Н. В. Колесов ПОДМОСКОВЬЕ В ОГНЕ
Н. В. Колесов
ПОДМОСКОВЬЕ В ОГНЕ
Хороша земля Московская! Хороша своей истинно русской нетленной красотой, славна своими заводами и колхозными фермами, электростанциями и тучными нивами, созидательным трудом своих сынов и дочерей.
Зайдешь в любое село с его новыми домами, в любой город с его широкими улицами и скверами, выйдешь на живописный берег водохранилища или изумрудную лесную лужайку — все дышит миром и светлым покоем. И кажется, что это биение жизни, этот покой никогда не нарушались, что голубое небо никогда не омрачалось дымом пожарищ…
Но если приглядеться внимательней, наблюдательный взор не сможет не заметить полустертые временем следы минувших исторических бурь. Вспомни: не раз земля Московская видела врага лицом к лицу, не раз полыхала огнем, не раз кровью за кровь платила недругам своим.
…Много суровых непогод за свою многовековую историю пережила страна наша, пережила земля Московская, но буря 1941 года, пожалуй, самая жестокая и грозная. Немало примеров воинской доблести хранят древние камни, родные поля и леса, но такого мужества, самопожертвования, героизма, какие проявил советский человек в дни Великой Отечественной войны, не видели они еще никогда.
По зову Родины, по зову Коммунистической партии поднялся народ наш на защиту своей свободы и независимости. Поднялся во имя мира, во имя жизни своей и будущих поколений против черных сил войны и смерти — против фашизма.
…Идут годы. Зажили раны родной земли, зарастают следы великих битв. Но в памяти народа бессмертны героические деяния его сынов: и тех, кто в солдатской шинели прошел трудный путь от Москвы до Берлина, и тех, кто с трофейным автоматом в руках бесстрашно бился в тылу врага.
Сравнялись с землей, заросли молодой зеленью окопы боевых рубежей и партизанские землянки, восстановлены разрушенные бомбежками города и взорванные мосты и дороги. Жизнь, всепобеждающая, яркая, радость творчества и созидания бурлит на подмосковных просторах, на всей советской земле. И всюду, куда бы вы ни приехали, живут и трудятся хорошие мирные люди — вчерашние участники грозных событий. Вот, скажем, идут где-нибудь под Можайском или Рузой учитель и агроном, а может, колхозный бригадир и инструктор райкома партии. Идут по дороге, говорят об урожае, о новом колхозном клубе, а то и о международных делах. И вдруг один из них остановится возле ничем не примечательной ложбинки, у обочины или на перекрестке и скажет:
— А помнишь? Отсюда, да-да, именно с этого места ты подорвал гранатой машину с фашистами…
— Верно… А ты еще — помнишь? — ранен был, но автомат не бросил, огнем прикрывал нас…
— Да… А Василия жаль… Вот тут — помнишь? — он упал и больше не поднялся…
— Помню! — твердо и решительно говорит советский человек.
— Помним и никогда не забудем! — повторяют люди, снимая шапки у обелисков и братских могил.
— Помним и никогда не забудем! — как клятву, повторяют молодые голоса на широком Минском шоссе у перекрестка дороги, ведущей в село Петрищево, у того перекрестка, где на гранитном постаменте замерла бронзовая фигура девушки с гордым, устремленным вдаль взглядом. Зоя!..
Здесь, на подмосковной земле, свершила она свой бессмертный подвиг — один из тысяч и тысяч больших и малых, известных и неизвестных подвигов советских людей на фронтах и во вражеском тылу.
…Разбегаются от Москвы дороги, лучами расходятся, направляясь к близким и далеким городам. И почти на каждой из них — на одной дальше, на другой ближе к столице — здесь, на земле Московской, есть невидимая ныне черта. Рубеж, который в ту памятную, трудную для нас осень не перешли фашистские полчища.
По эту, московскую, сторону черты насмерть стояли советские воины, не пустившие врага в столицу и отсюда же начавшие свой исторический победный путь на Запад. А по другую сторону — там, в глубине подмосковных лесов, в окрестностях Волоколамска и Осташева, Можайска и Вереи, Рузы и Клина, Истры и Уваровки, Малоярославца и Угодского Завода, — сражались с оккупантами отважные партизаны Подмосковья. Их героические дела — частица общенародного ратного подвига в дни Великой Отечественной войны.
