Глава 13 КУЛЬМИНАЦИЯ МИРОВОГО КОНФЛИКТА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 13

КУЛЬМИНАЦИЯ МИРОВОГО КОНФЛИКТА

Враг проиграл битву, но он еще не потерпел поражения

И. В. Сталин, 23 февраля 1943 г.

Наступающим летом враг снова узнает силу нашего наступления.

Йозеф Геббельс, 18 февраля 1943 г.

Линия оккупации

В начале 1943 года линия советско-германского фронта шла с севера — от Ленинграда, минуя с запада Ладогу (крупнейшее озеро Европы), через огромные пространства измученной страны, через Великие Луки (600 км западнее Москвы). По пути эта линия обегала весьма внушительный выступ у Курска (более ста километров). Затем эта линия обегала Белгород и уходила к донским степям (во многом вдоль реки Донец) — вплоть до побережья Азовского моря у Таганрога. Более 2 тысяч километров.

И на советских картах, и на германских выделялась так называемая Орловско-Курская дуга, она как бы разделяла фронт. Этот выступ — квинтэссенция русской природы: невысокие холмы и огибающие их речушки. Долины в клевере, в растущих яблоках, и рядом — поющие знаменитые курские соловьи. Их было меньше весной 1943 года. Отошедшие немцы сожгли все, что горит. В 1940 году здесь было 400 000 лошадей, а теперь только 20 000, да и те едва поднимали ноги.

Единственный путь в Курск — через Касторную — был разбит. Курск, один из старейших городов русских, впервые поминался в летописи в 1032 году. И в 1943 году город посетила новая слава.

21 февраля 1943 г. король Георг объявил о желании преподнести Сталинграду меч: «Сопротивление Сталинграда повернуло направление прилива и ознаменовало собой сокрушительный удар, внесший смятение в ряды врагов цивилизации и свободы».

Через три недели после траура нацистский министр пропаганды Геббельс выступил перед населением рейха со своей самой важной речью. «Набег из степей (der Ansturm der Steppe) против нашего благородного континента разбил эту зиму с силой, превосходящей человеческое и историческое воображение». Ложь и правда в этом утверждении. С одной стороны — это ярчайший пример нацистского лицемерия — именно Германия напала на Россию. С другой стороны, Геббельс прав: отныне вихрь мщения и свободы будет двигаться в одном направлении — с востока на запад. Два года после Сталинграда были очень непохожи на первый период войны. И прав был Сталин, когда сказал, что призыв Геббельса к «тотальной войне» означает крах стратегии «блицкрига».

Отмечая 23 февраля 1943 года день рождения Красной Армии, Сталин сказал полные значения слова: «Настоящая борьба лишь только начинается…Три месяца назад Красная Армия начала наступление на подступах к Сталинграду. С этого времени инициатива в военных действиях находится в наших руках, темп и сила наступательных операций Красной Армии не снижаются». Не все так просто. Красная армия потерпит поражение под Харьковом, Курском, на Дону. Но общий смысл войны отныне неизменен: Красная Армия будет владеть инициативой до конца войны.

Весна 1943 года

Начинается период «изгнания врага». Он будет тяжелым и продолжительным — но ясно, что Германия не отдаст без боя захваченные территории Советского Союза. Военная промышленность страны работает все более эффективно, фронт получает современное оружие и в растущих количествах. Было полно значения и словесно выраженное отношение к союзникам. Сталин без оговорок констатировал, что Советский Союз несет на себе основную ношу войны. В Касабланке западные союзники не дали твердого обещания открыть второй фронт в 1943 году. Сталин в ответ ни словом не упомянул ленд-лиз.

В целом в ходе потрясающей по маневренности, ожесточенности и драматизму зимней кампании 1942–1943 годов Красная Армия подорвала в той или иной степени боевую силу примерно 100 противостоящих ей дивизий, что равнялось примерно 43 процентам всех войск Гитлера на Восточном фронте. Были фактически выведены из борьбы 68 германских дивизий, 19 румынских, 10 венгерских, 10 итальянских дивизий. Погибли 17 германских генералов. Немцы утверждают, что потеряли за зимнюю кампанию 470 тысяч человек, итальянцы — 185 тысяч; венгры — 140 тысяч; румыны — 250 тысяч. Такого удара по Германии и ее союзникам никогда прежде не наносилось. Красная Армия за три месяца боев продвинулась вперед почти на 350 километров, но встретила все сопутствующие наступлению сложности. Армейский механизм оказался отлаженным не полностью. Первый масштабный опыт наступления был ценен, но не полностью освоен. Погодные условия, отсутствие надежных коммуникаций, усталость войск, недостаточная умелость в осуществлении глубокого проникновения в тыл противника в конечном счете наложились друг на друга.

Прилетели грачи, великая зима покинула русские просторы, дороги перестали быть путями снабжения, грязь топила всякого смельчака. Общей характеристикой всех задействованных в позднезимнем наступлении войск была их чрезвычайная усталость от боев предшествующих двух месяцев, большие потери, невосстановленные резервы, недоне-сенные до отдельных частей боеприпасы, утомление бойцов, дерущихся всю эту зиму в открытом поле. Танковая армия Рыбалко достигла Северского Донца 4 февраля 1943 года, но пересечь реку не смогла — перед ней на противоположном берегу стояла элитная танковая дивизия СС «Адольф Гитлер».

