Города

Города

 Особым структурным образованием восточнославянской общины, а в определенном смысле и ее венцом, были «грады».

Большинство из них к началу X в. было, по сути, просто родовыми поселками, обнесенными деревянным тыном, земляным валом или тем и другим вместе. Аль-Бекри сообщает о славянских градах следующее: «И таким образом строят славяне большую часть своих крепостей: они направляются к лугам, обильным водами и камышом, и обозначают там место круглое или четырехугольное, смотря по форме, которую желают придать крепости, и по величине ее. И выкапывают вокруг него ров и выкопанную землю сваливают в вал, укрепивши ее досками и сваями наподобие битой земли, покуда стена не дойдет до желанной высоты. И отмеряется тогда дверь с какой стороны им угодно, а к ней приходят по деревянному мосту». Другой арабский писатель, Гардизи, сообщает, что у славян «есть обычай строить крепости», для чего «несколько человек объединяются». По этому сообщению можно судить о величине славянских «градов». И действительно, археологические исследования древних городищ приднепровской Руси показывают, что большинство из них занимало территорию, на которой мог поместиться крестьянский двор средней руки.

Крепостная стена Белгорода. Конец X в. Реконструкция

Каждая «земля», а также многие густонаселенные концы обязательно имели на своей территории три типа укрепленных поселений, городищ: убежища, административно-хозяйственные центры и святилища[409]. Конструкция их оборонительных сооружений примерно одинакова. Внутреннее пространство этих городищ обнесено частоколом или стенами из горизонтально положенных бревен, закрепленных при помощи столбов-стояков и опорных срубов. Стены сооружали прямо на грунте, не приподнимая их посредством возведения земляных валов и устройства на их вершине специальных платформ, даже в том случае, если строительство велось на месте предыдущего поселения, где эти платформы уже имелись в готовом виде. С внешней стороны основания стен укрепляли насыпными глиняными откосами. Возле ворот создавали дополнительные оборонительные линии — рвы, валы и т. д. Характер внутренней застройки зависел от назначения городища.

 В городищах-убежищах сельское население могло укрыться от нападения и переждать осаду. Ставили эти «грады» несколько поодаль от общинных жилищ, выбирая для них укрепленные самой природой места — холмы и высокие мысы. Отличительной чертой их оборонительных сооружений является довольно широкий, до трех метров, въезд, призванный облегчить проход внутрь крепости потоку людей, животных и возов с имуществом.

В мирное время городища-убежища большей частью пустовали. Обычные стационарные жилища (полуземлянки с печкой-каменкой) в них отсутствуют, нет и культурного слоя. Преобладающим типом построек были кутины (от др.-слав, «кут» — «угол») — общественные здания площадью свыше 500 м², известные в археологии под названием «больших» или «длинных домов». Здесь хранились общинные запасы и драгоценная утварь. Время от времени в них происходили совещания и собрания, религиозные церемонии и общественные пиры-братчины. Постоянно присутствовала в крепости только военная стража, которая, однако же, жила не в самом городище, а рядом с ним, в особых поселках.

Расположение восточнославянских святилищ зависело от рельефа местности. Например, в Прикарпатье для них выбирали самый высокий холм или гору. В равнинных местах их «прятали» в лесах или среди болот, на больших буграх. Внешние ограждения городищ-святилищ — валы и рвы — служили не оборонительным, а культовым целям, обозначая сакральную границу священной земли. На сооруженных здесь площадках-алтарях жгли ритуальные костры, «огонь неугасающий из дубового древня непрестанно паляху», по словам летописи. В ров бросали различные предметы, приносимые этому священному огню: кости жертвенных животных, обломки разбитой в ритуальных целях глиняной посуды и т. п. Главная часть внутреннего пространства была отведена под площадки для идолов. Постоянных жилых помещений в святилищах, как правило, не было; религиозные обряды и ритуальные пиры отправляли в кутинах. До прихода христианских миссионеров городища-святилища редко подвергались разрушению, так как завоеватели-язычники питали боязнь к чужим богам и старались не гневить их понапрасну.

Гораздо более оживленными местами были административно-хозяйственные центры. Эти городища обязательно располагались в гуще общинных поселений, как правило, на территории первоначальной (древнейшей в данной местности) общины-кона. Их культурный слой хранит предметы вооружения, дорогие украшения, клады арабского серебра и другие ценные вещи иноземного происхождения. Наряду с постоянными жилищами-полуземлянками и хозяйственными постройками здесь находились ремесленные мастерские, зачастую обеспечивавшие своей продукцией всю округу. Обитателями таких городищ были «лучшие мужи» — местные «князья», родоплеменная знать и дружинники. Последние жили в кутинах, выстроенных вдоль внутренней стороны стен, дабы воины всегда пребывали в непосредственной близости от укреплений.

Отдельные рядовые общинники из окрестных сельских поселений — ремесленники и промысловики, в чьих услугах особенно нуждалась военно-административная элита, — постепенно переселялись вместе со своими семьями поближе к стенам этих городищ, образуя зародыши будущих посадов. Вследствие притока населения извне разрушение родового принципа устройства городских общин протекало гораздо быстрее, чем в сельской округе. Жители восточнославянских «градов» первыми в полной мере ощутили значимость и необратимость происходящих перемен, когда, отбросив прежние племенные прозвища, нареклись кыянами, черниговцами, смольнянами и т. д.

Наряду с общинными городищами восточных славян в Русской земле существовали городища княжеские. К ним относились княжеские крепости и погосты. Те и другие находились в непосредственном ведении киевского князя, который содержал в этих городищах свою администрацию и дружинные гарнизоны.

