Глава 31. Мария Валевская, ее новый муж и сын Александр

Глава 31. Мария Валевская, ее новый муж и сын Александр

А что же Мария Валевская? Способность ожить — это великая женская способность. Без нее те обиды, удары и потери, которыми полна жизнь любой женщины, были бы неисцелимы. И Мария Валевская явно обладала этой способностью, так как она не стала, как говорят психологи, «застревать» в своей обиде на Наполеона, не стала хранить в душе осколок их рухнувших отношений. После второй Реставрации и ссылки Наполеона она, как отмечает Рональд Делдерфилд, сохранила достоинство, «не кинулась к своему бювару и не начала строчить мемуары», однако сочла себя вполне свободной от обязательств по отношению к бывшему императору. А 7 сентября 1816 года в Брюсселе она вышла замуж за бывшего генерала наполеоновской гвардии, а ныне эмигранта Филиппа-Антуана д’Орнано.

Этот человек, родившийся 17 января 1784 года в Аяччо на Корсике, приходился родственником Наполеону (мать Филиппа-Антуана была двоюродной сестрой его отца Карло Буонапарте)[14].

Военную службу он начал в 15-летнем возрасте в драгунском полку. Потом сражался в Италии, участвовал в экспедиции генерала Леклерка на остров Сан-Доминго. По возвращении в 1803 году был зачислен в Генеральный штаб армии, после чего Наполеон назначил его своим старшим адъютантом. После провозглашения Империи он был переведен в штаб военного министра маршала Бертье, участвовал во многих кампаниях Великой армии, отличился в сражениях при Аустерлице, Йене и Любеке. В 1807 году он уже был полковником 25-го драгунского полка, через год — графом Империи. Отличившись в Испании в сражении при Фуэнтес-де-Оньоро, он в 1811 году прямо на поле боя был произведен в бригадные генералы. В это время ему было всего 27 лет!

Во время похода в Россию он уже был дивизионным генералом, а во время Бородинского сражения после ранения генерала Латур-Мобура принял командование его кавалерийским корпусом.

В сражении под Красным генерал был окружен русскими казаками, изрублен ими и упал с лошади. В суматохе боя все решили, что он погиб. Лишь на следующий день капитан Делаберж, адъютант генерала, случайно обнаружил его под толстым слоем снега. И граф д’Орнано был еще жив! Чтобы доставить тяжелораненого домой, нужна была повозка, но ее рядом не оказалось. Тогда товарищи потащили генерала по снегу на плечах. Совершенно случайно мимо проезжал Наполеон. Увидев, что один из лучших его кавалерийских генералов нуждается в помощи, император, не задумываясь, предложил ему свою карету. При этом он не смог сдержать слез и сказал:

— Я не желаю, чтобы мой лучший генерал остался в снегах этой чертовой страны! Я желаю, чтобы его доставили во Францию и обращались с ним со всеми почестями, которых он достоин!

Таким образом, Наполеон спас жизнь своему родственнику и… будущему мужу своей любимой женщины.

Как уже понял догадливый читатель, это был именно тот человек, с которым Мария случайно познакомилась, ожидая Наполеона в Варшаве. Находясь в местном госпитале, он вдруг стал выказывать явные признаки жизни и давать понять, что умирать он еще явно не намерен. Напротив, он быстро пошел на поправку и влюбился в молодую польскую графиню, так мило ухаживавшую за ним и так живо интересовавшуюся судьбой его коронованного родственника. Поначалу Марию привлекла в этом искалеченном генерале возможность получения информации о Наполеоне, потом ей стало жалко его, и она стала приходить к нему еще и еще раз. Постепенно они стали добрыми друзьями…

В ходе кампании 1813 года оправившийся от ранения генерал д’Орнано замещал убитого маршала Бессьера на посту командующего кавалерией императорской гвардии, сражался при Дрездене, Кульме, Лейпциге и Ханау. Через год он уже был командующим всеми войсками императорской гвардии, находившимися в Париже, а после первого отречения Наполеона в Фонтенбло — возглавлял эскорт гвардейцев, сопровождавших Наполеона в Сен-Тропе, откуда он отбыл на остров Эльба. При Бурбонах в ноябре 1814 года д’Орнано получил звание полковника королевских драгун.