Фронтальные атаки принесли советским войскам значительные потери. Практически всеми был ощутим конец одного этапа и наступление нового. Что-то он обещает? Взгляд на линию советско-германского фронта обнаруживал заметное выпрямление линий, что, по идее, освобождало войска обеих сторон для наступательных действий. «Закругления» на этой более прямой линии были видны в районе Ленинграда, массивный советский выступ в районе Курска, немецкий выступ в районе Донбасса (реки Донец — Миус). Советские наступающие части выдохлись. В ударной «мобильной группе» генерала Попова осталось всего пятьдесят танков. 6-й гвардейский стрелковый корпус буквально зубами держался за железную дорогу Лозовая — Славянск, но о наступлении уже не могло быть и речи.

Если весна предшествующего, 1942 года была временем значительного численного ослабления Красной Армии, то через год положение Советского Союза стало улучшаться. Надир — нижайшая точка — был пройден — и советские вооруженные силы начали крепнуть. Во многом это было следствием того, что тыл беззаветно и самоотверженно работал для фронта. Советская наука мобилизовала свои возможности в производственной сфере. Научно-технический совет при ГКО оптимизировал производство на Урале и в других отдаленных от фронта регионах. К примеру, был разработан новый способ производства алюминия. На Урале и за ним были найдены новые источники энергии. В Башкирии нашли нефть. Уральские заводы выплавили новую броню для танков, более мощная модель «катюши» стала поступать в войска. Шпагин, Дегтярев и Токарев создали новые автоматы и другие виды стрелкового оружия. Получивший всемирную славу пистолет-пулемет Шпагина («ППШ») стал основным оружием пехоты.

Новое лицо приобрела авиация. Истребитель с превосходными данными «Ла-5» был поставлен на конвейер, и значительные количества этой машины начали поступать в войска, устремленные к району Курска. А на конвейер ставили уже более усовершенствованный «Ла-7» с двумя 20-мм пушками и скоростью более 600 км в час. Штурмовик «Як-9Т» стал грозой немецких танков. На конвейерные линии поступил двухмоторный бомбардировщик уже погибшего Петлякова — «Пе-2». Двухмоторный бомбардировщик «Ту-2» нес две тонны бомбогруза с полетным радиусом около трех тысяч километров. Настоящим победным фактором войны стал выход на поток знаменитого штурмовика «Ил-2», оснащенного в феврале 1943 года новым мотором и пушкой калибра 37 мм. Трио Яковлев, Ильюшин и Лавочкин фактически создали военную авиацию, во многом превосходящую мировые образцы.

Основное орудие Второй мировой войны — танки обрели к битве у Курска новый облик. 64 сборочные линии Кировского танкограда в Челябинске получали уже отлитую башню «Т-34», а сам танк подвергся модернизации. Теперь каждая танковая бригада имела приданный ей батальон пехоты на добротных американских грузовиках. Но самая большая хвала должна быть воздана безотказному танку «Т-34». Этот танк выполнял любые задания. Не удержусь от еще одного высказывания на этот счет. Как пишет Кларк, этот танк «осуществлял передовые разведывательные миссии, несокрушим в едином строю; поражал противника артиллерийским огнем, будучи закопанным по башню; он рвался вперед и действовал как бульдозер; перевозил пехоту и, что было более опасно, перевозил боеприпасы на своих плоскостях; эта грубо сколоченная, плохо вентилируемая машина была бесконечно упорной, была надежным инструментом ведения боевых действий, подлинно многоролевым инструментом». Задача наступления отныне сводилась прежде всего к тому, чтобы насытить двенадцатицилиндровый дизель «Т-34» и снабдить снарядами его пушку. Легендарный «Т-34» доказал свое право быть основой танковых сил. Собственно, он пройдет всю войну без радикальных модификаций. На Уралмаше за месяц выполнили заказ пустить в серию самоходную артиллерийскую установку «САУ-122», и в январе 1943 года самоходки были опробованы на Волховском фронте. В феврале на конвейере была уже более мощная артиллерийская установка «САУ-152». В целом на протяжении 1943 года советской оборонной промышленностью были созданы 21 новый танк и самоходное орудие.

Осенью 1942 года в танковые войска начинают поступать новые превосходные тяжелые машины «КВ-1С», имеющие более прочную броню, 76-мм пушку и четыре пулемета. В дальнейшем на шасси «КВ-1С» устанавливают 85-мм пушку и модель получает название «КВ-85» — немцы сравнивали его с последним словом своей танковой техники — со своим «Тигром-1». Лучшим тяжелым танком, созданным к сентябрю 1943 года группой Котина, становится «Иосиф Сталин» («ИС-1»), весом в 44 тонны. Далее следует модификация «ИС-2», весом в 46 тонн, со 122-миллиметровой пушкой и четырьмя пулеметами. В 1943 году их произвели немного, всего 102 машины, но уже в следующем году на поля сражений выйдут 2250 таких машин. «ИС-2» соединил в себе мощь тяжелого танка и относительную легкость и подвижность средних танков. В танки постепенно устанавливается радио, что делает возможным командование боевыми машинами в бою.

Построение главного ударного орудия Второй мировой войны — танковых войск — претерпело в Красной Армии к 1943 году определенные трансформации. Напомним, что летом 1942 года советские танки снова вышли на поля сражений частями крупных пехотных соединений и, к сожалению, снова испытали печальную судьбу разбитых советских армий, откатившихся летом и осенью к Волге и отрогам Кавказа. Но поздней осенью военная мысль приходит к окончательному выводу, что разумной альтернативы крупным танковым соединениям попросту нет.

