V. «Зимняя» и Вторая мировая война на Балтике

V. «Зимняя» и Вторая мировая война на Балтике

В ходе начавшейся 30 ноября 1939 г. советско-финской войны «Ермаку» нашлась «работа по специальности»: он продолжал освобождать изо льда как торговые суда, так и боевые корабли. 22 декабря 1939 г. приказом Наркомата ВМФ СССР № 0707 ледокол был передан в ведение Краснознаменного Балтийского флота (КБФ), а с 15 января 1940 г. он числился в ведении тыла флота. К 25 декабря на судне установили вооружение, состоявшее из двух 102-мм; четырех 76-мм и шести 45-мм (четыре из них впоследствии демонтировали) орудий, двух счетверенных пулеметов М-4 и четырех крупнокалиберных пулеметов ДК. Команда получила 15 винтовок. В начале 1940 г. «Ермак» перевооружили, о чем свидетельствует приказ командующего Краснознаменным Балтийским флотом флагмана 2 ранга В. Ф. Трибуца от 20 января 1940 г. В нем говорилось: «…перевооружить ледокол „Ермак“ зенитными средствами, установив на нем одну батарею [орудий] 76-мм К-34, оставив одну батарею [орудий калибром] 45 мм, дополнив ее 2–3 пулеметами М-4»[328]. Приказом Наркомата ВМФ № 0738 от 31 декабря 1939 г. на «Ермак» дополнительно назначалась команда военных моряков. По штатам военного времени на ледоколе числились четыре человека начальствующего состава, 16 человек младшего начальствующего состава и 53 рядовых.

Особенно много работы выпало на долю ледокола в последние дни 1939 г., когда к сложной ледовой ситуации прибавилась и напряженная метеорологическая – сорокаградусные морозы и снежная пурга. Обстановка, в которой действовал «Ермак», усложнялась еще и тем, что после возвращения из Арктики на нем имелся некомплект команды, и «добирать» ее пришлось с различных кораблей и судов. Как отмечено в представлении к наградам личного состава «Ермака», подписанном комендантом и военкомом ледокола, «явно неудовлетворительно было положение с военнослужащими – мл[адшими] командирами и краснофлотцами. Люди были прикомандированы из 8–9 различных частей, преимущественно с новостроящихся кораблей, т. е. многие из них за свою службу на флоте не сделали ни одного выстрела из пушки, с низкой выучкой и натренированностью. По количеству далеко недостаточно: вместо минимума в 70–80 человек, всего 24 человека, что не хватало для укомплектования зенитных орудий даже одного борта. В орудийные расчеты пришлось включить вольнонаемный состав, особенно служивших ранее в Красной Армии. Много людей было призвано из запаса, очень или даже совсем не обученных. Недостаток людей вынуждал во время отражения налета авиации противника перебрасывать орудийные расчеты с борта на борт»[329].

В этом же документе довольно подробно говорится об участии «Ермака» в боевых действиях. «Только за 6 дней, с 25 по 31 декабря, проведены две ответственные операции. Выведены в море советские и иностранные пароходы, военные и вспомогательные корабли КБФ. Приведены в Главную базу и Ленинград ряд военных и торговых кораблей. Всего до сорока кораблей. Выполнена большая и ответственная работа по освобождению из льда большого количества военных кораблей, миноносцев, тральщиков, канлодок, учебных кораблей, вспомогательных судов, буксиров, транспортов, всего тоже до нескольких десятков. Операция проведена блестяще, без всяких потерь и очень своевременно, так как начавшиеся в первой половине января штормовые ветры зюйд-вестового направления вызвали подвижку льда и сильное сжатие, что могло привести к катастрофическим последствиям»[330]. С 30 декабря 1939 г. по 3 января 1940 г. «Ермак» обеспечивал проводку линкора «Октябрьская революция» при неудачной попытке обстрелять береговую батарею Сааренпя на острове Биорке.

Затем 10 января «Ермак» совместно с ледоколами «Силач» и «Трувор» принял участие в проводке эсминца «Энгельс», канонерской лодки «Красное Знамя» и транспорта «Горняк» к острову Гогланд. Следуя шхерным фарватером в условиях плохой видимости, «Ермак» сел на мель между островами Сескар и Пенисаари и получил повреждения по днищу всего левого борта. Благодаря общим усилиям экипажа судно удалось снять с мели. Пробоина была временно заделана, и «Ермак» продолжил работу. Во время этого же похода 13 января ледокол пытались атаковать самолеты «Райпон» из состава 26-й финской морской эскадрильи. Через три дня по «Ермаку» пытался отбомбиться пикировщик «Фоккер» C.X. с бортовым номером FR-80, но также не смог добиться результата.