* * *
Ощетинясь надолбами и колючей проволокой, опоясанная траншеями и блиндажами, непреклонная и суровая, готовая к бою стояла Москва в грозные осенние дни 1941 года. Все тревожней и скупей становились сводки Советского Информбюро. В середине октября рядом с таганрогским и харьковским направлениями в сводках стали упоминаться можайское и малоярославецкое. Двадцать девятого октября — волоколамское…
С юго-запада к столице рвались бронированные дивизии Гудериана, с запада и северо-запада — армии генералов Гоота, Хюпнера и других. Гитлер и его генералы бросали в бой все новые и новые силы. Каждый шаг вперед стоил гитлеровцам десятков тысяч убитых и раненых, сотен сожженных танков и сбитых самолетов. Но в своем яростном стремлении захватить Москву и этим предрешить свою победу фашистские стратеги не считались ни с какими потерями…
А Москва сражалась. Держалась стойко, мужественно, нанося по наступающему врагу все более сокрушительные удары. Столица нашей Родины, как и вся страна, стала в те грозные дни военным лагерем. Пророчески звучали тогда слова поэта:
Мать-Москва!
Неприступный город!
Мы поднялись со всех сторон, —
Не взойдет на Поклонную гору
Этот жалкий «Наполеон».
Если предки твоих героев
Шли с мушкетами и дубьем,
Мы идем
Огневой стеною,
Мы железом и сталью бьем.
Не впервой нам встречать врага,
Часовые твои не дремлют.
Стой, Москва,
Как стоишь века!
Обожжется вражья нога
О твою накаленную землю!
«Враг у ворот Москвы!»
«Родина-мать зовет!» — эти слова доходили до каждого сердца.
Тринадцатого октября 1941 года состоялось собрание партийного актива столицы. Московский комитет партии обратился к активу, ко всем трудящимся города с призывом защищать Москву до последнего вздоха.
— Над Москвой нависла угроза, — говорил на этом собрании секретарь МК и МГК партии А. С. Щербаков, — но за Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови…
В дни, когда по приказу Государственного Комитета Обороны Москва была объявлена на осадном положении, трудящиеся города все, как один, по зову родной Коммунистической партии встали на защиту столицы. Москвичи строили оборонительные рубежи, брали в руки оружие. На предприятиях и в районах города формировались рабочие батальоны, полки народного ополчения. Рабочие, служащие, студенты шли защищать родную Москву. На защиту ближайших подступов Московский городской комитет партии направил несколько сформированных им коммунистических батальонов.
Сердце Советской Родины — Москва была в те дни не только штабом, где сосредоточилось руководство боевыми действиями на фронтах Отечественной войны от Белого до Черного моря. Выполняя директивы Центрального Комитета Коммунистической партии, изложенные в речи Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина, партийные, советские и комсомольские организации столицы развернули огромную работу по созданию специальных отрядов и групп для борьбы в тылу врага, по организации помощи советским патриотам, действовавшим на временно захваченных врагом территориях Украины, Белоруссии, Прибалтики, западных областей РСФСР.
Готовились к своей опасной и сложной борьбе и партизанские отряды, которые должны были действовать в районах Московской области, временно оккупированных немецкими захватчиками. В помощь патриотам Подмосковья столица послала более полутора тысяч смельчаков-добровольцев, готовых сражаться с врагом до последней капли крови.
Призыв Центрального Комитета партии о развертывании борьбы в тылу фашистских войск явился боевой программой для московской областной партийной организации, окрылял и вдохновлял патриотов на героические дела. Московский областной комитет ВКП(б), во главе которого стоял А. С. Щербаков, заблаговременно, еще до того как гитлеровские полчища вступили на территорию Московской области, развернул разностороннюю подготовку к боевым действиям в тылу врага. Уже в начале октября решением Московского комитета партии был создан руководящий партизанский центр во главе с секретарем обкома тов. Яковлевым. Этот центр впоследствии осуществлял прямое оперативное руководство боевыми действиями в тылу врага, держал постоянную связь с командованием Западного фронта Советской Армии. Оперативные группы этого центра во главе с членами обкома партии были направлены в районы области и впоследствии непосредственно руководили действиями партизанских отрядов и работой подпольных райкомов партии.
