4.9. ЛЮДСКИЕ ПОТЕРИ ПРИ ПЕТРЕ I
4.9. ЛЮДСКИЕ ПОТЕРИ ПРИ ПЕТРЕ I
Милюков об убыли тяглых дворов. Критики Петровских реформ справедливо пишут, что свои преобразования и завоевания Петр осуществил за счёт подданных. Падение уровня жизни народа при Петре подтверждает уменьшение роста рекрутов. Рекруты, родившиеся в 1700—1704 гг., имели средний рост 164,7 см, родившиеся в 1710-1714 гг. - 163,5 см, родившиеся в 1720-1724 гг. - 162,6 см[195].
Более сомнительны утверждения об уменьшении населения России в результате деятельности Петра. Начало им положила книга П.Н. Милюкова об итогах царствования Петра I (1892). Милюков нашел, что в подворной переписи 1710 г. число тяглых дворов на 20% меньше, чем в переписи 1678 г. Он приводит причины убыли владельцев 20 тыс. дворов: 29% умерли в домах, 20,4% взяты в солдаты и на работы, 37,2% — побеги, 8,8% перешли в другие сословия и переселились, 0,9% нищенствуют и разбойничают, 3,6% — по неизвестным причинам[196].
Милюков оговаривается, что цифра потерь «значительно уменьшится, если заметим, что переход в другое сословие и на другие земли совсем нельзя считать убылью; что побеги в значительной степени также кончались простым выбором нового места, т.е. колонизацией; что естественное вымирание восполняется естественным приростом, большей частью игнорируемым нашей статистикой». И неожиданно заключает: «Приведенные цифры должны только показывать, что потрясение, испытанное населением, было гораздо шире и глубже, чем можно заключить по цифре прямой убыли»[197]. Такой вывод вызывает изумление: ведь переходы и побеги нельзя считать убылью, смертность за 30 лет покрывалась рождаемостью, не все солдаты и работники гибли, не всех разбойников казнили, а исчезнувшие по разным причинам вполне могли здравствовать. Тем не менее критики Петра продолжают писать об убыли одной пятой населения России и ссылаться на Милюкова.
Клочков о числе тяглых дворов. В книге М.В. Клочкова (1911) приведены данные об уменьшении на 19,5% числа тяглых дворов с 1678 по 1710 г. Согласно Клочкову, причины «пустоты» дворов следующие: 20% хозяев взяты в рекруты и на работы, 35% бежали, 30% умерли, 15% убыли разными случаями. Как видим, Клочков подтвердил результаты исследований Милюкова. В то же время, он нашел, что половина рекрутов и взятых на работы сбежали, т.е. реально попали в солдаты и на работы лишь 10% хозяев опустевших дворов. Большинство беглых крестьян поселились неподалеку либо были укрыты своими помещиками. Что касается умерших, то Клочков допускает, что их число с избытком покрывается вновь родившимися, но крестьяне предпочитали при увеличении числа оставаться в прежних дворах и прибегали к разным уловкам, чтобы показать как можно меньше дворов в переписных книгах. Автор заключает: «Показания переписных книг 1710 г. о 20-процентной убыли дворов сравнительно с книгами 1678 г. не соответствует реальному положению вещей. Если число дворов и убыло, то никак не больше 10%, а население и того меньше. Весьма возможно даже, что количество населения к 1710 г. сравнительно с 1678 г. не уменьшилось»[198].
Клочков также изучил результаты неполной переписи 1715—1716 гг. Оказалось, что дворов стало уже на треть меньше, чем в 1678 г., но при том население увеличилось[199]. Автор делает вывод: «Сообщения местных властей и частных лиц о том, что "пустота", открытая переписными книгами 1710 года, в ближайшие годы увеличивалась... надо признать фактически неверными; "пустоту" преувеличивали: она была местной, к тому же часто фиктивной. В этом случае ближе к истине был Пётр, который имея, очевидно, в виду всё население России, заявлял, что "пустоты нет"[200]. Можно сожалеть, что работы Клочкова более полно, чем Милюков, изучившего переписи населения, стали известны только специалистам. Клочков «не угодил» сторонникам демонизации Петра, преобладавшим среди либеральной интеллигенции в предреволюционные годы.