18 января ледокол выводил застрявшие в тяжелых льдах «Трувор» и «Силач», а также транспорты «Казахстан» и «Балхаш». Но вскоре и сам «Ермак» оказался зажат льдами, после чего подвергся атаке надводного противника – финского ледокола «Тармо», поддержанного авиацией. Самолеты «Фоккер» C.X. отбомбились безрезультатно, атаки вражеской авиации удалось отразить огнем установленных на ледоколе средств ПВО. Во время неприятельских налетов команда действовала четко, слаженно и умело. Через некоторое время на помощь «Ермаку» вылетели 32 истребителя, 10 бомбардировщиков и 15 разведчиков, которые вынудили финский ледокол отступить. Однако советское судно едва не стало жертвой авиабомб, сброшенных своими же летчиками. Два бомбардировщика ДБ-3 1-го минно-торпедного авиаполка Военно-воздушных сил Краснознаменного Балтийского флота сбросили на «Ермак» 20 ФАБ-100, которые, к счастью, легли мимо. Произошло это потому, что экипажи, недавно прибывшие с Тихого океана, попросту не смогли правильно опознать свой ледокол. Изданная в 1991 г. в Финляндии книга авторов Кескинена и Мэнти-Коски «Suomen Laivasto Sodassa 1939–1945» сообщила об этом случае следующее: «В конце января 1940 г. ледокол „Тармо“ был направлен с заданием выйти из базы Котка для уничтожения или захвата двух советских судов, застрявших во льдах около острова Соммерс в западной части Финского залива. Задание осложнялось тем, что орудия корабля были покрыты льдом. Тем не менее, „Тармо“ смог открыть огонь по советскому ледоколу „Ермак“, вынудив того отойти. Русские ошибочно приняли „Тармо“ за броненосец „Вяйнемяйнен“. Вернувшись в Котку, „Тармо“ подвергся атаке одиночного советского самолета, получил два попадания в носовую часть и потерял 39 человек из состава экипажа убитыми и 13 ранеными». Нужно отметить, что в дальнейшем финны не предпринимали попыток атаковать «Ермак». Боевые действия закончились 13 марта, а уже в апреле «Ермак» провел караван транспортов в бухту Ханко (этот полуостров был передан Финляндией в аренду СССР после окончания войны).

За отличия в советско-финской войне ряд членов экипажа ледокола был представлен к правительственным наградам. Комендант и военком ледокола обратились к Военному Совету КБФ с просьбой ходатайствовать перед правительством о награждении корабля орденом (но произошло это лишь через девять лет, в 1949 г.). Циркуляром начальника Главного Морского штаба № 0015 от 4 июля 1940 г. ледокол был исключен из состава КБФ в связи с передачей прежнему владельцу (с 20 июня)[331].

Начало Великой Отечественной войны «Ермак» встретил, стоя на ремонте в Ленинградском порту. Около 40 % команды находилось в отпуске. Уже 27 июня 1941 г. ледокол перешел в подчинение Краснознаменного Балтийского флота вместе с экипажем и всем имуществом. С 4 октября он входил в состав Группы вооруженных ледоколов Ленинградской военно-морской базы (в документах это соединение также фигурирует как входившее в Отряд военных транспортов КБФ). Помимо «Ермака» в группу входили «Волынец» и «В. Молотов». Первоначально группу возглавлял командир «Ермака» капитан 2 ранга М. Я. Сорокин, а 15 августа 1942 г. его сменил командир «Волынца» капитан-лейтенант В. Г. Мокасей-Шибинский[332].

Еще до начала непосредственного участия ледокола в боевых действиях его капитан М. Я. Сорокин писал 7 августа 1941 г. в техническую часть Ленинградского военного порта: «В целях защиты поста управления ледокола „Ермак“ (рулевой и штурманской рубок) от осколков бомб, пулеметного огня и т. п., необходимо сделать цементную броню, так как металлические стенки рубки чрезвычайно тонки, примерно 4–5 мм, проржавели и защитой служить не могут, тогда как на крыше рубки поставлена металлическая броня, толщиной 15 мм, которая предохранить от боковых ударов не может.

Отсутствие брони боковых стенок может повлечь за собой преждевременный выход ледокола из строя в случае перестрелки с неприятелем».[333] Неизвестно, было ли реализовано это предложение, но повреждения «Ермак» получал регулярно.

16 ноября 1941 г. капитан Сорокин выдвинул еще одно предложение по модернизации своего судна. Он предлагал срезать слишком высокую мачту, которая демаскировала его. Михаил Яковлевич писал в техническую часть порта: «Ледокол „Ермак“ имеет непомерно высокую стальную мачту, высота которой от верхней палубы до клотика составляет 33,5 метра, что является большой помехой для маскировки его, когда этого требует обстановка военного времени и условия операций.

Ввиду невозможности срезать ее своими средствами, просим Вас дать распоряжение заводу до выхода на операцию на срезание мачты до высоты 19 метров (т. е. до высоты дымовых труб), для таковой цели понадобится плавучий кран и приспособления для резки металла.

К изложенному сообщаю также, что, кроме приведенных соображений маскировки ледокола, мачта, имеющая 3 реи, ограничивает сектор обстрела и заставляет сохранять лишний такелаж, мешающий стрельбе.

При производстве этой работы необходимо будет установить реек для радиоантенны, взамен имеющегося нижнего металлического рея».[334] Однако, судя по фотографиям военного периода, мачта так и осталась длинной.

