Великая война

Великая война

В годы Первой мировой войны казачьи войска поставили под ружье около 370 000 человек, служивших в составе 164 конных казачьих полков, 4 дивизионов, 30 пластунских батальонов, 64 батарей, 177 отдельных и особых сотен, 79 конвоев полусотенного состава, казачьих запасных частей. Свыше 120 000 казаков (практически каждый третий) были удостоены георгиевских наград. Около 45 000 казаков были убиты, ранены, пропали без вести²⁴².

С началом Первой мировой войны Оренбургское казачье училище перешло на четырехмесячный курс обучения и стало осуществлять ускоренный выпуск офицеров военного времени с чином прапорщика. Впрочем, это уже были далеко не те воспитанники, что в довоенное время. Это, в частности, видно из следующего эпизода. Летом 1915 г. Дутову и другим училищным офицерам пришлось участвовать в разбирательстве инцидента, произошедшего между двумя юнкерами. Дело состояло в том, что юнкера майского приема отрабатывали 13 августа в конном строю приемы владения холодным оружием, причем взводный портупей-юнкер 23-летний кубанец М.М. Каплин обозвал 18-летнего юнкера Н.В. Дмитренко «жидом», последний счел себя оскорбленным и слегка ударил обидчика шашкой плашмя по спине, тот недолго думая с силой ударил Дмитренко шашкой по лицу, однако Дмитренко правой рукой сумел закрыться, причем в результате порезал указательный палец, однако Каплину этого показалось мало, и он ударил Дмитренко кулаком по лицу. Однако только дракой дело не ограничивалось – Дмитренко затронул весьма болезненный в армейской среде вопрос финансовых взаимоотношений. По его заявлению, Каплин брал деньги в долг и не отдавал, бесплатно пользовался извозчиками за счет других юнкеров.

21 августа 1915 г. офицеры училища обсудили происшествие на заседании дисциплинарного комитета, велась стенограмма выступлений. Многие, заботясь о чести мундира и стремясь по армейской традиции поддержать старшего по званию, оправдывали действия портупей-юнкера. Говорили, что Каплин слишком требователен и это не нравится юнкерам, Дмитренко же плох по строю, слабовольный, недисциплинированный, к тому же клеветник, т. к. не имел доказательств непорядочности Каплина. В то же время звучали обвинения и в адрес портупей-юнкера, которого считали властным. В целом из десяти училищных офицеров лишь трое старших выступили за Дмитренко, священник Вишневский считал необходимым наказать обоих одинаково, и начальник училища Генерального штаба генерал-майор К.М. Слесарев постановил арестовать Дмитренко и посадить на гауптвахту, а Каплина лишить звания портупей-юнкера и перевести в третий разряд по поведению, что автоматически лишало его офицерского чина прапорщика при выпуске и давало лишь чин урядника. Отмечалось, что в мирное время оба были бы отчислены от училища без права повторного зачисления.

Ответ войскового старшины Дутова контрастировал с общим фоном высказываний: «…старший был плохой, постоянные недоразумения с юнкерами; затем неаккуратный и беспорядочный. Никогда не берет сам книг или пособий, а всегда приводит с собой юнкера, который и несет все; изображал из себя Каплин уже офицера и большого барина. Нет никакой гарантии, что Каплин в будущем по отношению к казакам не будет так же внушать уважение к себе и кулаком поддерживать свой авторитет… Инцидент с извощиком (так в документе. – А. Г.) рисует прямо наглое направление характера. Чрезвычайно самовластный, деспотичный характер. Такому нельзя давать власть, тем более над своими товарищами-офицерами…»²⁴³. В то же время Дутов считал необходимым арестовать Дмитренко на пять суток после производства «дабы подчеркнуть его мальчишеское отношение к вопросам товарищеских отношений между будущими офицерами»²⁴⁴. Дутов, как представляется, рассудил справедливо. Его ответ, на мой взгляд, весьма показателен – будущий атаман, в отличие от своих коллег, не стал выгораживать старшего, а пытался решить дело по справедливости.

