Организация и структура

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Организация и структура

Партизанская проблема на оккупированных территориях Советского Союза далеко не сразу начала вызывать озабоченность у германского руководства. В течение первого года войны вермахту удавалось вполне успешно подавлять деятельность (там, где таковая вообще была) «бандитов», «грабителей», «налетчиков» и «убийц-поджигателей» (именно такая терминология использовалась в официальной документации и военной прессе). Приказ ОКВ «О борьбе с коммунистическим повстанческим движением» от 16 сентября 1941 г. и приказ рейхсфюрера СС Г. Гиммлера «О мероприятиях по борьбе с советскими партизанами» от 18 ноября 1941 г. предписывали частям и подразделениям действовать против партизан бескомпромиссно и жестко, пуская «в ход самые крутые меры для подавления в кратчайший срок этого движения»[275].

При этом, по замечанию британских военных специалистов Ч. Диксона и О. Гейльбруна, поначалу высшее германское командование продолжало придерживаться вполне традиционных взглядов на «малую войну»[276].

Со временем тактика борьбы с партизанами начала меняться. И неудивительно: в январе — марте 1942 г. число партизанских налетов и диверсий заметно возросло (о чем с нескрываемой тревогой писал в запросе от 16 апреля 1942 г. командующий охранными войсками тыла группы армий «Центр» генерал пехоты Макс фон Шенкендорф)[277]. Если летом — осенью 1941 г. части по охране тыла и полиция, сообразуясь с оперативными данными, стремились немедленно блокировать и уничтожить «бандитов», то зимой 1941–1942 гг. значительное внимание стало уделяться сбору информации о партизанах и засылке к ним агентуры, и только потом — проведению боевых операций. Агентам вменялось в обязанность устанавливать численность и вооружение отрядов «народных мстителей», источники их снабжения, выявлять основные места их дислокации и каналы связи с частями Красной армии и населением, сообщать о планах и намерениях партизан. Использовались самые разнообразные способы по агентурному проникновению, — в частности, под видом беженцев, военнопленных, якобы совершивших побег из лагеря, погорельцев, бродячих нищих, перебежчиков из полиции, горожан, прибывших в сельскую местность для обмена вещей на продукты и т. д. Некоторые агенты получали задание совершать акты террора в отношении командного и политического состава отрядов, вести другую подрывную работу[278]. К широкому внедрению агентуры в ряды «народных мстителей» был активно подключен и абвер[279].

Помимо этого, с 1942 г. германская контрразведка начала создавать антипартизанские части из бывших советских военнопленных. По замечанию исследователей И. А. Дугаса и Ф. Я. Черона, «первые добровольческие батальоны из пленных были сформированы именно для борьбы с партизанами…»[280]. Так, например, под эгидой абвера в поселке Осинторф (Оршанский район Витебской области) была сформирована Русская национальная народная армия (РННА), по немецким документам — 203-е подразделение абвера или соединение «Седая голова» (Abweher Abteilung 203, Verband «Graukopf»). Первоначально это был батальон, насчитывавший от 350 до 400 человек. В мае 1942 г. часть участвовала в войсковой операции «Ганновер» (Hannover), получив задачу — уничтожить штаб 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П. А. Белова. И хотя выполнить задание «осинторфовцам» не удалось, немцы все равно сочли их действия довольно полезными[281].

В январе 1942 г. руководство абвера потребовало от начальников абверкоманд всемерно активизировать разведывательную и контрразведывательную работу. Немалое внимание было уделено и партизанскому вопросу. Настоятельно предлагалось усилить меры в этом направлении, теснее сотрудничать с полицией безопасности и СД (историк Н. Ломагин, ссылаясь на Д. Карова, отмечает, что в 1941 г. абвергруппы, действовавшие при объединениях группы армий «Север», редко делились сведениями с СД, равно как и наоборот)[282].

Рост советского партизанского движения привел к тому, что в абвере созрело решение о создании специального разведывательного органа, который бы занимался агентурной разработкой, выявлением и ликвидацией партизан, контактируя по этой линии со всеми структурами немецкой контрразведки на оккупированной территории СССР. В результате в марте 1942 г., при IX реферате I отдела штаба «Валли» (начальник — майор, а затем подполковник В. Баун), появился Особый штаб «Россия», известный как Зондерштаб «Р» (Sonderstab «Ru?land»; полевая почта — 06100 В). Штаб дислоцировался в Варшаве и был законспирирован под вывеской «Восточная строительная кампания "Гильген"» (сначала размещался по ул. Хмельная, дом № 7, затем по ул. Новый Свят, дом № 5). Возглавил организацию майор Б. А. Смысловский, которому по оперативным соображениям был присвоен псевдоним «фон Регенау»[283]. Исследователь В. И. Голдин полагает, что именно Смысловский подал немцам мысль о создании Зондерштаба[284].