В годы войны на «Ермаке» устанавливалось артиллерийское вооружение, состав которого неоднократно менялся. Решение Военного Совета КБФ о вооружении ледоколов было принято 22 ноября 1941 г. Через четыре дня состоялось совещание, на котором присутствовали представители командования Отряда ледоколов, Технического и Артиллерийского отделов флота. На «Ермаке» решили установить два 45-мм орудия системы 21-К и четыре крупнокалиберных пулемета ДШК. Орудия предполагалось разместить на шкафуте с правого и левого бортов, предусмотрев для них накладной лист и переходной барабан. Также следовало выполнить еще ряд работ: установку кранцев первых выстрелов по чертежам эсминцев проектов 7 и 7у; организацию телефонной связи между орудиями и дальномерным мостиком. Места для пулеметов ДШК определялись на правом и левом крыльях носового ходового мостика, для них предусматривались накладные листы во всю ширину мостика и перенос наблюдательных будок к дальномерному посту. Еще два пулемета должны были быть установлены на кормовом мостике, для чего следовало расширить его настил. Под все пулеметы требовалось установить деревянные подушки, а также оборудовать кранцы первых выстрелов (как и в случае с орудиями, по чертежам эсминцев проектов 7 и 7у). В носовой части судна планировалось выделить место для установки полутораметрового дальномера (отремонтировав один из имеющихся на складах)[335].

Но вскоре состав вооружения получил очень значительное усиление. По состоянию на июнь 1942 г. на ледоколе стояли два 102-мм орудия, четыре 76,2-мм системы 34-К (ранее их имелось шесть, но два передали в другие подразделения), шесть 45-мм 21-К (из которых два еще не были установлены)[336]. Пулеметы ДШК сняли со всех судов Группы военных ледоколов 12 июня 1942 г. согласно предписанию Военного Совета КБФ[337]. Впрочем, впоследствии пулеметы ДШК установили вновь. Также в течение некоторого времени в первой половине 1942 г. на «Ермаке» стояли два пулемета М-1.

Приведем подробные сведения о составе вооружения и количестве боеприпасов на ледоколе по состоянию на 25 июля 1942 г.

Артиллерия

102-мм орудий 2.

76,2-мм орудий 2.

45-мм орудий 6.

Полутораметровых дальномеров 2.

Стрелковое вооружение

Противотанковые ружья 2.

Автоматы ППШ 10.

Автоматы ППД 5.

Самозарядные винтовки 9.

Винтовки обр. 1891/30 г. 57.

Револьверы «наган» 10.

Пистолеты ТТ 1.

Артиллерийский боезапас

102-мм фугасные снаряды 246.

102-мм шрапнельные снаряды 53.

102-мм осветительные снаряды 20.

76,2-мм гранаты (снаряды) 430.

76,2-мм шрапнельные снаряды 590.

45-мм трассирующие снаряды 2248.

45-мм фугасные снаряды 230.

45-мм бронебойные снаряды 50.

45-мм практические снаряды 24.

Боезапас к стрелковому оружию

Патроны простые, шт. 13 215.

Патроны к ТТ, шт. 5000.

Патроны к «нагану», шт. 994.

Патроны к 14,5 ПТР бронебойные, шт. 200.

Патроны к 14,5 ПТР «БЗ», шт. 40.

Гранаты Ф-1 112.

Гранаты РГД 246[338].

На 25 ноября 1943 г. вооружение ледокола состояло из двух 102-мм; четырех 76-мм и шести 45-мм орудий, а также четырех пулеметов ДШК[339].

На 24 февраля 1944 г. в состав вооружения входили шесть 45-мм орудий 21-К с боезапасом 2566 выстрелов, а также два полутораметровых дальномера.

Непосредственно после установки вооружения у команды возникали проблемы с его использованием. Впрочем, это было характерно для большинства мобилизованных гражданских судов. В приказе по Отряду вооруженных ледоколов от 13 февраля 1942 г. отмечалось: «Материальная часть артиллерии содержится в неудовлетворительном состоянии. Приготовление материальной части к бою выполняется не по инструкции, подача боезапаса 102-мм орудий не отработана. Личный состав, включая и командира орудия, материальную часть знает нетвердо».[340] И это несмотря на то, что в течение осени – зимы 1941 г. «Ермак» принимал активное участие в боевых действиях.

После включения ледокола в состав ВМФ был разработан проект штатного расписания. По нему предполагалась следующая организация службы: командование (помимо штатных должностей – капитана и его помощников, на «Ермаке» появился военный комендант), пять боевых частей (БЧ-1 – штурманская; БЧ-2 – артиллерийская; БЧ-4 – связи; БЧ-5 – машинно-моторная; БЧ-7 – управления), хозяйственная и санитарные службы, боцманская команда. Всего предусматривалось:

Командного и начальствующего состава 20.

Старшин групп 16.

Командиров отделений 28.

Старшин-специалистов 25.

Краснофлотцев 167.

Всего на корабле 256 человек[341].

В реальности, даже в период активной работы ледокола, численность его экипажа и военной команды была несколько меньшей. На 15 декабря 1941 г. она составляла (по списку/ в наличии):.

Комсостав 12/7 (вольнонаемных).

Политсостав 1.

Технический состав 7.

