15. Первая пуническая война.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

15. Первая пуническая война.

(264…241 г. до Р. X.).

а) Карфаген и Рим.

На все предшествовавшие военные подвиги римлян следует смотреть лишь как на предварительные упражнения в перспективе жестокой борьбы, которую предстояло выдержать Риму с его соперником, богатым и могущественным городом на северо-африканском берегу, Карфагеном, властителем Средиземного моря и его прибрежий. Эта борьба представляет увлекательное и в то же время потрясающее зрелище, если учесть громадность вызванных ею материальных и духовных сил, глубокое падение побежденной стороны и важные последствия для победителя.

План Карфагена

Город Карфаген был расположен на плодородной, возвышенной, покрытой оливковыми и апельсиновыми деревьями местности, которая отлого понижается по направлению к равнине, а в море круто обрывается, образуя род мыса. На самой возвышенной части этой местности находился укрепленный замок Бирса. Находясь впереди Тунского (ныне Тунисского) залива, обладая прекрасной гаванью, в изобилии снабженной ключевой водой, как бы самой природой созданный для торговли, Карфаген с помощью своего деятельного населения подчинил своей власти соседей: Утику, Гадрумет, Гиппон и др. Затем с помощью колоний и торговых сношений он распространил свое владычество в богатой серебром Испании, на острова Сардинию, Корсику, Сицилию и Мальту. Предметами его торговли были рабы, слоновая кость, золото, серебро, воск, различные ткани, вино и масло.

Правление в Карфагене было аристократическое. Важнейшие государственные должности находились в руках богатых фамилий: Магонов, Ганненен Гамилькаров и др. Два, избираемых на один год царя («суффеты», то есть судьи) стояли во главе правления, но высшая власть принадлежала совету старейшин, то есть сенату, состоявшему из 30 членов, главный же надзор над ними обоими принадлежал так называемому «совету ста четырех». При разногласии этих четырех правительственных властей дела решались народным собранием, которому, кроме того, принадлежало право утверждать предлагаемых советом должностных лиц и военачальников. Население по своему имущественному положению разделялось на два класса — не имевшую никакой собственности городскую чернь и плутократию, то есть богатые фамилии оптовых торговцев, владельцев плантаций и знатных наместников, которые управляли принадлежавшими государству областями в качестве откупщиков. Управление политикой находилось исключительно в руках знатных фамилий, народ же не имел на нее почти никакого влияния. Войско состояло преимущественно из наемников и находилось под командованием карфагенских предводителей. Карфагенский флот насчитывал более 300 кораблей.

Религия в Карфагене была та же, что и в Финикии, и при поклонении Молоху карфагеняне приносили даже человеческие жертвы. В народном характере дурные черты далеко превосходили хорошие. Рядом с неутомимым трудолюбием наблюдался мелочный торгашеский дух и низкая алчность, наряду с патриотической самоотверженностью присутствовали эгоистический партийный дух, жестокость и слепая расовая ненависть к другим народам, в особенности к грекам и римлянам.

Развалины водопровода в Карфагене

При равенстве в политической мудрости, воинской храбрости и патриотической самоотверженности, чему мы имеем множество блистательных примеров, карфагенское государство все-таки не доросло до римского. Ему не хватало устойчивой, прочной внутренней силы, вытекающей из однородности населения. Ибо в то самое время, как римляне, имея одно общее происхождение, сходствовали между собой в образе жизни, политических воззрениях и религиозных обычаях, карфагеняне, будучи финикийскими переселенцами, сильно отличались от подвластных им ливийцев и были чужды им. По этой причине ливийцы, хотя и располагали личной свободой, все же находились в подавленном, удрученном положении и всегда были готовы в критическую минуту перейти на сторону неприятеля Карфагена. Карфагеняне не составляли со своими союзниками и подданными одного целого организма, не слились в один народ, но являлись лишь господствующим народом среди всех этих разноплеменных народностей. К этой национальной слабости присоединялась еще и другая, заключавшаяся в географическом положении. В то время как Италия представляла собой одну сплошную территорию, пространство, достаточное для более многочисленного населения, владения Карфагена не были округлены, и не считая длинной полосы земли, протянувшейся по северо-африканскому берегу, заключали в себе колонии, разбросанные в Сицилии, Сардинии, Мальте, на Балеарских островах и в Испании. Таким образом, мы находим у римлян однородное, дружно сплотившееся государство, а у карфагенян, вследствие разнородности составных элементов, государство, не связанное единством и потому подверженное опасностям и не имевшее достаточно сил устоять против тяжелых испытаний.

