Государство и люди

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Государство и люди

По мнению Гитлера, новое государство не следовало втискивать в заранее заданные рамки, оно должно было развиваться органично. Веймарская конституция, на его взгляд, слишком «правоверная» и «механистичная», выражала интересы отдельных людей, но никак не народа. Для того чтобы смогли развиться структуры, способные привести к созданию подлинно народного государства – фолькштат, – следовало поначалу сохранить веймарские институты, видоизменив их, одновременно приступив к формированию новых специфических органов.

Первой же инициативой в этом направлении стало создание нового министерства – информации и пропаганды (о нем мы уже упоминали). Словно гигантский осьминог, оно протянуло свои щупальца ко всем газетам и журналам, проникло во все учреждения культуры. В отдельных землях были созданы местные отделы пропаганды, поскольку глава министерства одновременно являлся шефом партийного отдела пропаганды. Министерство полностью соответствовало замыслу Гитлера о повсеместном проникновении духа национал-социализма. Маленький человечек, распоряжавшийся в нем, – ловкий демагог и блестящий говорун, одержимый самыми демоническими идеями, – был к тому же неутомимым трудоголиком. Оставив при себе некоторых соратников по «годам борьбы», он постоянно надзирал за ними, готовый в любой момент сместить каждого, кто не справится с возложенной на него миссией. Он мелькал повсюду, не пропускал ни одной премьеры в театре или в кино, смотрел все немецкие и зарубежные фильмы. Полностью контролировал радио, направлял прессу. После принятия закона от 4 октября 1933 года на должность главного редактора любой газеты мог претендовать только «истинный ариец»; каждый из них был обязан состоять в новой Палате по культуре рейха.

Геббельс был убежден, что с помощью умелой пропаганды ничего не стоит склонить на свою сторону всех немцев; любая ложь уместна, если она служит делу. Однако ему пришлось смириться с очевидностью, когда выяснилось, что стоящая перед ним задача оказалась намного труднее, чем предполагалось. Кроме того, у него были и конкуренты – Отто Дитрих и Герман Геринг (президент Прусского государственного театра), а также Роберт Лей, глава организационного отдела НСДАП и Трудового фронта, отвечавший в партии за воспитательную работу, которая проводилась силами назначенных инспекторов в каждой земле и в каждой коммуне. Материалы для пропагандистской работы предоставляла служба, подчиненная «личному недругу» Геббельса, Альфреду Розенбергу – директору «Фолькишер Беобахтер», по личному распоряжению Гитлера осуществляющему надзор за воспитательной работой в рядах НСДАП. С этой целью было создано специальное «бюро Розенберга», в котором трудилось несколько пасторов-диссидентов. Автор «Мифа ХХ века» также исполнял роль связующего механизма между партией и организациями образования и науки. Геббельс поначалу пытался наложить лапу на этот орган, однако вынужден был уступить Русту, который 1 июня 1934 года был назначен министром науки, образования и народной культуры. До той поры все эти вопросы находились в ведении земель, в которых, впрочем, сохранились министерства образования и религиозного воспитания. Бывший университетский профессор, Руст вынашивал массу амбициозных планов, в том числе создание Академии наук; впрочем, этот проект провалился по причине резкого противодействия двух лауреатов Нобелевской премии по физике – Ленарда и Старка. Последний, занимая должность директора Технического бюро по физике и пост президента Немецкого научного центра, нашел в лице Розенберга союзника в борьбе с Рустом.

Еще одним ключевым министерством было министерство внутренних дел, с самого начала превращенное в бесценный инструмент в руках национал-социалистов. Его глава, юрист Вильгельм Фрик, родившийся в 1877 году, с давних пор симпатизировал НСДАП. Занимая с 1919 года должность начальника политической полиции Мюнхена, он служил Гитлеру связным. За участие в путче 1923 года он был осужден на 15 месяцев заключения в крепости, однако очень скоро был выпущен на свободу, поскольку в 1924 году был избран в рейхстаг. Начальник мюнхенской уголовной полиции и министр внутренних дел Тюрингии в 1930–1931 годах, начиная с 1933 года он распространил свой предшествующий опыт на всю территорию Германии. Именно на нем лежит ответственность за большинство мер, предпринимавшихся против оппозиционных партий, профсоюзов, противников режима, евреев, а также за легализацию преступлений 30 июня и подчинение рейху немецких земель. Именно Фрик постарался придать всем этим преступлениям «законный вид». Самым крупным подразделением министерства была полиция, вскоре перешедшая под руководство рейхсфюрера Генриха Гиммлера – о нем мы подробно поговорим позже.