* * *

Попытки генерала д’Орнано добиться руки Марии начались сразу же после известия о кончине старого графа Валевского, умершего в Валевицах 18 января 1815 года.

В то время д’Орнано, верный принципу «военный служит родине, а не правительству», после отречения императора остался в армии и командовал королевским корпусом драгун в Туре. Переписка между Туром и Неаполем, где находилась Мария, велась очень оживленная. Генерал настаивал, чтобы Мария встретилась с ним в Париже, а в одном из писем даже сделал ей официальное предложение.

В связи с этим семейный биограф приводит содержание письма военного министра от 11 февраля 1815 года, разрешающего «генерал-лейтенанту графу д’Орнано месячный отпуск в Париж для женитьбы».

Валевская вернулась с Эльбы, полностью сознавая, что связь ее с Наполеоном окончательно оборвана; и все же она еще не могла решиться принять предложение д’Орнано. Уступая его страстным мольбам, она, правда, приехала на три дня в Париж, но расстались они, так и не приняв какого-либо решения.

А потом начался период так называемых Ста дней, во время которого генерал д’Орнано оказался одним из первых, кто вернулся под знамена возрожденной Империи и по приказу своего венценосного родственника стал формировать новые отряды на юге Франции. К сожалению, нелепый случай помешал ему довести их до поля решающего сражения: накануне выдвижения на театр военных действий генерал был тяжело ранен на дуэли.

Причина для поединка была довольно необычной. Дело в том, что императорским приказом командующим южной группой войск назначался «старший из имеющихся генералов». Военный министр сначала выписал назначение для генерала д’Орнано, но потом изменил решение, сочтя дивизионного генерала Жана-Пьера Боне, который был на шестнадцать лет старше, более подходящим для этой должности. Граф д’Орнано не смог стерпеть подобного и предложил решить проблему в поединке. Поскольку оба генерала очень хорошо стреляли, результат дуэли оказался катастрофическим: за несколько дней до сражения при Ватерлоо два командира столь высокого ранга покалечили друг друга так, что стали абсолютно непригодными для участия в военных действиях.

Мария Валевская позже писала:

«Два часа я умоляла его, чтобы он отказался от этой дуэли, оскорбительной моим принципам, да и его принципам противной. И что он мне на это ответил? Что этот господин заслужил себе урок, что их стычка произошла при свидетелях, что если известие о ссоре и ее последствиях дойдет до начальства, то оно все равно заставит вытащить шпагу. А совесть? А мои мольбы? Была хорошая возможность проявить ко мне уважение и доказать любовь. Он не сделал этого. Помешала гордость».

После дуэли Мария заботливо ухаживала за раненым в грудь графом. В последний раз она навестила его 28 июня, перед самой поездкой в Париж на последнее свидание с Наполеоном. Организм ее оказался настолько ослаблен двухнедельным бдением возле раненого, что он не выдержал, и из Парижа она вернулась совершенно больная.

После выздоровления она уехала в Голландию, где пробыла до конца октября 1815 года. Вернувшись в Париж, она не возобновила контактов с графом д’Орнано, более того — она даже пряталась от него. А уже успевший выздороветь генерал никак не мог понять этой неожиданной перемены в поведении любимой женщины и неоднократно пытался проникнуть в ее особняк на улице Победы, но каждый раз натыкался на запертую дверь. Биографы Валевской, опираясь на ее «Записки», объясняют ее столь странное поведение следующим образом: Мария уже тогда была неравнодушна к своему поклоннику, покорившему ее своей искренностью и преданностью. Еще в Варшаве, будучи совсем больным, он поразил ее своим мужеством и веселостью. Конечно же, он не мог не знать о ее отношениях с Наполеоном, но ни разу не задал ей ни одного вопроса на эту щекотливую тему. И эта его деликатность также не могла не привлечь к себе внимания. Однако предложения графа Мария принимать пока не захотела, чтобы не портить ему карьеру. Эти ее опасения имели под собой все основания.