Любеч. Реконструкция

Строительство княжеских крепостей в пограничных районах Русской земли началось на рубеже IX—X вв. и активно велось в течение всей первой половины X столетия. Из письменных источников известно название одного такого городища — днепровского Витичева (южнее Киева), который Константин Багрянородный называет «крепостью-пактиотом росов», то есть опорным пунктом русов, крепостью киевского князя; множество других, безымянных, открыты археологами в разных восточнославянских землях.

Все княжеские крепости построены в иной строительной традиции, нежели общинные городища, — свидетельство того, что их возводили по приказу центральной власти. Укрепления этих городищ были гораздо более мощными. Основой им служил плотно утрамбованный земляной вал, на вершине которого устраивалась платформа под стену. Стенное ограждение представляло собой как бы один длинный, опоясывающий весь город сруб, образованный двумя продольными рядами стен, скрепленных меж собой поперечными перегородками и покрытых деревянным накатником с толстым слоем глины наверху. Пустоты внутри сруба служили защитникам крепости жилыми помещениями в период осады, а также использовались как боевые камеры-«стрельницы» во время вражеских приступов; в них иногда находят человеческие кости и предметы вооружения. Наружные откосы срубов были глиняные, но с деревянной или каменной сердцевиной. На подступах к крепости создавали еще несколько дополнительных линий обороны.

Образцом таких сооружений может служить оборонительная полоса вокруг крепости в Ревне. Со стороны поля городище прикрывали четыре линии обороны, самая дальняя из которых отстояла от крепостных стен на добрых четыре сотни шагов; с других сторон, более защищенных природой, подход к стенам затрудняли один-два ряда искусственных препятствий. Гарнизон (до двухсот человек) постоянно находился внутри крепости. Жилища рядовых дружинников и их семей стояли возле стен. Это были двухъярусные срубы, нижняя часть которых предназначалась для хозяйственных целей, в том числе для занятий ремеслом. Посадник и другие члены княжеской администрации жили в наземных домах с подвалами — эти постройки возводились на территории крепости где придется, без всякого плана. Жители окрестных сельских поселений обязаны были снабжать защитников крепости всем необходимым.

Погостами первоначально назывались места гостьбы — торговли (в Польском Поморье подобные пункты носили название гостива). Самые древние из них возникли как общинные поселения, но очень скоро сюда стали приезжать «погостить» и княжеские сборщики дани с подвластных русам племен. В более глухих уголках Русской земли, где подобных общинных пунктов не существовало, княжеская власть создавала их сама. Подобно крепостям, погосты возводили в пограничной полосе, однако они могли и не иметь серьезных укреплений и постоянного населения. Самые удаленные из них были совсем небольшими и почти необжитыми крепостцами, вроде погоста Векшенга, стоявшего в начале XII в. на берегу одноименной реки, в 89 км восточнее Вологды (подобные пункты X в. археологически изучены мало). Это городище треугольной формы возвышалось на мысу. От плато его отделял прорытый ров, с двух других сторон его обрамляли овраги. Ограждение состояло из простого тына. Культурного слоя на самом городище почти нет[410]. Видимо, раз в году сюда приезжали на несколько дней сборщики дани. Другие погосты, наоборот, разрастались в крупные поселения, со своим хозяйством, включавшим внешнеторговую деятельность, и своими кладбищами. Таково, например, Гнездово, находившееся в земле смоленских кривичей, в 12 км западнее Смоленска. Основанное не позже середины IX в., оно спустя сто лет превратилось в многолюдное поселение (могильник Гнездова — почти пять тысяч курганных насыпей[411], разместившихся на площади в 37,5 га, — не имеет равных в средневековой Европе) и важный торговый центр на Балтийско-Волжском пути, о чем свидетельствуют более тысячи восточных монет, найденных в его культурных слоях.

Не исключено функционирование погостов и в качестве языческих святилищ или некоей сакральной территории — именно на эту функцию погостов указывает размещение на их месте в более позднее время церквей и кладбищ.

 Княжеские крепости и погосты, являясь чужеродными вкраплениями в землях восточнославянских племен, действенно способствовали переустройству славянской общины на земских началах. Особую роль в этом деле играли погосты, которые порой становились центрами территорий, где проживало сразу несколько этнических групп. Не случайно в XI—XII вв. термин «погост» получил на Руси расширительное значение административно-территориальной единицы.

Но в конечном счете провести четкую границу между сельскими и городскими поселениями восточных славян в X в. все еще почти невозможно. Даже для русских людей следующего столетия «град» — это все еще попросту «огороженное место», безотносительно к тому, чем занимаются его жители — несением крепостной службы, земледелием или торгово-ремесленной деятельностью. Восточнославянские «грады» не противостояли селу в общественно-экономическом отношении, а, наоборот, являли собой высшую ступень в развитии сельской общины. В большинстве случаев город был порождением сельской стихии, хотя подчас, возникнув раньше окружавших его сельских поселков, он сам порождал и организовывал эту стихию. Говоря еще точнее, древнерусский город был порождением родоплеменного строя, бесклассовой цивилизации. Поэтому он органически вписывался в родоплеменной строй, нимало не разрушая его; разлагающее влияние города на родовой быт было делом весьма отдаленной перспективы[412]. Будучи неразрывно связанными экономически и политически с близлежащей округой и являясь в то же время средоточием высшей родоплеменной власти, крупнейшие города в ряде случаев представляли собой уже собственно государственные образования, а именно племенные города-государства, и в качестве таковых закрепляли политическую и племенную раздробленность восточных славян.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.