Административно-хозяйственный состав 3.

Медицинский состав 1.

Итого 24/19.

Младшего состава 40.

Рядового состава 162/150.

Всего на корабле 40/222 человека[342].

(Здесь имеется нестыковка – при перечислении получается 209 человек – прим. Ред.).

В дальнейшем, после того как «Ермак» встал на Неве и не занимался проводкой судов, часть моряков из его команды убыла на сухопутный фронт. В феврале – марте 1942 г. на ледоколе сформировали стрелковую роту (3 стрелковых, 1 минометный и 1 пулеметный взводы)[343]. 8 мая 1942 г. приказом начальника Отряда военных транспортов № 0448 был сформирован стрелковый взвод Отряда военных ледоколов (40 человек)[344]. 16 июля 1942 г. команда ледокола состояла из 172 человек[345].

Напряженная работа «Ермака» по проводке судов между Ленинградом и Кронштадтом осенью – зимой 1941 г. подробно описана в «Донесении о боевых соприкосновениях ледокола „Ермак“ за кампанию 1941 года», датированном январем 1942 г. и подписанном капитаном «Ермака» Сорокиным и капитаном 3-го ранга Л. В. Дубровицким.

«С 7-го сентября по 20-е сентября л/к „Ермак“, находясь в Торговом порту, подвергался обстрелу артиллерии противника, попаданий и убыли личного состава нет.

9-го сентября при ночном налете на город Ленинград была сброшена фугасная бомба, которая разорвалась в 10 метрах и взрывной волной произвела повреждения верхних кают. Вырвана дверь и разбиты стекла. Одновременно с этим были сброшены зажигательные бомбы, которые были локализованы личным составом корабля.

20 сентября получено распоряжение выйти в Кронштадт и стать на Большом рейде. За два дня стоянки на Б. Кронштадтском рейде подверглись бомбовому удару самолетов противника: 4 с пикирования, а остальные с горизонтального полета. На место стоянки ледокола „Ермак“ два дня было сброшено 36 фугасных бомб, из них четыре легли на расстоянии 5–8 метров с носа и кормы. Поврежден носовой мостик взрывной волной. Прямых попаданий нет. Артиллерия ледокола полностью была использована на отражение самолетов. Израсходовано боезапаса 76,2 мм 147 штук, 45 мм – 202 штуки. Артогонь эффективен. Дополнительно к артиллерии было применено маневрирование по рейду.

22 сентября получено распоряжение выйти в Ленинград и стать к 48 причалу, где с рассветом подверглись артобстрелу противника, но его внимание после пристрелки по „Ермаку“ было отвлечено миноносцем, открывшим огонь, а ледокол в это время перешел на 61 причал, где в течение двух дней противник вел огонь по площади и попаданий не было.

25 ноября в 18 часов 42 мин. снялись с якоря для следования в Кронштадт с караваном судов на буксире: нефтяная баржа „Смена“ и баржа № 34, в кильватер им своим ходом п/х „Республика“ и буксир „Пярну“. Следуя Морским каналом в 22 час. 31 мин. в широте 59–55,2 и долготе 30–08,5[346] подверглись со стороны противника обстрелу. В 22 час.50 мин. в широте 59–55,9 и долготе 29–57,4 был взят пеленг по вспышкам выстрелов неприятельской батареи. … В 22 час. 50 мин. в широте 59–55,9 и долготе 29–56,6 обстрел прекратился. Противником было выпущено 20 снарядов. Прямых попаданий и ранений личного состава не было. При следовании во время обстрела маневрировали ходом до самого полного.

26 ноября в 17 час. 58 мин. снялись с якоря для следования в Кронштадт с караваном судов на буксире: две баржи с грузом – КП и № 49, а своим ходом ТЩ „Уран“ и п/х „Пятилетка“. В 21 час. 55 мин. при следовании Морским каналом в широте 59–54,8 и долготе 30,02,4 ледокол подвергся артобстрелу противника со стороны района Стрельна – Лигово – Петергоф. Получено 4 прямых попадания в левый борт в районе верхней палубы около мостика и имелись ранения осколками – тяжело военный комендант л/к „Ермак“ старший лейтенант Заморев и старший помощник капитана Гнуздев и легко ранены командир БЧ-2 лейтенант Родштейн и 3 краснофлотца – всего 6 человек. В 22 час. [неразборчиво] мин. обстрел прекратился в широте 59–56,6 и долготе 29–53,7. Наблюдались в воздухе наши самолеты, которые подавляли огневые точки противника. Со стороны ОВРа дозоры на льду не наблюдались. Кронштадтская и Ленинградская артиллерия открыла огонь по району Петергофа по приходе нас на Малый рейд. Противник выпустил по ледоколу 96 снарядов.

Действия ледокола в момент обстрела: маневрирование ходом было крайне ограничено из-за ненадежности буксирных приспособлений баржи № 49.

Повреждения: 1) По корпусу – пробоина в левом борту в районе каюты № 10 с повреждением внутри каюты. 2) Надстройки – банкет носового орудия, кран левого борта и была нарушена радиосвязь и радистами под артогнем была восстановлена через 30 минут.

