Глава 7 РАССКАЗ СУДОВОГО ВРАЧА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7

РАССКАЗ СУДОВОГО ВРАЧА

По прибытии кораблей в Бонни[23] и Новый Калабар принято отдавать снасти, спускать паруса на реях и мачтах и начинать сооружать то, что называют домом. Это делается таким образом. Матросы сначала связывают бимсы и реи от мачты к мачте, чтобы образовать распорку. Далее примерно в девяти футах над палубой несколько балок, равных по длине распорке, привязывают к стоячему рангоуту и образуют стенную плиту. Поперек распорки и стенной плиты укладывают несколько других балок или стропил и привязывают их на расстоянии около шести дюймов друг от друга, потом вдоль – другие стропила или балки, чтобы образовать подобие решетки или сетки с промежутками в шесть квадратных дюймов. Затем сооружается крыша из рыхлых камышовых циновок, которые крепят друг к другу каболкой и помещают внахлест, как черепицу. Межпалубное пространство и стенная плита одинаково огораживают подобием решетки или сетки, образованной жердями, связанными друг с другом с пустотами примерно в четыре квадратных дюйма. Близ грот-мачты из дюймовых дильсов поперек корабля сооружают перегородку, которая называется «баррикадо». Высотой около восьми футов, эта перегородка выступает примерно на два фута за оба борта корабля. В баррикадо имеется дверь, у которой ставят часового на время, когда неграм позволяют подниматься на палубу. Перегородка служит также для раздельного содержания негров разного пола. В ней проделаны небольшие отверстия, куда вставляют мушкетоны, а иногда и жерла пушек, используемые для подавления мятежей, которые случаются время от времени. Другую дверь проделывают в решетке или сетке у лестницы, по которой вы поднимаетесь на корабль. Дверь в течение дня охраняется часовым и запирается на ночь. В носовой части корабля есть третья дверь, которой пользуются матросы. Она крепится так же, как и сходни. Кроме того, в крыше имеется большой люк, через который поднимаются и опускаются товары для бартерных сделок, бочки с водой и т. д.

Конструкция дома призвана защитить тех, кто находится на борту корабля, от солнца, особенно жаркого в этих широтах, а также от ветра и дождя, которые в соответствующие сезоны чрезвычайно интенсивны. Хотя строение отвечает своим целям, но недостаточно: неплотные циновки пропускают очень сильные ветер и дождь и в то же время усиливают духоту на корабле до весьма опасной степени, особенно в межпалубных помещениях. Избыточная жара наряду с дымом от сгоравшего зеленого мангрового дерева (обычно используемого в качестве дров), который из-за недостатка циркуляции воздуха скапливается и отравляет все секции корабля, делают судно во время стоянки здесь весьма нездоровым пристанищем. Едкий дым часто вызывает также воспаление глаз, приводящее иногда к потере зрения.

Другая цель сооружения этих временных домов заключается в том, чтобы предотвратить попытки купленных негров прыгнуть за борт, к чему их часто вынуждают ужасные условия существования. И им время от времени это удавалось: несмотря на принимавшиеся меры предосторожности, они пробивались сквозь решетку.

Невольничьи корабли, как правило, бросают якоря в миле от поселения на реке Бонни на глубине семи-восьми фатомов. Порой здесь собирается по пятнадцать английских и французских парусников, но главным образом первых. Став на якорь, капитаны отправляются на берег сообщить о своем прибытии и справиться об условиях торговли. Они также приглашают прийти на борт своих судов вождей Бонни, которым перед началом разгрузки-погрузки обычно подносят подарки (называемые здесь dashes): отрезы ткани, хлопчатобумажные, ситцевые и шелковые платочки, индийские товары, а иногда бренди, вино или пиво.

Несколько лет назад, когда я был в районе реки Бонни, там правили два вождя по имени Норфолк и Пеппль. Их дома не отличались от других хижин поселения, за исключением того, что были несколько большего размера и окружены складами для европейских товаров, предназначенных для обмена на рабов, которых вожди добывают тем же способом, что и черные торговцы, и продают покупателям с кораблей. Но за каждого раба, проданного торговцами, вожди получают пошлину, которая в течение года достигает значительной суммы. Пошлина собирается уполномоченными, размещенными на кораблях – «уполномоченными парнями», как, видимо, их прозвали англичане.

Вожди Бонни обладают абсолютной властью, хотя они и выборные. В управлении им помогают несколько лиц определенного ранга, называющих себя парламентариями. Как правило, они сохраняют за собой такую должность пожизненно. От каждого судна по прибытии ожидается подношение этим лицам подарка в виде небольшого количества хлеба и говядины. Их обхаживают таким образом всякий раз, когда они появляются на корабле. В этот момент звучит сигнал, похожий на звук почтового рожка, который производится, когда дуют в полый бивень слона.

После того как вожди побывали на борту кораблей и получили обычные подарки, они дают разрешение на торговый обмен с черными торговцами. Когда высокие гости отбывают с кораблей, их приветствует артиллерийский салют.