В число прочих значительных отделов министерства входили отдел здравоохранения, руководимый государственным секретарем и президентом Ассоциации врачей национал-социалистов доктором Конти (он велел именовать себя «фюрером врачей рейха» или «фюрером здоровья рейха»); отдел труда, за который отвечал «фюрер по труду рейха» Константин Гирль; отдел гитлерюгенда под руководством рейхсюгендфюрера Бальдура фон Шираха и, наконец, отдел по «этническим вопросам, топографии и статистике» – до начала экспансии рейха он играл малосущественную роль. Внутри министерства иностранных дел особенно заметно проявлялись личные связи между высокопоставленными чиновниками и главарями НСДАП.

Зато министерство экономики, в промышленно развитых странах обычно занимающее ведущие позиции, если и имело какое-то влияние, то только на протяжении последних пары лет, чему имелись причины как структурного, так и личного характера. Первым министром экономики в правительстве Гитлера был консерватор Гугенберг, назначенный по политическим мотивам; впрочем, он продержался на своем посту всего несколько месяцев. Его преемник Курт Шмитт проработал год, после чего его в августе 1934 года сменил президент Рейхсбанка Шахт, личность во всех отношениях выдающаяся. Этот «волшебник» на протяжении многих лет был «финансовым архитектором» Гитлера. Во многом благодаря ему лидер национал-социалистического движения получил поддержку крупных промышленников. Сторонник рыночной экономики, Шахт убедил их в выгоде подобного выбора. 31 мая 1935 года он был назначен полномочным министром военной экономики с целью содействовать развитию вермахта (сменившего рейхсвер) и его перевооружению; при этом ему было запрещено повышать налоги или пускать в ход машину для печатания денег. Исходя из идеи о том, что крупные предприятия готовы работать на войну и при этом располагают большими секретными резервами, он предложил им при исполнении каждого заказа извлекать прибыль из специально созданных для этой цели организаций. Так, для общественных работ выпускались «боны Оффа», для производства оружия – «боны Мефо». На этих бумагах стояло две подписи – чиновников, представляющих соответственно каждую из организаций, и их можно было в любой момент обменять в Рейхсбанке. Гений Шахта проявился в точном расчете: он понимал, что благодаря своим резервам крупные промышленники не бросятся в банк немедленно, а предпочтут накопить полагающиеся проценты. «Боны», таким образом, играли роль денег, в то же время не завися от центробанка. Население понятия не имело об их действительной стоимости и не испытывало страха перед инфляцией, а за границей никто не догадывался об истинном размахе военных расходов Германии. Подсчитано, что в 1934–1936 годах («великая эпоха Шахта») в стране циркулировало 12 млрд «марок Мефо», на 50 % покрывших расходы на вооружение. В каком-то смысле крупная промышленность кредитовала сама себя – благодаря своим запасам. Внутренний долг вырос (достигнув к 1938 году 47 млрд), однако военные заводы работали как ни в чем не бывало и набирали все новых работников.

Запустив экономику и обеспечив вермахт оружием, Шахт надеялся вернуться к более либеральной модели, притормозить инфляцию и ограничить применение силовых методов. Именно это стало причиной его растущих разногласий с военщиной, особенно с Герингом, который к тому времени в дополнение к уже имевшимся постам получил еще один – шефа отдела четырехлетнего плана, созданного для ускорения подготовки экономики к войне. В результате в 1937 году Шахт покинул министерство. Его сменил Вильгельм Функ. В 1939 году Шахт также оставил пост президента Рейхсбанка, однако оставался членом правительства до 1943 года. В руководстве банком его место занял все тот же Функ – член НСДАП с 1931 года, экономический советник Гитлера, государственный секретарь министерства пропаганды и вице-президент Палаты по культуре. Не обладая компетенцией своего предшественника, Функ вынужден был в 1940 году передать часть своих экономических полномочий новому министру вооружений доктору Тодту, а затем его преемнику Альберту Шперу, архитектору Гитлера, назначенному ответственным за военную промышленность и производство вооружений.