Убытки от обстрела выражаются ориентировочно около 5-ти тысяч рублей.

30 ноября в 01 час. 00 мин. При следовании из Ленинграда в Кронштадт с караваном судов на буксире: лихтер „Шахтер“ и баржа „УБ-41“, в кильватер – буксир „Туман“ с баржей „Дон Жуан“ на буксире и своим ходом – „Водолей № 1“ и „Водолей № 2“, ледокол подвергся артобстрелу со стороны противника в широте 59–56,6 и долготе 29–53,9. В 01 час. 10 мин. в широте 59–56,9 и долготе 29–52,3 обстрел прекратился. Было произведено 10 выстрелов, попаданий не было. Для перехода были приняты меры – нарушен график выхода каравана, чем был предотвращен систематический обстрел неприятелем. В этот же день в 10 час. 55 мин. на Большом Кронштадтском рейде ледокол подвергся артобстрелу дальнобойной артиллерии противника. Снаряды ложились вблизи ледокола, что вынудило его уйти в район Толбухина маяка. В 11 час. 16 мин. ушли из-под обстрела. В 15 час. 15 мин. при выводе судов за кромку льда подверглись обстрелу со стороны батареи противника с мыса Лайвисто, в 16 час. 24 мин. вышли из зоны обстрела. Попаданий не было, наблюдались недолеты.

1 декабря в 00 час. 15 мин., следуя с караваном судов: на буксире баржи № 49 и № 1057 и своим ходом транспорт № 557, „Водолей № 1“ и „Водолей № 2“, из Кронштадта в Ленинград, в 01 час. 41 мин. подверглись артобстрелу противника в широте 59–56,0 и долготе 29–55,9. Зажигались дымовые шашки. В 01 час. 50 мин. в широте 59–56,1 и долготе 29–56,6 обстрел прекратился. В 02 часа 06 мин. в широте 59–56,1 и долготе 29–59,5 обстрел со стороны противника возобновился. В 02 часа 43 мин., когда ледокол зашел в закрытую часть канала, обстрел прекратился.

В 02 часа 58 мин., при проходе бензобаков, обстрел возобновился. В 03 часа 03 мин. при подходе к Невским воротам обстрел прекратился. Противник выпустил 178 снарядов.

В 18 час. 38 мин. при следовании из Ленинграда в Кронштадт с караваном судов: на буксире баржи № 38, 32 и ТЩ-68, в 21 час. 44 мин. подверглись артобстрелу противника из 4-х орудийных батарей в широте 59–54,8 и долготе 30–02,7. В 21 час. 33 мин. противник включил прожектора и освещал ледокол „Ермак“. В 22 час. 30 мин. в широте 59–57,0 и долготе 29–52,0 обстрел прекратился. Имели 7 прямых попаданий в кормовую часть ледокола по левому борту. Противник выпустил по л/к более 200 снарядов. Имелись раненые (легко) – командир батареи лейтенант Полетаев и 6 человек краснофлотцев.

Действия ледокола в момент обстрела: маневрирование было затруднено из-за слабого крепления буксира ТЩ-68. Вели ответный огонь по территории противника – выпущено 80 снарядов.

Повреждения: 1) По корпусу – пробоина в кормовой части. 2) Рваная пробоина в кормовом отсеке ниже ватерлинии. 3) Артиллерия – заклинило горизонтальное наведение у кормового 102-мм орудия. 4) У левого орудия 76-мм пробит щит. 5) Выведен из действия машинный телеграф. 6) Порвана радиоантенна. 7) Разбиты две шлюпки.

Убытки от обстрела выражаются в сумме около 50 тысяч рублей.

5 декабря, следуя из Кронштадта на кромку льда с караваном судов на буксире: „Пярну“, „Туман“ и ТЩ-65, в 09 час. 55 мин. подверглись обстрелу батареи противника. Повреждений нет.

8 декабря в 22 часа 45 мин. при следовании из Кронштадта в Ленинград с эсминцем „Стойкий“ на буксире в широте 59–55,4 и долготе [неразборчиво]-59,6 с правого борта раздался взрыв придонной мины. Большой столб воды с грунтом и льдом обрушился на ледокол. Машины [остались] в исправности, [были] нарушены машинные телеграфы, телефонная связь, имеется деформация корпуса и жилой палубы. … Один краснофлотец – Филимонов убит, командир каравана капитан 3 ранга Дубровицкий контужен, и. д. военного коменданта старший лейтенант Буздин, командир БЧ — [неразборчиво] Лапин и 20 краснофлотцев ранены.

Убытки от взрыва определить невозможно, т. к. повреждения настолько велики, что требуют постановки ледокола в капитальный ремонт.

11 декабря в 01 час. 52 мин. снялись со швартовых и пошли в Кронштадт. В 02 час. 18 мин. с караваном судов остановились в закрытой части канала, т. к. канал освещался прожектором противника. В 05 часов 15 мин. освещение прожектором прекращено, пошли по назначению.

В 06 час. 01 мин. в широте 59–54,7 и долготе 30–02,8 подверглись артобстрелу противника, дали полный ход. В 06 час. 44 мин. открыли огонь по району Петергофа Северные форты. В 06 час. 45 мин. в широте 59–56,6 и долготе 29–54,0 неприятель прекратил огонь, попаданий нет.