б) Борьба в Сицилии.

(279…262 г. до Р. X.).

Внешне, официально Карфаген находился с Римом в дружеских отношениях. Но несмотря на заключенный в 509 году между обоими государствами торговый договор и на наступательный и оборонительный союз, заключенный в 279 году и направленный главным образом против Пирра, между обоими народами существовало глубочайшее недоверие. Недоверие это, после того как очередь дошла до разрешения вопроса об обладании Сицилией, привело под конец к ожесточенной войне. После покорения Италии у римлян вполне естественно возникла мысль утвердиться в Сицилии. Этот прекрасный остров уже с давних пор является ареной страшнейших политических беспорядков. Скоро нашелся предлог вмешаться в эти смуты и, само собой разумеется, с той целью, чтобы вызвать столкновение с карфагенянами, которые уже привыкли смотреть на этот остров, как на свою верную добычу. Непосредственным же поводом к первому столкновению между Карфагеном и Римом было следующее. Во время происходивших в Сицилии замешательств отпущенные Агафоклом наемные войска сабелльского происхождения, возвращаясь на родину, овладели Мессаной. Эти наемники назывались мамертинцами, то есть сынами Марса. Они с варварской жестокостью стали распоряжаться в городе. Преемник Агафокла Гиерон осадил их и, наверное, принудил бы к сдаче, если бы карфагеняне не пришли к ним на помощь. Карфагеняне заняли замок своим гарнизоном, вследствие чего Гиерон вынужден был снять осаду. Римлянам, которые после завоевания Нижней Италии благодаря итальянскому городу Регию господствовали над Сицилийским проливом, было крайне неприятно, что лежащая против Регия Мессана досталась в руки первого торгового в тогдашнем мире народа. Поэтому римляне с удовлетворением узнали о том, что мамертинцы ищут посторонней помощи против этих новых властителей. Как только мамертин-ские послы явились в Рим, им под видом бескорыстной готовности помочь, было обещано немедленное содействие. Консул Аппий Клавдий Кавдекс в 264 г. переправился через пролив, разбил сперва карфагенян, затем взял Мессану, потом обратился против сиракузцев, разбил и их, разрушил многие крепости, оставил в Мессане гарнизон и, об ремененный богатой добычей, возвратился в Рим, чтобы отпраздновать там свой триумф.

Эта удача римлян соединила на некоторое время карфагенян и сиракузцев для совместных действий.

Трирема

Но когда в последующем 263 году в Сицилию были отправлены оба консула с двумя войсками, составлявшими вместе 4 легиона общей численностью в 36.000 человек, то остров объял такой ужас, что в самое короткое время 67 городов Сицилии покорились римлянам добровольно. Тогда Гиерон понял, что совершил политическую ошибку, вступив в союз с Карфагеном, и что давно надо было приобрести себе друга в опасном соседе. Он сделал римлянам предложение вступить в переговоры. Те охотно приняли его, так как для них было выгодно разрушить союз между Карфагеном и Гиероном, иметь в последнем союзника и таким образом получить под свою власть богатые вспомогательные источники острова. Римляне заключили с Гиероном договор на пятнадцать лет. Гиерон обязывался выдать военнопленных, заплатить сумму в 100 талантов и стать римским союзником. Его верным услугам римляне были обязаны большей частью своих успехов во все время этой продолжительной войны, тяжело отзывавшейся на Сицилии. Гиерон никогда не переставал снабжать римлян всевозможного рода запасами, в особенности продовольствием.