Со времени прибытия каждого судна до его отбытия, которое длится обычно три месяца, не проходит и дня без покупки и доставки на борт нескольких негров, иногда небольшими партиями, иногда в значительном количестве. Общее число рабов, доставляемых на корабль, зависит в значительной степени от обстоятельств. Во время одного вояжа, в котором я участвовал, наш запас товаров был потрачен на покупку 380 негров, в то время как ожидалось, что его хватит для покупки пятисот. Тогда в Бонни количество английских и французских кораблей значительно выросло, что и обусловило увеличение цены на рабов.

Обратная картина (полагаю, в положительном смысле) наблюдалась во время революционной войны в Америке. Когда я был в последний раз в Бонни, то часто наводил справки по этому поводу у одного черного торговца, которому, как мне кажется, можно доверять. Он сообщил, что за три года там появился лишь один корабль. Это был «Мозли Хилл» из Ливерпуля под командованием капитана Эвинга, который совершил экстраординарную закупку, поскольку в условиях торгового застоя обнаружил весьма низкую цену на негров. В ответ на дальнейшие расспросы относительно последствий упадка в торговле мой чернокожий знакомый пожал плечами и ответил: «Лишь обеднение нас, торговцев, и необходимость работать для собственного пропитания». Один из таких черных торговцев, узнав, что имеется особая группа людей, называемых квакерами, выступающая за отмену работорговли, заметил, что это плохая новость, поскольку им придется тогда вернуться к тому состоянию, которое существовало во время войн и когда из-за нищеты они были вынуждены пахать землю и выращивать ямс.

Однажды я побывал на побережье Анголы, когда и там за пять лет до нашего прибытия ни один невольничий корабль не появился в реке Амбрис, хотя здесь каждый год бывало обычно много судов. И как нам удалось выяснить, упадок работорговли в этот период способствовал восстановлению между местными жителями мира и доверия, которые немедленно улетучивались во время прибытия кораблей из-за соблазна продажи рабов. И во время приостановки работорговли в Бонни, как и в вышеупомянутом случае, не произошло, насколько известно, ни одного из таких ужасных происшествий. Падение цен на негров и обеднение чернокожих торговцев, видимо, были единственными негативными последствиями перерыва в работорговле, а положительными – отсутствие войн между народностями страны и приостановка похищений людей.

После разрешения на перерыв в торговле, как это называют, капитаны время от времени наведываются на берег осматривать негров, выставленных на продажу, и покупать их. Рабов черные торговцы покупали на ярмарках, которые устраивались с этой целью на расстоянии двухсот миль от морского побережья. Говорят, что эти ярмарки снабжались из внутренних областей страны. Многие негры в ответ на вопросы о месте их происхождения утверждали, что они путешествовали в течение нескольких лун (это их обычный метод исчисления времени), прежде чем прийти сюда. На этих ярмарках, происходивших в неопределенное время, но, как правило, каждые шесть недель, на продажу выставлялись несколько тысяч рабов, собранных со всех уголков страны. В один из моих вояжей черные торговцы привезли в разных каноэ от двенадцати до пятнадцати сотен негров, которых купили на одной ярмарке. Это были главным образом мужчины и подростки, женщины, как правило, не превышали трети общего количества рабов. Торговцы обычно приобретали от сорока до двух сотен негров зараз, согласно состоятельности покупателя. Это люди всех возрастов: от месячного младенца до шестидесяти лет и больше. Едва ли исключался какой-нибудь возраст или состояние, но для всех соответственно назначалась цена. Иногда часть из них составляли женщины на таком сроке беременности, что рожали во время перехода с ярмарки на побережье (я часто наблюдал случаи родов на борту корабля). Рабы, купленные на этих ярмарках, были предназначены для снабжения рынков в Бонни, Старом и Новом Калабаре.

Есть достаточное основание полагать, что негры, доставленные с африканского побережья, похищены. Но черные торговцы тщательно заботятся о том, чтобы европейцы не знали методов добывания ими рабов. Места внутри континента, отстоящие на большие расстояния, и наше незнание местных языков (что часто характерно и для самих черных торговцев) препятствуют получению такой информации, которая нас интересует. Однако методом случайного опроса переводчиков я добыл некоторые сведения об этом, причем такие, которые исключают любые сомнения.

На борту одного из невольничьих кораблей негр сообщил мне, что однажды вечером его пригласили на чаепитие с несколькими черными торговцами, но, когда он стал уходить, они попытались схватить его. Так как он был активен и силен, ему удалось вырваться из их рук, но окончательной свободе помешал большой пес, набросившийся на него. Таких псов, приученных для этих целей, содержат при себе многие торговцы.

Одна негритянка также рассказала мне, что ее похитили, когда она однажды вечером возвращалась домой от соседей, которых посещала по приглашению, и, несмотря на беременность, была продана в рабство. Сделка производилась далеко внутри страны, и женщина прошла через руки нескольких торговцев, прежде чем попала на корабль. Мужчина и его сын, по их собственным признаниям, были захвачены профессиональными похитителями, когда сажали ямс, и проданы в рабство. Это тоже случилось во внутренних областях страны, и, перепроданные несколько раз, они оказались на корабле, где я служил.

