2. Дарий, сын Гистаспа.

2. Дарий, сын Гистаспа.

(521 — 485 г. до Р. X.).

Для государства было необыкновенным счастьем, что все предводители, хотя и не единогласно, но все-таки согласились последовать лучшему совету насчет выбора формы государственного правления. Было сделано несколько предложений. Одни желали ввести олигархию, другие демократию. Однако Дарий настоял на сохранении монархии. Старший из предводителей, Отан; добровольно отказался наперед от всех прав на царский престол. Остальные, признав благородство такого бескорыстного решения, условились между собой, что тот из них, кто станет царем, должен предоставить Отану и его потомкам независимость и каждый год награждать его дорогим подарком. Царскую власть должен был получить тот, чья лошадь первой заржет на общей прогулке. Счастье высказалось за Дария.

Для большего утверждения своей власти новый царь счел полезным взять себе в жены двух дочерей Кира, одну Смердиса и одну Отана. Твердостью и силой духа Дарий умел укрощать гордость и самонадеянность вельмож, когда они осмеливались нарушать законы и его приказания. Однажды Интаферн — один из шести, имевших право входить к царю без доклада, пожелал воспользоваться этим правом, когда царь находился в женских покоях, в которых даже эти шестеро не могли беспокоить царя. Когда стражи, находившиеся у дверей, не хотели пропустить Интаферна, он обнажил свой меч и отрубил им нос и уши. Извещенный о таком наглом поступке, Дарий сначала опасался, не было ли это сделано с общего согласия шестерых и не замыслили ли они возмущения. Он начал выспрашивать по этому поводу каждого из них отдельно. Узнав, что Интаферн действовал без их ведома, он приказал взять его со всеми сыновьями и родственниками под стражу и предать смертной казни. Дарий имел сильное подозрение, что Интаферн со своими приверженцами намеревался восстать против него.

Не менее осторожно и строго поступил Дарий с Оретом. Назначенный еще Киром наместником Лидии, тот во время восстания магов добивался самостоятельной власти и распространил свое наместничество на Фригию и Ионию. Когда Дарий вступил на престол, Орет выказал такую заносчивость, что приказал убить царского посла за то, что тот принес ему неприятное повеление. Дарий не отважился немедленно наказать Орета, так как тот имел у себя на службе тысячу персов-копьеносцев. Дарий послал в Лидию знатного перса, который постарался подчинить своему влиянию копьеносцев. Когда копьеносцы стали исполнять все приказания посла, даваемые от имени царя, и даже не захотели более служить Орету, посол предъявил письмо Дария, в котором им предписывалось умертвить Орета. Копьеносцы немедленно выхватили мечи и убили сатрапа. Таким образом Дарий вновь подчинил Лидию, Фригию и Ионию.

Несравненно опаснее этого возмущения было восстание вавилонян. Еще во время слабого правления магов они приготовились к отпадению от персов, в изобилии снабдили город припасами и для того, чтобы их хватило на более продолжительное время, удавили всех излишних женщин. Когда они решительно отказались платить персам дань, Дарий сам выступил во главе войска и осадил Вавилон. Но жители за своими чудовищными стенами насмехались над всеми приступами. Двадцать месяцев длилась безуспешная осада города. Постыдное отступление и потеря важной области казались неизбежными.

В такой обстановке сын одного из главных предводителей, молодой перс по имени Зопир решился на невероятное самопожертвование. Он отрезал себе нос и уши, обрил голову, как рабу, и дал себя высечь до крови бичами. В таком изувеченном виде явился он к царю, который в испуге вскочил и спросил, кто его так изуродовал. «Я сам, — отвечал Зопир, — из любви к тебе, потому что этим надеюсь завоевать для тебя город. Истекая кровью, я хочу пойти в город и представить, что это ты меня так обесчестил за то, что я подал совет снять осаду города. Я буду грозить тебе страшным мщением и выкажу такую ненависть к тебе, что никто не заподозрит хитрости. Мне поручат отряд, и я сделаю с ним несколько счастливых вылазок. На десятый день пошли против меня тысячу худших твоих воинов, и я разобью их; семь дней спустя — две тысячи, а в двадцать четвертый день — четыре тысячи. Когда вавилоняне увидят меня три раза победителем, то, вероятно, вверят мне все войско и город, а об остальном предоставь уж мне позаботиться».