Теперь карфагеняне вынуждены были приступить к значительным вооружениям. Главный их предводитель Ганнибал, которого не следует путать со знаменитым Ганнибалом, сыном Гамилькара Барки, героем второй Пунической войны, избрал опорным пунктом сильно укрепленный Агригент, расположенный на высокой крутой скале и считавшийся неприступным. Консулы 262 года Постумий Мегелл и Мамилий Витул явились с войсками под стены этого города. Семь месяцев продолжалась осада, во время которой и осаждавшие, и осажденные терпели лишения из-за недостатка продовольствия. Между тем, явившееся на помощь городу карфагенское войско под командованием Ганнона заняло позицию вблизи римлян и вступило с ними в битву. Римляне одержали блестящую победу. Однако карфагенскому гарнизону удалось в следующую ночь выйти из Агригента и счастливо уйти от неприятеля. Все несчастные жители города были проданы в рабство, город же был предан разрушению и разграблению.

в) Морская победа Дуилия при Милах.

Несмотря на одержанные успехи, становилось все очевиднее, что без флота борьба римлян с господствовавшим на море Карфагеном не может привести ни к какому решительному результату. Приморские города и вся прибрежная область подвергались постоянным нападениям карфагенян. Где только они ни высаживались, везде грабили города, разрушали строения, уничтожали посевы и уводили людей в рабство. Чтобы надежно защитить римскую территорию от этой опасности, следовало с гораздо большим рвением заняться созданием военно-морских сил, чем это делалось до сих пор. Задача была блестяще выполнена. Греческий историк Полибий сообщает удивительный факт, как по образцу выброшенной на берег карфагенской пентеры (пятивесельного судна) за 60 дней римляне построили и вооружили флот и 20 военных кораблей с расположенными в два ряда один над другим скамейками для пяти гребцов на каждой. Однако Ине не без оснований сомневается в возможности выполнения такого дела при тогдашних обстоятельствах. Для этого необходимы были обширные корабельные верфи и масса искусных работников — условия, которых не было в Риме. Равным образом представляется невероятным, чтобы за два месяца можно было как следует вооружить такой флот и найти необходимых для него начальников. Скорее всего в постройке флота участвовали главным образом этруски и греки. Предположение же, что это был первый флот, построенный римлянами, является совершенно ложным. Хорошо известно, что со времени завоевания Анциума Рим обладал давно уже знаменитой гаванью и кораблями, и что появление римской флотилии перед Тарентом послужило поводом к войне с этим городом.

Первое столкновение с неприятелем на море кончилось плачевно. Консул Корнелий Сципион с эскадрой в 7 кораблей вошел в гавань небольшого острова Липары, но был окружен здесь карфагенским флотом и принужден сдаться со всем экипажем, за что получил насмешливое прозвище Азина — ослица. Однако неудача эта вскоре была заглажена Г. Дуилием. Неожиданно напав на шедшего к нему навстречу карфагенского адмирала Ганнибала, он отнял у него много кораблей и затем вошел в гавань Мессаны. При Милах оба неприятельские флота вступили в решительное сражение. Хотя карфагенские корабли по своей быстроте и по способностям своих предводителей и экипажей, превосходили римлян, римляне компенсировали свой недостаток в опыте морского боя изобретением остроумного приспособления — абордажного моста. Устройство его было следующее: на носу корабля к 24 футовой мачте, на высоте 2 футов над палубой приделывалась лестница 36 футов длиной с поперечными досками вместо ступеней таким образом, что она могла поворачиваться вверх, вниз и в разные стороны. Поднимание и опускание лестницы производилось с помощью каната, проведенного от конца лестницы через верхушку мачты с установленным на ней блоком и оттуда вниз на палубу. Лестница имела два борта для предохранения от падения и метательных орудий и была настолько широка, что по ней могли двигаться рядом два солдата. На конце лестницы имелся загнутый вниз острый железный крюк. Как только неприятельский корабль оказывался в пределах досягаемости абордажного моста, достаточно было отпустить канат, которым он удерживался в вертикальном положении и мост обрушивался на неприятельскую палубу, крепко впиваясь в нее мощным крюком. Тогда солдаты бросались вниз по мосту на неприятельский корабль и брали его на абордаж. Таким образом существовавшая до того времени тактика, по которой старались подойти к неприятельскому кораблю с борта и затем изо всей силы ударить в него приделанным к подводной части носа железным копьем или «клювом», и сделав в нем пробоину, пустить ко дну, была оставлена. Теперь, собственно говоря, сражались не корабль против корабля, а человек с человеком, так что морской бой превращался как бы в сражение на твердой земле. Абордажный мост оказался блестящим изобретением.