Часто случается, что похитителей самих похищают и продают. В Вест-Индии негр рассказал мне, что после того, как его наняли для похищения других, он испытал участь похищенного. Он уверял меня, что среди его соотечественников это было обычным явлением.

Таким образом, среди негров Африки поддерживается постоянная вражда и разрушаются социальные связи. Этого у них могло и не быть, но только при отсутствии возможности продажи друг друга.

Во время своего пребывания на африканском побережье я был свидетелем нижеследующего происшествия. Черный торговец пригласил негра, жившего чуть дальше по побережью, навестить его. После угощения торговец предложил гостю полюбоваться видом корабля, стоящего на якоре в реке. Ничего не подозревавший соплеменник охотно согласился и последовал за торговцем в каноэ к борту корабля, разглядывая его с удовольствием и восхищением. В это время несколько черных торговцев на борту, явно в засаде, прыгнули в каноэ, схватили несчастного негра, втащили его на корабль и немедленно продали.

До поступления на корабельную службу я верил, как и многие другие, что вожди и их приближенные выращивали негров на продажу, как скот. Бывая в данной стране в разное время, я прилагал немало усилий, чтобы разобраться в этом вопросе, но, несмотря на то что наводил много справок, не мог добыть никаких сведений. Все, что я узнал, укрепило мою веру в то, что работорговля обязана своим существованием похищению людей и преступлениям (многие из них были сфабрикованы в качестве предлога).

Вот пример, который показывает, что здесь часто используется хитрость. Несколько черных торговцев, один из которых являлся влиятельным лицом и выполнял функции, несколько схожие с судебными, нуждались в некоторых специфических товарах, но не имели раба для бартерного обмена на них. Они обвинили рыбака, промышлявшего на реке Амбрис, в установлении грабительских цен на рыбу, которую тот продавал. И поскольку у них была в этом решении собственная выгода, они немедленно признали несчастного парня виновным и осудили его на продажу в рабство. Его, соответственно, продали на корабль, где я служил.

В качестве дополнительного доказательства того, что похищение является не только общим, но едва ли не единственным способом добывания рабов, служит то, что, покупая их, черные торговцы выбирали самых грубых и жестоких. Они утверждают, что покладистые негры были благородными людьми. Из этого можно сделать вывод, что, по их разумению, ничто, кроме мошенничества и силы, не могло бы довести этих гладкокожих джентльменов до состояния рабства.

Чтобы доказать, что войны между африканцами не обеспечивали ожидавшегося количества рабов, могу заверить, что никогда не видел негров с недавними ранениями. По крайней мере, некоторые из них должны были бы иметь ранения, полученные в сражениях. А ведь именно в моей компетенции как врача было освидетельствовать рабов при их покупке. Такая подробность не ускользнула бы от моего внимания. В качестве дальнейшего подтверждения могу заметить, что на Золотом и Наветренном Берегах, где ярмарок не было, количество выставляемых за один раз рабов обычно очень незначительно.

Приготовления черных торговцев в Бонни по организации ярмарок, проводившихся в стране, весьма значительны. С этой целью собирается от двадцати до тридцати каноэ, каждое из которых способно вмещать по тридцать– сорок негров. На корабли же загружались такие товары, которые, как ожидалось, будут востребованы для покупки намечавшегося количества рабов. Когда их погрузка завершается, корабли начинают обратный вояж с развевающимися флагами и под музыку, а через десять – одиннадцать дней, как правило, возвращаются к Бонни с новым грузом. Как только каноэ прибывают к месту высадки, купленных рабов моют и смазывают пальмовым маслом, а на следующий день выставляют на продажу для капитанов.

Черные торговцы не всегда покупают рабов по одной цене. Быстрота, с которой сведения о прибытии судов на побережье передается на ярмарки, просто поразительна, если учесть, что торговцы заинтересованы в сокрытии этой информации для поставщиков рабов. В короткий период после прибытия кораблей на побережье, особенно если они появляются там группой, те, кто поставляет рабов на ярмарки, часто увеличивают цены, а эти ярмарки не единственные, хотя и главные средства, благодаря которым черные торговцы на побережье снабжаются неграми. В дома торговцев нередко приводят небольшие партии по пять – десять человек те, кто занимается их похищением и кто постоянно обеспечивает поставки этого товара, в то время как покупатели еще не найдены.

Когда негров, которых черные торговцы выставляют на продажу, показывают европейским покупателям, те сначала проверяют их возраст. Затем они тщательно осматривают этих людей, справляются о состоянии их здоровья: нет ли у них какой-нибудь болезни, уродств, страдают ли они слабым зрением или кариесом, хромают ли они или слабы в суставах, имеют ли искривленный позвоночник или слабую конституцию, узкую грудь. Словом, имеют ли они дефекты, которые ограничивают их способность к интенсивному труду. Если обнаружен какой-нибудь из упомянутых недостатков, рабы выбраковываются. Если же они признаны здоровыми, то, как правило, принимаются на борт корабля тем же вечером. Покупатель имеет право вернуть раба продавцу на следующее утро, но не позднее, так как повторный медосмотр не практикуется.