Информация о том, какие задачи ставились руководством абвера перед Зондерштабом, встречается в ориентировке НКГБ УССР областным управлениям НКГБ о структуре и деятельности Особого штаба «Россия» от 25 сентября 1944 г.:

«7. Агентурная разработка партизанских отрядов, действующих в немецком тылу, — выявление мест их дислокации, руководящего состава, численности, национального состава и партийной прослойки, наличия работников НКВД-НКГБ, морального состояния, баз снабжения, средств связи с центром, района действия и первоочередных задач.

2. Проведение через внедренную агентуру разложенческой работы среди партизанских отрядов и склонение их к переходу на сторону немцев.

3. Создание из проверенной агентуры лжепартизанских отрядов и засылка их в действующие партизанские формирования с задачей объединения и ликвидации последних.

4. Ведение разведработы в тылу Красной Армии на оставленной немецкими войсками территории при их отступлении»[285].

В структурном отношении Зондерштаб включал в себя четыре отдела. Первые три занимались оперативной деятельностью, четвертый — отвечал за административно-хозяйственное обеспечение.

1-й отдел был призван вести разведывательную работу. Сотрудники отдела руководили резидентурами, собирая информацию о партизанах, и после ее анализа направляли все данные в штаб «Валли». В числе руководителей отдела часто называется фамилия бывшего генерал-майора РККА Михаила Михайловича Шаповалова (псевдоним «Раевский»)[286]. Назначение его на эту должность последовало, однако, в начале 1943 г., когда состоялся его перевод в абвер после вполне удачной деятельности в отделе пропаганды штаба 1-й танковой армии вермахта. Кто до Шаповалова возглавлял 1-й отдел Зондерштаба, авторам установить не удалось.

Схема Зондерштаба «Р», составленная сотрудниками Смерш

Шаповалов также являлся начальником штаба Особого штаба «Россия». Будучи одно время заместителем и «правой рукой» Смысловского, он, по словам историка K. M. Александрова, «…участвовал в разработке и планировании операций по инфильтрации агентурой Зондерштаба советских и антисоветских партизанских отрядов, действовавших на оккупированной территории Польши, Западной Белоруссии и Западной Украины»[287].

2-й отдел отвечал за контрразведывательную работу, выполняя функции службы собственной безопасности. Члены отдела занимались проверкой, приемом и увольнением сотрудников Зондерштаба «Р», проводили среди личного состава мероприятия, используя осведомителей. Возглавлял отдел эмиссар РФС В. М. Бондаровский, наладивший довольно эффективную систему контроля и наружного наблюдения. При его непосредственном участии была пресечена попытка разложения охранного подразделения Зондерштаба, где по заданию белорусских партизан действовал завербованный охранник Козлов[288].

3-й отдел занимался пропагандой, нацеленной на разложение партизанских формирований. Главой отдела был начальник Польского отдела НТСНП Александр Эмильевич Вюрглер. После того как М. М. Шаповалова утвердили на должности начальника штаба Зондерштаба «Р», Вюрглер стал выполнять обязанности помощника по политической части. В июле 1943 г., во время проведения реорганизации Особого штаба, отдел пропаганды ликвидировали. Вюрглер был переведен во 2-й отдел, где руководил работой недавно созданного осведомительного сектора. К слову сказать, в том же секторе работал и легендарный Борис Сафронович Коверда (застреливший 7 июня 1927 г. в Варшаве советского полпреда П. Л. Войкова, одного из участников убийства последнего российского императора Николая II)[289].

4-й отдел — административно-хозяйственный — обеспечивал сотрудников штаба денежными средствами, вещевым имуществом и продовольствием. В июле 1943 г., после сокращения отдела агитации и пропаганды, отдел получил цифру 3 (вообще, за время своего существования Зондерштаб «Р» неоднократно менял структуру). Начальником отдела являлся некто Плотников[290].

Советская разведка периодически пыталась внедрять в Зондерштаб свою агентуру, пыталась парализовать работу всего органа. Однако попытки такого рода оказались в основном неудачными. Так, сохранился приказ № 00188 от 8 сентября 1943 г., подписанный Смысловским: «Всем сотрудникам 2-го отдела Зондерштаба "Р", принимавшим участие в раскрытии и ликвидации коммунистической ячейки в системе Зондерштаба "Р", от лица службы объявляю благодарность…». Немалую роль в разоблачении советских агентов сыграл белоэмигрант, фельдфебель вермахта Георгий Нипанич (псевдонимы «Никон» и «Славкин»), опытный оперативник, обучавшийся в разведшколах Валги и Белого озера (после войны проживал в США, сотрудничал с ЦРУ). Смысловский лично отметил заслуги Нипанича[291].