Ростральная колонна Дуилия

Благодаря ему было взято римлянами на абордаж пятьдесят карфагенских кораблей и большое количество пленных. Сам неприятельский адмирал Ганнибал с трудом спасся и вынужден был бросить на произвол судьбы свой великолепный корабль. Велико было ликование римлян по поводу этой победы. Дуилий первый удостоился морского триумфа, в котором несли носы захваченных им вражеских кораблей. В честь Дуилия была воздвигнута на форуме мраморная колонна, украшенная корабельными носами. Ему была предоставлена еще одна почесть, о которой Катон у Цицерона рассказывает следующее: «В детстве моем я часто видел престарелого Дуилия возвращающимся домой в сопровождении факелоносца и флейтиста, а это не было дозволено ни одному частному человеку: какую необычайную привилегию доставила ему слава!»

г) Регул в Африке.

В следующем, 259 году война была перенесена на острова Сардинию и Корсику, но не привела ни к каким особенно важным последствиям. Тогда римляне приняли смелое решение перенести войну в Африку. Это решение было следствием второй блестящей морской победы, одержанной в 256 году консулом Атилием Регулом при Экноме, на западном берегу Сицилии. Имея в своем распоряжении 330 военных кораблей с 40.000 человек экипажа, он разбил карфагенский флот, состоявший из 340 кораблей.

Когда в первый раз было произнесено слово о походе в Африку, среди римских солдат поднялся ропот. Один легионерный трибун обратился даже к консулу Регулу и в резких словах выразил нежелание исполнить его приказание. Но Регул, человек суровый и жесткий, тотчас велел ликторам выступить с топорами вперед и затем спросил трибуна угрожающим тоном, желает ли он ему повиноваться. После такого урока отплытие произошло беспрекословно.

Римляне высадились на Гермейском мысу и нашли там плодородную, прекрасно возделанную землю.

Атиллий Регул

Карфагеняне, с необыкновенной любовью занимавшиеся земледелием, сумели с помощью обширной оросительной системы обратить сухую от природы почву в роскошный сад. Многочисленные селения и города, роскошные загородные дома манили к себе хищных неприятелей, которые, грабя и опустошая все на пути своем огнем и мечом, рассеялись по всем полям и тем отомстили карфагенянам за их разбойничьи набеги на италийские берега. Ровная страна и открытые города не могли защищаться против римских легионов. Карфагенянам пришлось напрячь все силы, чтобы защитить столицу от угрожавшего ей нападения. Регул беспрепятственно дошел до Тунета, находившегося поблизости от Карфагена. Карфагеняне готовы уже были заключить мир с римлянами, но вынуждены были отказаться вследствие тяжелых условий, выдвинутых Регулом. Он потребовал от карфагенян, чтобы они отказались от Сицилии, выплатили денежную пеню, выдали флот и т.д. Переговоры о мире были прекращены. Во время всеобщего отчаяния, овладевшего в это время Карфагеном, спасителем явился находившийся на службе у карфагенян предводитель наемных войск — спартанец Ксантипп. Он объяснил карфагенянам, что они не умеют использовать боевые возможности нумидийской конницы и слонов и что с этой целью они должны выманить Регула на открытую, ровную местность. Ксантиппу было предоставлено главное командование над войском, и он, благодаря правильному применению конницы и слонов, действительно совершенно разбил Регула при Тунете в 255 г. Из-за того, что Регул слишком оторвался от начального пункта своей операционной линии — укрепленной им Клипеи, поражение его сопровождалось истреблением почти всего войска. Только около 2000 человек успело спастись в Клипее, 500 же человек и в их числе сам Регул были взяты в плен.

Для охранения остатков войска и собранной в Клипее добычи, римский флот подошел к Гермейскому мысу. Здесь он одержал победу над карфагенским флотом, но на обратном пути был застигнут сильной бурей, от которой из 360 кораблей спаслось только 80. Вторичная попытка римлян утвердиться в Африке также закончилась плачевно. Корабли сели на мель и лишь с величайшим трудом сумели с нее сняться. На обратном же пути у Луканийских берегов их настигла страшная буря, от которой погибло 150 кораблей.

д) Продолжение борьбы в Сицилии. Гамилькар Барка.