Впрочем, горячий корсиканец д’Орнано сам сделал все, чтобы испортить себе карьеру. Когда начался показательный процесс над бывшим наполеоновским маршалом Мишелем Неем, он публично заявил:

— Будь у меня сто верных человек, я бы отбил Нея!

Об этих его неосторожных словах тут же узнала бурбоновская полиция, и генерал был арестован. Мария, когда ей сообщили о происшедшем, была в отчаянии и принялась лихорадочно ходатайствовать о его освобождении. В марте 1816 года генерал-бонапартист был выпущен из тюрьмы и выслан в Англию. После краткого пребывания в Лондоне он перебрался в Бельгию, где решил поселиться на длительное время и приготовить кров для будущей семьи. О дне свадьбы они с Марией договорились письменно.

Летом 1816 года Мария, распродав все свое имущество, выехала с сыном в Бельгию, чтобы начать там новую жизнь. Свадьба, отложенная первоначально из-за смерти отца жениха, состоялась только 7 сентября в Брюсселе.

* * *

Сразу же после окончания церемонии молодые уехали в свадебное путешествие в Спа и Шофонтен. Вернувшись, они поселились на прекрасной вилле, окруженной садом, в пригороде Льежа.

Семейный биограф утверждает, что Мария, полюбив графа д’Орнано и согласившись стать его женой, решила рассказать ему о себе все, включая «самые интимные подробности своей жизни». Прежде всего это касалось таких щекотливых моментов, как причины ее брака с Валевским и роман с Наполеоном. Мариан Брандыс высказывает по этому поводу следующее мнение:

«Тридцатилетняя женщина — после событий бурной молодости, которые постоянно противоречили ее естественным склонностям и системе моральных понятий, — встречает наконец человека, любимого и любящего, подходящего ей по возрасту и общественному положению, способного обеспечить ей спокойный, устойчивый уклад и нормальную семейную жизнь, словом, предоставляющего все то, чего ей до сих пор недоставало и по чему она постоянно тосковала. В вершинный момент супружеской идиллии эта самая женщина исповедуется и реабилитируется перед любимым мужем; она стремится уверить его (и сама глубоко в это верит), что он — ее первая настоящая любовь, что все, что было до этого, разыгрывалось вне сферы чувств. И разве могла подобная позиция кающейся женщины не отразиться на описываемых событиях?»

По мнению Мариана Брандыса, подобная исповедь «исключала объективный подход к прошлому» и не могла не способствовать «ее мифологизации».

* * *

Брак Марии, как говорят, очень огорчил пленника острова Святой Елены. Император, по свидетельствам очевидцев, «всегда сохранял чрезвычайно нежные чувства к мадам Валевской, и не в его характере было позволять тем, кого он любил, любить что-нибудь, кроме него». Расстроившее его известие это он получил лишь 18 января 1817 года. Немного подумав, он все же одобрил брак Марии, хотя в тот момент и в тех обстоятельствах от его мнения уже давно ничего не зависело.

Но Мария недолго наслаждалась счастьем брака.

В конце 1816 года она сообщила мужу, что ожидает ребенка. Шесть с лишним лет назад, в мае 1810 года, она произвела на свет сына без особых осложнений и полагала, что и сейчас все будет так же. Она не обратила внимания на некоторые особенности, которые с самого начала отличали эту беременность, объясняя их тем, что просто стала старше. Между тем беременность протекала тяжело: Мария быстро утомлялась, ее мучил токсикоз. Наконец, она решила съездить на родину, чтобы посоветоваться со знаменитым варшавским гинекологом, доктором Чекерским, который помогал ей при родах Александра. Генерал пытался отговорить жену от далекой и утомительной поездки, но она настояла на своем и в первых днях января 1817 года уехала из Льежа.