18 декабря в 03 часа 15 мин. снялись со швартовых и вышли из Ленинграда в Кронштадт, каравана судов не было. В 06 час. 09 мин. в широте 59–55,7 и долготе 29–57,7 подверглись артобстрелу противника. В 06 час. 18 мин. в широте 59–56,7 и долготе 29–55,9 обстрел прекратился, попаданий не было. В 06 час. 18 мин. в широте 59–56,7 и долготе 29–55,9 обстрел прекратился, попаданий не было. В 06 час. 30 мин. начался обстрел идущего сзади ледокола „В. Молотов“. В 06 час. 40 мин. уменьшили ход, открыли огонь по прожекторам противника. Стреляло левое кормовое 76-мм орудие, выпущено 8 снарядов. В 07 час. 00 мин. огонь прекратили.

21 декабря в 14 час. 00 мин. при стоянке ледокола у стенки Морского завода подверглись обстрелу противника, снаряды ложатся вблизи борта. В 14 час. 17 мин. дали ход, отошли от стенки Морского завода из района обстрела и вышли на Большой Кронштадтский рейд.

Во всех случаях по сигналу с ледокола артиллерия, как кронштадтская, так и ленинградская, открывала огонь, но либо он запаздывал, что надо отнести к плохой организации связи береговых РТС с огневыми точками, либо эффект воздействия на неприятельские батареи был незначителен. Подрыв трех ледоколов на минах в Морском канале говорит об отсутствии бдительной охраны Морского канала. Канал начал практически охраняться только после 9 декабря, т. е. лишь после подрыва ледокола „Ермак“.

Ледокол выходил по расписанию, что помогало противнику сосредоточить огонь на нем. Переходы совершались без учета метеорологической обстановки, в ясные лунные ночи, хотя это и не вызывалось необходимостью, а лишь желанием Штаба ВМБ в Ленинграде и командира Отряда вооруженных ледоколов.

Последствия этой системы: ледокол подвергался жестокому артобстрелу, при котором один раз по нему было выпущено 178 снарядов, во второй – 197 и в третий раз свыше 200. Имеет 12 прямых попаданий, одно из которых ниже ватерлинии, в кормовой части, заделанное впоследствии Кронштадтским Морзаводом и большие потери в личном составе – за весь период – 36 чел.: 13 чел. от разрывов снарядов, из которых двое – старший помощник капитана т. Гнуздев, комендант старший лейтенант т. Заморев ранены тяжело и 23 человека – от подрыва на мине, из которых один (краснофлотец Филимонов) убит, четверо ранены тяжело и 18 чел. получили легкие ранения. Корабль получил большую деформацию корпуса и до сих пор не установлена водоотливная система носовых отсеков, жизненно необходимая ледоколу.

Были случаи, когда командование корабля считало целесообразным изменять время следования каравана, исходя лишь только из соображений – управиться в темное время суток и в сохранности доставить караван, так его обвиняли в игнорировании приказаний, не считаясь с условиями выполнения и целесообразностью.

Корабельная артиллерия огонь по противнику в районе Нового Петергофа вела три раза, результаты стрельбы выяснить не удалось. Всего выпущено из 102-мм пушек и из 76-мм пушек 88 снарядов.

18-го декабря 1941 года при обстреле ледокола „В. Молотов“, ледокол „Ермак“ замедлил ход и вел огонь только из двух 76-мм пушек, ибо 102-мм пушки были выведены из строя при подрыве на мине, а новые были установлены только 20-го декабря 1941 года.

Обстрел корабля противником не вызывал замешательства среди личного состава, несмотря на большое количество осколков от снарядов, падающих на корабль. Артиллеристы хладнокровно вели огонь, пока не подавался приказ уйти под укрытие.

Хорошо работала аварийная группа: при попадании снаряда в каюту № 10 возник пожар, который был быстро ликвидирован.

Попавшим снарядом в кожух от машинного отделения повредило пропускной пожарно-санитарный клапан; силами личного состава БЧ-5 повреждение было ликвидировано.

При проводке подлодки „К-51“ к кромке льда, последняя, при сжатии льда, получила тяжелые повреждения – были смяты обводы у орудий и повреждены банкеты, прорезан наружный корпус. Силами личного состава БЧ-5 были срублены обводья, исправлен банкет с целью обеспечить выход подлодки в море для выполнения боевого задания, но последняя, по целому ряду технических причин, выйти не смогла.

Разрывами снарядов были порваны радиоантенны и корабль [ледокол „Ермак“] потерял связь. Радистами была быстро на ходу корабля устроена временная антенна прямо в радиорубке и связь корабля с базами была быстро восстановлена.

Хорошо работала санитарная часть, полностью обеспечивая первую помощь поступающим раненым бойцам»[347].