Эта двойная неудача на море побудила римлян на время отказаться от всяких дальнейших предприятий на море и ограничиться одной сухопутной войной.

Вследствие этого театром военных действий снова стала несчастная Сицилия. Карфагеняне, несмотря на героические усилия их полководца Гамилькара (которого не следует путать с другим Гамилькаром, отцом Ганнибала) все более оттеснялись римлянами к западному побережью острова. Агригент и Панорм были ими потеряны, и они держались еще только в Лилибее и Дрепане. Затем проконсул Цецилий Метелл одержал блестящую победу над Газдрубалом (его не следует путать с братом знаменитого Ганнибала) при Панорме в 250 году. Число убитых и захваченных в плен боевых слонов доходило до 20. Слоны были с триумфом приведены в Рим, и здесь, в цирке, затравлены насмерть.

После этого чувствительного поражения карфагеняне начали мирные переговоры, они хотели по крайней мере добиться обмена пленными. Карфагеняне рассчитывали легче добиться цели, если с ходатайством об этом предложении будет послан находившийся в плену Регул. Перед отъездом он дал клятву, что, если не исполнит поручения, то вернется в Карфаген. Но Регул, прибыв в Рим и явившись на собрание сената, выступил и против заключения мира, и против обмена пленными, так как это было выгодно только карфагенянам. Уговоры сограждан остаться в Риме остались безуспешны. Верный своей клятве, Регул вернулся в Карфаген, хотя хорошо знал, что его там ждет жестокое наказание. По свидетельству Диода Кассия, Аппиана, Ливия, Цицерона и других, Регул был подвергнут самым мучительным истязаниям, какие только можно было придумать, и замучен до смерти. Чтобы держать его в беспрерывном страхе, его заперли в одном помещении со слоном, потом обрезали веки и выставили на самый зной африканского солнца. Наконец, посадили в ящик, утыканный изнутри острыми гвоздями и таким образом медленно мучили его до самой смерти. В отплату за это римский сенат выдал двух благородных карфагенских пленников Бостара и Гамилькара вдове и сыну Регула, а те посадили пленников в тесную тюрьму и держали в течение многих дней без пищи. Когда Бостар умер от голода, то разлагающийся труп его был оставлен при пережившем его Гамилькаре в качестве скудной пищи для поддержания его существования. Наконец, один раб донес об этом бесчеловечном поступке сенату, и сенат немедленно запретил такую жестокость.

Следует сказать, что обо всей этой истории ничего не было известно достовернейшему свидетелю Полибию, вследствие чего есть все основания считать ее выдумкой, исходившей от семейства Регула. Не подлежит сомнению, что оба пленных карфагенянина были действительно выданы семейству Регула для того, чтобы его можно было выменять на них. Но Регул должно быть, умер в плену, не дождавшись обмена. Предполагая, что он умер от пыток, вдова отомстила за него истязаниями обоих пленников, а родственники в их оправдание придумали рассказ об истязаниях Регула.

Переговоры не привели ни к какому соглашению. Это произошло, без сомнения, вследствие дальнейших действий римлян. Борьба велась главным образом за обладание двумя важными пунктами, Лилибеей и Дрепаном, на острове Сицилия. Осада Лилибеи была безуспешной. Защитник этого города Гамилькон сделал смелую вылазку и сжег римские осадные машины. До тех пор, пока карфагенский флот под командованием Адгербала находился на море у Дрепана и снабжал провиантом осажденных в Лилибее, нечего было и надеяться на взятие этого города. Поэтому римляне вновь соорудили флот. Во главе его был поставлен Клавдий Пульхр, сын Кека, избранный консулом на 249 год. Но вследствии своей неопытности и неумения, вновь набранных гребцов, а также неповоротливости судов, Клавдий Пульхр проиграл морское сражение Адгербалу при Дрепане. Из 210 кораблей только 30 избегли истребления или захвата в плен. 93 корабля со своими экипажами достались в руки победителя, а остальные были потоплены или выброшены на берег. Позднейшие историки истолковывали это поражение, как наказание богов за то, что Клавдий утром в день битвы, когда пуларий (хранитель священных петухов) объявил, что они хотят клевать, позволил себе высказать преступную фразу: «Брось их в море, чтобы они могли по крайней мере напиться.»