Разделив оккупированную территорию СССР на пять областей (такое деление сохранялось примерно до осени 1943 г., после чего осталось четыре области), Зондерштаб «Р» вел разведку и заброску агентуры в партизанские отряды и подпольные группы. Вся работа штаба строилась через межобластные резидентуры (или «Разведывательно-резидентские области»), которые охватывали своей деятельностью сразу несколько регионов[292].

Работу Разведывательно-резидентской области «А» возглавлял бывший офицер Русской армии, майор (затем — подполковник) вермахта Г. Г. Бобриков (псевдоним «Бибиков»). Штаб дислоцировался в Симферополе, по ул. Крестьянская, дом № 1. Агенты Бобрикова действовали в Николаевской, Запорожской, Сталинской (ныне — Донецкая), Кировоградской, Одесской, Каменец-Подольской (ныне — Хмельницкая) областях и Крымской АССР. Районные резидентуры органа находились в Симферополе, Севастополе, Феодосии и других городах. В начале 1943 г. Бобриков, являясь главным резидентом, был переведен в Киев, откуда позже убыл в Варшаву (поскольку к столице Украины подходила Красная армия). Затем Смысловский добился его назначения на должность начальника Вайгельсдорфской разведшколы. В конце войны Бобриков стал командиром 2-го полка 1-й РНА[293].

Разведывательно-резидентской областью «В» руководил бывший поручик Русской армии и полковник армии Украинской народной республики Н. М. Рыбачук (Ребарчук, Рибачук, род. 6.12.1890 г.) С 1928 г. он служил в Войске Польском, участвовал в боях в сентябре — октябре 1939 г., затем контактировал с немецкой разведкой, сотрудник 205-й абвергруппы, далее — главный резидент области «В» (его заместителем был лейтенант вермахта И. И. Гресс). Подчиненные Рыбачука действовали в Киеве, Днепропетровске, Черкассах, Полтаве, Виннице, Умани, Белой Церкви, Николаеве, Пирятине, Фастове и Иванкове[294].

Во главе Разведывательно-резидентской области «С» стоял главный резидент П. Н. Павленко (псевдонимы «Мартынов», «Арский», «Отрожко»; до 1942 г. — сотрудник 103-й абверкоманды). Штаб размещался в Чернигове. Районные резидентуры располагались в Бобруйске, Гомеле, Нежине, Полоцке, Лоеве, Ковеле, Калинковичах, Овруче, Слуцке, Козельце, Новозыбкове, Клинцах, Стародубе и местечке Куликовка. Таким образом, агенты Павленко действовали в северных районах УССР, на юге БССР, в Орловской области РСФСР. В сентябре 1943 г. в связи с реорганизационными мероприятиями резидентуры, находившиеся в Бобруйске, Полоцке и Слуцке, перевели в разведывательно-резидентскую область «С 1»[295].

К слову, под фамилиями «Арский» и «Отрожко» в Зондерштабе «Р» действовало еще два человека. Первый — «Острешко», «Арский» Андрей Николаевич (клички «Доктор» и «Тарасов»), областной резидент в Днепропетровске, Бобруйске, Житомире и Умани. Второй — некто «Отрожко», «Арский» Константин Николаевич (полковник) — до сентября 1943 г. исполнял обязанности помощника начальника резидентской области «С» по оперативной работе, затем — обязанности помощника начальника по внешней разведке в резидентской области «А»[296].

Основным регионом деятельности Разведывательно-резидентской области «С 1» была оккупированная территория Белоруссии и районы северо-запада РСФСР. Поначалу штаб дислоцировался в Могилеве, а затем, с 15 октября 1943 г., переведен в Минск. Резидентуры органа находились в Орше, Могилеве и Себеже, с осени 1943 г. — в Слуцке, Бобруйске и Жлобине. Поступление информации шло через главного резидента А. Ф. Хоментовского (позже находившегося в составе 1-й РНА и интернированного вместе с женой в Лихтенштейне)[297].

Приказ Регенау с объявлением благодарности начальнику разведывательно-резидентской области «D», подполковнику Ливотову (Леготову). 1943 г.

Разведывательно-резидентская область «D» охватывала оккупированную территорию Прибалтики, северные и северозападные районы РСФСР. Штаб области дислоцировался в первое время во Пскове, позже был переведен в эстонский город Выру. Резидентуры органа находились во Пскове, Острове, Луге, Гдове, Порхове, Нарве, Себеже, Опочке, Выре и Таллине. Главным резидентом области был подполковник вермахта А. Н. Леготов (он же Ливотов)[298].

Общая численность сотрудников Зондерштаба «Р» составляла более 1000 человек (по другим данным, от 300 до 500 человек).