Первая ревизия (подушная перепись). Подворные переписи 1710-го и тем более 1715—1716 гг. не удовлетворили Петра. Царь был уверен, что «пустота» вызвана изворотливостью подданных. Сподвижник Петра В.Н. Татищев приводит пример утайки дворов при переписи 1710 г.: «...некоторые по 3 и 4 двора вместе сводили, избы посломали, и одним двором писали». Другие просто обводили плетнем несколько изб и ставили одни ворота. Все это подтолкнуло Петра к проведению подушной переписи податного населения. 26 ноября 1718 г. был издан Указ «взять сказки у всех (дать на год сроку), чтобы правдивые принесли сколько у кого в которой деревне душ мужеского пола..». В число «податных душ» впервые включили холопов, церковных причетников, однодворцев и татар. К концу 1719 г. были присланы «сказки» о 3,8 млн. душ. Пётр «сказкам» опять не поверил, и два года прошли в проверках и наказаниях. К 1722 г. было учтено 4,9 млн. податных душ. В 1722 г. по стране разослали ревизоров для проверки «подушного числа». Ревизоры вновь нашли утайку. На 1724 г. было выявлено 5,6 млн. душ. Ревизию закончили после смерти Петра, в 1728 г. Всего было записано 5,7 млн. душ[201]; из них менее 70% показали себя в первый год переписи.
Население допетровской и петровской России но Милюкову и Клочкову. В книге о русской культуре (1898) Милюков пишет, что «тотчас но смерти Алексея Михайловича в России населения было на 1/5 более, чем во время Петра»[202].
Согласно Милюкову, в России в конце XVII в. жило 16 млн. человек, а к концу царствования Петра (1725) — около 13 млн.[203], т.е. страна потеряла от деятельности Петра 3 млн. человек. С Милюковым не согласился Клочков. В книге о подворных переписях 1710 и 1715—1716 гг., он пришел к заключению, что при Петре не было убыли, но прекратился рост населения[204]. В работе, посвященной ревизии 1719—1724 гг., Клочков привел данные по сравнению ревизии по 98 городам и уездам с итогом переписи 1678 г. Оказалось, что по ревизии были записаны 2 922 598 душ мужского пола против 2 138 784 душ по переписи 1678 г.[205].
Потери петровской России но оценке Урланиса. Количественную оценку населения допетровской и петровской России провел демограф Б.Ц. Урланис (1941). Исходя из итога первой ревизии, выявившей 5 794 924 податных душ мужского пола, Урланис определил общее число податного населения России в 11,6 млн. человек (приняв число женщин равным числу мужчин). В это число не вошло население российской части Украины — около 0,5 млн. человек и необлагаемое население (дворяне и духовенство) — около 0,6 млн. человек.
В итоге Урланис определил численность населения петровской России к моменту первой ревизии, без приобретений по Ништадтскому миру, в 12,7 млн. человек[206].
Расчёт населения по переписи 1678 г. Урланис провел, исходя из оценки числа тяглых дворов в 800 тыс. Вслед за Милюковым он посчитал число свободных от обложения дворов в 150 тыс. и отсюда вывел общее число дворов в 950 тыс. По материалам переписи 1710 г. (полагаясь на Милюкова) Урланис принял, что на один двор приходилось 3,78 человека мужского пола, а вместе с женщинами — 7,56 человека. Умножая число дворов на средний размер двора он получил 7 182 тыс. человек. Эти данные по мнению автора не были полными: как и в случае первой ревизии их нужно «увеличить на 60%[207], чтобы приблизить к действительности... Делая указанную поправку, мы получаем 11,5 млн. человек — цифру, значительно более правдоподобную»[208].
Урланис отмечает, что период с 1700 по 1722 г. был неблагоприятен для роста населения. Северная война и Прутский поход Петра стоили больших потерь. Число погибших солдат он вслед за Е.А. Разиным оценивает в 200 тыс. человек. Несло потери и мирное население. Шведы разорили Смоленщину. Южные губернии подверглись набегам крымских и кубанских татар, а юго-восточные — башкир и казахов. При подавлении восстаний в Астрахани и на Дону погибло около 20 тыс. человек. Не миновала чума. В 1703—1704 гг. пострадала Киевская область. В 1709—1712 гг. чума охватила Русский Северо-Запад, Малороссию и Азовскую губернию. В северо-западных уездах запустело 16 897 дворов. Вносили лепту и неурожаи на севере и северо-востоке России. Заключая рассмотрение потерь населения за 1700—1722 гг., Урланис пишет:
«Кроме того, надо учесть повышенную смертность гражданского населения и пониженную рождаемость (в результате отлива значительной части мужского населения на военную службу, на строительство верфей, на строительство Петербурга и т.п.). Все это говорит за то, что в период 1700—1722 гг. население убыло, вероятно, на 5—6%. Принимая этот процент, будем считать, что население европейской части петровской Руси... в 1700 г. составило 13 млн. человек»[209].
Нет нужды говорить об умозрительности оценки в 5—6% убыли населения за 1700—1722 гг.