Читая спокойные и сухие строки описания этих поистине «огненных рейсов», которые сам Сорокин в своем дневнике охарактеризовал следующим образом: «Лед – снизу, бомбы сверху, снаряды – сбоку», не перестаешь удивляться мужеству и мастерству знаменитого полярного капитана, которому в сорок первом исполнилось 62 года. В результате контузии он частично потерял слух, но продолжал командовать ледоколом. Под стать ему были остальные представители комсостава – старпом Александр Иванович Ветров (в прошлом – капитан дальнего плавания), командир БЧ-1 Владимир Васильевич Лапин (штурман дальнего плавания), 2-й механик и командир дивизиона движения Евгений Евгеньевич Константинов и другие. Многих из «ермаковцев» орденами и медалями наградили еще в предвоенные годы…

Стоит отметить ряд событий, не упомянутых в процитированном донесении или описанных не слишком подробно. 20 сентября 1941 г. с «Ермаком» произошло трагическое происшествие. Следуя Морским каналом, он столкнулся с гидрографическим судном «Гидрограф», которое в результате этого затонуло (сведений о жертвах не имеется). «Гидрограф» подняли лишь в июне 1944 г.

Довелось «Ермаку» принять участие и в попытке вывести в сверхдолгий поход подводную лодку «К-51». Эта большая субмарина типа «К» к началу войны находилась в достройке. В ноябре ее решили отправить в 120-суточное крейсерство в южную (незамерзающую) часть Балтики. На лодке были спешно завершены все работы, приняты большие запасы горючего, продовольствия и т. д. В ночь на 18 декабря 1941 г. «катюша», сопровождаемая ледоколами «В. Молотов» и «Ермак», перешла в Кронштадт.

В ночь на 22 декабря «К-51» под проводкой «Ермака» начала переход к острову Лавенсаари для последующего выхода в Балтийском море. Несколько раз она сильно сжималась льдом, в результате чего получила значительные повреждения: вышли из строя 100-мм орудия, было погнуто левое перо носовых горизонтальных рулей, сорваны антенны и леера, образовались многочисленные вмятины и пробоины в легком корпусе. Ледоколу несколько раз пришлось освобождать затертую льдом субмарину. Вечером 22 декабря «К-51» прибыла к Лавенсаари, где силами экипажей лодки и ледокола были предприняты попытки исправить повреждения. Но техническое состояние «К-51», даже не прошедшей перед походом испытаний, не позволяло начать плавание. В это время на «Ермаке» начали заканчиваться запасы угля, которого оставалось только на обратный переход в Кронштадт. В результате 27 декабря, приказом командующего флотом, операция была отменена и «К-51» получила разрешение вернуться в Главную базу, куда и прибыла 30 числа (а затем ушла в Ленинград для ремонта)[348].

Всего за первую военную навигацию ледокол совершил 22 похода и осуществил проводку 89 судов (по данным Б. А. Вайнера – 74). В море он провел 33,5 суток, в базе – 143,5 суток. Было пройдено 422,2 миль со средней скоростью 4–5 узлов и израсходовано на ходу 1250 т угля; в базе – 1495 т[349].

Последним боевым заданием, выполненным «Ермаком» в начальный период войны, стала расстановка по диспозиции боевых кораблей на Неве. Эту достаточно сложную для ледокола задачу он выполнил успешно. 25 января 1942 г. на «Ермаке» был поднят военно-морской флаг[350]. Впрочем, до вывода из состава ВМФ участие ледокола в боевых действиях ограничивалось отражением атак вражеских самолетов.

С 10 января 1942 г. из-за отсутствия угля «Ермак» почти два с половиной года простоял без движения. Нехватка топлива поставила под угрозу обеспечение минимально допустимых условий жизнеобеспечения (поддержание паров, отопление жилых помещений, приготовление горячей пищи). В мае 1942 г. командир Отряда вооруженных ледоколов писал в одном из донесений о том, что топлива на ледоколах нет совершенно, даже для варки пищи[351]. Тогда по предложению старшины кочегаров С. Е. Кабачкова команда занялась вылавливанием из Невы проплывавших в большом количестве бревен. Это оказалось подлинным спасением. Летом 1942 г. тот же С. Е. Кабачков обнаружил вверху по течению на берегу Ижоры кучи оказавшегося бесхозным горючего сланца, который, несмотря на низкое качество, вполне прилично горел, смешанный с нефтью. Команде «Ермака» удалось собрать и нагрузить целую баржу этого сланца. Несмотря на проблемы с отсутствием топлива, ледокол постоянно находился в готовности (от трех часов до трех суток).

В 1942–1944 гг. «Ермак» стоял в следующих местах – в Лесной гавани (причалы № 85, 86); в Торговом порту (причалы № 47, 48, 50–52); у набережной Васильевского острова (правый берег, напротив 16-й линии); у набережной 9-го января (такое официальное название носила в тот период Дворцовая набережная), напротив Зимнего дворца. По свидетельству командира, «…при всех стоянках, кроме стоянки у Зимнего дворца, ледокол подвергался артобстрелу и бомбежке. Причем во время стоянки у причалов торгового порта, благодаря своей высоте, он резко выделялся и был виден со Стрельны, откуда неоднократно противник вел огонь по ледоколу.

