Атаки неприятельских аэродромов

Атаки неприятельских аэродромов

С первых дней войны командование ВВС ЮЗФ подвергалось критике со стороны Ставки ГК и штаба ВВС Красной Армии за неумение организовать борьбу с вражеской авиацией на аэродромах. По мере накопления боевого опыта атаки неприятельских авиабаз выполнялись все чаще и чаще. Наше командование справедливо предполагало, что вражеские части непременно будут базироваться на оставленных в ходе отступления аэродромах белоцерковского узла. Учитывая их удобное расположение с точки зрения использования немецкой авиации на наиболее важных операционных направлениях, здесь рано или поздно должны были появиться авиачасти неприятеля. Была организована систематическая разведка с привлечением экипажей 33-го бап, которые до войны дислоцировались в Белой Церкви, хорошо знали подходы и удобные места стоянок. Действительно, 18–20 июля удалось обнаружить скопление большого количества неприятельских самолетов в этом районе. Как теперь известно, летное поле заняли части StG77. 21 июля сюда перебазировались штабной отряд и группа I/JG53, а на следующее утро в Белую Церковь перелетела из Полонного группа III/JG3.

Штурман части лейтенант С.И. Живалин перед боевым вылетом

С этих дней разведка аэроузла велась непрерывно и предшествовала всем осуществленным впоследствии ударам. Это была опасная работа, сопряженная с большим риском. К тому же 20 и 21 июля погода ухудшилась, небо затянули низкие облака, моросил дождь. Многие наши полевые аэродромы оказались временно непригодны для работы, но затем разведка продолжилась. 24 июля экипаж мл. лейтенанта Н.С. Гуляева из 33-го бап вечером, в ходе второго за сутки вылета, подвергся атакам «мессершмиттов», но сумел перетянуть СБ через линию фронта, и после вынужденной посадки в поле летчик потерял сознание от потери крови. Другой экипаж той же части и примерно в то же время сажал поврежденный Ар-2 на болото и серьезно ее повредил; раненого штурмана доставили в госпиталь. На «пешке»-разведчике, видимо, осколком перебило пневмосистему: самолету не хватило полосы для приземления, он выкатился за границы аэродрома, встал на нос и застыл в таком положении.

Судя по нашим документам, атаки белоцерковского аэроузла осуществлялись одновременно с уничтожением автотранспорта и живой силы, подавлением огня зенитных точек неприятеля. Для этих задач привлекались части большинства соединений фронтовой авиации и ВВС 5-й армии. Из доклада штаба 91-го иап следовало: 25 июля «чайки» сбили один из «мессершмиттов» в данном районе, а при штурмовке уничтожили огнем реактивных снарядов восемь Ju88, стоящих на аэродроме Фурсы [10].

В некоторых источниках отмечается, что первый налет последовал уже 21 июля. Вероятно, атаке подвергались Городище или Узин, поскольку появление больших групп наших самолетов 25 июля в районе Белой Церкви оказалось неожиданным для противника. Наиболее мощный удар авиация нанесла на следующий день. Советские документы зафиксировали: 26 июля аэродромный узел (аэродромы Городище, Узин, Фурсы) был подвергнут неоднократным бомбардировкам нашей авиации, в результате которых пожар охватил многие постройки; по наблюдению экипажей, враг недосчитался до 60 самолетов разных типов [11].

В сводке Совинформбюро указывалось об уничтожении на всем советско-германском фронте за 26 июля 109 (!) неприятельских самолетов, большинство на аэродромах, ценой потери 36 своих машин, что значительно превосходило средние цифры суточных потерь тех дней (и советской, и немецкой стороны). Несомненно, наше командование считало очень результативными вылеты, направленные на поражение вражеской авиации на земле.