Население петровской России по Водарскому. Водарский оценил численность населения России в допетровский и петровский периоды исходя из прироста населения. Согласно данным ревизий XVIII в., среднегодовой темп прироста населения[210] за 1719—1762 гг. составлял 0,66%. Этот показатель, как считает Водарский, должен быть близок к темпу прироста за 1678—1719 гг. Автор принял размер утайки и недоучета в переписи 1678 г. в 25%. Отсюда он определил среднегодовой темп прироста в 0,67, что за период 1678—1719 гг. дает прирост населения в 32%[211]. Водарский полагает, что потери населения вследствие войн и реформ Петра могли уменьшить естественный прирост в начале XVIII в., «но ни о каком значительном... уменьшении естественного прироста и, тем более, ни о каком уменьшении самого населения не может быть речи».
Военные потери в Петровскую эпоху Водарский определяет в 40 тыс. человек, ссылаясь на книгу Урланиса о потерях в войнах Европы (1960). Он не упоминает, что 40 тыс. у Урланиса — это число убитых в сражениях, тогда как тот же автор пишет: «По официальным сведениям, как указывает Мартынов, за всю Северную войну число умерших от болезней и больных, уволенных из армии составило 500 тыс. человек. Можно предположить, что число умерших от болезней было не менее одной пятой этого числа»[212]. Если к 140 тыс. потерь в Северную войну добавить 22 тыс. солдат умерших от жажды и болезней во время Прутского похода, и 2—3 тыс. погибших по разным причинам (утонули, убиты при подавлении восстаний и в войнах с кочевниками), то общие потери в армии и флоте с 1700 по 1720 г. составят 165 тыс. человек.
Потери от мобилизаций на работы Водарский определил, исходя из подсчётов П.А. Колесникова о гибели 2,9 тыс. мобилизованных крестьян Поморья за период 1705—1717 гг. В Поморье насчитывалось 368 тыс. сельского населения по первой ревизии. Взяв ту же пропорцию погибших для всей страны, Водарский получил, что за 12 лет на работах умерло 42 тыс. человек, а за 20 лет — 70 тыс. человек. Отсюда он заключает: «В общей сложности, потери в войнах и на работах составили за 20 лет около 110 тыс. человек или 1% населения обоего пола»[213]. Как было показано выше, Водарский в 4 раза занизил потери в армии за 1700 —1720 гг. (165 тыс. чел.); по самой осторожной оценке за 20 лет в армии и на работах погибло 235 тыс. человек, или 2,2% населения. К ним следует добавить 30—60 тыс. человек, казнённых при подавлении восстаний и за разные преступления.
Водарский включает в число потерь снижение естественного прироста из-за набора мужчин в армию и их мобилизации на работы. Рекрутские наборы, по подсчётам Л.Г. Бескровного, в 1700—1725 гг. охватили 284 тыс. человек. К ним Водарский добавляет 70 тыс. человек, погибших на работах, и 40 тыс. человек, убитых в боях, получая таким образом 370 тыс. мужчин, исключенных из репродукционного процесса[214]. Подсчёт этот некорректен: нельзя суммировать рекрутов и погибших солдат, дважды учитывая одних и тех же людей. Кроме того, рекруты составляли лишь часть петровской армии: значительной, а до 1705 г. преобладающей её частью были «ратные люди старых служб» (стрельцы, солдаты, рейтары) и «вольные охочие люди»[215]. Люди эти тоже были оторваны от семей, а Северная война длилась 21 год. В то же время часть солдат всё же обзаводилась женами и детьми. В первую очередь это относится к войскам гарнизонной службы, составлявших в 1720—1725 гг. более трети (68 тыс. чел.) регулярной армии из 200 тыс. человек[216]. Цифры Водарского дают представление лишь о порядке числа мужчин, лишенных семейной жизни.
«Предполагаемые потери от войн, мобилизаций и понижение вследствие них естественного прироста, — пишет Водарский, — составляют около 11% возможного естественного прироста и понижают среднегодовой темп прироста не более чем на 0,08%... Следовательно, хотя войны и мобилизации несколько понизили естественный прирост, об убыли населения не может быть и речи». Автор признает, что его цифры «приблизительны и условны», но добавляет, что «округлив потери до 400 тыс. чел., получим примерно те же соотношения». Он не согласен с Урланисом, что с 1700 по 1719 г. численность населения понизилась на 5—6%. По расчётам Водарского, в Северную войну среднегодовой прирост понизился с 36 тыс. человек до 26 тыс. человек. «В этом выразилось влияние войн и реформ, но оно отразилось лишь на уменьшении прироста... Рост численности населения продолжался, хотя и в более медленном темпе»[217].
Общий вывод Водарского выглядит правдоподобно, хотя он занизил фактические потери и крайне неточно определил число мужчин, оставшихся без потомства. Скорее всего с 1700 по 1720 г. население прирастало более низкими темпами, чем по Водарскому, но прирастало, а не убыло на 5—6% как у Урланиса.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.