Его сотоварищ, Л. Юний Пулл, выступив с транспортным флотом из 800 судов, сопровождаемых 120 военными кораблями, из Сиракуз в Лилибеи для оказания помощи осаждавшему его войску, также потерпел неудачу. Карфагенский адмирал Карфалон напал на него и потопил 17 кораблей и 50 транспортных судов. Поднявшаяся буря довершила истребление остального флота. Из транспортных судов не уцелело ни одно, а из военных кораблей спаслось только два.

Но никакое несчастье, как бы велико оно ни было, не могло сделать римлян малодушными. Консул Юний тотчас же возобновил наступательные действия и занял важный пункт — гору Эрике, на которой находился храм Венеры. Однако в 244 году эта укрепленная гора попала в руки новому полководцу, Гамилькару, прозванному «Барка» (то есть молния). Гамилькар Барка, утвердившись в расположенной на скале неприступной. крепости Эркте близ Панорма, в течение многих лет беспокоил оттуда римлян своими молниеносными вылазками. Он производил свои набеги и на море, и на суше, распространил их до берегов Бруция и Лукании, уничтожил сообщения римлян и затруднил им доставку продовольствия войскам.

е) Сражение при Эгатских островах. Сицилия — первая римская провинция.

Тяжелым гнетом отзывалась война на римлянах и их союзниках. Вследствие необходимости поставлять в войска всякого рода запасы, они были ослаблены до истощения, торговля в приморских городах была уничтожена разбойничьими набегами Гамилькара. Осада городов Лилибеи и Дрепана продолжалась без всякого успеха, так как они в изобилии снабжались провиантом со стороны моря. Гамилькар со своими наемниками смело и успешно сражался против римских легионов. Тогда в Риме напрягли все усилия для нанесения последнего, решительного удара. Решено было прибегнуть к средству, которым до тех пор ни разу еще не пользовались. Так как финансы государства были настолько расстроены, что пришлось прибегнуть к понижению пробы звонкой монеты, то наиболее зажиточные граждане были привлечены, по примеру афинских триерархов, к постройке и вооружению кораблей. Таким образом удалось создать новый флот из 200 кораблей. Командующим был назначен консул Л. Лутаций Катул. Катул расположился у Дрепана и ожидал здесь карфагенский флот, который должен был привезти осажденным припасы. В ожидании его прихода Лутаций употребил время на то, чтобы обучить экипажи судов маневрам на веслах и освоиться в местных водах. В марте 241 года произошло решительное сражение. Показался значительный по силе карфагенский флот. Лутаций Катул преградил ему путь и вынудил вступить в бой при Эгатских островах. В самом начале боя Катул был ранен и вынужден был передать командование флотом претору Валерию Фалто. Все искусство командующего карфагенским флотом Ганнона, имевшего под своим начальством в основном наемников, было не в состоянии преодолеть самоотверженного мужества римских граждан, которые сражались за свое отечество. Победа была полной. 50 карфагенских кораблей было потоплено, 70 вместе с экипажем, состоявшим почти из 10.000 человек, взято в плен. Эта победа, доставив римлянам господство на море, делала положение Гамилькара в Сицилии непрочным. Поэтому он сам посоветовал своим соотечественникам заключить мир с Римом. Доведенный до истощения и пришедший в малодушие Карфаген решился заключить мир на следующих условиях: Сицилия с прилежащими к ней меньшими островами должна быть очищена, против Гиерона карфагеняне не имели права вести войны, все римские пленные должны быть освобождены без выкупа. Кроме того Карфаген обязывался уплатить 2.200 талантов военного вознаграждения в течение 20 лет. Сенат утвердил этот мирный договор, но с тем лишь изменением, что военное вознаграждение было увеличено на 1000 талантов.

Таким образом прекрасный остров, являвшийся столь долгое время яблоком раздора между греками и пунами (карфагенянами), стал в конце концов добычей третьего народа, который лишь с недавнего времени, только после победы над Пирром приобрел выходившее за пределы его территории политическое значение. По римскому определению, Сицилия сделалась первой провинцией, то есть первой завоеванной вне Италии и присоединенной к римской территории областью. Сделавшись провинцией, она сохранила, однако, свое прежнее государственное устройство и все особенные местные учреждения настолько, насколько они не противоречили римским государственным учреждениям. Но во главе управления был поставлен претор (наместник), ежегодно назначаемый сенатом. Он был командующим войсками и отправлял правосудие. При нем работал квестор (казначей), который заведовал общественной казной, собирал доходы и производил расходы и проверку их (на содержание войск, наместника и его свиты).