В распоряжении начальника каждой резидентской области был штаб, состоявший из помощника по агентурно-оперативной работе, главного резидента и его помощника, переводчика и машинистки. Переводчик помимо выполнения своих непосредственных обязанностей являлся также официальным представителем германских спецслужб и поддерживал связь между своим начальником и местным органом немецкой контрразведки[299].

На руководящие должности в межрегиональных и областных резидентурах — а это, заметим, были весьма ответственные посты, — назначались белоэмигранты (русские, украинцы и белорусы), имевшие опыт разведывательно-подрывной работы, полученный ими в предвоенные годы. Среди них, как видно из структуры Зондерштаба, были бывшие офицеры русской армии, УНР и Войска Польского, члены различных националистических и эмигрантских организаций (НСЗРиС, РОВСа, НТСНП, РФС, УВО — ОУН). Командующий охранными войсками тыла группы армий «Ю», генерал от инфантерии Карл фон Рок отмечал:

«Большинство сотрудников Зондерштаба "Р" — россияне и украинцы. В основном это эмигранты и бывшие офицеры царской армии. Речь идет про специально выбранных и проверенных лиц, подготовленных… для выполнения заданий…»[300]

Резидентуры районного уровня возглавляли, как правило, лица, согласившиеся сотрудничать с абвером и СД, доказавшие на практике свою преданность «новому порядку».

Контакты руководителей разведывательно-резидентских областей с резидентурами осуществлялись через специальных курьеров, не менее двух раз в месяц доставлявших собранную информацию. «Разведданные высылаются в Зондерштаб "Р", — писал генерал фон Рок, — а также в разведотделы охранных дивизий и полевых комендатур… Информация о деятельности агентуры Зондерштаба "Р" передается войсковой контрразведке, тайной полевой полиции, службе безопасности, чтобы агенты могли действовать спокойно»[301].

Агентурная сеть состояла из штатных сотрудников, разъездных агентов-разведчиков и информаторов по населенным пунктам. Разведчики и агенты находились на связи у резидентов, а информаторы — у штатных агентов. Вербовка агентуры проводилась среди бывших членов ВКП(б) и комсомола, советских активистов, партизан, граждан, которые повергались репрессиям, представительниц слабого пола, связанных с командным и политическим составом партизанских отрядов. При вербовке использовались методы шантажа, угроз, компрометирующие материалы, собиравшиеся путем специально организованных устроенных провокаций. В ряде случаев лицам, в которых были заинтересованы «Зондерштабисты», обещалось вознаграждение или хороший продовольственный паек. С завербованным лицом Зондерштаб оформлял подписку о сотрудничестве. Псевдонимы агентуре, за редким исключением, не присваивались[302].

Сотрудники резидентур также активно привлекали к разведывательной работе представителей гражданской администрации — бургомистров, старшин, старост, лесников, полицейских, а также их знакомых и близких родственников. Можно сказать, что в своей деятельности подчиненные Смысловского пытались использовать всех, кто мог быть полезен для сбора информации о партизанах и связях последних с подпольными группами и местным населением.

Нарукавный щиток, носившийся в частях Смысловского

Зондерштаб «Р» также использовал в работе агентов, ранее завербованных и находившихся на связи с СД, группами тайной полевой полиции (ГФП), отделами «1 C» воинских соединений, полевыми и местными комендатурами, благодаря чему у Смысловского сложилось взаимодействие со всеми германскими контрразведывательными органами, отвечавшими за борьбу с партизанами и подпольем.

В связи со значительной ролью, отводившейся агентурному способу получения информации, Смысловский и его ближайшее окружение уделяли повышенное внимание подготовке разведчиков. В Варшаве (улица Хмельная, дом № 7) были организованы «курсы внутренней разведки». Непосредственным куратором курсов был сам Б. А. Смысловский.

Одним из лекторов был бывший полковник РККА А. И. Старунин (псевдонимы «Зудков», «Зуев»). Назначение Старунина на должность преподавателя не было случайным. С ноября 1937 по май 1939 г. он в звании майора возглавлял (временно исполнял должность) 1-й отдел (западный агентурный) Разведывательного управления Генерального штаба Красной армии, который занимался сбором стратегической и оперативной информации военного значения. Некоторое время Старунин даже был врид (временно исполняющим должность) помощника начальника Разведывательного управления. После увольнения из вооруженных сил Старунин преподавал тактику в Куйбышевской военно-медицинской академии РККА, откуда в августе 1941 г. его призвали в действующую армию, назначив начальником разведывательного отдела штаба 311-й дивизии. В апреле 1942 г. Старунин (побывавший уже к тому времени в окружении, под трибуналом, под арестом и успевший повоевать на разных командных должностях) стал командиром 191-й стрелковой дивизии в составе 2-й Ударной армии генерал-лейтенанта A. A. Власова, разгромленной в июле 1942 г. Так полковник оказался в немецком плену. Вербовщики абвера, вероятно, нашли его в одном из «офлагов» (Offizierslager) и предложили сотрудничество. Старунин согласился и попал в подчинение Смысловского[303].