Уже осенью 1942 года вдумчивые командиры, начиная с руководителя Главного управления бронетанковых сил генерала Федоренко, приходят к выводу, что смешение танков с пехотой является ошибкой. Федоренко убеждает ГКО и Сталина в необходимости отделить бронетанковые войска от пехотных. Танковые армии становятся в 1943 году воистину самым грозным оружием Красной Армии. В январе боевые задачи на советско-германском фронте решали восемь с половиной тысяч танков, сосредоточенных в пяти танковых армиях: 1-я танковая — Катуков, 2-я — Родин, 3-я — Рыбалко, 4-я — Баданов, 5-я — Ротмистров. В Резерве Ставки — еще 400 боеспособных танков; в округах, на ремонте и т. п. — дополнительные 4300 машин. Еще раз скажем: советская танковая машина, которая вынесла невероятный удар в 1941–1942 годах, понеся огромные потери, начинает возвращаться в строй. Советские танковые силы превращаются в наиболее действенный род вооруженных сил, и так будет впредь до Берлина.

Советская пехота к середине 1943 года была лучше подготовлена к антитанковой борьбе, чем любая пехота мира. Советские пехотинцы несли с собой десятки тысяч противотанковых ружей, в их рядах было более 20 тысяч легких противотанковых пушек. Новая граната «РПГ-43» была способна вывести из строя средний танк. Даже немцы высоко оценили качества советских легких противотанковых орудий — фельдмаршал Роммель был именно ими вооружен в египетской пустыне. Появились новые пулеметы. Вместо старого «максима» стандартным пулеметом становится тяжелый пулемет Горюнова. К концу 1943 года в составе РККА были четыре дивизии «катюш». Залп такой дивизии означал запуск 3840 ракет общим весом в 230 тонн.

В начале 1943 года оформляется военная элита. Возникает заметное разделение между ударными гвардейскими частями, способными успешно решать проблему противостояния немцам, и теми боевыми подразделениями, которые отстают в своей учебе, полагаясь на массу, самопожертвование, а не умение-планирование-маневрирование. Танки начинают играть лидирующую роль, а пехота все более вспомогательную.

В советской армии исчезает чувство обреченности, сложности (едва ли не невозможности) противостоять невероятно эффективной германской военной машине. Это не означает, что появляется высокомерие и шапкозакидательство (его не будет до конца войны), но появляется нечто, утерянное еще в предшествующей мировой войне, в 1914–1915 годах: что при прочих равных условиях вперед вырвется невообразимая немецкая эффективность и что соперничество с организованными немцами практически невозможно. Более того. В конце мая 1943 года маршал Василевский говорит Толбухину и Бирюзову, что Германия ослаблена, советские войска начинают превосходить немецкие «в количестве и качестве», советское командование приобрело «солидный опыт» ведения наступательных операций, дисциплина укреплена, организованность стала законом армии.

Страна работает на победу

Конечно же, цена этой перемены, цена этой великой учебы огромна. Мужчины огромной страны практически все мобилизованы, 90 процентов транспорта реквизировано, разруха освобожденных территорий и страшное напряжение тыла вбирают последнюю энергию страны. Но гудят заводы тыла, увеличивается грузопоток основных товаров и оружия, которым полная решимости страна снабжает свою армию.

Ошеломленная горем и страданиями страна продолжала, отдавая все, наращивать военные усилия. Так в начале войны у Красной Армии не было эффективной противотанковой пушки. Ситуация улучшилась только в 1943 году с выпуском большого количества подобных пушек. В данном случае цифры красноречивее слов:

Напрягаясь из последних сил, Советский Союз сумел обойти своего противника в производстве вооружений. Красная Армия становится лучше снабженной оружием, что сразу же сказывается на ее боевых возможностях.

Начинает ощущаться помощь западных союзников. Приведем цифры помощи США и Великобритании за всю войну (1941–1945 гг.). В войсках заметным явлением станут танки необычного профиля — союзные машины. К 1943 году на советско-германский фронт прибыло 2500 британских машин и 2000 американских. (За весь период с июня 1941 по апрель 1944 года РККА получила 3734 американских танка, 4292 британских и 1400 канадских.) Как это ни невежливо звучит, но западные танки не произвели большого впечатления на советских танкистов. Сталин открыто попросил «присылать грузовики, а не танки».

Слабое место РККА в мобильной войне — нехватка автотранспорта, прежде всего грузовиков. Значительно помог ленд-лиз — 183 тысячи грузовиков и джипов к середине 1943 года. Сталин настаивал не на танках и самолетах, а на металлосырье и продовольствии (алюминий, стальное литье, медь, цинк, тысячи тонн масла для госпиталей).

К середине 1943 года американцы отправили в СССР 900 тысяч тонн стали, 1,5 млн. тонн пищевых продуктов. Когда Сталин проявлял ярость в отношении задержек с поставками, он имел в виду экстренную нужду даже не в танках и самолетах, а в продовольствии, химикатах, станках, алюминии, стальных листах, трубах, меди, цинке.

Страна в самых тяжелых условиях сохраняет национальную науку, особенно на многообещающих направлениях. В конце 1942 года Курчатов назначается руководителем атомных исследований с правом отзывать с фронта всех необходимых специалистов. Его цель — создание циклотрона. После освобождения Харькова в августе 1943 года в украинской индустриальной столице создается «Лаборатория № 1», а в Москве «Лаборатория № 2». Среди руин и военной бедности вызревает и развивается советский атомный проект. Синельников работает над этой проблематикой в Харькове, а Курчатов с Капицей и другими академиками в Москве.

Alarmsignah Разлад в германской элите

В первой половине 1943 года устанавливается своего рода равновесие между военными машинами Советского Союза и Германии. Германия едва ли уже могла с большой долей уверенности рассчитывать на победу в войне; СССР получал шанс избежать поражения. Холод невозможного, страшное чувство впервые выскользнувшей из рук военной удачи начинает овладевать прежде неколебимым противником.