ж) События между первой и второй Пуническими войнами.

Однако мера несчастий для Карфагена еще не переполнилась. Едва лишь Гамилькар с растерзанным сердцем подписал условия мира и отослал наемные войска в Карфаген, как они потребовали от истощенного города заслуженного, но не выданного еще жалованья и обещанных наград. Вследствие невозможности удовлетворить требования войск, в них вспыхнуло восстание. Недовольные подвластные ливийские города, ненадежность которых составляла с давних пор слабую сторону карфагенского государства, присоединились к мятежникам. Во главе восстания стали ливиец Мафон, кампанец Спендий и галл Автарит. Против восставших тесно сплотились Карфагенские граждане и оставшиеся верными наемники под начальством Гамилькара Барки и несколько раз разбили толпы мятежников. Но скоро борьба, вследствие обоюдного ожесточения, приняла совершенно зверский характер. Мятежники умертвили после страшных истязаний взятого в плен карфагенского полководца Ганнона и 700 карфагенян. Теперь Гамилькар, в свою очередь, не давал никакой пощады. Все пленные были умерщвлены, причем большая часть была растоптана слонами. Спендий и Автарит также попали в его руки, и Гамилькар приказал их распять. Таким образом восстание было потоплено в крови возмутившихся, и ливийские города после ожесточенной борьбы, длившейся более трех лет, были вновь покорены.

Этими тяжелыми обстоятельствами, вызванными восстанием наемников, Рим воспользовался самым возмутительным образом. На острове Сардиния карфагенские наемники также подняли восстание и распяли на кресте своих начальников. Но сардинцы оказали сильное сопротивление и поставили бунтовщиков в затруднительное положение. Тогда они обратились за помощью к Риму. И римляне, не внимая голосу чести, не постыдились вступить в союз с разбойничьей шайкой. Когда же карфагеняне приступили к вооружению, чтобы подавить восстание, римляне объявили это военной угрозой по отношению к ним. Карфаген по причине своего истощения не мог предпринять войну против Рима и поэтому предпочел отказаться от Сардинии и сверх того заплатил 1200 талантов. Однако военные действия в Сардинии продолжались еще долгое время, прежде чем она окончательно подчинилась римской власти. Римляне также завладели и соседним островом Корсикой и присоединили его к своей сардинской провинции. Но так как новые подданные не хотели добровольно переносить римское иго, то римляне объяснили это происками карфагенян и вторично объявили войну Карфагену. В римский сенат явились новые карфагенские послы с просьбой о сохранении мира, но все было напрасно: никакие представления не имели успеха. Наконец, один из послов сказал в сильном негодовании: «Римляне, если вы непременно решили не сохранять с нами мира, за который мы так дорого вам заплатили, то возвратите назад Сицилию и Сардинию. Между честными людьми ни один порядочный человек, которому не нравится заключенный с ним торг, не решится удержать товар и в то же время не возвратить полученных за него денег». На такое объяснение у сенаторов не нашлось возражений, и на этот раз война была избегнута.

Таким образом в 235 году до Р. X. Рим был свидетелем невиданного им со времен Нумы (Нума Помпилий — второй царь Древнего Рима) явления: двери храма двуликого Януса были заперты в знак того, что римский народ находится в мире со всеми народами. Но спустя несколько месяцев они были снова открыты и оставались открытыми до времен Августа в течение более 200 лет.

На этот раз война была предпринята против иллирийцев, которые создали настоящее разбойничье государство и наносили страшный вред торговле италийских городов. Римляне, выведенные из терпения бесчинствами иллирийцев, отправили послов в Скодру — местопребывание иллирийских царей. В это время там правила царица Тевта за несовершеннолетием сына своего Пинна. Послы, два брата Корункания, говорили с ней вызывающим тоном. Когда царица объявила, что не может считать себя ответственной за действия отдельных подданных, то послы сказали, что Рим позаботится о том, чтобы в Иллирии также было принято обыкновение наказывать за насилие отдельных частных лиц. Разгневанная таким ответом, Тевта приказала схватить обоих братьев и младшего из них убить, В отмщение за этот необдуманный акт она очень скоро увидела свою страну наводненной римскими легионами.