Зопир пришел к городским воротам. Его лжи поверили, и он действительно так хорошо сыграл свою роль, что возбудил сожаление и негодование в вавилонянах тем более, что имя его и высокое происхождение им были хорошо известны. Ему был доверен отдельный отряд, и он разбил с ним сначала тысячу, потом две и наконец четыре тысячи персов. Затем его назначили военачальником и защитником города. После этого ему легко было впустить персов в ворота в то время, когда жители сражались с шедшим на приступ неприятелем. Таким образом Вавилон был взят.

Дарий не остался неблагодарным к заслуге Зопира. Он не только сделал его сатрапом в Вавилоне, но и подарил ему на всю жизнь все царские доходы с этой обширной области. Но еще более чести принесли ему его слова, что он лучше хотел бы видеть Зопира неизуродованным, чем взять еще двадцать таких городов, как Вавилон. Мятежный город подвергся страшному наказанию. Часть его крепких стен была срыта, ворота были разрушены, а три тысячи знатнейших жителей распяты на кресте.

Другое внешнее предприятие Дария было следствием его личного великодушия. Один знатный грек с острова Самоса, Силосон, во время завоевания Камбизом Египта отправился туда в числе многих эллинов, которые стремились в Египет частью для торговли, частью для военной службы, а также и из любопытства — посмотреть страну. Случайно он встретил на рынке в Мемфисе Дария, служившего в числе телохранителей Камбиза. Дарий пожелал купить у Силосона его красивый красный плащ, но Силосон отдал ему плащ даром, сказав: «Я его не продаю, но если ты желаешь иметь, то я дарю его тебе».

Когда Силосон узнал о неожиданном возвышении молодого перса, то задумал извлечь из этого пользу. Он прибыл в Сузы, сел у входа в царский дворец и объявил спросившим его стражам, что он благодетель царя. Допущенный к Дарию, он напомнил ему о подаренном на мемфисском рынке красном плаще. «Да, честный человек, — воскликнул Дарий, — я узнаю тебя теперь. Ты сделал мне добро, когда я находился в ничтожестве; теперь тебе не придется раскаиваться в том, что оказал услугу сыну Гистаспа».

Дарий хотел дать ему много серебра и золота, но Силосон отказался от подарков и сказал: «Если ты желаешь вознаградить меня, царь, то освободи мое отечество — Самос, которое с тех пор, как постыдно убит мой брат Поликрат, находится во власти одного из наших рабов. Сделай для меня это, но без пролития крови и не лишая никого свободы».

Дарий согласился на эту просьбу и послал Силосона с вооруженным флотом под предводительством своего верного Отана в Самос. Вопреки желанию добросердечности Силосона, город пришлось завоевать мечом, притом только после того, как большая часть жителей была перебита; остальные покорились своему новому повелителю. После взятия Вавилона были покорены и остальные восставшие провинции: Сузиана, Мидия, Армения, Парфия и Гиркания. В самой Персии было подавлено возмущение второго Лже-Смердиса (перса Вахъяздата).

Все эти события утвердили положение царя и только что приобретенного персами могущества. Теперь Дарию следовало предпринять что-нибудь для расширения своих владений. Геродот передает нам следующие слова царицы Атоссы, обращенные к супругу: «Царь, твоя власть так велика, а ты сидишь смирно и не увеличиваешь могущества персов. Тебе, человеку еще молодому и обладающему богатыми сокровищами, следует отличиться каким-нибудь геройским подвигом и тем показать персам; что ими управляет храбрый муж. Заставив персов воевать, ты лишишь их возможности на досуге опять составлять против тебя заговоры. Ты должен сделать это теперь, пока молод. Потому что когда укрепляется тело, то вместе с ним укрепляется и душа; когда же оно становится дряхлым и ни на что уже не годным, то и душа вместе с ним стареет». Дарий отвечал ей, что он уже сам думал об этом и желает предпринять поход против скифов.

Скифские одежды

По свидетельству Геродота, Скифия простиралась от устьев Истра (Дуная) до истоков Танаиса (Дона) , а на северо-западе — до Карпатских гор. Занятия скифов, которые сами себя называли сколотами, соответствовали условиям занимаемой ими местности. Племена, жившие ближе к Черному морю, занимались земледелием, имели постоянные жилища и вели торговлю хлебом. Народы, населявшие внутренние области страны, были номады, то есть пастухи. Они не сеяли, не жали, не имели постоянных жилищ, а кочевали по степям. На восточной границе обитали царские скифы, которые были господствующим племенем, управлялись наследственными царями и считали остальных скифов своими рабами.