Ощущая определенную утрату инициативы, германское командование обязано было спешить, пока приливная волна истории не повернет их мрачный поток.

После Сталинграда несколько ведущих деятелей рейха — Геббельс, Функ, Лей, Шпеер (к слову, те деятели германского руководства, которые имели университетское образование) — начинают ощущать тревогу — не по поводу сталинградских жертв, а по поводу судьбы Германии, которую они впервые начинают видеть в блеклом свете. Часть германской верхушки увидела авантюризм своего восточного похода и недостаточность усилий там, где собственно решалась судьба Германии. Как вспоминает Шпеер, «в одной из наших дискуссий в начале 1943 года Геббельс выдвинул то положение, что, переходя от триумфа к триумфу в начале войны, мы предприняли только половинчатые меры внутри рейха для ее победного ведения. У нас уже сложилось представление, что мы можем быть победоносными без приложения огромных усилий. Сталинград стал нашим Дюнкерком. Теперь войну нельзя вести без приложения особых усилий».

Требовалось мучительно преодолеть традиционную немецкую самоуверенность, чтобы на секретной конференции гауляйтеров признать (Гитлер 7 февраля 1943 года): «То, что мы наблюдаем, является катастрофой неслыханных размеров. Русские прорвали фронт, румыны сдаются, венгров вообще не поднимешь на борьбу. Если немецкий народ не сумеет преодолеть всего этого, тогда он не заслуживает нашей борьбы за его будущее».

Но для успешных действий требовался рациональный анализ. Именно здесь нацистская машина начинает давать сбои. Процесс непредвзятого обсуждения потерял свою рациональность. Режим не стимулирует самостоятельность. Символом принятия решений стал превращающийся в успешного царедворца фельдмаршал Кейтель. В эти месяцы Йодль, которому, как начальник оперативного отдела Оберкомандо вермахт, полагалось вести ежедневные заседания, отдает все бразды правления Гитлеру. Лишь по нескольким ремаркам можно судить, что генерал-полковник Йодль сохраняет критическое чутье. Отступая перед неизбежным, он смиряется с обстоятельствами, которые оказываются сильнее его.

На финальной стадии сталинградского кризиса вокруг Гитлера формируется внутреннее окружение, которое будет влиять на фюрера до самого конца Третьего рейха. Триумвират — Борман от партии, Кейтель от военных, Ламмерс от чиновников правительства и промышленности (он председательствовал на заседаниях кабинета министров, ставших регулярными с января 1943 года). Отныне подпись над практически любым документом могла быть поставлена Гитлером только в случае допуска этого документа к фюреру указанной троицей. В ведении войны Кейтель приобретает влияние и значимость, значительно превосходящие его мало кем признанный военный талант. Как считали почти все, знакомые с внутренним кругом Гитлера, Кейтель не обладал ни инициативой, ни воображением, ни необходимым чувством ответственности.

Высшие военачальники не признавали его авторитета, фельдмаршалы рейх!а стремились избежать зависимости от него.

Во внутренних делах Мартин Борман возвышается до положения, официально зафиксированного 12 апреля 1943 года, — он становится «секретарем фюрера». Аудиенции Гитлера устраивались только через этого малозаметного чиновника, который за восемь лет службы Гитлеру (из-за боязни потерять влияние — без отпусков и выходных) становится «тенью» фюрера. Только несколько человек — скажем, министр военного производства А. Шпеер или глава люфтваффе Г. Геринг — имеют совершенно особый допуск к Гитлеру. Так начинает выглядеть система высшей власти германского рейха, когда окончился период фанфар и горизонт покрылся грозными тучами. Когда Германия еще контролировала Центральную, Западную и значительную часть Восточной Европы, но ощутила мощь той страны, которая не пустила ее за Волгу, поставила предел ее европейской экспансии и впервые в ходе войны заставила задуматься над германским будущим.

Верхушка рейха приходит к мысли, что нужны чрезвычайные усилия. Прибывший из Северной Африки Роммель пишет в январе 1943 года: «В отношении каждого немца, вне зависимости от места жительства, статуса, собственности и возраста, должна быть осуществлена тотальная мобилизация». В Берлине закрываются шикарные рестораны, отменяются массовые увеселения. 18 февраля Геббельс в берлинском Шпорт-паласте произносит речь о «тотальной войне». Он обращается к фанатичной толпе: «Вы хотите тотальной войны? Вы хотите, если уж на то пошло, еще более тотальной, более радикально проводимой, чем вы можете себе представить, войны?» Рев толпы в ответ. «Является ли ваша вера в фюрера больше, надежнее, непоколебимее, чем когда бы то ни было?» — «Да!» — неукротимый рев толпы. Впервые Геббельс прибегает к отныне популярному германскому идеологическому приему — предупреждает Запад об опасности советского коммунизма. Впервые ставка делается на раскол антигитлеровского фронта.

Хозяева Европы

Военные авторитеты рейха задумались над будущим, а администраторы и каратели еще невежественны в своей самоуверенности. Выступая в Киеве 5 марта 1943 года, рейхскомиссар Украины Кох напомнил своим слушателям: «Мы раса господ, которая должна помнить, что самый последний германский рабочий в расовом и биологическом отношении в тысячу раз более ценен, чем местное население. Русские должны работать, работать и еще раз работать».