На этих же курсах, по ряду сведений, какое-то время читал лекции и бывший командир 1-й маневренной воздушно-десантной бригады, бывший подполковник РККА (по другим данным — майор) Н. Е. Тарасов (псевдоним «Соболев»). Он попал в плен 8 апреля 1942 г., когда его соединение участвовало в безуспешной попытке ликвидации Демянского котла. В последующем Н. Е. Тарасов был начальником контрразведки 1-й РНА, а затем — командиром 1-го полка армии Смысловского[304].

На курсах внутренней разведки будущим агентам читались лекции о способах установления дислокации партизанских формирований, их численности и вооружении, о методах подбора, заброски и проникновения агентуры в ряды народных мстителей. На практических занятиях учащиеся разрабатывали легенды и задания, учились правильно составлять донесения, изучали топографию, слушали лекции о политическом устройстве Третьего рейха[305].

Подготовка необходимой Зондерштабу агентуры для выполнения разведывательных и диверсионных заданий проводилась не только в Варшаве, но и в других школах абвера, функционировавших на территории рейхскомиссариатов «Остланд» и «Украина», в тыловых районах групп армий «Север», «Центр» и «Юг». Так, о поездке в разведшколу в местечке Кейла-Юа (подчинялась «АНСТ-Ревал») вспоминал капитан Г. П. Неронов (переводчик Зондерштаба «Р»):

«Март 1942. Командировка в Ревель. Здесь наша школа расположена вдали от города и жилых мест [школа в Кейла-Юа была организована в марте 1942 г. и располагалась в 30 км от Таллина, условно именовалась «Лагерь № 2». — Примеч. авт.], в большом, стоящем особняком, имении. Первое впечатление — колоссальное. Чувствуется одна и та же твердая рука и железная воля. Здесь та же работа, так же кипит жизнь, та же дисциплина и подтянутость, хотя замечается некоторая медвежатостъ в походке и осанке курсантов. Объясняется это просто. Здесь сосредоточены почти исключительно моряки балтийского флота. Тут мне пришлось увидеть, как некоторые из них упражнялись пудовой гирей, как теннисным мячиком»[306].

Из воспоминаний Г. П. Неронова также следует, что подбор нужных кадров осуществлялся и на Северном Кавказе. В частности, Неронов упоминает разведшколу в Пятигорске, где в июне 1942 г. обучались пленные из числа азербайджанцев, грузин, осетин, лезгин, чеченцев, армян и русских. Их отбирали в лагерях для военнопленных в Моздоке, Кисловодске и Пятигорске[307].

Впрочем, речь может идти не о разведшколе, а об учебном подразделении соединения особого назначения «Горец» (Sonderverband «Bergmann»)» Основу соединения составляли кавказские добровольцы, прошедшие пехотную и горнострелковую (егерскую) подготовку на территории рейха осенью 1941 — весной 1942 г. (формирование спецподразделений проходило в лагере «Штранс», в 5 км от города Нойхаммера, а учебный процесс — в Миттельвальде, в Баварских Альпах). Первоначально был сформирован батальон (1500 человек) в составе штаба с группой пропаганды и пяти стрелковых рот. Подготовкой легионеров занимался II отдел абвера, готовивший диверсантов. В августе 1942 г. разведывательно-диверсионные группы из «Бергманна» были переброшены для осуществления террористических акций в тылу Красной армии и установления связи с отрядами повстанцев в рамках операции «Шамиль». Несмотря на вполне удачное начало, операция завершилась провалом.

В сентябре 1942 г. батальон «Бергманн» участвовал в борьбе с партизанами в районе Моздок — Нальчик — Минеральные Воды, а в октябре был направлен на фронт, где проявил неплохие боевые качества. Во время отступления германской армии с Кавказа подразделения «Бергманна» вели арьергардные бои и выполняли специальные задачи — к примеру, уничтожали промышленные предприятия и объекты военного значения. В январе — феврале 1943 г. личный состав «Бергманна» был выведен в Крым (Неронов отмечал: «Часть курсантов с моим братом отходит на Ростов и по льду Азовского моря переходит на соединение с нашей группой на Украине. Остальная часть со мною уходит на Тамань — Керчь на соединение в Крым»)[308].

Итак, хотя напрямую Зондерштаб «Р» не имел отношения к деятельности особого соединения «Горец», русские коллаборационисты, работавшие в абвере и ранее служившие под началом Смысловского (до его перевода к новому месту службы в Варшаву), вполне могли оказаться на Северном Кавказе для выполнения спецзаданий немецкой разведки. Также возможно, что сотрудников штаба могли откомандировывать, в зависимости от поставленных задач, в различные регионы захваченной территории СССР для ведения разведывательной работы и организации борьбы с партизанами.