Министерство сельского хозяйства после отставки Гугенберга находилось в руках еще одного убежденного нациста – Рихарда Дарре. Он родился в Аргентине, учился в Гейдельберге и Бад-Годесберге, затем продолжил образование в Королевском колледже Уимблдона. Во время Первой мировой войны он служил рядовым, затем вступил в добровольческий отряд. В 1925 году он получил диплом агронома. Член молодежной организации «Артаман», он подружился с Гиммлером, но в НСДАП вступил только летом 1930 года. На Гитлера большое впечатление произвели его статьи «Крестьянство как источник нордической расы» (1928), «О крови и почве» (1929) и «Новая аристократия крови и почвы» (1930). Занимаясь селекцией животных и впитав теории Гюнтера о «нордической расе», он на все проблемы стал смотреть с точки зрения биологии и расизма. Аккумулируя посты и должности, Дарре был министром сельского хозяйства, фюрером крестьян рейха, депутатом рейхстага, рейхсляйтером НСДАП и генерал-лейтенантом СС и в 1936 году получил золотой партийный знак, а в дальнейшем и другие награды. С 1931 года возглавлял отдел по расовым вопросам и делам колоний СС и опубликовал ряд расистских статей, в том числе озаглавленную «Свинья – критерий различия нордических и семитских народов» – непревзойденный образец первобытного примитива. Больше всего Дарре прославил принятый по его инициативе закон о наследственной передаче крупных и средних хозяйств (от 29 сентября 1935 года). Все больше подпадая под власть собственных идеологических утопий и все дальше отходя от реальности, к 1939 году он утратил доверие Гитлера, так что руководство сельскохозяйственными и этническими вопросами на территории оккупированных стран перешло к Гиммлеру. Окончательно Дарре был смещен в 1942 году, показав полную неспособность обеспечить немцев продуктами питания. Его заменил Герберт Баке, член партии с 1923 года и государственный секретарь министерства сельского хозяйства с 1933 года.

Приведенные примеры показывают, что нацистские главари использовали традиционные государственные учреждения, обеспечив свое в них проникновение. Что стало с другими министерствами, оставшимися в руках консерваторов?

Одним из самых любопытных в этом отношении является министерство юстиции. Его возглавлял Франц Гюртнер, занимавший этот пост также и в правительстве Папена и Шлейхера. Сын машиниста паровоза, Гюртнер родился в 1881 году, участвовал в войне, был награжден Железным крестом I и II степени, закончил юридический факультет и в 1922 году стал министром юстиции Баварии. Член баварской партии национал-консерваторов, он с теплотой относился к правым экстремистам. В 1924 году, участвуя в процессе над Гитлером, сделал все от него зависящее, чтобы смягчить приговор. Он же добился его досрочного освобождения и отмены запрета на деятельность НСДАП. Сам не являясь членом партии нацистов, Гюртнер содействовал слиянию Ассоциации немецких судей с нацистской ассоциацией адвокатов. Несмотря на некоторые слабые попытки сохранить остатки независимости судей и хотя бы видимость правового государства, именно он вместе с Фриком старался придать законный вид экстремистским выходкам и преступлениям нацистов. Его протест против бесчеловечного обращения с заключенными первых концлагерей СА остался без ответа, так как Гитлер в ходе так называемого процесса Гогенштейна (по названию одного из лагерей) помиловал главарей СА и тюремных надзирателей. Еще меньше успеха принесли потуги Гюртнера противостоять бесчинствам гестапо и СС, в том числе «превентивным арестам». Впрочем, сотрудники его министерства все активнее склонялись к тому, чтобы облечь идеи и пожелания Гитлера в якобы законную форму. Если при назначении чиновников критерием отбора служила в первую очередь квалификация, то высшие посты в судебной иерархии отныне занимали люди, рекомендованные гауляйтером. К моменту смерти Гюртнера в 1941 году из 69 председателей апелляционных судов немецких земель и генеральных прокуроров только трое не являлись членами НСДАП; 18 из них входили в партию с 1933 года.

Пример министерства юстиции и судебной системы национал-социалистического государства, как и вообще отношения юристов к происходящему в стране, позволяет увидеть в новом свете зависимость, если не сговор, между режимом и наиболее влиятельными общественными сферами. Тенденция к ужесточению правил поведения, вплоть до полной бесчеловечности, проявляется в них очень рано. Особенно это касается приговоров, выносимых большинством специальных судебных учреждений, самым одиозным из которых был Народный суд, с 1942 года возглавляемый бывшим большевистским комиссаром Роландом Фрейслером. Его предшественник Отто Тирак сменил Гюртнера на посту министра юстиции. Он заключил с Гиммлером соглашение, позволяющее уничтожать целые этнические группы – либо непосильным трудом, либо, если речь шла о евреях, поляках, цыганах, русских и украинцах, поголовным истреблением.