Кроме скифов, Геротод называет еще много различных племен: андрофаги (людоеды), меланхлены (черные плащи). К востоку от Танаиса жили сарматы, схожие по нравам и языку со скифами. К северу от них помещались будины — многочисленный народ с голубыми глазами и светлорусыми волосами, совершенно отличные от скифов по обычаям и образу жизни.

Далее к северу живут два звероловных народа: ирки и тиссагеты. На самом краю известных стран поселились агриппеи, похожие на скифов одеждой, но совершенно отличающиеся от них языком. Геродот изображает их с приплюснутыми носами и развитыми челюстями, живут они в войлочных палатках и кочуют со своими стадами, питаются молоком. По описанию в агриппеях можно признать калмыков, принадлежащих к монгольской расе. На верхнем Гипанисе (Буг) обитали алазоны и невры, а на запад от них — агатирсы, которые носили золотые украшения и имели общих жен. Геродот заключает свое повествование следующими замечательными словами: «Здесь находится граница известных земель и народов, так как до сих только мест доходят скифские караваны из греческих торговых городов. Далее возвышаются страшные, непроходимые горы. Но агриппеи утверждают, что там живут люди с козьими ногами, а еще далее за ними другие люди, которые спят шесть месяцев в году». Без сомнения, в этом следует видеть намек на продолжительные ночи на крайнем севере. Геродот изображает скифов воинственным, способным, диким народом. В каждом поселении они воздвигали особые святилища богу войны. Из связок хвороста громоздили высокую гору, с трех сторон отлогую, а с четвертой — крутую; наверху устраивали четырехугольную ровную площадку. Здесь ставили древний железный меч, которому ежегодно приносили жертвы, как священному изображению бога войны.

Персидские копьеносцы

Из всех захваченных в плен врагов сотого скифы приносили в жертву богам. Когда скиф убивал первого врага, то пил его кровь, а головы всех убитых им в сражении приносил царю, ибо тот только получал часть добычи, кто приносил голову врага. С этих голов сдирали кожу, выделывали ее и привязывали в виде украшений к поводьям лошадей. Из голов самых заклятых врагов, даже своих родственников, если те вступали с ними во вражду, они делали сосуды для питья, которые у богатых скифов были внутри вызолочены. Раз в год старшина селения приготовляет вино, которое пьют лишь те скифы, которые убили врагов, хотя бы одного; кто не мог этим похвалиться, не вкушал этого вина и постыдно сидел в стороне. Кто убил многих врагов, пил из двух чаш.

Подобный же дикий нрав обнаруживают и обряды, с которыми скифы заключают союзы и погребают своих царей. При заключении союза они наливали вино в глиняную чашу, надрезали себе кожу и примешивали к вину свою кровь, затем каждый из союзников погружал в чашу свое оружие и после этого, произнося длинные молитвы, все пили из этой чаши.

Когда умирал их царь, тело его бальзамировали, а снаружи покрывали воском. Потом тело возили по всем подвластным племенам, и все, кого посещал царский труп, должны были брить себе голову, раздирать лоб и нос и пронзать левую руку стрелой. После такого объезда предавали тело царя земле и вместе с ним погребали, предварительно задушив, одну из его жен, виночерпия, повара, конюшего и других слуг. По истечении года убивали еще пятьдесят лучших слуг и столько же отборных лошадей. Затем чучела, сделанные из этих слуг, сажались верхом, на чучела убитых лошадей, и из них расставлялся на царской могиле круг всадников.

Вот против такого народа предпринимался поход, который нравился далеко не всем персам. Так, брат царя Артабан, указывая Дарию на бедность скифов, не советовал идти на них войной.

Один из знатных персов, Ойобаз, имевший трех сыновей, попросил Дария оставить одного из них дома.

Персидская военная колесница

Царь со злой усмешкой ответил, что оставит ему всех троих — и приказал убить их.

Один самосский грек построил мост через Босфор, и Дарий перевел в Европу огромное войско, состоявшее из 700.000 человек. Отсюда он пошел по западному берегу Черного моря через Фракию. У Теарского источника царь приказал поставить столб со следующей надписью: «Теарский источник дает лучшую и прекраснейшую воду, и его достиг на походе своем против скифов лучший и прекраснейший из всех людей Дарий, сын Гистаспа, — царь персов и всей земли».