Несмотря на попытки училищного начальства оставить Дутова при училище, он в 1916 г. добился возможности пойти на фронт, отправившись 20 марта в уже знакомый 1-й Оренбургский казачий Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк (шефство Наследника Цесаревича полк получил одновременно со 2-м Донским казачьим полком 21 января 1914 г.²⁴⁵). Как говорили, Дутов собрался в три дня и уехал к полку.

Обстоятельства отъезда Дутова на фронт и причину, по которой он в 1914–1915 гг. оставался в Оренбурге, описал в своих воспоминаниях Наказный атаман Оренбургского казачьего войска Генерального штаба генерал-лейтенант М.С. Тюлин. Он отметил, что в период его атаманства было много «хлопот и неприятностей в деле назначения сотенных, полковых и бригадных командиров. Интриги, ходатайства на местах и в центре [ – ] Петербурге, но я не очень уступал и на некоторых примерах видел, что хорошо делал. Например, история с Дутовым, в революционное время так много нашумевшим и погибшим, но уже в роли Наказного атамана по выборам²⁴⁶. Он был помощник инспектора классов в Оренб[ургском] казачьем училище, окончил академию Генерального] Штаба по 2 разр[яду]. Начальн[ик] училища его хвалил, толь[ко] Войсковой штаб не пускал его на войну, оттого, что он кончил академию, у них у всех, выслужившихся из нижнего звания, какая-то вражда к людям своим, получившим образование. Он приехал меня просить о назначении в действующую] армию, я обещал, но сказал, что есть вакансия в 1 полку в див[изии] у гр[афа] Келлера²⁴⁷, [ – ] человека, не берегущего людей, и у него колоссальные потери убитыми и ранеными, и он очень требователен. Дутов с удовольствием согласился, и я его назначил. Через несколько месяцев он приехал весь израненный лечиться и уже с Георгиевским] оружием²⁴⁸, поправился и опять поехал. Через некоторое время получил Георг[иевский] крест²⁴⁹, а командир полка, раненный, выбыл из действующей] армии. Гр[аф] Келлер пишет мне письмо и просит назначить Дутова командиром полка, значит, заслужил, да еще у такого требовательного начальника] дивизии. Затем он во время революции выдвинулся, и после Мальцева…²⁵⁰ выбран был Дутов, который вел борьбу с красной армией и был убит»²⁵¹. Тем не менее почему он не смог пойти на фронт в 1914–1915 гг. – все же не вполне ясно. Не исключено, что Дутов ожидал подходящей вакансии, но в любом случае такое поведение будущего Войскового атамана не свидетельствует в его пользу, на фронт он явно не рвался.

1-й Оренбургский казачий полк можно назвать одним из лучших полков Оренбургского казачьего войска периода Первой мировой войны. Уже к декабрю 1915 г. в полку было пять кавалеров ордена Св. Георгия 4-й степени, шесть кавалеров Георгиевского оружия, 609 казаков полка были награждены Георгиевскими крестами, 131 человек удостоен Георгиевских медалей. К этому времени полк захватил 1200 пленных, 4 орудия, 15 патронных двуколок, около 200 ружей, 42 походные вьючные кухни, много повозок обоза и т. д. При осмотре полка 18 марта 1916 г. Походный атаман всех казачьих войск великий князь Борис Владимирович отметил, что «вид людей отличный; выправка молодцеватая. Одеты хорошо. Вооружены со времени действий под Перемышлем отлаженными австрийскими винтовками системы Манлихера и металлическими пиками. Лошади – киргизы – небольшие, но крепкие; тела и чистка в отличном состоянии»²⁵².

На момент прибытия Дутова в действующую армию полк сражался с австрийцами в составе 10-й кавалерийской дивизии III кавалерийского корпуса 9-й армии генерала от инфантерии П.А. Лечицкого. 29 марта полк лично приветствовал император Николай II, затем казаки получили отдых, а с 6 апреля несли охрану государственной границы по реке Прут²⁵³.