24 января она писала мужу:

«Мой единственный, дорогой!

Я прибыла в Валевицы вчера в девять вечера. Сегодня утром меня разбудило твое письмо, озарившее мне день. Оно пришло быстрее, чем я доехала, но что поделаешь, у него нет старых костей и ему не приходится трясти их на ухабах. Дорогой, ты не представляешь себе здешних дорог! Я думаю, что до тебя уже дошли некоторые из писем, отправленных мной, когда только бывала возможность; но я хотела бы, чтобы это было другим. Это ответ на твое письмо, которое я поняла и которое меня сделало счастливой. То и дело читаю его и буду еще перечитывать. Наша разлука часто гнетет меня своей тяжестью, но эта тяжесть исчезает, когда я полностью сознаю, как мы тесно друг с другом связаны <…> О, муж мой, который является мною, в каком бы ни был ты отдалении, ты всегда со мной! То, что ты пишешь об Александре, радует меня и наполняет весельем. Поцелуй его и потрепли за волосы от моего имени. Не хочу скрывать от тебя, что чувствую себя довольно слабой. Иногда бывает предчувствие чего-то, чего я страшусь. Делаю все, чтобы этому не поддаваться; стараюсь думать, как бы ты над этим подшучивал; стараюсь бороться с глубоко укоренившейся во мне, я знаю об этом, склонностью не противодействовать беде, которая мне угрожает. Ничто не помогает, даже мысль о спящем во мне ребенке. Какое-то глупое состояние, и сегодня, когда буду в Кернози, помолюсь еще раз в часовне и найду силы посмеяться над своими страхами. Я вижу, что это письмо, которое должно было быть таким теплым и нежным, опечалит тебя. Но все же пошлю его, потому что как же я могу что-то скрывать от тебя? Ты будешь хотя бы знать, что я отношусь к нашей женитьбе так же, так ты. Это сущая правда. Если бы я знала, что умираю, то плакала бы не от того, что ухожу из этого мира, а от мысли о твоем одиночестве после моего ухода. По мере того как я пишу тебе, моя смелость оживает, но письмо посылаю тебе трусливое, потому что я трусиха. Прости меня, дорогой. Малышу напишу.

Твоя всегда любящая жена

Мария».

Доктор Чекерский после тщательного исследования пациентки установил у нее полное истощение организма и застарелую болезнь почек, которая под влиянием беременности угрожающе обострилась. Врач заявил будущей матери, что ей ни в коем случае нельзя будет самой кормить ребенка, так как она может поплатиться за это жизнью. С таким диагнозом Мария вернулась в Бельгию.

Между тем токсикоз все не прекращался и продолжался до того самого момента, когда у нее начались схватки. Наконец, 9 июня 1817 года она родила сына, которого назвали Рудольфом. Мальчик получился большой и хорошо развитый, но его рождение оказалось роковым для матери. Произведя на свет третьего сына, Мария совсем слегла.

Мучаясь от боли (вероятнее всего, это была почечно-каменная болезнь) и чувствуя приближение конца, она настояла на том, чтобы муж добился у военных властей разрешения вернуться в Париж. Она хотела умереть во Франции, ставшей дня нее второй родиной.

В начале ноября 1817 года мужу удалось перевезти жену в Париж. После утомительного путешествия с долгими остановками на каждой станции больную уложили на удобную постель в ее парижском особняке, который ей некогда подарил любимый человек — император Франции. Во французском армейском архиве сохранился лаконичный рапорт генерала от 30 ноября 1817 года, посланный военному министру:

«Генерал граф д’Орнано имеет честь уведомить Ваше Превосходительство, что он вернулся во Францию и проживает с семьей на улице Победы, 48».

Мария уже больше не вставала с постели. Она умерла 11 декабря того же года в возрасте всего 28 лет. Говорят, что последним словом, слетевшим с ее уст, было «Наполеон».