Затрагивая тему отбора агентуры для Зондерштаба, надо сказать и о том, что кадры также могли подбираться и на курсах по подготовке административного персонала для оккупированных территорий Советского Союза. Как известно, в 1942 г. германское командование выдвинуло новую долгосрочную программу «совместной борьбы с большевизмом», основой которой являлось увеличение сотрудников административных органов в областях и районах СССР и проведение через них агитации и пропаганды в пользу «нового порядка». Для этой цели летом 1942 г. был организован отборочный лагерь в Вустрау Этот лагерь был создан по инициативе чиновников Министерства занятых восточных областей — руководителя главного политического отдела Георга Лейббрандта, докторов Кнюпфера и Паллона, а за техническое обеспечение отвечал Френцель[309].

Будущих работников оккупационной администрации подбирали из советских военнопленных. Общая численность лагеря Вустрау, разделенного на национальные секции, составляла около 1000 человек. Русскую секцию, не превышавшую 150 человек, возглавляли члены НТСНП Д. Брунст, Р. Редлих, Н. Бевад, Ю. Трегубов, В. Поремский и К. Евреинов. В лагере преподавались следующие дисциплины: пропаганда, национал-социализм и история Германии, мировоззрение солидаризма, основы философии, расовая теория и курс по «еврейскому вопросу». Темы лекций не утверждались немцами, а потому их направленность часто варьировалась, в зависимости от положения на военном и политическом фронте. Всего на оккупированную территорию СССР состоялось четыре отправки руководителей и специалистов различного уровня, по 100–150 человек в каждом эшелоне[310].

Безусловно, подготовка германских помощников не могла остаться без внимания военной разведки и СС. Должности бургомистров, старост, сотрудников оккупационных периодических изданий, хозяйственных, строительных и заготовительных контор и фирм подходили для того, чтобы под их прикрытием выполнять задания немецких спецслужб. И в большинстве случаев, как видно из партизанских мемуаров и документов органов госбезопасности СССР, члены гражданской администрации, тесно связанные с абвером, ГФП и СД, — собирали информацию о подпольщиках и народных мстителях, явочных квартирах и маяках, партизанских базах, помогали арестовывать и уничтожать советских патриотов, участвовали в боевых и карательных операциях.

Подчиненные Смысловского также подыскивали себе подходящие кадры в Вустрау. К примеру, при А. Э. Вюрглере, который, напомним, возглавлял 3-й отдел Особого штаба «Россия», находилось несколько членов НТСНП и шесть человек из бывших военнопленных, завербованных в Вустрау, в их числе Алексеев, Попов и Шевчук. Один из преподавателей лагеря, Кирилл Евреинов (после войны — заведующий отделом объявлений энтээсовской газеты «Эхо»), служил в Зондерштабе «Р». В этом, собственно, нет ничего удивительного, поскольку одним из направлений деятельности «смысловцев» являлось информационно-психологическое воздействие на партизан и подпольщиков[311].

В начале 1943 г. Смысловский завершил формирование Особой дивизии «Россия» (Sonder-Division R.), куда, по словам C. K. Каширина, были включены 12 учебно-разведывательных батальонов. Это соединение представляло собой диверсионное формирование, личный состав которого прошел подготовку в разведшколах абвера, а затем перешел в подчинение Зондерштаба «Р» и использовался в составе специальных групп и подразделений для выполнения заданий особой важности. На наш взгляд, речь в данном случае идет не столько о дивизии, сколько о том, что Смысловский получил полномочия, позволявшие ему отбирать людей для особых операций, формировать из них в учебно-тренировочных лагерях и на войсковых полигонах разведывательно-диверсионные, истребительные, «охотничьи», лжепартизанские команды и отряды. Процесс отбора и слаживания таких подразделений возлагался на сотрудников Зондерштаба, которые занимались этими вопросами совместно с инструкторами из штаба «Валли».

По мнению ряда историков (СИ. Дробязко, A. B. Окороков, Ю. С. Цурганов, В. И. Голдин), численность дивизии Смысловского определялась в 10 тыс. человек. Скорее всего, именно такое количество людей было подготовлено в 1943 г. в Зондерштабе «Р» для выполнения особых заданий. Сам Борис Алексеевич писал о соединении следующее: «Это была русская дивизия специального назначения, входившая в состав Германского вермахта, которой я командовал в 1942–1943 гг. на Восточном фронте. В задачу работы штаба дивизии входило: военно-оперативная разведка на Восточном фронте, освещение диверсионной деятельности советских партизанских соединений и организация… антисоветского партизанского движения в тылу советских регулярных армий».