Торговцы часто бьют негров, отвергнутых капитанами, и обращаются с ними весьма жестоко. Причем, отвергнуты ли они из-за возраста, болезни, уродств или по другим причинам, значения не имеет. Известно, что торговцы особенно часто убивают их в Новом Калабаре. Там были случаи, когда торговцы обезглавливали отвергнутых негров в каноэ у кормы корабля в поле зрения капитана.

На Подветренном Берегу практикуется иной способ доставки рабов, который называется хождением на шлюпках и является весьма пагубным для экипажей кораблей. Матросы, занимающиеся такой торговлей, поднимаются на лодках вверх по реке в поисках негров, проживающих в прибрежных деревнях. Но этот метод требует много времени и всегда неэффективен. После отсутствия на корабле в течение двух-трех недель матросы возвращаются иногда с восьмью – двенадцатью неграми.

У меня есть все основания полагать, что из ста двадцати негров, закупленных кораблем, где я служил, во время стоянки в реке Амбрис, подавляющая часть (если не все) была похищена. Это наряду с другими примерами укрепляет меня в убеждении, что именно тысячи похищенных негров ежегодно поставляются и продаются на Подветренный Берег и другие берега Африки, где преобладает способ хождения на шлюпках.

Как только несчастные негры попадают в руки черных торговцев, они испытывают самые серьезные из всех страданий, на которые обречены. И нет ни малейших сомнений в том, что даже до того, как попасть на ярмарки, большое число их погибает от жестокого обращения. Их увозят с мест, где купили, в Бонни и другие пункты на дне каноэ со связанными чем-то вроде ивовых побегов руками и под строгим наблюдением. Столь же беспощадно во всех отношениях обращаются с ними во время перехода, который длится, как правило, несколько дней. Питание каждого из них настолько скудно, что едва способно поддерживать организм. Здесь часто идут ливни, от которых негров почти не защищают циновки, а так как на дне каноэ постоянно присутствует вода, они почти постоянно страдают от избытка влаги.

Получив рабов в собственность, европейцы обращаются с ними не менее жестоко. Людей, доставляемых на борт корабля, немедленно связывают попарно наручниками и ножными кандалами. Затем их отправляют в межпалубное помещение и располагают в отгороженные для этой цели секции. Женщины помещаются отдельно, но без железных оков. Соседнее пространство на той же палубе приспособлено для детей.

В то же время помещения набивают рабами так плотно, что они могут только лежать на боку. Высота межпалубного помещения также не позволяет им стоять, если они не находятся прямо под решетчатой крышкой люка. Особенно если они находятся на платформах по бортам, что, как правило, и бывает. Такие платформы представляют собой нечто похожее на полку шириной восемь-девять футов, тянущуюся с борта корабля к середине. Рабов помещают почти посередине пространства между палубами, на расстоянии двух-трех футов от каждой. В верхнюю часть негры набиваются так же плотно, как и в нижнюю.

В каждую секцию ставится по три-четыре больших ведра конической формы, почти два фута диаметром в дне и только один фут сверху, двадцать восемь дюймов высотой. В них негры отправляют, по необходимости, естественные надобности. Часто случается так, что те, кто располагается вдалеке от ведер, стараясь до них добраться, спотыкаются о своих соседей и падают из-за того, что закованы. Эти случаи, хотя и неизбежные, становятся причиной постоянных стычек, в ходе которых участники получают ссадины. В такой ситуации негры, которым не дают добраться до ведер, бросают такие попытки, но не в силах противиться природе, опорожняются там, где лежат. Это становится новым источником споров и беспорядков и чревато тем, что ставит бедолаг в еще более тяжелое положение. Неприятности, возникающие в таких условиях, нередко усугубляются тем, что слишком малые для своего предназначения ведра обычно опорожняют раз в день. Однако этот график меняется на различных судах в зависимости от внимания, которое капитан уделяет заботе о здоровье и удобствах рабов.

Когда корабли освобождаются от всех товаров, предназначенных для обмена на рабов, и загружаются дровами, водой и ямсом, они готовятся к выходу в море, налаживая реи и стеньги, продевая бегущий такелаж, крепя паруса и сворачивая временный дом. Затем они движутся вниз по реке, ожидая благоприятного момента, чтобы преодолеть отмель, которая образуется рядом расположенных поперек русла реки песчаных наносов. Между ними имеются судоходные проходы. Корабли здесь нередко садятся на мель, а иногда и гибнут.