Отметим, что, будучи совсем слабой, она все же успела продиктовать секретарю свои воспоминания. Своей цели она, видимо, достигла, оправдавшись в них перед сыновьями. Один из них, Александр, сын Наполеона, позднее написал:

«Воистину, моя мать была одной из лучших женщин, какие вообще были на свете. Я могу заявить это без всякой предвзятости».

Погребение состоялось на парижском кладбище Пер-Лашез. Год спустя, согласно последней воле покойной, останки ее были перевезены в Польшу и захоронены в подземелье костела в Кернози неподалеку от Ловича, там, где когда-то родилась Мария Лончиньская, в замужестве Валевская, «польская супруга» императора Франции Наполеона Бонапарта.

Наполеон пережил ее лишь на несколько лет. Считается, что Мария Валевская была единственным серьезным увлечением императора, не считая, конечно, его всепоглощающей и мучительной любви к Жозефине…

* * *

Смерть жены сломила Филиппа-Антуана д’Орнано. «Она мертва… Она ушла, ушла навсегда… Я больше никогда ее не увижу…» — то и дело бормотал он. Мужественный на поле боя, сейчас он совсем «сломался», забросил все дела и никого не принимал, ощущая себя на дне глубокой безвылазной ямы. Очевидно, что смерть Марии, так тяжело пережитая, послужила для графа толчком к тотальной депрессии.

На самом деле пережить потерю любимого человека — это одно из тяжелейших жизненных испытаний. Говорят, что время лечит. Ничего подобного, оно лишь слегка рубцует раны. И все-таки жизнь берет свое, рано или поздно депрессия отступает, и оставшийся в живых наконец свыкается с фактом утраты.

К службе почерневший от горя генерал д’Орнано смог вернуться только через 10 лет: в мае 1828 года он стал генералом-инспектором 2-го и 3-го военных округов. В 1829 году его назначили президентом дисциплинарного суда знаменитого Сен-Сирского военного училища.

После Июльской революции 1830 года он занял пост командующего 4-м военным округом в Туре, через два года — руководил подавлением роялистского восстания в Вандее и стал пэром Франции.

Новый взлет карьеры графа д’Орнано пришелся на период правления Наполеона III, который благоволил к своему родственнику. В 1852 году он был назначен сенатором и Великим канцлером Почетного легиона, через год — губернатором Дома Инвалидов, а 2 апреля 1861 года, в день перенесения останков умершего на острове Святой Елены Наполеона в Париж, произведен в маршалы Франции.

С головой уйдя в военные дела, граф не забывал о сыне Рудольфе. Это был ребенок Марии, последний ее подарок ему, и он поклялся сделать все возможное, чтобы их сыну было хорошо. Да, он будет жить, дышать и работать ради него одного, готовый отдать за него даже душу.

И он один воспитывал мальчика, а тот воспитывал его, не давая сердцу отца ожесточиться. Многие знают, сколько требуется самозабвенной любви, чтобы одному вырастить ребенка. Эта любовь сродни самоотверженности отшельника. Только так можно поднять сына, который никогда не будет знать свою мать.

Что касается Александра Валевского, то в момент смерти матери ему было семь лет. Опеку над ним взял его дядя Теодор Лончиньский. Он увез племянника в Польшу, а особняк на улице Победы продал, употребив вырученные деньги на выкуп валевицких земель.

Граф д’Орнано отписал пасынку 100 000 ливров.

Его сын Рудольф оправдал все его надежды. Он издал несколько книг, но литература не была для него главным средством существования. Он стал высоким чиновником государственной администрации, префектом департамента Йонна, депутатом, а в последние годы жизни исполнял обязанности камергера и первого церемониймейстера при дворе Наполеона III. Кроме того, он был крупным землевладельцем и владельцем двух родовых замков: Браншуар и Орм. В 1845 году он женился на Алине-Элизабет де Вуайе де Полми д’Аржансон, 19-летней аристократке, чей род триста лет поставлял Франции государственных деятелей и крупных чиновников, внучке знаменитого политического деятеля Марка-Рене де Вуайе де Полми маркиза д’Аржансона и графини Софи де Розан-Клейнрооп.