Католический архиепископ Степинац 6 марта укорил хорватского диктатора Анте Павелича за истребление евреев, сочетавшихся браком с хорватами. На прочих евреев епископская защита не распространялась. «Недочеловеки» всех кровей чувствовали на себе германскую руку. В деревне Хатынь около Минска войска СС сожгли все дома и убили всех 149 жителей. А нацисты более всего сожалели о потерях среди эсэсовских войск. В начале 1943 года они находят «решение» — создают на оккупированных территориях Европы более двадцати домов по программе «Поток жизни» — солдатам СС находят расово соответствующих партнерш для воспроизводства нордической расы. Рождены 70 тысяч юных арийцев. Немцы находят союзников среди французских коллаборационистов — в начале года во Франции Дарнан создает прогерманскую милицию в 25 тысяч человек. Расовую чистоту Европы обеспечивают, в дополнение к прежним, четыре новых концентрационных лагеря в Югославии, где славяне и евреи в начале 1943 года расстреливаются сотнями ежедневно. В первые дни года в Освенцим прибывают 24 тысячи заключенных из Бельгии и Голландии. Способным работать находят дело, а ослабевшие 20 тысяч отправляются в газовые камеры.

Следующим важным шагом к подготовке и интенсификации конфликта было создание специализированного ведомства по использованию труда рабочих, депортированных с восточных территорий, во главе с Фрицем Заукелем (ГБА). Заукель заявил на собрании гауляйтеров рейха: «Не сравнимое ни с чем напряжение этой войны заставляет нас мобилизовывать многие миллионы иностранцев для работы в германской экономике тотальной войны и заставлять их работать максимально эффективно… В этом деле я руководствуюсь отнюдь не сентиментальностью и не романтизмом». Тысячи поездов повезли насильственно принужденных рабов из восточных — оккупированных областей на заводы и в сельское хозяйство рейха. Мы читаем едва ли не удивленные выводы отчетов: «Население реагирует особенно обостренно против отделения матерей от их детей, детей школьного возраста от их родителей». По украинским городам вели колонны мобилизованных в Германию, окруженных надсмотрщиками с бичами в руках. Генерал СС Шталеккер жалуется на то, что из 170 тысяч арестованных евреев убиты лишь 42 тысячи. «Повезло» лишь одной категории подлежащих эксплуатации в рейхе граждан: «Заключенные азиатской внешности не должны посылаться на работы в рейх ни при каких обстоятельствах».

И все же нечто случилось — впервые и отныне неискоренимо. С Восточного фронта офицер СС пишет:

«Мы доказали Иванам, что можем выстоять в их ужасной зиме. Но они больше нас не боятся».

На Восточном фронте у Германии отныне заметно менее радужные перспективы. В этих обстоятельствах вермахт постарался сконцентрироваться. Немцы не стали отходить к Ростову как к единственной тропе спасения, а закрепились силою в 400 тысяч человек на Кубани и на Таманском полуострове. Отчасти эти силы, куда входили две танковые дивизии (13-я и 50-я), угрожали тылу начавших наступать на Украину советских войск, другой их функцией была охрана подходов к Крыму.

Военное производство рейха

Германия начинает напрягать свои огромные военные мускулы, натренированные еще Первой мировой войной. Если взять уровень 1941 года за 100 процентов, то к июлю 1944 года военное производство поднимается до 322 процентов. (При увеличении рабочей силы только на 30 процентов.)

Чувствительным ударом по германской самоуверенности явилось признание высокого качества оружия противника. Евразийские «недочеловеки» показали себя превосходными инженерами и изобретателями. Германии теперь требовалось поднять военное производство на новую ступень. Требовалось не просто увеличение военного производства, а создание качественного оружия, не уступающего советскому. И это при том, что для компенсации сталинградских потерь Германия уже мобилизовала в вооруженные силы восемьсот тысяч квалифицированных рабочих.

В начале 1943 года германские танковые войска, принесшие вермахту столько побед, оказались в неудовлетворительном состоянии. В течение всего 1942 года лучшие инженеры Германии бились над тем, чтобы превзойти советскую бронетанковую технику. При всех прилагаемых усилиях немцы так и не создали танк «общего назначения», они пошли своим путем, разбив задачу на три части.

1) Создать тяжелый танк, который будет превосходить «Т-34» по убойной силе, хотя и уступать по маневренности. Этот танк будет идти во главе танковых колонн, его вид, мощь, броня, пушка — все будет превосходить любой танк в мире.

2) Создать подлинного «убийцу танков» — могучую пушку на механической тяге, способную быстро перемещаться и наносить убийственные кинжальные удары, способные пробить любую советскую броню.

3) Создать легкий танк разведки, быстроходную машину, способную быстро перемещаться, не очень внушительную для бронетанкового поединка, но грозную как подмога пехоте.

Третью задачу немцы так и не решили, хотя испытания легкой машины («леопард») продолжались долго. Вторая задача частично была решена с созданием Jagdpanzera «фердинанд». В этом случае незаменимый в рейхе конструктор Фердинанд Порше создал облегченную модель главного своего танка («тигр»), поставил ее на жесткое шасси, вооружил страшной 100-мм пушкой и отдал на конвейер Круппа. Недостатки: неширокий обзор, отсутствие дополнительного пулемета, слабая броня, уязвимость. Крупп произвел 90 машин, прежде чем «фердинанд» был опробован в бою. Он оказался не лучшей машиной германского технического гения.