Не менее существенным было участие в нацистском государственном управлении беспартийного консерватора, графа Иоганна Людвига (Лутца) Шверина фон Крозига, еще при Папене и Шлейхере назначенного на пост министра финансов. Он вел происхождение от двух старинных аристократических родов, среди его предков числились высшие церковные иерархи, знаменитые капитаны и государственные деятели, высокопоставленные чиновники и земельные собственники. Он учился на факультете права, один семестр провел в Лозанне и полтора года – в оксфордском Орайел-колледже на стипендию Сесила Родеса и по окончании которого получил диплом экономиста. Во время войны служил офицером, затем входил в солдатский совет. Одно время увлекся политикой, но быстро в ней разочаровался. Благодаря обширным связям получил должность министра финансов и сделал блестящую карьеру.

Фон Крозиг представлял собой типичного аполитичного чиновника, озабоченного исключительно вопросами эффективности и склонного сводить политические проблемы к техническим и административным аспектам. Подобное отношение как нельзя более устраивало Гитлера, который требовал от своего министра финансов одного – раздобывать ему кредиты для осуществления его планов. Сторонник сильного государства, пересмотра Версальского договора и перевооружения, граф фон Крозиг, как и многие другие в его окружении, незаметно для себя встали на скользкий путь, который вел к необходимости соглашаться с любыми, самыми несправедливыми и бесчеловечными мерами, изредка пытаясь сгладить или смягчить их последствия. Так, он в числе прочих подписал закон от 7 апреля 1933 года о «восстановлении государственной службы»; в 1938 году соучаствовал в проводимых Герингом акциях после «Хрустальной ночи», подписал указы от ноября 1941-го и июля 1943 года, изменившие закон о немецком гражданстве (по этим указам за любое правонарушение евреи подвергались уголовному преследованию, а их имущество после смерти автоматически переходило в государственную казну). Аналогичную роль фон Крозиг сыграл в принятии решений об экспроприации немецких евреев, проживавших на оккупированных территориях. Он не был автором этих законов, но стал их послушным исполнителем. Кроме того, начиная с 1936 года именно он занимался выделением средств на устройство и функционирование концентрационных лагерей. Подобные примеры можно множить и множить. Больше всего в этом человеке, да и не в нем одном, поражает зияющая бездна между высоконравственной личной жизнью и чудовищной общественной деятельностью. Шверин фон Крозиг отдавал приоритет нации и государству; он готов был признать фюрера и все его методы при условии, что тот вытянет Германию из дыры и будет способствовать ее «расцвету». Все, что служит интересам нации, справедливо по определению. Если государственные интересы вступают в противоречие с моралью – подчеркнем, что Крозиг был убежденным христианином, – следует успокоить свою совесть, постаравшись сгладить последствия чрезвычайных мер. Вместе с тем этот отпрыск аристократических семейств отнюдь не отождествлял Германию с Гитлером и даже считал того выскочкой. Вознесенный историческим потоком на вершину рейха, этот диктатор и демагог, по его мнению, был призван сыграть отведенную ему роль, как, впрочем, и сам Крозиг… А что происходило с самым престижным из государственных учреждений – министерством иностранных дел? В 1867 году, во время создания Конфедерации Северной Германии, Бисмарк основал АА – прусское министерство иностранных дел, сохранившее свое название до наших дней. Располагалось оно в Берлине, на Вильгельмштрассе, 76, по соседству с другими министерствами. В первые годы существования гитлеровского государства новые хозяева обращали на него не слишком много внимания. Возглавлял его, как и при фон Папене и Шлейхере, барон Константин фон Нойрат – доверенное лицо Гинденбурга. Государственным секретарем был Бернхард фон Бюлов – профессиональный дипломат, как, впрочем, и начальники всех важных отделов. Руководители зарубежных миссий продолжали свою работу как ни в чем не бывало, за исключением посла в Вашингтоне Фридриха Вильгельма фон Приттвица, ушедшего в отставку, и главы немецкой миссии по разоружению в Женеве графа Иоганна Генриха фон Бернштоффа. Отец министра служил при дворе короля Вюртемберга, а он сам, проведя два года в Турции в качестве советника посольства, получил место руководителя гражданской свиты короля. В годы Веймарской республики он был послом сначала в Риме, затем в Лондоне, пока, наконец, не был назначен министром. На этом посту он оставался до 1938 года, когда его сменил Иоахим фон Риббентроп. Дабы соблюсти приличия, Гитлер назначил бывшего министра председателем совета тайного кабинета – фантомного органа, ни разу не собравшегося ни на одно заседание. Фон Нойрат все же сохранил статус министра (без портфеля) и оставался членом совета обороны рейха, однако его влияние на дипломатию свелось к минимуму. После расчленения Чехословакии Гитлер 18 марта 1939 года доверил ему пост «протектора» Богемии и Моравии. Выступая в этом качестве, фон Нойрат взял на себя ответственность за роспуск чешского парламента, уничтожение свободы печати, закрытие университетов, преследование церквей, введение расистских немецких законов 1935 года и преследования оппозиции. Несмотря на свою «честную службу», этот представитель прежней элиты и член партии с 1937 года, позже указом фюрера возведенный в чин генерала СС (одновременно ему было запрещено появляться в гражданской одежде), был смещен в 1941 году и de facto заменен в Чехословакии Гейдрихом, а затем, уже официально, в 1943-м – Фриком.