Зондерштаб «Р» никогда полностью не замыкался на контрразведывательной работе (хотя он и задумывался как орган для противодействия партизанам), но был вовлечен и в зафронтовую разведывательную деятельность, о чем говорят как советские, так и немецкие документы. Так, B. C. Христофоров, опираясь на материалы секретного делопроизводства центрального аппарата НКВД — НКГБ СССР, в своем исследовании отмечает, что с 1943 г. Зондерштаб «Р» «развернул активную разведывательную работу против войск Красной армии и НКВД». Агентура, состоявшая из бывших пленных красноармейцев, получала задачи выявлять новые формирования РККА, распространять провокационные слухи, чтобы подорвать боеспособность воинских частей, склонять советских военнослужащих к переходу через линию фронта, совершать диверсионные акты в войсках и в их тылу[312].

Акцент на разведывательной деятельности Зондерштаба стал проявляться еще сильнее после того, как вермахт потерял стратегическую инициативу на Восточном фронте. Одна неудача следовала за другой, и для успешного продолжения войны требовались более точные и объективные данные о противнике, о его планах, оперативных и стратегических резервах, мобилизационных ресурсах, экономических возможностях, политическом и морально-психологическом состоянии. Для сбора этой информации были задействованы все каналы абвера, включая и структуру Смысловского.

С августа 1943 г. Зондерштаб все больше обращал внимание своих резидентур на проведение оперативной войсковой разведки. В связи с отступлением германских войск работа резидентских областей была скорректирована. 20 сентября 1943 г. полковник М. М. Шаповалов подписал директиву № 00413, адресованную областным и районным резидентам о проведении агентурной разведки в тылу Красной армии. Директива требовала неуклонного и четкого выполнения указаний, особенно в части, касающейся оставления на прежнем месте дислокации подготовленной агентуры, идейно преданной рейху и способной добывать важные сведения. Среди задач, поставленных перед агентами, были следующие:

«а) выяснить название стрелковых частей Красной армии, действующих на участке фронта, где будет работать агентура, численность этих частей и их нумерацию, где точно расположены и по состоянию на какое число;

б) наличие танковых частей и их нумерацию, количество танков, их типы (тяжелые, средние или легкие), их название и марку, где расположены и по состоянию на какое число;

в) наличие артиллерийских частей, какого калибра орудия, название частей артиллерии, их нумерацию, расположение и по состоянию на какое число;

г) количество минометных частей, калибр миномета, название и нумерацию этих частей. Особенно обращать внимание на наличие многоствольных частей PC («катюши»), где они расположены и по состоянию на какое число;

д) наличие истребительных противотанковых частей, чем вооружены, точное название частей, где расположены и по состоянию на какое число;

е) наличие инженерно-понтонных частей, санчастей и их нумерацию, название, где точно расположены и по состоянию на какое число;

ж) наличие аэродромов и самолетов на них, типы самолетов, количество самолетов на каждом аэродроме в отдельности, где точно аэродромы расположены, по состоянию на какое число даются сведения о численности самолетов и аэродромов;

з) наличие складов боеприпасов, складов горючего и продовольствия, где точно расположены, какие склады и в каких местах, как охраняются, удаление караульных помещений от объекта охраны;

и) где расположены штабы и какие по своему значению (штаб армии, корпуса, дивизии, бригады).

Кроме указанного, агент должен обратить внимание на настроение воинских частей и населения, на наличие в данном районе продовольственных запасов, на нормы продовольственного пайка для всех категорий военнослужащих Красной армии, на продовольственное снабжение населения, имеются ли недовольные в связи с продовольственным снабжением как среди военнослужащих, так и населения. Агент должен обращать внимание на злободневные разговоры, которые ведутся среди военнослужащих, а также среди населения, должен обращать внимание на проводимую агитацию как в армии, так и среди населения…

Конкретную задачу агент должен получить от соответствующих отделов «1 C» военных германских частей, которые остались после ухода разведки на занимаемом участке фронта. В этом случае резидент Зондерштаба «Р» всех агентов, которых он наметил для оставления по ту сторону фронта, представляет составу отдела «1 C» для знакомства и постановки им боевой задачи. О сроке выполнения задачи, глубине разведки, пароле для опознания резидент должен поставить в известность соответствующий отдел «1 C»[313].

Резидентам, также говорилось в документе, надлежало указать место явки агента, лицо, с которым надо встретиться в первую очередь, и установить хорошо замаскированные пункты встречи во главе с начальником. Получив разведывательный материал, начальник пункта должен был передать материал резиденту, а тот переправлял данные в Зондерштаб «Р».