Благодаря своей большой высоте надводного борта, труб и мостика, стоянка на Вас [ильевском] О[стров]е не могла удовлетворить даже минимальным требованиям маскировки, т. к. ледокол резко выделялся на фоне набережной»[352]. Наиболее удачным в плане маскировки М. Я. Сорокин считал именно район Зимнего дворца, в связи с тем, что «…большой корабль, как „Ермак“ или „Молотов“, прижаты к крупным зданиям и при настоящей окраске сливаются с общим окружающим фоном»[353].

В апреле – мае 1942 г. были проведены работы по маскировке ледокола. Его надводную часть покрыли суриком и окрасили под цвет стоящих рядом зданий, с правого борта вывесили брезенты, также брезентом закрыли носовое и кормовое 102-мм орудия, также в носу и в корме соорудили покрытые брезентом стеллажи[354].

Ледокол неоднократно подвергался атакам вражеской авиации. Так, 10 июня 1942 г. в 09:20 в районе стоянки «Ермака» немецкий самолет сбросил бомбу, которая взорвалась в 10–15 метрах от борта в Неве. В результате оказался поврежден носовой дальномер типа «ДМ 1,5», в двух местах пробит корпус кранца, в двух местах пробита броня щита 76,2-мм пушки с правого борта (орудие № 4) и корпус прицела. В обшивке корпуса в кормовой части ледокола (шпангоуты от 30 до 58) насчитывалось 10 пробоин. Пострадали люди: тяжело ранен водолаз краснофлотец А. В. Бутузов, легко ранены краснофлотец Ф. Ф. Лепило, командир БЧ-2 старший лейтенант В. Н. Родштейн (разбил лоб, выбегая по тревоге), комендор зенитного орудия краснофлотец С. И. Кудрявцев[355].

По свидетельству командования, зенитчики «Ермака» сбили два вражеских самолета: 21 сентября 1941 г. и 27 апреля 1942 г. Другими подтверждениями данной информации автор не располагает.

Однако, несмотря на все трудности и лишения, экипаж ледокола шефствовал над одним из детских домов Ленинграда.

1 августа 1942 г. почти все оставшиеся «ермаковцы» убыли на сухопутный фронт, приняв участие в обороне города с суши. На судне остались 35 человек, необходимых для поддержания его в «живом» состоянии.

Несмотря на значительные повреждения, в целом «Ермак» в течение всей войны пребывал в рабочем состоянии. Об этом свидетельствуют документы:

«Сведения о состоянии вооруженного ледокола „Ермак“ и его оперативной готовности на 20 июля 1942 г.

Ввиду большой деформации корпуса ледокола от носа до миделя, происшедшей от подрыва ледокола на мине, состояние корпуса надо считать ненадежным и неудовлетворительным.

Несмотря, однако, на большую деформацию корпуса ледокола от подрыва на мине, ледокол из строя не выходил и продолжал выполнять оперативные задания, работая средней мощностью. Исходя из этого, можно судить, что указанные повреждения и впредь не послужат препятствием для выполнения ледоколом оперативных заданий в таких льдах. Если же ледоколу придется работать в тяжелых февральских и мартовских льдах Финзалива и форсировать их, то за надежность корпуса поручиться нельзя. Необходимо также учесть отсутствие возможности делать дифферентную перекачку в полной мере, вследствие повреждения магистралей от подрыва.

По корпусу требуется капитальный и доковый ремонт для устранения указанного повреждения корпуса. Срок ремонта может быть определен лишь при доковом осмотре.

По механизмам требуется мелкий ремонт, заключающийся в подготовке механизмов к действию. Срок – 3 дня.

При наличии топлива – готовность к выходу на оперативные работы – 24 часа»[356].

«Сведения о состоянии корпуса, механизмов и систем на 30 июня 1942 г.

Ввиду разрыва мины под носовой частью корпуса ледокола, имеются повреждения по всему корпусу, особенно большие повреждения наблюдаются в носовой части и сильно деформированы внутренняя обшивка, набор, переборки и палубы. Имеются надрывы в наборе, трещины в переборке и обрывы многих заклепок сильно ослаблены, имеется водотечность. Ввиду водотечности корпуса предполагаются большие повреждения в наружной обшивке.

Спасательно-осушительная магистраль – 28 разрывов на протяжении 40 метров.

Остальные системы и механизмы в порядке»[357].

Необходимость в мощном ледоколе возникла лишь спустя два года – после снятия блокады Ленинграда, выхода Финляндии из войны и начала плавания советских, финских и шведских судов в восточной части Балтики. 6 ноября 1944 г. «Ермак» был демобилизован из состава флота[358]. На судно возвратился экипаж, и в декабре началась его сорок шестая ледовая навигация.

Зимой 1944/45 г. ледовая проводка на Балтике осуществлялась с помощью ледоколов «Ермак», «Волынец» и трех «финнов». Только в ноябре – декабре 1944 г. Ленинградский порт обработал более 90 судов с различными грузами. С ноября 1944 г. по февраль 1945 г. из Швеции и Финляндии в Ленинград пришло более 160 транспортных судов. Причем Балтийский флот обеспечивал не только ледовую проводку, но и тральные работы – за это время только один транспорт погиб на мине.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.