Более всего надежд возлагалось на решение первой задачи. Разумеется, за ее решение взялся тот же Порше. Пожалуй, никто не отрицает талант создателя «Фольксвагена» и бившей все рекорды модели S «Мерседес-Бенца». Однако Порше был большим талантом в выдвижении ярких идей, но не был танковым специалистом, не имел танкового опыта. Как пишет с присущей ему иронией английский историк А. Кларк, «лучше бы Гитлер сам создал необходимый танк». Доктор Порше хотел, во-первых, чтобы танк был большим. (Не один он был привержен этой идее. Инженеры Гроте и Хакер предлагали создать танк «Земельный монитор» в 1000 (!) тонн.

Сам Порше вначале планировал создать танк в 180 тонн. Но такой «бегемот» явился бы жертвой собственной неповоротливости. Порше снизил вес до 60 тонн и выставил от своей кампании «Крупп» на тендер с Хеншелем. Версия танковой пушки Хеншеля — 88 мм — была воспринята и Круппом. Получился тяжелый танк с мощной пушкой, сильной броней впереди, недостаточно маневренный, требующий настоящих понтонных переправ (на речных преградах) из-за своей тяжести.

26 мая 1943 года на балтийском побережье в Пенемюнде немцами была произведена серия испытаний двух видов оружия дальнего радиуса действия — беспилотного самолета «Фау-1» и ракеты с бомбовой боеголовкой — «Фау-2». В войне интеллектов немцы сделали крупный шаг вперед, они приблизились к ракетной эре.

Что касается обычного автоматического оружия, то Германия превзошла в его производстве СССР только в 1944 году.

Вермахт: призыв профессионалов

Гитлер находится в гораздо более мрачном настроении, чем год назад. Наступив на горло собственному самолюбию, теперь он склонен был дать больше простора для маневра лучшим германским военным профессионалам. Непосредственно после Сталинграда Гитлер нутром почуял необходимость привлечения к боевым действиям на решающем — Восточном — фронте тех полководцев, которые получили фельдмаршальские жезлы не за полное согласие с фюрером и национал-социализмом. Он обращается к двум своим офицерам, которые очевидным образом пользовались авторитетом в вермахте, — фельдмаршалу Манштейну и генерал-полковнику Гудериану.

Командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Эрих Манштейн всего лишь пятый день обживал свою штаб-квартиру в Сталине (Донецк), когда на местный аэродром 6 февраля 1943 года приземлился личный «Кондор» фюрера с приглашением посетить «Вольфшанце». В последние дни Манштейн вел себя на юге как вице-король, он приводил в порядок фронт, ремонтировал технику и стремился свести к минимуму ущерб от волжского поражения. Зная нелюбовь Гитлера к четким ответам, он слал наверх вопросы, неответ воспринимал как согласие и шел своим путем. Да, он сберег свои главные ударные силы, но он не спас Паулюса, и германская армия отступила к реке Донец. К русским перешли Россошка, Кантемировка, Миллерово, а Манштейн при этом хладнокровно просил права отступить еще западнее — до реки Мйус. Он не знал, как его встретит Гитлер в Восточной Пруссии.

Произошла долгая беседа, основательный обмен мнениями. Гитлер мобилизовал все, что ему было известно в искусстве человеческого общения, для завоевания лояльности и сотрудничества своего фельдмаршала, с которым у него были связаны столь теплые воспоминания об Арденнах 1940 года. Практически Гитлер признал свою вину в сталинградской трагедии, он едва ли не просил прощения. Если Гитлер и протестовал против ухода из бассейна Северского Донца, то делал это нехарактерно мягко, вежливо и учтиво. Он согласился с низкой оценкой действий воздушных войск и с неизбежностью отхода к реке Миус. И, признанный хитрец, ободренный Манштейн коснулся острой темы: войны не выиграть без укрепления верховного командования. «Вы должны найти командира, которому вы доверяете». Геринг? Но какой же из него может выйти начальник штаба? Гитлер, казалось, внимал словам человека, которому он доверился в Арденнах и в Крыму. Манштейн подпал под его обаяние: «У меня сложилось впечатление, что он (Гитлер) глубоко удручен этой трагедией не только потому, что она показала открыто неадекватность его руководства, но и потому, что она принесла такие потери». Манштейн улетел ободренным.

Следующим объектом своеобразного личностного приступа Гитлера был Хайнц Гудериан, которого Гитлер принял несколько позднее в Виннице, в своей летней резиденции. Танковый стратег был польщен, увидев на письменном столе Гитлера свои книги о применении танков в современной войне. Гудериан не видел Гитлера с декабря 1941 года.

«Он очень постарел… Его речь не была твердой; его левая рука дрожала».

И снова Гитлер почти извинялся и взывал о помощи. «Я нуждаюсь в вас. С 1941 года наши пути разошлись. Между нами было много взаимного непонимания, и я об этом сожалею». В ответ на предложение стать главным инспектором бронетанковых войск Гудериан потребовал дополнительных полномочий — он будет подотчетен только Гитлеру. Гудериан становится ответственным за все танковые войска рейха. Новому шефу танковых войск построили в «Вервольфе» специальные помещения.

В конечном счете сближение Гитлера с Манштейном и Гудерианом дало свои результаты. 1удериан потребовал созыва специальной конференции по стратегическому планированию, и Гитлер, решающий задачу консолидации своей власти в вооруженных силах, идет на созыв такой конференции 9 марта 1943 года. Гудериан начал ее работу вполне определенным выражением символа своей веры: «Задача на 1943 год заключается в том, чтобы обеспечить создание определенного числа танковых дивизий, обладающих полной боевой эффективностью и способных достигать ограниченные цели. В1944 году мы должны будем быть готовы осуществить полномасштабное наступление». Следует сказать, что конференция не была желательным для Гудериана собранием специалистов и ответственных лиц. На совещании было сравнительно немного офицеров-танкистов. Это было масштабное совещание почти всех значимых штабных офицеров, которые вовсе не были намерены провести целый год на Восточном фронте в операциях местного масштаба. Особенно жестко против выступали офицеры-артиллеристы.