Около восьми часов утра негров обычно выводят на палубу, проверяют их оковы. На мужчинах длинная цепь, замкнутая на рым-болт, протягивается сквозь кольца оков и затем замыкается на другой рым-болт палубы. Таким способом одна цепь держит пятьдесят, шестьдесят, а то и больше людей, препятствуя их бунту или попыткам сбежать. В случае благоприятной погоды им разрешается оставаться в таком положении до четырех-пяти часов вечера, после чего их отсоединяют от цепи и уводят вниз.

Пища негров на борту состоит главным образом из конских бобов, разваренных до состояния кашицы, из вареного ямса, риса, куда добавляется иногда небольшое количество говядины или свинины. Мясо обычно берется из запасов провизии, предназначенной для матросов. Порой используется соус, который матросы называют «слюнявым», приготовленный из пальмового масла, смешанного с мукой, водой и перцем. Ямс – любимое блюдо негров Эбо или негров Бухты, а рис или кукуруза – с Золотого и Подветренного Берегов. Разные народности любят продукцию своей земли.

В своей стране негры питаются, как правило, мясом животных или рыбой, приготовленными вместе с корнями, ямсом или кукурузой. Конские бобы и рис, которыми их кормят на борту корабля, доставляются главным образом из Европы. Их иногда покупают, однако, на побережье, где они преобладают над другими продуктами.

Негры Золотого Берега редко отказываются от какой-либо пищи, которую им дают. Как правило, они поедают все, что предлагается, в больших количествах, чем все другие негры, которых они превосходят в силе и уме. Большинство рабов не любят конские бобы и во время трапезы на палубе могут выбросить их за борт или швырнуть друг другу в лицо во время ссоры.

Эта картина воодушевила музу члена британского парламента на следующие стихи:

Ее кожа цвета вороньего крыла,

Ее дыхание – благоухание цветущего апельсинового дерева,

Ее глаза – сияние тропиков,

Ее губы словно мягкий шелк,

Ее взгляд – нежный луч вечернего солнца,

Который золотит медный поток.

Обычно рабов кормят дважды в день: около восьми часов утра и четырех часов вечера. На большинстве кораблей они питаются лишь один раз в день своей «собственной пищей». Еда выдается им в сосудах размером с небольшое ведро для воды. Их усаживают по десять человек вокруг этих ведер, из которых они черпают еду деревянными ложками. Последние они быстро теряют, и если не получают другие, то хватают пищу руками. В благоприятную погоду негры питаются на палубе, в плохую же погоду еда выдается в межпалубном помещении. Во время приема пищи между ними возникают бесчисленные ссоры, особенно когда им урезают норму, что происходит часто, если переход от побережья Гвинеи до островов Вест-Индии намного удлиняется. В этом случае на неделю приходится выделять сильно убавленную порцию. Расход воды составляет полпинты в каждый прием пищи. Вода обносится из ведра. Каждый негр получает ее в паннекине (pannekin), небольшом сосуде с прямой ручкой, чем-то напоминающем соусницу. Однако, когда корабли приближаются к островам при благоприятном бризе, рабы больше не ограничиваются в еде.

Что касается негров, отказывающихся от еды, то я видел, как на совок помещали тлеющие угли и подносили их так близко к губам отказников, что те обжигались. И это сопровождалось угрозами заставить их проглотить угли, если будут упорствовать. Это, как правило, производило нужный эффект. Мне передавали заслуживающую доверия информацию, что один капитан невольничьего судна приказывал поливать расплавленным свинцом негров, которые упорно отказывались от еды.

Поскольку физические упражнения считались важными для сохранения здоровья рабов, их иногда заставляли танцевать, когда погода позволяла выводить их на палубу. Если они двигались неохотно или без должной живости, их пороли. Для этого все время рядом с ними стоял человек с плеткой-девятихвосткой в руке. Музыкальное сопровождение давал им в это время барабан, на который иногда натягивали кожу с одной стороны. Когда она изнашивалась, использовалось в качестве барабана дно миски, описанной выше. Бедолаг часто заставляли также петь, но их песни, как правило, представляли собой грустные причитания об их разлуке с родной страной.

Женщинам для некоторого развлечения выдавали бусы. Но это была неудачная затея, поскольку они крали бусы друг у друга, из-за чего возникали разные дрязги.

На борту некоторых кораблей простым матросам разрешались половые отношения с чернокожими женщинами, если они добивались их согласия. И некоторые из женщин воспринимали непостоянство своих любовников так близко к сердцу, что прыгали за борт и тонули. Офицерам разрешалось удовлетворять свою похоть среди чернокожих женщин по своему усмотрению. Иногда они допускали такие скотские излишества, которые позорят человеческую природу.

Страдания негров во время морского перехода не поддаются воображению. Они гораздо больше европейцев подвержены морской болезни, которая часто ведет к их гибели, особенно среди женщин. Но еще менее выносимо отсутствие свежего воздуха. Для его допуска большинство невольничьих кораблей имеет в межпалубных помещениях пять-шесть вентиляционных отверстий около шести дюймов в длину и четыре в ширину по каждому борту. Кроме того, некоторые суда, один из двадцати, оснащены тем, что называют виндзейль. Но когда море штормит и идет ливень, возникает необходимость закрывать иллюминаторы и вентиляционные приборы. В отсутствие свежего воздуха в помещениях для негров становится невыносимо душно. Спертый воздух в результате испарений от тел становится вредным, а из-за неоднократного вдыхания вскоре порождает лихорадку и понос, которые, как правило, поражают многих людей.