Армия Лечицкого располагалась на левом фланге Юго-Западного фронта, левый фланг армии прикрывал III кавалерийский корпус генерал-лейтенанта графа Ф.А. Келлера, а левый фланг корпуса – 10-я кавалерийская дивизия, в состав которой входил полк Дутова. Таким образом, действовать Дутову пришлось на крайнем левом фланге всего Восточного фронта, возле самой румынской границы. 9-й армии при подготовке главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта генералом от кавалерии А.А. Брусиловым наступления 1916 г. отводилась вспомогательная роль. Сам Лечицкий принял решение сначала разгромить противника в Буковине, после чего наступать в сторону Карпат и затем перенести удар в Заднестровье.

На фронте Дутов сформировал и с 3 апреля 1916 г. возглавил стрелковый дивизион 10-й кавалерийской дивизии. Что представляло собой и в связи с чем было создано это необычное формирование? Незадолго до прибытия Дутова на фронт приказом начальника штаба Верховного главнокомандующего Генерального штаба генерала от инфантерии М.В. Алексеева от 5 марта 1916 г. за № 296 было предписано: «Сформировать при каждом кавалерийском полку особый стрелковый (пеший) эскадрон согласно объявляемому при этом штату. В каждой кавалерийской дивизии означенные эскадроны свести в дивизионы (штат управления при этом объявляется), с придачей последним по одной пулеметной команде, вооруженной пулеметами системы Кольта. При управлениях дивизионов устанавливаются команды для связи… Снаряжение для нижних чинов стрелковых дивизионов и эскадронов устанавливается пехотного образца; винтовки – той же системы, что и в полках данной дивизии. Офицеры в стрелковые эскадроны назначаются из соответственных кавалерийских полков; командиры дивизионов, адъютанты и начальники команд для связи – из состава данной дивизии. Нижними чинами стрелковые эскадроны пополняются из числа: 1) строевых данного полка, временно не имеющих лошадей; 2) назначаемых из запасных кавалерийских полков и 3) недостающее число – из запасных баталионов фронта»²⁵⁴. В стрелковом эскадроне кавалерийского полка по штату полагалось 4 офицера, 236 строевых и 15 нестроевых нижних чинов, 11 обозных лошадей. Управление стрелкового дивизиона кавалерийской дивизии по штату должно было включать 3 офицеров, 3 чиновников, 24 строевых и 22 нестроевых нижних чина (управление и команда связи), 11 верховых и 13 обозных лошадей.

Приказом № 617 от 9 мая того же года походная кухня таких подразделений могла быть пехотно-артиллерийского образца²⁵⁵. 7 декабря 1916 г. был издан еще один приказ, согласно которому при каждом кавалерийском полку предписывалось содержать уже не по одному, а по два стрелковых эскадрона, а стрелковые эскадроны кавалерийских дивизий свести в шестиэскадронные стрелковые полки. При всех казачьих дивизиях требовалось сформировать по одному трехсотенному стрелковому дивизиону, штаты оставались прежними. На формирование дивизионов обращались нижние чины пехоты переменного состава запасных частей соответствующих фронтов, офицеры из полков дивизии. Личный состав подобных формирований носил обмундирование пехотного образца, шифровки своей дивизии, имея на вооружении винтовки той же системы, что и в полках дивизии²⁵⁶. По всей видимости, создание стрелковых эскадронов явилось закономерным результатом невозможности широко использовать в условиях позиционной войны весьма многочисленную в русской армии конницу.