Марк-Рене де Вуайе де Полми д’Аржансон, умерший за три года до свадьбы внучки, во время Революции служил в армии, был адъютантом генерала Лафайетта. В 1796 году он женился и удалился в свой родовой замок в Пуату, где стал заниматься сельским хозяйством. В годы правления Наполеона он занимал пост префекта в Антверпене, после Реставрации стал депутатом от департамента Верхний Рейн. После нескольких лет бурной политической деятельности в 1834 году он вышел в отставку.

Его жена, графиня Софи де Розан-Клейнрооп, кстати сказать, была вдовой Шарля-Луи-Виктора де Брольи, сына знаменитого маршала Виктора-Франсуа де Брольи, генерала, казненного в годы якобинского террора.

Такое родство не могло не радовать Филиппа-Антуана д’Орнано.

Считается, что мужчины, трагически потерявшие своих жен, являются отличными кандидатами на успешный новый брак. Психологи утверждают, что новый брак нисколько не умаляет, не обесчещивает предыдущую любовь, но для графа д’Орнано об этом не могло быть и речи. Любой даже намек на влюбленность после смерти Марии он воспринимал как предательство. Он так и умер холостяком. Произошло это в Париже, 13 октября 1863 года.

* * *

Рудольф д’Орнано умер практически в тот же день, но двумя годами позже, 14 октября 1865 года, прожив всего лишь 48 лет и оставив жене четверых детей: трех дочерей и сына, Альфонса-Антуана, унаследовавшего от отца титул графа д’Орнано.

* * *

Судьба первого сына Марии Валевской так, по всей видимости, и останется тайной. Антоний жил в Польше, но подробности его биографии и место проживания неизвестны. Говорят, что он был женат на некоей Констанции Гротовской и умер двадцати с чем-то лет. Похоже, что неизвестность эта была связана с полным отсутствием у молодого человека каких-либо жизненных амбиций.

* * *

А вот сын Марии и Наполеона Александр был самолюбивым человеком в самом лучшем понимании этого слова. Обладая наполеоновскими генами, он всегда и во всем стремился быть самым лучшим. Такого рода настрой позволил ему прожить жизнь успешно и достойно.

После смерти матери он был привезен дядей Теодором Лончиньским в Кернозю. Потом он учился в Варшаве, но там за ним после того, как Александр отклонил предложение Великого князя Константина стать его личным адъютантом, плотно наблюдала русская полиция, и в 1827 году ему пришлось нелегально перебраться во Францию и получить французское подданство.

В декабре 1830 года министр иностранных дел Франции граф Орас де Себастьяни поручил Александру секретную миссию в Польше, и сын Наполеона оказался в рядах своих соотечественников во время Польского восстания 1830–1831 годов. В частности, 13 февраля 1831 года он в чине капитана и качестве адъютанта командующего принял участие в знаменитом сражении при Грохуве (под Варшавой), в котором противостояли русская армия под командованием генерал-фельдмаршала Дибича и польское войско под командованием князя Радзивилла. Поляки в тот день занимали хорошо укрепленную позицию, которую Дибич попытался взять фронтальной атакой. Главное сражение развернулось за Ольховую рощу, которой русские овладели лишь после четвертой атаки, когда в бой их повел сам генерал-фельдмаршал. Русские потеряли около 10 000 человек, поляки — 12 000 человек, но после него русские войска не рискнули штурмовать польскую столицу и отступили.

За это сражение Александр Валевский получил военный крест, а затем был послан польским правительством для переговоров в Лондон. После разгрома Польского восстания он вновь вернулся в Париж, где благодаря господствовавшему тогда культу Наполеона встретил весьма милостивый прием и был зачислен во французскую армию в чине капитана.

