Эпилог

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Эпилог

Книга охватывает полтора столетия истории Англии, больше всего заинтересовавшие Шекспира, посвятившего им девять выдающихся драматических хроник. Весь период — это почти беспрерывная вооруженная борьба: Столетняя война с Францией и три десятилетия Войны Алой и Белой розы, во время которой англичане воевали уже не с французами, а друг с другом. Оба конфликта названы не совсем точно. Противоборство с Францией длилось дольше, чем подразумевается метафорой, а в гражданской войне не было никакой флористической романтики. С другой стороны, они не нанесли стране сколько-нибудь значительного ущерба. Войны велись средневековыми способами и средствами, и армии были карликовые по сравнению с современными вооруженными силами. Конечно, и тогда солдаты погибали или получали увечья, но выжившие возвращались домой, например из Франции, с карманами, набитыми деньгами, вырученными за освобождение пленных, таща за собой повозки с награбленным добром. Гражданская война, безусловно, сказывалась на жизни людей, особенно в тех местах, по которым проходили войска. Однако реальные сражения, какими бы кровопролитными они ни были, в общей сложности длились всего лишь тринадцать недель. Подданные королей в большинстве своем были очень далеки от интересов, амбиций и междоусобных конфликтов дворянства. Их занимали другие проблемы: напасти стихий, экономические неурядицы, зловредность землевладельца, произвол чиновников. Основная масса населения продолжала вести привычный образ жизни.

Ущерб наносился скорее моральный, а не материальный. При старой феодальной системе вассал обязывался служить своему сеньору определенное количество дней в году за землю, предоставлявшуюся ему в пользование. Но прежний порядок рушился и возникла потребность в профессиональных или полупрофессиональных армиях, которые уже могли воевать в течение продолжительного времени. Такие солдаты служили за деньги и, не в последнюю очередь, в расчете на богатые трофеи; нанимались они необязательно к своему хозяину, а чаще к тому, кто больше заплатит. Как грибы выросли частные дружины, предлагавшие свои услуги всем, кто готов был им платить, а после сражений, оставаясь не у дел, эти отряды превращались в банды мародеров, разоряли деревню за деревней, отбирая у селян и еду и женщин.

Сильный правитель мог бы держать этих людей в узде. К несчастью, в XIV и XV веках Англии не везло с королями. Эдуард III был неплохой государь: по крайней мере он возродил престиж монархии после низложения и убийства презренного отца, однако развязанная им война за французскую корону (дабы занять своих магнатов, сеявших смуту дома) принесла неимоверные страдания народу Франции и за следующие сто двадцать лет погубила бесчисленные тысячи англичан. Более того, и это в долгосрочном плане имело не менее катастрофические последствия, у него оказалось слишком много детей. Наличие в королевской семье семерых сыновей непременно должно было привести к конфликтам в эпоху, когда еще не существовало установленных правил престолонаследия, что с успехом и отобразил в своих драмах Шекспир.

Преждевременную смерть Черного Принца тоже можно считать несчастьем для Англии. Думал бы он о своем здоровье, пережил бы отца, кто знает, его сын Ричард II наследовал бы ему, а не деду, и это был бы другой Ричард, постарше и поумнее, Ричард, который мог бы перебороть в себе ту редчайшую и опасную смесь безответственности и высокомерия, со временем погубившую его. Он даже мог бы, наверное, извлечь уроки из падения прадеда Эдуарда II. Вместо этого Ричард, окружив себя никчемными и своекорыстными фаворитами и пренебрегая баронами, от которых зависела стабильность власти, практически пошел по его стопам, спровоцировав еще одну революцию и лишившись, как и Эдуард, и трона и жизни. Генриха IV, его низложившего, никак не назовешь бездарным правителем, но он так и не смог избавиться от чувства вины за узурпацию трона; ему постоянно докучал парламент — пожалуй, самый несговорчивый из всех действовавших до XVII века. Его сын Генрих V, подобно Эдуарду III, пытался разрешить внутренние проблемы войной с Францией. Мужественный, способный вдохновлять людей и в то же время довольно посредственный полководец, Генрих одержал блистательную, хотя во многом незаслуженную победу над французами, принесшую ему славу и огромную популярность. Но он ушел из жизни в тридцать четыре года, оставив страну в том же бедственном положении, в каком она была и до него.

Ранняя смерть монарха нередко приводила к тому, что на троне оказывался малолетний наследник: Ричарду II во время восшествия на престол было десять лет, Генриха VI еще носили на руках. К несчастью для Англии, он всю жизнь и оставался таким же несмышленым ребенком. Более сильный и волевой правитель мог бы предотвратить катастрофу. При Генрихе, которым, как игрушкой, помыкали и советники и королева, Войны роз было не миновать. Многие сказали бы, что его жизнь была не столько коротка, сколько чересчур длинна. Еще при его жизни стало ясно, что трон, раз нет подходящих ланкастерских наследников, должен перейти к дому Йорков. Уже одно то, что у Генриха отобрали корону, а потом по прихоти нахального лорда вернули, говорит о слабости монархии. Смог бы Эдуард IV после второй коронации править страной так же достойно, как его прапрадед и тезка сто пятьдесят лет назад? Не исключено. Он обладал многими качествами, необходимыми для этого. Но он допустил одну роковую ошибку: женился на Елизавете Вудвилл. Этот брак разбил йоркистов на два лагеря; в результате ранняя смерть Эдуарда, чьи наследники были еще беззащитными детьми, привела к узурпации власти Ричардом III и — косвенно — к восшествию на трон Генриха Тюдора.