Вскоре после окончания формирования дивизион Дутова отличился в боях на реке Прут. Русским войскам на этом участке противостоял сильный II австро-венгерский корпус. На рассвете 22 мая 1916 г. 9-я армия перешла в наступление. В журнале военных действий 1-го Оренбургского казачьего полка отмечено, что переправа через Прут происходила 28 мая 1916 г. под сильным артиллерийским огнем. Казаки переправлялись через реку вброд, мосты были взорваны, причем на реке было сильное течение, а вода, по свидетельству участников переправы, в результате весеннего половодья была выше пояса (вероятно, переправлялись верхом)²⁵⁷. В ночном бою при переправе через Прут стрелковый дивизион Дутова взял линию окопов и удерживал ее в течение двух суток до смены, потеряв 50 % нижних чинов и 60 % офицерского состава. Будучи контуженным, войсковой старшина Дутов остался в строю и в цепи до конца боя и ушел после смены последним²⁵⁸. К сожалению, на первом этапе операции стратегической коннице Келлера была отведена лишь пассивная роль обеспечения левого фланга армии и фронта, что, по мнению русского военного историка А.А. Керсновского, было большой ошибкой²⁵⁹. Тем не менее операция развивалась успешно. Потери противника достигали 60 000 человек убитыми, ранеными и пленными. 9-я армия потеряла до 30 000 человек. После занятия 5 июня Черновиц ударная группа армии была остановлена на линии реки Прут для перемены операционного направления, а для преследования отступавшего противника (южная группа 7-й австро-венгерской армии генерала К. фон Пфланцер-Балтина) были выделены III кавалерийский и Сводный корпуса. В результате запоздалого подключения III корпуса к активным действиям австрийцы не были отрезаны от Карпат, а лишь оттеснены к ним и заняли упорную оборону.

Дивизион Дутова в составе III кавалерийского корпуса принял участие в преследовании австрийцев от Черновиц через Буковину до карпатских горных проходов у Кирлибаба – Дорна-Ватра. Как отмечалось 24 июля 1916 г. в журнале военных действий 1-го Оренбургского казачьего полка, «условия на позиции очень трудные – на высотах снег, холод, сильный пронизывающий ветер, людям очень трудно»²⁶⁰. Пеший дивизион практически не отставал от конного 1-го Оренбургского казачьего полка, пройдя, по сведениям из официальной биографии Дутова, с боями пешком 450 верст в течение 10 дней без дневок²⁶¹, что, впрочем, представляется маловероятным. Дивизион был организован Дутовым с нуля и постепенно обзавелся своими обозами и мастерскими. Донесения Дутова отличались лаконичностью: «Приказ Ваш исполнен деревня (Ней-Ицкани в Карпатах. – А. Г.), благодаря доблести стрелков, взята; иду дальше на высоту 1227». Другое донесение при атаке укрепленной позиции у Рункуль не менее кратко и красноречиво: «Преодолев семь рядов проволоки и взяв четыре линии окопов, стрелки и казаки вверенного мне участка преследуют противника на Кирлибабу. 250 пленных и трофеи представляю. Потери незначительны. Сейчас с цепью нахожусь у высоты «Обчина»²⁶².

В ходе дальнейшего наступления наших войск 130-тысячная 7-я австро-венгерская армия в междуречье Днестра и Прута была разгромлена. 9-я русская армия угрожала Венгрии и нефтяным скважинам Галиции. В июле армия Лечицкого действовала в двух направлениях: на Галич и в Трансильванию, причем левый (карпатский) фланг, на котором сражался Дутов, в ходе боев был достаточно ослаблен. Особенностью боевых действий на фронте армии была их маневренность, имели место конные столкновения, однако умело использовать конницу командование не смогло. Очевидно, что конница не была предназначена для горной войны, тем не менее другого применения для корпуса Келлера в тот период почему-то не нашлось. Против Келлера действовал XI австрийский корпус. 28 июля войска Лечицкого заняли Станиславов. Армия готовилась к походу через Карпаты в Трансильванию. В 21 час 14 августа в войну против Австро-Венгрии на стороне Антанты, во многом благодаря блестящим действиям Лечицкого, вступила Румыния, что, однако, не привело к усилению русского фронта, а скорее, наоборот, ослабило его²⁶³.

Наступление 9-й армии для содействия румынам было назначено Брусиловым на 18 августа. Армия Лечицкого должна была наступать в направлении на Кирлибаба – Сигот, причем закрепление за русскими войсками района Сигота, по мнению начальника штаба Верховного главнокомандующего, фактически главнокомандующего русской армией Генерального штаба генерала от инфантерии М.В. Алексеева, должно было содействовать румынским операциям в Трансильвании. Корпус графа Келлера находился в составе южной группы 9-й армии, действовавшей на участке от Кирлибабы до румынской границы.