После прохождения службы в Алжире в 1841 году Александр вышел в отставку, обратившись к политической и писательской деятельности. В эту эпоху своей жизни он написал ряд брошюр («Слово по Алжирскому вопросу», «Английский альянс» и другие), а также одну пятиактную комедию. Одновременно с этим он начал выполнять различные дипломатические поручения влиятельных членов правительства Гизо и Тьера. Став другом Тьера, он был назначен послом Франции во Флоренции.

Февральская революция 1848 года застала Александра Валевского в Буэнос-Айресе, откуда он немедленно поспешил в Париж и после 10 декабря примкнул к Луи-Наполеону, будущему императору Наполеону III. Тот назначил его посланником республики сначала в Копенгагене, затем снова во Флоренции, потом в Неаполе и, наконец, в Лондоне.

Приехав в июне 1851 года в Лондон, Александр повел дела настолько гибко, что способствовал сближению двух непримиримых стран-соперниц. Именно он организовал визит Наполеона III в Англию и королевы Виктории во Францию.

В мае 1855 года Александр заменил Эдуарда Друэн де Люиса в управлении Министерством иностранных дел, и вследствие этого на его долю выпала роль председателя на Парижском конгрессе 1856 года, где был положен конец Крымской войне. За эту свою деятельность он получил высшую награду Франции — орден Почетного легиона.

Дэвид Стэктон отмечает, что Александр Валевский был человеком надежным, благородным и «на удивление совестливым». По его словам, «он несколько раз подавал прошение об отставке, когда не одобрял политику императора, но Наполеон III каждый раз отказывался ее принять».

Сделавшись в 1855 году сенатором, он через десять лет отказался от сенаторства и был выбран в Законодательный корпус, президентом коего он стал в 1866 году. Будучи государственным министром, ответственным за культуру, в 1868 году он был избран в Академию изящных искусств. Согласимся, что это была великолепная карьера, заслуживающая всяческого уважения!

К сожалению, здоровье стало все чаще подводить графа Валевского. В середине 1868 года он отправился на лечение в Германию. На обратном пути его сразил сердечный приступ, и он скончался в Страсбурском госпитале.

* * *

Умер Александр Валевский в Страсбуре 27 сентября 1868 года, но до этого успел дважды жениться.

В декабре 1831 года он женился на 23-летней англичанке Кэтрин-Кэролайн Монтэгю, дочери лорда Сэндвича. От этого брака у них родилась дочь, которую назвали Луизой-Марией, но она долго не прожила. Через полтора года на свет появился сын Жорж-Эдуард-Огюст, но, к несчастью, и он умер через год после этого. Также при последних родах в 1834 году умерла и его мать.

Через двенадцать лет, в июне 1846 года, Александр Валевский вновь вступил в брак: на этот раз также с 23-летней Марией-Анной ди Риччи, дочерью графа Занобио ди Риччи[15] и родственницей по материнской линии рода Понятовских[16]. Она была на тринадцать лет моложе его.

Графиня ди Риччи была женщиной очень красивой и не менее скандальной. Известно, например, что она была фавориткой Наполеона III, родственника Александра Валевского. Весь двор знал об этой связи императора, императрица была в курсе малейших деталей этого романа, а граф Валевский на все закрывал глаза, потому что не хотел расстаться с портфелем министра иностранных дел.

Мария-Анна ди Риччи-Валевская умерла в ноябре 1912 года. От брака с Александром Валевским у них родилось шестеро детей, из которых трое умерли в младенчестве.

А еще Александр Валевский имел внебрачного сына Александра-Антуана Валевского, родившегося в Марли-ле-Руа 3 ноября 1844 года от великолепной актрисы Рашель Феликс, которую современники называли «самой изумительной особой, какую можно было увидеть на сценических подмостках». Этот внук Марии Валевской и Наполеона умер в Турине 20 августа 1898 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.