Наконец Дарий достиг реки Истр. Здесь его ожидали ионийские и другие эллины, которые по его приказанию приплыли к устью Истра Черным морем. Там, где река разделяется на несколько рукавов, они построили мост на судах. Переправясь по этому мосту со всем персидским войском, Дарий приказал ионийцам разрушить мост и следовать за ним в полном составе. Но по совету митиленского предводителя Кеса обезопасить себе на всякий случай путь к отступлению, он оставил на этом месте греческое войско. Отправляясь дальше, он дал грекам ремень с шестьюдесятью узлами и приказал каждый день развязывать по узлу и до тех пор не возвращаться в свое отечество, пока не будут развязаны все узлы.

Затем Дарий продолжил поход на скифов. Скифы, не рискуя вступать с ним в открытые сражения, избрали верное средство погубить персов. Они отступали перед персами по двум направлениям, опустошая и уничтожая за собою все. Преследуя их, персы дошли до Танаиса, перейдя его вступили в землю сарматов и будинов и наконец очутились в пустынной степи.

С большими лишениями прошел Дарий земли меланхленов,. андрофагов и других народов, но неприятель ни разу не вступал с ним в открытый бой. Напрасно требовал он от скифов или сразиться с ним, или прислать ему земли и воды в знак покорности. Взамен этого они прислали ему птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Дарий объяснил эти дары, как знаки покорности, ибо, по его мнению, мышь значила, что они отдают ему землю, лягушка — воду, птица — лошадь, а стрелы — их искусство. Но его сановник Гобриас дал другое толкование, сказав, что скифы своими дарами желали объяснить: «Если вы не превратитесь в птиц, летающих по воздуху, или в мышей, ползающих под землей, или в лягушек, прыгающих по болотам, то не вернетесь домой, а все погибнете от наших стрел». И действительно, скифы приняли меры, чтобы отступление персов стало невозможным. Лучше зная дороги, они опередили Дария и явились к стоявшим у моста через реку грекам. «Сломайте мост, — обратились они к ним, — возвращайтесь домой, так как шестьдесят дней уже прошло, и отложитесь от Дария. А мы постараемся, чтобы у него не осталось ни одного воина». Это предложение показалось грекам весьма соблазнительным. В особенности афинянин Мильтиад, бывший одновременно властителем в Херсонесе Фракийском, советовал воспользоваться этим обстоятельством и, способствуя гибели персидского войска, освободить от власти персов Ионию. Но Гистией из Милета не соглашался с ним и доказывал, что все они властвуют в своих городах лишь под защитой персидского могущества и как только могущество персов будет уничтожено, эти города немедленно введут у себя прежнее народное правление. Этот довод убедил предводителей отвергнуть мнение Мильтиада и остаться верными царю. Греки только разрушили северную часть моста, чтобы скифы не уничтожили весь мост.

Барельеф в воспоминание о деяниях Дария.

Скифы вновь пошли навстречу Дарию, но разошлись с ним, благодаря чему он достиг моста и перешел Истр. Сам царь отправился обратно в Азию, а в Европе оставил Мегабаза с 80-тысячным войском для покорения южной Фракии.

Фракия была населена многими воинственными племенами, которым однако не хватало единства и внутреннего согласия, чтобы быть непобедимыми. Мегабаз покорил их, а также острова Лемнос и Имброс. Персидское государство расширило свои границы и на восток, потому что Дарию с помощью карийского мореплавателя Скилакса удалось подчинить своей власти страны, расположенные по Инду. Но когда персы попытались распространить свои владения и на запад, то они столкнулись с греками, и войны с ними заставили персидских царей больше думать о сохранении своей монархии, чем о ее расширении.

В благодарность за все свои победы Дарий воздвиг памятник в мидийской области Багистане (земля богов). На обращенной к востоку, отвесной скале, над бьющим из скалы ключом он приказал вырубить ровную площадку и высечь на ней барельеф. Барельеф изображает фигуру самого царя, которая выше остальных фигур. Одежда на нем ниспадает спереди до колен, а сзади до икр; на руке браслет, волосы длинные и тщательно завитая борода. Правой ногой царь попирает распростертого на земле человека. Перед Дарием с веревкой на шее стоят один за другим в различном одеянии девять царей с обнаженными головами и связанными за спиной руками; только на одном очень, высокая, остроконечная шапка. Над серединой всей этой группы парит бог Ормузд с длинными волосами и бородою, строгим ликом, в крылатом кольце. Подпись под этим изображением гласит:

«Что я совершил, совершил по милости Ормузда, потому что я не был злонамерен, потому что я не был лжецом и надменен. Ты, который будешь после меня царем, остерегайся лжи. Не уничтожай этой доски, ибо иначе Ормузд может убить тебя, а род твой свести в могилу, и то, что ты совершишь, Ормузд может уничтожить».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.