Всем агентам для опознавания давалось два пароля: один — от соответствующего отдела «1 C», другой — от резидента. Перед выходом в советский тыл разведчиков требовалось тщательно инструктировать, проверять их готовность к заданию. За агентами организовывалось постоянное наблюдение (даже в момент их нахождения на территории противника, если это было возможно); уделялось внимание тому, как ведут себя разведчики в общей гражданской массе, осторожны ли они при ведении разговоров, как они держатся, если их схватили сотрудники НКВД[314].

Директивой, кроме этого, определялись сроки нахождения разведчиков в тылу Красной армии, их снабжение имуществом и денежными средствами. За успешное выполнение задания германского командования — предоставление данных о противнике — «Зондерштабистам» полагалось вознаграждение, но после их возвращения из-за линии фронта. Вторичная заброска агента на сторону противника зависела от желания самого разведчика, насильно отправлять его запрещалось.

В круг задач главных резидентов, согласно директиве, входил инструктаж агентуры о способах пересечения линии фронта. Документ указывал, что переход линии фронта днем не должен вызывать никаких затруднений. Агентам рекомендовалось сориентироваться на местности, и почувствовав, что они на немецкой стороне, найти отдел «1 C» воинской части, к которому они прикреплены. Если же переход осуществлялся на другом участке фронта, то предлагалось отыскать отдел «1 C» ближайшей армейской части, и уже через него выходить на свой отдел «1 C» и на своего резидента.

В обязанности главных резидентов также входила подача сведений о количестве оставленных агентов или группах, их задачах, способах связи с ними, паролях. Указывая на оперативный характер добывания информации и скорейшую передачу ее в центр, Шаповалов требовал от резидентов немедленно выделить из числа действующей агентуры связистов-радистов и представить в Зондерштаб все сведения о них (имя, год и место рождения, национальность, данные о службе в РККА, наличии родственников в СССР, владении иностранными языками, умении пользоваться радиоаппаратурой и т. д.).

Для подготовки радистов в местечке Миттенгайде, около города Алленштайна в Восточной Пруссии, были открыты курсы, на которых обучалось 30 человек. Начальником курсов являлся лейтенант вермахта И. И. Гресс, преподавателем разведывательного дела — немецкий специалист Лейдер. Еще одна школа располагалась в баварском городке Обераммергау, где готовили радистов для отрядов УПА. Школу возглавлял бывший полковник УНР П. Г. Дьяченко (здесь же, по неподтвержденным сведениям, скрывался после подавления Варшавского восстания командующий Армией Крайовой Тадеуш Комаровский)[315].

Для сбора сведений в тылу Красной армии Зондерштаб предписывал резидентам использовать в работе родственников и близких знакомых своих агентов, причем рекомендовалось подбирать таких людей из числа более пожилых и неспособных к труду, чтобы их не могли мобилизовать в РККА или на предприятия. Использовались и другие варианты. Помощник резидента по Полтавской области Николай Левчук, обезвреженный военными контрразведчиками 2-го Украинского фронта, на допросе показал: «Было приказано возвратиться на Украину к матери, дождаться прихода войск Красной Армии, попасть на службу в одну из советских частей и уже там выполнять задания абвера»[316].

В ноябре 1943 г. произошла реорганизация резидентур на местах. 1-й отдел органа был расширен, став оперативно-разведывательным управлением, состоявшим из трех отделов — русского, украинского (начальник — полковник П. Н. Крыжановский) и белорусского (начальник — Рискевич, одно время служивший в югославской армии). Отделы занимались оперативной войсковой разведкой, направленной на сбор информации о частях Красной армии, а также продолжали вести борьбу с партизанами. Все отделы состояли из двух отделений: внешней и партизанской разведки. В каждом отделе были введены должности офицеров-вербовщиков, отвечавших за подбор агентуры[317].

Изменения коснулись и разведывательно-резидентских областей. Теперь они подчинялись отделам по национальному признаку, а в их штатных структурах произошли преобразования. Областной аппарат состоял из главного резидента — начальника области, трех помощников, курьеров для связи с районными резидентами, вербовщика агентуры и нескольких штатных агентов, в чьи обязанности входила работа с осведомителями и выполнение различных заданий резидента. У каждой разведывательно-резидентской области находилось в подчинении от 8 до 20 районных резидентур[318].

Однако в новом виде Зондерштаб проработал недолго. В начале декабря 1943 г. из ОКХ пришло указание расформировать орган. Смысловский, заподозренный немцами в двурушничестве, оказался под домашним арестом (о причинах чего мы расскажем отдельно), а часть сотрудников и агентура были переданы штабу «Валли» и СД. Полковник М. М. Шаповалов был назначен комендантом специального лагеря в Торне (Торунь), где содержалось около 200 военнопленных, в прошлом бывшие инженеры на крупных советских предприятиях, которые предоставили абверу весьма ценные сведения о военно-промышленном комплексе СССР. Остальных сотрудников распределили по «восточным» батальонам или направили на работу в Германию[319].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.