Во время своих вояжей я часто был свидетелем фатальных случаев. Один пример даст некоторое представление, хотя и в небольшой степени, об ужасных страданиях рабов. Влажная и ветреная погода требовала закрытия вентиляционных отверстий и люков. Это вызывало понос и лихорадку среди негров. Когда они находились в таком положении, я часто спускался к ним, пока в их помещениях наконец не стало так душно, что находиться там можно было весьма короткое время. Не только излишняя духота делала их положение невыносимым. Палуба – пол их помещения – была покрыта кровью и слизью, образовавшимися в результате поноса. Все это напоминало помещение бойни. Не хватает воображения, чтобы представить столь ужасную и отталкивающую обстановку. Многих потерявших сознание рабов вынесли на палубу, где несколько из них умерло, другие восстановились с большим трудом. Для меня тоже положение оказалось почти роковым. Было слишком жарко, чтобы носить что-нибудь, кроме рубашки, но и ее я снимал, перед тем как опускаться вниз. Но, несмотря на это, побыв там лишь четверть часа, я настолько задыхался от жары, вони и отравленного воздуха, что чуть не упал в обморок. Лишь с посторонней помощью я смог выбраться на палубу. В результате я вскоре заболел от некоторого расстройства и лечился несколько месяцев.

Ситуации такого рода неоднократно возникают в течение вояжей, и часто в более драматической форме, чем та, что я только что описал, особенно когда рабы чересчур скученны. В данном случае это была не та ситуация – кораблю недоставало ста рабов к тому количеству, которое он мог вместить.

Один ливерпульский корабль однажды принял на борт в Бонни по меньшей мере семьсот негров. Во время транспортировки такого большого количества рабов было так тесно, что они были вынуждены лежать в два слоя. Это вызвало такую смертность среди них, что даже без небывалой штормовой погоды или большей продолжительности вояжа, чем обычно, погибло более половины из них до того, как корабль прибыл в Вест-Индию.

Чтобы получить представление о невероятно ограниченном пространстве, в которое запихивали большое число негров, приведу следующие характеристики этого корабля.

Согласно данным ливерпульской таможни, его водоизмещение составляло 235 тонн, ширина по бимсу – 25 футов, расстояние между палубами – 92 фута – было разделено на четыре секции таким образом:

Из помещений исключены описанные выше платформы от 8 до 9 футов ширины и такой же длины.

Невольничьи корабли обычно оборудовались таким образом, чтобы принять лишь одну треть или даже меньше негритянок, вышеназванные размеры помещения для которых ясно указывают на большую диспропорцию.

Естественно предположить, что учет собственной выгоды побудит собственников невольничьих кораблей не разрешать своим капитанам брать на борт больше негров, чем позволяют помещения корабля. Они должны быть достаточны, чтобы рабы свободно лежали в них или по крайней мере не терлись друг о друга. Как бы то ни было, но более разительного, полностью и заслуженно разочаровывающего примера корыстолюбия, чем приведенный выше, никогда не было. Вследствие ожидаемой премии – обычно причитающегося капитанам процента в 6 фунтов стерлингов со всех доставленных негров – судно сильно перегружается, что и влечет за собой столь тяжелые потери.

Место, предназначенное для больных негров, располагается под неполной палубой, где они лежат на голых досках. Поэтому часто кожа и тело тех, кто истощен, обдирается из-за качки корабля почти повсюду, начиная с выдающихся участков плечевого пояса, локтей и бедер, так что остаются кожа да кости. У некоторых, лежащих постоянно в крови и слизи, вытекающей из-под больных диареей так обильно, что обеспечить чистоту невозможно, кожа обдирается скорее, чем у тех, кто испытывает только трение от качки корабля. Мучительная боль, которую несчастные страдальцы ощущают из-за вынужденного пребывания в таком ужасном положении часто в течение нескольких недель, оставаясь живыми, не поддается ни воображению, ни описанию. Увы, не многие способны выдержать фатальное воздействие этого. Самое высокое искусство врача здесь бессильно: если наложить пластыри, они быстро смещаются в результате трения о доски корабля, бинты же негры в скором времени снимают и приспосабливают для других целей.

Врач, заходящий по утрам в межпалубное помещение для проверки состояния рабов, часто обнаруживает несколько трупов. В этом скоплении мертвые и живые негры часто скованы одной цепью. Когда это случается, обоих выносят на палубу и кладут на решетку, а затем живых негров отсоединяют от мертвых, которых выбрасывают за борт. Следует заметить, что врачи, принимающие участие в работорговле, часто вынуждены соглашаться на этот неприятный труд из-за нужды в деньгах. Приложение большого умения и забот может дать больным неграм некоторое облегчение, в то время как причины болезней – отравленный воздух и лежание в собственных экскрементах – остаются. Когда во время морского перехода лихорадка и дизентерия достигают апогея, лечение не приносит пользы.