Август и сентябрь на фронте армии прошли в ожесточенных и крайне тяжелых боях, причем уже в сентябре войска в Карпатах сражались в глубоком снегу. Лечицкому по-прежнему противостояла 7-я австро-венгерская армия. Бои у Дорна-Ватры, Кирлибабы и Якобен показались немцам из состава переброшенной против войск Лечицкого с Западного фронта 1-й германской пехотной дивизии тяжелее верденских. Русское наступление развивалось медленно. Вплоть до 13 сентября, когда Лечицкий из-за значительных потерь (145 офицеров и 10 058 нижних чинов) был вынужден приостановить операцию, бои шли беспрерывно. После приостановки наступления войска заняли высоты, командовавшие над шоссе Кирлибаба – Дорна-Ватра²⁶⁴.

1 октября 1916 г. под деревней Паничи в Румынии Дутов был вновь контужен и вдобавок получил ранение от разрыва шестидюймового снаряда, в результате чего на некоторое время лишился зрения и слуха и получил трещину черепа. По одному из свидетельств, Дутов также временно не владел речью и правой половиной тела²⁶⁵. Сам Дутов уже в декабре 1917 г. говорил: «У меня перебита шея, треснул череп, и никуда не годятся плечо и рука»²⁶⁶.

Раненный и контуженный, он вернулся в Оренбург. Казалось, что ему придется навсегда оставить строй, однако уже спустя два месяца он вернулся в полк. Судьба хранила Дутова для дальнейших свершений. 16 октября 1916 г. Высочайшим приказом он был назначен командующим 1-м Оренбургским казачьим Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полком²⁶⁷. К полку Дутов прибыл лишь 18 ноября, а 15 декабря в связи с неясностью своего статуса писал начальнику штаба 10-й кавалерийской дивизии: «Я прибыл к полку 18 ноября, о чем и донес. Прошу не отказать [сообщить], был ли приказ по дивизии о моем положении или нет. Затем, как считать стрелковый дивизион сданным или еще мне его надо сдавать. Войск[овой] Старш[ина] Дутов»²⁶⁸.

Между тем на фронте продолжалась борьба у Кирлибабы и Дорна-Ватры. Потери русских войск были значительны. Как писал А.А. Керсновский, «склоны гор у Кирлибабы превратились в обширные русские кладбища… Весь ноябрь шли тут героические бои в облаках и за облаками… История их когда-нибудь будет написана. Трофеи наши в этой горной войне были значительны, потери – огромны, героизм – беспределен»²⁶⁹. Наступление 9-й армии на город Дорна-Ватра началось 15 ноября 1916 г., бои приняли затяжной характер и выбить австрийцев из карпатских горных проходов нашим войскам не удалось. Как вспоминал А.Г. Шкуро, «горы были страшно крутые, продвижение обозов невозможно, подвоз продуктов приходилось производить на вьюках по горным тропинкам, вывоз раненых был затруднен. Вообще работа была страшно трудная»²⁷⁰.

15 ноября Брусилов приказал III конному корпусу выступить в район Рымника. В связи с разгромом румынской армии русским войскам пришлось спасать как своего нового союзника, так и положение на левом фланге собственного Восточного фронта. От реки Прут войска должны были следовать по территории Валахии походным порядком. Корпус графа Келлера, таким образом, был вынужден преодолеть 500 верст от Буковины до Бухареста, в результате чего лошади были крайне истощены. В декабре корпус уже находился в составе 6-й армии, занимавшей участок фронта от Фирул-Маре до черноморского побережья.

В фондах РГВИА сохранились полевые книжки Дутова за декабрь 1916 – январь 1917 г. На основе их анализа можно сделать вывод о том, что в полку Дутов занимался в основном хозяйственной деятельностью, твердо отдавал приказания подчиненным. С казаками Дутов обращался строго, не допуская беспорядка в части. К примеру, если казак набивал спину лошади, командир полка в качестве наказания отправлял его в стрелковый дивизион, служба в котором, разумеется, была опаснее по само?й природе пехотной службы. Однако с казаками другой подход был недопустим, так как при всей жесткости Дутова среди казаков имели место случаи мародерства²⁷¹. Строг был Дутов и по отношению к офицерам, заставляя покидать полк даже за сквернословие²⁷².