В действиях Гитлера было ощутимо неистребимое желание действовать вопреки «правильной» прусской военной машине, в которой он всегда был чужаком. И в конечном счете сближение Гитлера с Манштейном и Гудерианом дало свои результаты.

Гудериан шел напролом. Танковая дивизия, говорил он вопреки почти недружественно настроенной аудитории, «овладевает полной боевой эффективностью только тогда, когда численность танков в ней находится в правильном соотношении с другими видами оружия». Оптимальная (с точки зрения Гудериана) танковая дивизия состояла из четырех танковых батальонов, в каждой дивизии должно быть по четыре сотне танков. В этом заключался важный резон.

«Лучше иметь несколько мощных дивизий, чем много частично оснащенных. Последние требуют большой численности подвижного транспорта, поглощают много горючего, задействуют многочисленный обслуживающий персонал — все это вовсе не способствует боевой эффективности. Напротив, это бремя для командования и для тылового обеспечения, оно блокирует дорогу совершенствования вооруженных сил».

Гудериан получил поддержку только отдельных лиц (в частности, министра вооружений Шпеера), большинство отвергло его предложения отвести значительное время на сосредоточение сил. Против выступили и влиятельные адъютанты Гитлера.

«Гитлер смотрел на меня с выражением сожаления на лице и в конце концов сказал: «Вы видите, они против вас. В такой ситуации я тоже не могу одобрить ваши идеи».

И все же верхушка вермахта в состоянии начинающегося кризиса не могла не признать значимости танковых войск. Был достигнут своего рода компромисс между теми, кто не хотел ждать еще год, и теми, кто настаивал на решающей роли концентрированных танковых сил. В самом начале лета все танковые дивизии на юге были сняты с боевых позиций; им было дано время на отдых и ремонт техники. Те батальоны, которые получили новые виды машин — «тигры» и «пантеры», послали их экипажи в Германию для дополнительных тренировочных сборов, для более глубокого знакомства с техникой на танковых заводах.

Москва: завершение сталинградской фазы

На советском фронте послесталинградский период напоминает в значительной мере время, наступившее годом ранее после победы под Москвой. Зимние потери немцев весьма значительны: исчезла 6-я армия, покорежены боевые порядки и техника 4-й танковой армии, 3-й и 4-й румынских армий, 8-й итальянской. 2-я танковая армия немцев ослаблена в результате ожесточенных боев близ Орла.

Танки Катукова были поставлены на железнодорожные платформы и отправлены на юг, в сторону Курска. Послесталинградское настроение не было испорчено — быстрота продвижения здесь немцев прошлым летом и осенью оказалась перекрытой скоростью их отхода в конце зимы 1942/43 года. Немцы понесли чувствительное поражение.

Восходит звезда генерала Антонова. Мы впервые встречаем его фамилию в составе Генерального штаба в декабре 1942 года. Но постепенно он становится все более нужным Сталину. Так, на протяжении 1944 года Верховный Главнокомандующий встречался с Антоновым 102 раза (а с Жуковым — 18 раз и с Василевским — 16). Антонов находился словно в тени великих событий, хотя он сопровождал Сталина и в Тегеран и в Ялту. Из великой плеяды, к которой он, несомненно, принадлежал,

Алексей Антонов был в высшей степени способным и обученным военным офицером, хотя не стал маршалом и ему не поручали фронта. Всегда сдержанный Жуков пишет почти с восторгом: «Алексей Константинович был в высшей степени способным и обученным военным офицером, человеком высокой культуры и обаяния». Возможно, дело в том, что он слишком рано умер (1962) и не оставил мемуаров.

Планирование начала 1943 года в основных своих чертах напоминает планирование 1942 года: восстановленная вера в свои силы, расширившиеся горизонты, заманчивые наступательные замыслы. Советские войска наступали на собственной территории, которую немцы постарались превратить в выжженную землю. Впервые солдаты в такой большой своей массе видели, что делает враг с их народом, насколько полон он стремления ослабить минимальные условия существования местного населения — выжженные села, разрушенные поселки и города, уничтоженные средства жизнедеятельности. Взорвана минимальная сельскохозяйственная техника — даже столетней давности плуги и сеялки. Всеобщий разор и горе встречали обветренных танкистов наступающей армии. Это вызывало ярость и жажду мщения.

В отличие от предшествующего года Москва прекратила руководить «по направлениям», она удачно создала институт «представителей Ставки», уникальный для Красной Армии и начавший действовать в 1942 году. Эта работа была бы многократно более эффективной, если бы западные союзники делились с Москвой расшифрованными немецкими кодами. Жуков обвиняет Сталина в неадекватной воздушной разведке. Но постепенно русские офицеры стали внимательнее допрашивать немецких военнопленных, получая бесценные боевые сведения.

А германской разведке так и не удалось проникнуть в глубину советской территории и она допускала важные ошибки. Растущая советская авиация ограничивала радиус полетов германских воздушных разведчиков. Партизаны темными лесными тропами пробивались к местам сосредоточения германских войск и коммуникациям. В начале года немцы проводят крупномасштабные антипартизанские мероприятия вокруг Брянска, в Литве и рядом с Клетней («Полярный медведь-2», «Зимняя магия» и др.). 3 марта советские войска взяли наконец Ржев, а 12 марта — Вязьму. Ужас охватывал тех, кто видел тотальную войну во всей неприглядности: сожженные дома, замученный народ. Это не было похоже даже на жестокую Первую мировую войну, жестокость агрессора теперь превосходила все мыслимые пределы.