О Генрихе обычно говорят, что у него не было молодости. Суровое военное воспитание у дяди, годы юности и раннего возмужания, проведенные в изгнании, под постоянной угрозой быть пойманным и казненным, вряд ли могли сделать из него жизнерадостного весельчака. Ему не были свойственны ни порывы страсти, ни приступы ярости, которыми отличались его сын и внучки. Он был жесток и непреклонен, но во всех своих решениях и поступках Генрих руководствовался велениями разума, а не сердца. Очень часто он удивлял своих советников проявлениями милосердия и снисхождения, проистекавшими не из сочувствия или человеческой доброты, а из убеждения в том, что его главное предназначение состоит в успокоении раздоров, примирении и обуздании зарвавшейся аристократии. Наконец-то страна обрела настоящего короля, которого она ждала бог знает сколько лет.

История Англии конца XIV–XV веков полна драм и трагедий, предоставивших для пера Шекспира богатейший материал. Она отмечена не только династическими и территориальными конфликтами, нация сталкивалась и с другими угрозами, среди которых самой серьезной, пожалуй, была межрелигиозная вражда. Всего лишь за сорок лет до выхода в свет пьес Шекспира, при «Кровавой Мэри» англичане подвергались гонениям за протестантскую веру. Елизавета навела определенный порядок в этой сфере, но страсти не улеглись. Шекспир разрешил эту проблему самым простейшим способом — проигнорировал ее. Среди его писателей-современников в самой Англии и в Европе мало найдется авторов, уделявших в своих работах столь незначительное внимание духовному началу. Если не считать выступления епископа Карлайла в четвертом акте «Ричарда II» и плохонького четверостишия на надгробии[242] (невозможно поверить в то, что оно написано им самим), то во всем собрании его сочинений едва ли отыщется хотя бы одна строка, в которой упоминается имя Иисуса Христа в его подлинном значении и в нужном контексте.

Сложнее дело обстояло с проблемами низложения Ричарда II и Генриха VI. Королева очень чувствительно относилась к таким вещам, а эти пьесы, как известно, писались Шекспиром в эпоху Елизаветы, а не Якова I. Кроме того, у ее величества имелись и основания для беспокойства. В пятницу, 6 февраля 1601 года, группа сторонников графа Эссекса потребовала устроить специальное представление «Ричарда II», пообещав заплатить сорок шиллингов и возместить актерам все возможные убытки. Через два дня Эссекса объявили изменником, а вечером он сам сдался властям.

Тем не менее главная тема пьес — верховенство и неизбежный триумф государства — была по душе королеве. Со времени смерти Генриха II в 1189 году и до восшествия на трон Эдуарда III в 1327-м в Англии был лишь один действительно компетентный монарх[243]: хотя государство и управлялось разумно, оно все еще оставалось незрелым. Последовавшие затем беды и несчастья, унижения и горести, вызванные глупыми поступками слишком многих безмозглых правителей, которые по своим способностям и в подметки не годились королеве Елизавете и ее деду, — все это приходится в ретроспективе считать неизбежными и, возможно, необходимыми элементами становления и выковывания сильной государственности.

И главным героем, и жертвой этого процесса, охватившего жизни пяти и даже больше поколений, была, конечно, Англия, невинная, как все истинные героини, но поруганная теми, кто брался ею править. Это они разрушали ее, глумились над ней и разрывали на части, фигурально выражаясь, от первой и до заключительной сцены шекспировских пьес. Разрушительный процесс остановился лишь за несколько минут до окончания последнего акта драмы «Ричард III». В эти минуты в битве при Босворте был убит Ричард III, его преемником стал Генрих Ланкастер, и Англия внезапно вырвалась из вековой темноты в светлое будущее Тюдоров. Резкий контраст между хаосом Плантагенетов и миром и спокойствием, привнесенными Генрихом и его преемниками, — такая интерпретация истории вполне устраивала королеву Елизавету.

Шекспир прекрасно это понимал. Возможно, ему недоставало источников, а те, которые имелись в наличии, были неудовлетворительными, и нехватку исторического материала он восполнял творческим воображением. Он не претендовал на историческую достоверность. Целью этой книги было установить, насколько Шекспир близок к исторической правде. В любом случае он был не историком, а драматургом. Он писал пьесы. И если ему удавалось своим творчеством не только удивлять и волновать, но еще и просвещать аудиторию, то этого более чем достаточно. Он делал это в свои годы и продолжает это уже четыреста лет. Его пьесы бессмертны.