Почти единственное средство, которым врач может воспользоваться, – это контроль над тем, чтобы пища для рабов готовилась как следует и распределялась должным образом. Известно, что при приближении кораблей к местам продажи принимаются меры к тому, чтобы придать неграм товарный вид при помощи ляписа, применяемого в отношении больных кожным лейшманиозом. Это, однако, приносит им лишь временное облегчение, поскольку болезнь особенно сильно проявляется, когда рабов сажают на растительную диету.

Чтобы обелить капитанов, занимавшихся работорговлей, утверждалось, что заболевшие рабы обычно кормятся с их стола. Однако большое число больных, появляющихся, как правило, одновременно, опровергает такое утверждение. Да и как бы капитан смог кормить половину рабов на корабле? Хорошо известно, что одновременно заболевают именно столько, а не один-два человека.

Потеря рабов по упомянутым выше причинам часто весьма значительна – известны случаи гибели половины, двух третей и даже более рабов. Во время одного вояжа до отхода от реки Бонни погибли не менее пятнадцати из них от лихорадки и дизентерии, вызванных заточением в помещения ограниченных размеров. На Подветренном Берегу рабы достаются с большим трудом, и их погибает меньше, чем в Бонни, Старом и Новом Калабаре, где их легче добыть. Причем последние лучшего качества по телосложению и привычкам.

Так как очень немногие негры способны выносить утрату свободы и трудности заточения, они всегда готовы воспользоваться малейшей небрежностью со стороны экипажа корабля. Часто вспыхивают мятежи, которые редко подавляются без значительного кровопролития. Но иногда они удаются, и гибнет вся команда судна.

Однажды вечером, когда корабль, на котором я служил, стоял на якоре в реке Бонни, на борт принимали группу негров. Через некоторое время один из них прорвался сквозь оцепление к левому борту, бросился через него в воду и был разорван акулами. Во время нашего пребывания там пятнадцать негров с одного корабля из Ливерпуля нашли способ перепрыгнуть через борт в реку, и очень немногих удалось спасти, остальные стали жертвами акул.

Обстоятельства подобного рода очень часты. На побережье Анголы, на реке Амбрис, произошел следующий инцидент. Во время высадки на берег мы поставили палатку, чтобы укрыться от непогоды. После пребывания там несколько недель и невозможности купить необходимое число рабов из-за нашего конкурента – другого английского невольничьего корабля – мы решили покинуть это место. В ночь перед отплытием мы свернули палатку, что было воспринято негритянками на борту нашего корабля как прелюдия к снятию его с якоря. Около восемнадцати из них, когда их отправляли в межпалубное помещение, бросились в море через пушечные амбразуры. Их всех, за исключением одной, вскоре подобрали. Уплывшую негритянку нашли в конце концов в миле от берега.

После того как одна молодая негритянка впала в депрессию, на судне сочли необходимым попытаться вылечить ее, послав на берег в хижину одного из черных торговцев. Придя в восторг от перспективы получить свободу, она вновь стала приветливой, но, случайно узнав, что ее намерены вернуть на корабль, молодая женщина повесилась.

Часто случается, что негры, купленные европейцами, сходят с ума. Многие из них умирают в таком состоянии, особенно женщины. Однажды в Бонни я видел полную женщину среднего возраста, которую привели с ярмарки предыдущего дня и приковали к двери черного торговца, она была в состоянии сильного психоза. На нашем судне имелась молодая негритянка, прикованная цепью к палубе и впавшая в безумие вскоре после ее покупки и взятия на борт. Во время прошлого вояжа нам пришлось изолировать негритянку около двадцати трех лет, ставшую душевнобольной. Позднее ее продали в один из периодов ее просветления. Утром, осматривая место, отведенное для больных негров, я заметил, как один из них – настолько истощенный, что едва ходил, – затосковал и решил ночью броситься за борт, чтобы быстро прекратить свои страдания.

Первое место, куда заходят корабли во время своего перехода в Вест-Индию и где обычно высаживают на берег больных подышать воздухом и пополняют запасы воды, – это или остров Сент-Томас, или Принцев остров. Первый из них – в окружности сто двадцать миль – находится под экватором, примерно в сорока пяти лигах от Африканского континента, изобилует лесом и водой. Здесь выращивают кукурузу, рис, фрукты, сахар и немного корицы, но воздух довольно неблагоприятный для европейцев, тем не менее остров довольно плотно заселен португальцами. На небольшом Принцевом острове, расположенном в точке один градус тридцать минут северной широты, также выращивают кукурузу, различные виды фруктов и корней, помимо сахарного тростника. Там много черношерстного скота, свиней и коз, однако на острове полно злобных и опасных обезьян.