А насколько эти данные подтверждает противник? К сожалению, результаты налетов не нашли отражения в документах генерал-квартирмейстера люфтваффе. Согласно записям в дневнике командира отряда 6/StG77 капитана Г. Пабста (H. Pabst ), он был свидетелем шести налетов советской авиации на аэродромы белоцерковского аэроузла с 21 по 26 июля. «Численность атаковавших варьировалась от трех до десяти самолетов, некоторые экипажи грамотно использовали для маскировки облачность. Налеты осуществлялись на разных высотах без прикрытия истребителями и с непостижимым упрямством — не предпринималось никаких попыток выполнить противозенитный маневр. Потери немцев в личном составе и материальной части, а также разрушения аэродромных построек оказались невелики. В большинстве случаев атакующие русские самолеты сами становились жертвами «мессершмиттов» или зенитного огня» [12].

Особенно яркое впечатление осталось у германского капитана от налета 26 июля. Тогда несколько последовательных волн самолетов с красными звездами приблизились к аэродрому на достаточно малой высоте, стараясь оставаться незаметными на фоне облаков. Хотя германские истребители сбили, по их наблюдениям, более половины атаковавших машин, а сброшенные легкие бомбы причинили относительно небольшие разрушения, немцы на этот раз не избежали серьезных потерь. Одна из авиабомб, срикошетив, попала в подготовленный к вылету «восемьдесят седьмой»; взрывом боеприпасов эту машину полностью уничтожило, а несколько других повредило. «Совершенно ненужные потери были вызваны неосторожностью и беспечностью» [13], — с горечью отметил Пабст.

Как следовало из трофейных документов, посты воздушного наблюдения и оповещения в районе аэродромов немцы расставили только после начала налетов, зенитные средства были малочисленны, а бомбы попарно лежали на летном поле для удобства их дальнейшего использования под «юнкерсами» и «мессершмиттами» — при попадании осколков они детонировали.

Немецкие сведения о сбитых советских самолетах (не менее 50 бомбардировщиков за 25 и 26 июля) можно смело считать сильно преувеличенными. По нашим данным, потери при налетах на белоцерковский аэроузел составили 18–20 машин всех типов. Так, один из двух Ар-2 (из 33-го бап 19-й бад), подвергнувшийся преследованию неприятельских истребителей в ходе утренней доразведки аэродрома Белой Церкви 26 июля, смог оторваться от истребителей и благополучно приземлиться с шестью пробоинами, добыв ценные сведения о местах стоянок немецких машин. Из 12 вылетевших в двух волнах Пе-2 этой же части противник смог серьезно повредить лишь одну машину, совершившую вынужденную посадку на своей территории.

Несколько большие потери понесли части 62-й бад. Особенно пострадало подразделение ст. лейтенанта Кривова из 227-го бап — зенитки и истребители сбили четыре Су-2, включая бомбардировщик ведущего, а одна «сушка» совершила вынужденную посадку. Наиболее тяжелые потери понес 224-й бап, в котором вечером 25 июля не вернулось домой пять СБ. Вскоре часть вывели из состава 17-й авиадивизии и отправили в тыл на переформирование.

Немецкие отчеты зафиксировали в тот день очередной «рекордный» результат: в течение пяти минут (с 18 ч 52 мин по 18 ч 57 мин по среднеевропейскому времени 25 июля) летчики 7-го отряда 3-й истребительной эскадры, возглавляемые обер-лейтенантом К. Сохатци, сбили семь двухмоторных бомбардировщиков, шедших без прикрытия.

Ожесточенная схватка произошла при налетах на аэродром Фурсы авиаторов 20-го и 91-го иап того же соединения 26 июля. Тогда четыре «чайки» (ведущий — Герой Советского Союза В.М. Курочкин) прикрывали шесть таких же машин с мелкими осколочными бомбами, ведомых ст. лейтенантом Г.Р. Павловым. После сброса бомб советские летчики насчитали на земле шесть сожженных вражеских самолетов и, кроме того, им удалось подбить в районе аэродрома один Нs126 и два Bf109. (Впоследствии по шесть уничтоженных самолетов занесли на счет 20-го и 91-го иап.) Не избежали потерь и наши: один И-153 стал жертвой зенитного огня, а три из четырех истребителей прикрытия были сбиты поднявшимися на перехват «мессершмиттами» из II/JG3; комэск капитан Курочкин, отличившийся в период конфликта с Финляндией, 26 июля 1941 г. из вылета не вернулся…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.