«Приятно об этом вспомнить»

«Приятно об этом вспомнить»

Из интервью с художником Б. Ефимовым

— Борис Ефимович, вопрос политический: сейчас стали отождествлять Сталина и Гитлера. Как вы к этому относитесь, как человек, всю свою жизнь боровшийся с фашизмом?

— К сожалению, были такие черты поведения и поступков, характера, которые невольно наводят на эти размышления. Ничего не поделаешь. С одной стороны, мы понимаем, что Сталин помог выиграть войну своим авторитетом и волей. С другой — он совершил чудовищные ошибки. Взять хотя бы истребление перед самой войной командного состава армии.

Сталин был страшный человек. Но, но… Сейчас развалилась империя. Мол, Римская занимала тоже полмира и развалилась. Наш Советский Союз развалился. Но каков бы ни был Сталин и каков бы ни был режим, СССР при нем был сверхдержавой. Его боялись и прислушивались. И сейчас, простите меня, приятно об этом вспомнить.

— Меня лично поражает его работоспособность. Он вникал ведь не только во все, что происходило на фронте и в тылу, но и успевал еще читать книги, разбирался в новостях культуры. Говорят, кстати, лично «правил» ваши рисунки?

— Это очень нелегкая для меня тема. В том смысле, что я уцелел, несмотря на то что арестовали моего брата, что было не в правилах того времени. Потому что вслед за арестованным отправлялись жена, родители, дети… Это вы знаете. Меня он велел «нэ трогат». Здесь был, очевидно, каприз с его стороны, хотя это слово, может быть, и не подходит к человеку с таким характером. Я объясняю это тем, что он любил карикатуру, интересовался ею. Считал ее полезным искусством для пропаганды, газеты и т. д. Мои работы он знал. Приведу один из примеров.

Было это в 37-м году. Брат мой находился еще в Испании. Мне позвонил домой Мехлис и сказал: «Вы можете ко мне сейчас приехать?» А я болел и так это робко говорю: «Лев Захарович, пожалуйста, но я немножечко нездоров». Он удивился: «Как, вы не можете приехать? А я вам хотел сказать, что он говорил». Слова «он» было вполне достаточно. Спрашиваю: «Лев Захарович! А что, что-нибудь неприятное?» Тут мне Мехлис назидательно сказал: «Когда он говорит, это всегда приятно! Это приятно для работы, понимаете?!» Я весь притих. Мехлис продолжил: «Ну ладно. Сидите дома, если простужены. Приезжайте завтра к 11 часам». На следующий день я, конечно, приехал, и он мне говорит вот что: «Вы часто рисуете карикатуры на японских самураев. И рисуете их с большими зубами, которые торчат изо рта. Так вот, он сказал, что не надо этого делать. Это оскорбляет их национальное достоинство». Я говорю: «Ясно, зубов больше не будет». И потом мне Мехлис объясняет, ссылаясь на «хозяина», что карикатура «должна быть понятной каждому дураку», что она должна, как статья, быть очень точной, направленной в цель и вообще над ней нужно работать очень серьезно. Вот вам факт, что он не пропускал ничего.

Ну а тот случай, что вы упомянули, был уже в начале 1947 года, когда незадолго до этого Черчилль выступил в США в Фултоне со скандально знаменитой речью, ставшей началом «холодной войны». И Сталин заказал мне карикатуру по этому поводу. А вот (Борис Ефимович показывает фото. — И. Я.) правка текста, сделанная его рукой. То есть Сталин «благословил» карикатуру на союзников, а раньше, как я уже говорил, об этом не могло быть и речи[183].