевых повозок, из которых создавали полевое укрепление, «табор». Используя эту новую тактику и усилив «табор» итальянскими пушками, венгерский полководец Янош Хунь-яди в 1442 году одержал победы над турками при Херманштадте и Вазаке; в 1443 году соединенная армия венгерских, польских и немецких крестоносцев взяла Софию и разбила османов при Златнице.[1073] Однако турки быстро переняли новую тактику и тоже стали применять полевую артиллерию и аркебузиров, укрывая их (вместе с лучниками) за полевыми укреплениями.[1074]

Важным обстоятельством, позволившим османам опередить европейцев в создании армии аркебузиров, было то, что в европейских странах власть принадлежала рыцарской аристократии, которая боялась доверить новое оружие простолюдинам – в особенности после гуситских войн.[1075] Эти опасения проявились, в частности, в крестовом походе 1444 года, когда венгерские, немецкие и польские рыцари взяли с собой лишь триста чешских пехотинцев и в итоге потерпели жестокое поражение под Варной. В 1448 году в битве на Косовом поле турки уже использовали полевые пушки и одержали победу в значительной мере благодаря перениманию европейской техники и тактики. В последующий период турки научились использовать также и «табор» (название, сохранившее свое звучание и в турецком языке).[1076] Однако численность аркебузиров в османской армии (как и в европейских армиях) долгое время оставалась небольшой; решающий шаг в увеличении их числа был сделан позже, в 1490-х годах. В результате османы получили в свое распоряжение массовую армию, вооруженную огнестрельным оружием, которая вскоре одержала решающие победы в сражениях с кызылбашами и мамлюками.[1077]

Египетские мамлюки, подобно европейским рыцарям, сопротивлялись созданию крупных отрядов аркебузиров прежде всего из социально-политических соображений. «То обстоятельство, что османы применяли огнестрельное оружие в огромном масштабе, – писал В. Перри, – в то время как мамлюки и другие мусульманские правители пренебрегали им, имело решающее влияние на судьбы Западной Азии и Египта».[1078]

Войны с венграми дали толчок развитию османской артиллерии. В 1452 году султан Мехмед II нанял венгерского литейщика Урбана, для которого были созданы большие литейные мастерские; в этих мастерских были отлиты сотни пушек, в том числе огромная «пушка Урбана», год спустя разрушившая стены Константинополя. «Нет другого народа, более способного, чем турки, извлекать пользу из иностранных изобретений, – писал имперский посол Эселин де Бусбек, – и это доказывается применением ими пушек и мортир, и многих других вещей, изобретенных христианами».[1079] Действительно, как показывают турецкие названия некоторых орудий («колонборна» – кулеврина, «балемез» – искаженное ballo mezzo), артиллерия была заимствована османами у европейцев, в частности, у итальянцев, которые были тогда лидерами в использовании пушек. Известно, что позже, в XVII (но может быть, и в XVI) веке, турки пользовались для отливки пушек руководством итальянского мастера Сарди, и в турецком артиллерийском корпусе «топчу оджагы» было много иностранных наемников, итальянцев, немцев, французов.[1080] Существенным было, однако, то обстоятельство, что если на Западе производство пушек было делом частной инициативы, то в Османской империи это было делом государства, которое имело достаточные финансовые средства, чтобы строить большие литейни и арсеналы. Поэтому турецкие осадные орудия были намного мощнее европейских и их производилось намного больше – огромные бомбарды можно по праву назвать турецким оружием. Отливалось также большое количество медных полевых пушек, которые устанавливались на повозки, влекомые двумя волами, и входили в состав «табора».[1081] Вооруженный пушками табор на Востоке называли «оружием румов» – то есть наследников Румского султаната, турок.[1082] Однако, как отмечал Монтекуколи, в отличие от более поздних европейских «полковых» пушек турецкие полевые пушки были все же слишком тяжелыми и не могли менять позицию в ходе боя. Поэтому обычная тактика турок состояла в том, чтобы ложным отступлением заставить противника атаковать «табор».[1083] Заносчивые европейские рыцари – так же, как и мамлюки – без труда поддавались на эту уловку.

Естественно, что новое оружие требовало и новой военной организации, при которой главная роль отводилась уже не кавалерии, а пехоте. Существовавший ранее корпус гулямов-«янычар» был увеличен до 12 тысяч солдат и стал регулярным ядром новой армии, прообразом позднейших регулярных армий Европы. Основная часть пехоты, «азебы», рекрутировалась из населения с началом войны; во время похода эти воины получали жалование, а после окончания военной кампании отправлялись по домам. Согласно кодексу Баязида II (1481–1515) каждые 20 дворов должны были выставить одного азеба, для которого крестьяне должны были собрать 300 акче. Численность азебов, естественно, менялась от похода к походу, в одних случаях набирали больше солдат, в других – меньше; в 1473 году в армии было 20 тысяч азебов.[1084] Таким образом, основная масса пехотинцев представляла собой народное ополчение, созывавшееся на основе всеобщей воинской повинности – способ, принципиально недопустимый для европейских феодальных государств.

У. Мак-Нил называет преобразования, совершенные османами в военной сфере – создание регулярного корпуса, вооруженного огнестрельным оружием – «пороховой революцией». Вместе с тем эти преобразования подходят под определение того явления, которое в приложении к европейской истории называют «военной революцией».[1085] Согласно разработанной М. Робертсом теории военной революции, эти нововведения требуют увеличения налогов, создания эффективной налоговой системы и сильного бюрократического аппарата. Появление новой армии, новой бюрократии, новой финансовой системы означали огромное усиление центральной власти и становление режима, который Б. Даунинг называет «военно-бюрократическим абсолютизмом».[1086] Нуждаясь в ресурсах, военно-бюрократический абсолютизм перераспределял доходы в свою пользу; при этом ему приходилось преодолевать сопротивление старой знати, которая терпела поражение в этой борьбе и теряла свое политическое значение. Все эти следствия «военной революции», как мы увидим далее, действительно имели место в Османской империи второй половины XV века.

В соответствии с теорией, создание оснащенной новым оружием новой армии вызвало волну османских завоеваний. В течение двадцати лет после взятия Константинополя турки овладели Сербией, Грецией, Албанией, Боснией, подчинили Валахию и Молдавию. Затем они обернулись на Восток, окончательно покорили Малую Азию, и в 1514 году в грандиозной битве на Чалдыранской равнине разгромили объединенные силы господствовавших над Ираном кочевников. Походы султана Селима Грозного (1512–1520) в Сирию и Египет превратились в триумфальное шествие османских армий. «Можно с уверенностью сказать, – писал де Жонкьер, – что со времен римлян вселенная не знала державы, которая была бы равна Османской империи».[1087]

Могущество Османской империи вызывало попытки подражания в соседних странах. В Иране шах Аббас I (1587–1629) завел собственных янычар («туфенгчиев») и артиллерийский корпус («топханэ»). В 1590 году Аббас провел реформы по турецкому образцу, разгромил непокорную знать, конфисковал ее земли и ввел «справедливые» налоги.[1088] В 1526 году правитель Кабула Бабур, наняв турецких артиллеристов, одержал победу при Панипате и овладел Северной Индией; основанная его потомками Империя Великих Моголов имела многие характерные османские черты.[1089] Таким образом, диффузионная волна, вызванная фундаментальным открытием, «пороховой революцией», распространилась в значительной части Евразии. Нужно отметить, что османы не были создателями этого нового оружия, но они первыми научились его использовать в больших масштабах – и создали первую массовую армию, владеющую этим оружием.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.