Но даже до увольнения фон Нойрата АА отнюдь не было единственным инструментом Гитлера для проведения внешней политики; он скорее использовал его в «технических» целях и для консультаций. Помимо сотрудников министерства, он прибегал к помощи специальных эмиссаров – Розенберга, Геринга, особенно Риббентропа; в 1934 году последний был назначен уполномоченным по вопросам безопасности и разоружения и получил собственный отдел. «Бюро Риббентропа» быстро сделалось конкурентом традиционной администрации. Иоахим фон Риббентроп познакомился с Гитлером только летом 1932 года, вскоре после своего вступления в НСДАП. Дворянский титул он получил лишь в 1925 года (в результате усыновления), а потому не мог рассчитывать на светский образ жизни, пока не женился на дочери крупнейшего промышленника, производителя немецкого «шампанского» Хенкеля. Человек амбициозный и тщеславный, беспринципный и готовый услужить каждому, кто выше его, он снискал симпатии Гитлера, хотя прочие «партийные ветераны» – Геббельс, Геринг и другие – относились к нему с презрительной насмешкой. За границей он тоже не пользовался сколько-нибудь заметным авторитетом: Чано, зять и министр иностранных дел в правительстве Муссолини, издевался над его ограниченными умственными способностями, англичане открыто потешались над его манерами и претензиями. Тем не менее на протяжении нескольких лет Риббентропу удавалось оказывать на Гитлера определенное влияние; тот даже заявил однажды, что считает его «более великим, чем Бисмарк»!

Помимо АА и «Бюро Риббентропа», существовало еще Бюро внешней политики Альфреда Розенберга и Организация немцев за границей при НСДАП, которой формально руководил Гесс, а фактически – гауляйтер Эрнст Боле; последнему с 1937 года подчинялись все чиновники министерства иностранных дел.

Став министром, Риббентроп сохранил свое бюро, из которого в министерство следом за ним перешло всего несколько сотрудников, в том числе заместитель госсекретаря Мартин Лютер, назначенный начальником печально известного отдела «Д» (Дойчланд). Он поддерживал тесные связи с отделом безопасности Гиммлера и занимался еврейскими делами – в той мере, в какой они касались работы министерства. Еще один коллега Риббентропа – Эрнст Верманн – возглавил политический отдел. Должность госсекретаря досталась Эрнсту фон Вайцзекеру, начавшему профессиональную карьеру в 1920 году; он входил в число патриотически настроенных консерваторов, которые страстно мечтали о возрождении Германии как великой державы, но со все большим неодобрением наблюдали за происходящими событиями и поддерживали связи с оппозиционными кругами. Историки неоднозначно оценивают фигуру Вайцзекера – одни причисляют его к военным преступникам, другие видят в нем участника Сопротивления.

После 1938 года большинство высших чиновников министерства убедительно приглашали вступать в НСДАП (из 120 человек в партии числился 71; еще 11 в приеме было отказано). Из девяти руководителей отделов только один, начальник юридической службы Фридрих Гаусс, оставался беспартийным, однако он прилежно служил Гиммлеру, приглядывая за коллегами по работе, подозреваемыми в неблагонадежности. В конце концов АА постигла та же судьба, что и прочих винтиков государственной машины, – многие дипломаты вступили в ряды СС. В то же время среди них оказалось несколько видных представителей оппозиции и Сопротивления, например Адам Трот фон Зольц, Ульрих фон Гассель и граф Вернер фон дер Шуленбург, а также бывший любимчик Риббентропа Эдуард Брукльмейер – все они заплатили за свои убеждения жизнью.

В заключение нашего обзора учреждений нацистского государства упомянем министерства труда, почты и транспорта, а также образования и религиозного воспитания. Играть более или менее заметную роль им выпадало от случая от случаю – в нужный момент мы к ним еще вернемся.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.