Запертые двери храма Януса

Назначенный ею правитель острова Корциры, грек Димитрий Фаросский, вероломно передал этот остров римскому консулу Фульвию и предложил ему свои услуги и на будущее время.

Таким образом иллирийский разбойничий вертеп мало-помалу перешел во власть римлян. В начале 228 года царица вынуждена была отказаться от всякого сопротивления и просить мира. И здесь выдвинутые Римом условия настолько же были выгодны для него, насколько тягостны для побежденного народа, Корцира и береговая полоса Иллирии, на которой в числе других городов находился Эпидамн, были уступлены римлянам. Иллирийцы навсегда были лишены права заходить с вооруженными кораблями южнее Лиссы и обязывались уплачивать римлянам ежегодную дань. Тевта должна была отказаться от правления, так как римляне объявили царем ее малолетнего пасынка и назначили ему опекуном Димитрия Фаросского, который получил в свое владение часть Иллирии под верховной властью Рима.

Таким образом римляне стали одной ногой и в Греции. Пользуясь этим обстоятельством и чтобы ближе познакомиться с греками, римляне послали главам ахейского и этолийского союзов копии с мирного договора с иллирийцами, от грабежей которых страдала, конечно, и Греция. Греки, в высшей степени обрадованные оказанным им вниманием, осыпали послов почестями. Коринфяне объявили в специальном постановлении, что римляне наравне с греками будут допускаемы на Истмийские игры, а афиняне даровали им даже почетное гражданство и позволили посвящать их в элевсинские таинства.

Война с цизальпинскими галлами в Верхней Италии, происходившая в промежутке между первой и второй пуническими войнами, была гораздо рискованнее. Римляне около 268 года до Р. X. основали колонию Аримин, которая должна была служить оплотом против вторжений галлов. Теперь римляне, в силу земельного закона народного трибуна Ц. Фламинина, намеревались водворить в окрестностях Аримина поселенцев частью из ветеранов первой пунической войны, частью из обедневших граждан, и таким образом создать надежное пограничное население. Бойи и инсубры (кельтские племена, обитавшие в Галлии) с тревогой смотрели также и на то, как римляне провели дорогу между Аримином и Римом, названную впоследствии фламиние-вой дорогой в честь ее главного строителя, цензора Гая Фламиния. Ответом на эти стратегические операции был союз из всех цизальпинских галльских племен, к которому из окрестных поселений присоединились удальцы и добровольцы, прозванные газетами (по вооружению, которое они носили — тяжелому, дротику). Страх перед галльским нашествием настолько встревожил римлян, что они не отступили ни перед каким варварством, которое, по их мнению, могло бы способствовать спасению города. Человеческие жертвоприношения должны были отвратить угрожающее бедствие и умилостивить богов. В сивиллиных книгах было найдено прорицание: греки и галлы завладеют римской землей. Для того, чтобы не исполнилось это предопределение рока, жрецы предложили закопать двух греков и двух галлов живыми в римскую землю. Этот возмутительный совет был приведен в исполнение.

Галльское войско, состоявшее из 50.000 пехоты и 20.000 всадников, двинулось против Рима, но при Теламоне в 225 г. очутилось между двумя консульскими войсками — Эмилия Павла и Атилия Регула, и благодаря лучшему вооружению и военному искусству римлян было разбито. Регул пал, и варвары отрезали ему голову, чтобы сделать из нее военный трофей.

Зато Эмилий имел возможность отпраздновать великолепный триумф. Множество захваченного в добычу оружия, тяжелые запястья и ожерелья, сплетенные из золотой проволоки, целый ряд пленных предводителей служили к его прославлению. Вслед за этим была покорена вся страна по реке По. Бойи и инсубры, после вторичного поражения, за которым последовало завоевание их столицы Медиолана, были присоединены к Риму. Для упрочения римского владычества были основаны две колонии — Плаценция и Кремона.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.