Уходом из Ржева и Вязьмы немцы отдалились от Москвы еще на восемьдесят километров. Теперь линия фронта проходила в пятидесяти километрах от Смоленска. Благодаря «спрямлению» фронта (его протяженность сократилась примерно на 150 километров) стало возможным увести в резерв две советские армии и танковый корпус. Они были поставлены во второй эшелон Западного и Калининского фронтов.

Частичный успех был достигнут и под Ленинградом. Ночью с 11 на 12 января специальные штурмовые части 67-й армии сменили стрелков на боевых позициях. В 9.30 утра 286 стволов артиллерии начали артподготовку, продолжавшуюся более двух часов и завершившуюся залпами «катюши». Около полудня навстречу 67-й армии со стороны Волховского фронта поднялась 2-я ударная армия. Их историческая встреча произошла в 9 часов тридцать минут утра 18 января. В этот день от немцев был очищен Шлиссельбург, а к вечеру немцев заставили уйти с южного берега Ладоги. К 6 февраля прошел первый поезд до Шлиссельбурга. Немцы еще находились в пределах артобстрела этой железнодорожной линии, но первый груз уже шел от страны в помертвевший город. Он вез уголь. Нужно, однако, помнить, что все атаки, направленные на взятие Мги (что открыло бы линию Ленинград — Волхов), были немцами отбиты. Деблокирующая территория была очень хрупкой и простреливаемой. День и ночь трудились батальоны ради укрепления новых позиций — без них город просто погиб бы.

Южнее Северо-Западный фронт под командованием маршала Тимошенко бился с задачей Демянского котла. Немцы «обжили» территорию внутри советских позиций, сюда регулярно садились транспортные германские самолеты. В определенном смысле это была успешная модель «северного Сталинграда», где окруженные не только чувствовали себя достаточно комфортно, но и ощущали свою военную миссию — отвлекали значительные советские войска и стояли «занозой» между Москвой и Ленинградом.

Еще южнее Калининский фронт генерала Курочкина в январе освободил Великие Луки. Теперь ему предстояло помочь северным соседям, замучившимся с Демянским котлом. Жуков (представлявший здесь Ставку) буйствовал в слепом отчаянии: командиры частей уже стояли вокруг Демянска более полугода и тем не менее не знали лежащей перед ними территории, не имели планов на различный поворот событий, почти не знали соседей. Строго говоря, гнев Жукова касался более широких вещей, чем тупость или нерадивость отдельных командиров; он хотел, чтобы русская цивилизация быстрее решала задачу, поставленную перед страной Петром, — быстрее, умнее, эффективнее ориентироваться в сложностях окружающего мира, не терять присутствия духа, методично работать и забыть о сладкой русской полудреме. Жуков придвинул штабы к линии фронта, сделал обязательным ежедневный анализ текущей ситуации, подробный разбор возможных движений противника, постоянный обмен разведданными с соседями. Только не спите до смерти — думайте, напрягайтесь, соображайте за противника, генерируйте внутреннюю энергию. Русский ступор должен быть проклят.

(Как символ нового, худой парнишка из Гжатска, Юрий Гагарин, переживет оккупацию, помня героев своего детства, станет летчиком и первым из всех землян вырвется в космос.)

Новой силой, на которую явственно полагалась Ставка, стал Центральный фронт. Вначале Сталин хотел в 1943 году положиться именно на него. Блистательный в новой маршальской форме, Жуков провел весь период с 24 января по 5 февраля у Сталина. Наиболее важной была встреча в ночь с 5 на 6 февраля. Присутствовали главные планировщики из Генштаба, главный политкомиссар Щербаков и генерал Рокоссовский (сразу же после капитуляции Паулюса он был вызван в Москву). Речь шла об облюбованной Сталиным операции, которой тот проникся в период пребывания Жукова и Василевского на фронтах — создать Сталинград под Москвой. Рокоссовский пробивается через Севск и проникает глубоко в тыл германской группе армий «Центр».

Погода и транспортные проблемы задержали Рокоссовского, двигавшегося 800 километров по одноколейке от Сталинграда. Центральный фронт создавался на основе Донского фронта Рокоссовского (21, 65-я и 16-я воздушная армии; к ним Ставка добавила 70-ю и 2-ю танковую армии — Родин). Поставленная задача — к 15 февраля быть готовыми провести операцию глубокого проникновения против 2-й танковой армии вермахта в районе Смоленск — Гомель. Сверхоптимизм, как почти всегда, не оправдал себя. Снабжение Центрального фронта шло по од-ной-единственной железнодорожной линии; тягостная недостача грузовиков и живой тягловой силы замедляла строительство боевых порядков. Солдаты на собственной спине тащили тяжелые пулеметы, противотанковые пушки, артиллерийские орудия. Танки Родина мучились 250-километровым движением по бездорожью, прежде чем вышли на рубеж в Фатеже. Родин руководил перемещением танков посредством деревянных «У-2», летавших низко и достаточно безопасно. Фронт был относительно готов к 24 февраля.

Рокоссовский начал наступательные действия, не дожидаясь прибытия всех своих войск в начале марта 1943 года. 2-я германская танковая группа отбила наступление Рокоссовского, нанося его войскам суровые потери. На этом фоне блеснул молодой генерал Черняховский, чья армия 8 февраля взяла Курск — начало блистательной военной карьеры.