Младшая дружина

Младшая дружина

 Молодшие дружинники в X в. назывались отроками. Хотя они также считались боевыми членами дружины, главная их обязанность состояла в обслуживании личных нужд князя, исполнении различных его поручений. Именно такими домашними прислужниками они являются в летописи: «Посем седоша древляне пити, и повеле Ольга отроком своим служити пред ними»; когда греческие послы «придоша» к Святославу, «поклонишася ему, положиша пред им злато и паволоки», князь сказал «отрокам своим: схороните»; «и придоша отроци Володимеровы, и поведаше ему всю речь Рогнедину» и т. д.

Отроки всегда находились при князе, готовые исполнить любую его прихоть: «И се слышавше вой, разыдошася от него, Борис же стояше с отроки своими...» Русская Правда отмечает княжого отрока в одном ряду с поваром и конюхом.

Вещи из «княжеских» и дружинных курганов

Кажется, по своему положению отроки приближались к челяди, рабам, хотя и привилегированным, освобожденным от черной работы по хозяйству. Этимология слова отрок, во всяком случае, позволяет проследить происхождение молодшей дружины из рабов. В старославянском, чешском и словацком языках «отрок» собственно и значит «раб»[448]. Княжьими отроками называли, по-видимому, малолетних чужеземных пленников[449], обращенных в рабов. О любимом отроке князя Бориса известно, что он был родом угрин, венгр («сын угреск»). В летописном рассказе (под 968 г.) об освобождении Киева от печенежской осады важную роль играет отрок, умевший говорить по-печенежски, — должно быть, выходец из Великой степи. Среди отроков-детей могли быть и славяне, которые попадали в Киев после «примучивания» под дань очередного восточнославянского племени.

 Допуская известную условность, можно сказать, что эти подростки были при князе кем-то вроде пажей и янычар одновременно. Взрослея, они становились полноценными членами молодшей дружины, воинами. «Отроци» Свенгельда выглядят настоящими боевыми дружинниками — «изоделись суть оружием и порты». Похоже, что в количественном отношении отроки преобладали над гридями. На это как будто указывают слова патриарха Фотия по поводу нападения русов на Константинополь в 860 г.: «О город, царствующий почти над всею вселенною, какое войско, не обученное военному искусству[450] и составленное из рабов, глумится над тобою...» Не исключено, впрочем, что византийцы относили к «рабам» и гридей, княжеских холопов. Опираясь на значение слова огнищанин как «вольноотпущенный», М.Ф. Владимирский-Буданов предполагал, что некоторые старшие дружинники могли происходить из младших, невольных слуг князя[451].