К 20 декабря 1916 г., когда бои шли в районе реки Рымны, в сотнях полка имелось по восемь рядов, воевать казакам приходилось на австрийских патронах (как уже отмечалось, полк был вооружен австрийскими винтовками)²⁷³. В распоряжении Дутова было лишь пять сотен полка, шестая была выделена для несения конвойной службы. В кровопролитных боях зимы 1916/17 г. полк Дутова прикрывал отступление румынской армии от Бухареста и потерял тогда почти половину своего состава. К 24 января 1917 г. из-за потерь и сложностей с доставкой фуража корпус Келлера был выведен в резерв и дислоцирован вдоль реки Прут в районе Селище – Исайканы – Сбироя – Нов. Дрогушаны – Вороничени²⁷⁴.

Уже в этот период своей жизни Дутов не забывал о собственных благах – в частности, в декабре 1916 г. требовал в свое распоряжение экипаж и лошадей²⁷⁵. Для перевозки вещей Дутова было разрешено приобрести двуколку²⁷⁶. Стремление к комфорту будет присуще ему и в дальнейшем. 16 ноября 1916 г. Дутову для подтверждения его прав на потомственное дворянство оренбургским вице-губернатором Л.А. Пушкиным было выдано свидетельство для представления в Оренбургское дворянское депутатское собрание в том, что «он поведения безукоризненного, под судом и следствием не был и в настоящее время не состоит и ни в чем предосудительном в политическом отношении не замечен»²⁷⁷. Однако гораздо более интересны аттестации, данные Дутову 11 и 24 февраля 1917 г. начальником 10-й кавалерийской дивизии генерал-лейтенантом В.Е. Марковым и командиром III конного корпуса графом Келлером. В «мнении начальника» от 11 февраля генерал Марков писал: «Последние бои в Румынии, в которых принимал участие полк под командой войск[ового] ст[аршины] ДУТОВА, дают право видеть в нем отлично разбирающегося в обстановке командира и принимающего соответствующие решения энергично, в силу чего считаю его выдающимся, но по краткости времени командования полком только вполне соответствующим своему назначению»²⁷⁸.

В аттестации от 24 февраля 1917 г. отмечалось, что Дутов «здоровья крепкого. На тяжесть походной жизни не жалуется – всегда весел. Нравственности хорошей. Умственно развит хорошо. Живо интересуется службой и любит ее. Начитан и хорошо образован. Боевого опыта еще не имеет, но стремится к самостоятельному решению боевых задач. В бою несколько впечатлителен и склонен дать обстановку боя по впечатлению младших и несколько преувеличенную. Работать любит напоказ, хотя вообще в работе неутомим. Хозяйство знает. О подчиненных заботлив. Хороший. Соответствует занимаемой должности командира казачьего полка. Подписал: Начальник 10-й кавалерийской дивизии, генерал-лейтенант МАРКОВ. С первой аттестацией начальника дивизии я не согласен и вполне присоединяюсь ко второй, так как всегда считал войскового старшину ДУТОВА Отличным боевым командиром полка. «Отличный»[,] вполне соответствует занимаемой должности. Подписал: Генерал Граф КЕЛЛЕР»²⁷⁹. К февралю 1917 г. за боевые отличия Дутов был награжден мечами и бантом к ордену Св. Анны 3-й степени и орденом Св. Анны 2-й степени, однако без мечей. Авторы официальной биографии Дутова утверждали, что его заслуги «на войне прежним правительством оценивались очень мало, орденов у него немного – причиной тому была независимость Атамана, нежелание льстить высшему начальству, отстаивание казачьих интересов и полное презрение к умышленно ложным донесениям с целью украсить свои дела и описать подвиги»²⁸⁰. Судя по приведенным выше данным, такая картина идеализирует Дутова и не вполне соответствует действительности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.