В течение одного из вояжей меня высадили на остров Сент-Томас с почти сотней больных негров, которых преднамеренно поместили в старом доме, но от этого оказалось мало пользы, так как некоторые из них там умерли, а другим даже при здоровом воздухе острова не стало лучше, хотя мы находились там около двенадцати дней.

Когда корабли прибывают в Вест-Индию, они освобождаются от рабов различными способами. Иногда это продажа, которая зовется сутолокой, для которой устанавливается определенный день. Сначала на берег обычно берут и продают с аукциона в таверне больных или строптивых негров, всегда очень много. Их, как правило, покупают евреи и врачи, но больше первые, по спекулятивно низкой цене, пять-шесть долларов за голову. Женщина-мулатка рассказывала мне, что купила больного раба в Гренаде по цене один доллар, так как бедняга явно умирал от диареи. Редко случается, что какой-нибудь негр, которого вывезли на берег в истощенном состоянии, долго живет после высадки. Однажды я видел, как отправили на берег и продали шестнадцать негров в вышеупомянутом состоянии. Все они умерли до того, как я покинул остров. Иногда капитаны гонят свой товар через город с целью показа потенциальным покупателям, затем негров строят в ряды, чтобы перед покупкой их можно было осмотреть.

Продажа рабов посредством сутолоки наиболее распространена. Здесь все негры реализуются по одной цене, согласованной между капитаном и покупателями до начала торговли. В назначенный день негров высаживают и помещают вместе в большом дворе, принадлежащем купцам, которым корабль послан на консигнацию. Когда наступает время торговли, ворота двора внезапно раскрываются, и внутрь устремляется значительное число нахрапистых покупателей. Некоторые из них сразу же хватают негров, находящихся в пределах доступности. Другие, приготовив связку носовых платков, огораживают ею столько рабов, сколько смогут. Третьи достигают той же цели при помощи веревки. Этот способ продажи, вызывающий невероятное смятение, одновременно возбуждает ожесточение покупателей, которые нередко набрасываются друг на друга и дерутся. Изумленные бедолаги негры настолько пугаются, что некоторые из них преодолевают, карабкаясь, стены двора и носятся по городу, пока их не выследят и не схватят вновь.

Во время прошлого вояжа из Африки в Кингстон на Ямайке я наблюдал продажу посредством сутолоки с борта шнявы. Негров собрали вместе на верхней палубе и юте. Корабль загораживали паруса, специально оставленные, чтобы лишить возможности желающих приобрести негров увидеть и заранее выбрать для себя подходящий товар. Когда по сигналу покупатели ринулись на корабль схватить, как обычно, добычу, негры были настолько напуганы, что почти тридцать из них попрыгали в море. Однако вскоре их выловили, используя шлюпки с других кораблей.

С борта судна, стоявшего в порту Мария на Ямайке, я наблюдал другую сутолоку, во время которой негры, как обычно, испытали большой испуг. Особенно это касалось женщин, которые цеплялись друг за друга, в ужасе кричали, когда свирепые покупатели набрасывались и хватали их.

Когда выставляют больных негров на продажу, используются разные способы обмана, многие из которых вызывают ужас. Один ливерпульский капитан хвастал тем, что обманул нескольких евреев следующим образом. Когда изрядное число негров, больных диареей, были высажены для продажи, он дал указание врачу заткнуть задний проход каждого из них паклей. В таком виде негров доставили к месту продажи, где им, способным терпеть лишь короткое время, обычно разрешалось присаживаться. Евреи, осматривая рабов, заставляли их вставать, чтобы убедиться, нет ли у них поноса. Поскольку признаков диареи не наблюдалось, их считали выздоровевшими, сделка была заключена, и рабы, соответственно, распроданы. Но вскоре обман раскрылся, ибо бедняги не могли выносить мучительную боль, вызванную задержкой испражнения. Удалив временные кляпы, сбитые с толку евреи поняли, что имеют дело с подлогом.

Негров эта болезнь беспокоила порой так сильно, что я наблюдал, как большая группа из них после высадки была вынуждена останавливаться каждую минуту из-за болезненных позывов.

Освободившись от живого груза, корабли были готовы немедленно выйти в море снова. Однако часто они задерживались из-за нехватки достаточного количества матросов, ведь работорговлю можно справедливо назвать могилой для моряков. Хотя экипажи кораблей при отбытии из Англии, как правило, достигают сорока – пятидесяти человек, из-за смертей и дезертирства едва ли три четверти, а иногда не больше одной трети первоначального состава когда-либо возвращаются в порт, откуда вышли в море.

Сколько времени невольничьи корабли отсутствуют в Англии, зависит от места назначения вояжа и количества кораблей, которое им случается встретить на африканском побережье. Вояж к Бонни, Старому или Новому Калабару обычно занимает примерно десять месяцев. Путешествия к Подветренному и Золотому Берегам гораздо менее предсказуемы, но длятся, как правило, от пятнадцати до восемнадцати месяцев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.