…Враг подходил к границам земли Московской. И сразу же пришло в движение большое число людей — от партийных и советских руководителей до бойцов будущих партизанских отрядов.
Ключом била в эти дни жизнь в райкомах партии. Как обычно, шли туда люди, но было их в те тревожные дни куда больше. Райкомы подбирали командиров партизанских отрядов и групп связистов, договаривались о явках, сигналах, паролях, составляли списки партизан. По ночам из районных центров уходили в лесные массивы, на будущие партизанские базы, машины и подводы с оружием, боеприпасами, продовольствием. На лесных опушках гремели выстрелы и разрывы гранат — будущие партизаны учились владеть оружием.
…Волоколамск. В кабинете секретаря райкома партии часто звонит телефон. Заходят люди — получают короткие распоряжения. Враг близко, и работники райкома еще и еще раз проверяют, все ли готово к предстоящей борьбе.
Да, кажется, все предусмотрено. В густых лесах создана хорошо замаскированная база — четыре жилые землянки на 25—35 человек каждая, в других землянках — кухня, склады для хранения продуктов, боеприпасов, горючего. В лагере оборудована телефонная связь. Есть даже лесная типография. В случае если придется в неравной схватке отдать базу врагу, есть еще одна — запасная, так же хорошо оборудованная и подготовленная.
…Секретарь райкома партии А. И. Бормотов уточняет с командиром отряда учителем И. Н. Назаровым обстановку перед уходом в лес. Базы подготовлены, снабжены всем необходимым. Командиры и комиссары здесь, в райкоме, обсудили состояние готовности отрядов к боевым действиям. И когда первые фашистские танки подошли к селу, Александр Иванович Бормотов одним из последних покинул районный центр, чтобы уже на следующий день начать борьбу с оккупантами…
И так всюду — в Можайске и Рузе, Верее и Лотошине, Солнечногорске и Клину, Угодском Заводе и Истре — во всех районах, где мог появиться враг, коммунисты Подмосковья и плечом к плечу с ними комсомольцы и беспартийные — тысячи патриотов грудью вставали на защиту Родины, шли в ряды партизан.
…Фашисты упорно рвались к Москве. Ценою неслыханных потерь в живой силе и технике им удалось захватить Можайск, Волоколамск, Клин, Истру, Ново-Петровское, Осташево, Лотошино… К концу ноября гитлеровцы дошли до тех рубежей, на которых окончательно захлебнулось их наступление и с которых 6 декабря 1941 года неудержимо рванулись вперед на врага советские воины, навсегда развеяв миф о непобедимости фашистских полчищ.
Взгляните на карту Московской области того времени (сейчас территория ее несколько меньше). В конце ноября 1941 года положение было таким: гитлеровцам удалось временно занять семнадцать районов — Боровский, Верейский, Волоколамский, Высокинический, Коммунистический, Высоковский, Осташевский, Лотошинский, Клинский, Солнечногорский, Ново-Петровский, Шаховской, Рузский, Уваровский, Можайский, Малоярославецкий и Угодско-Заводский. Десять районов: Дмитровский, Зарайский, Истринский, Красно-Полянский, Наро-Фоминский, Звенигородский, Каширский, Серпуховский, Лопасненский (ныне Чеховский) и Химкинский — были оккупированы частично.
…Черные, страшные дни переживала земля Московская, временно захваченная врагом. Всюду, куда ступала нога фашистского солдата, — в городах и поселках, селах и деревнях гитлеровцы совершали чудовищные преступления: грабили и убивали мирных жителей, разрушали и жгли города и села, уничтожали памятники культуры[169].
По дорогам Подмосковья скрежетали гусеницы фашистских танков, над заснеженными полями клубился черный дым. А в Снигирях и под Яхромой, южнее Серпухова и за Наро-Фоминском гремели бои: защитники столицы стояли насмерть, сдерживая натиск озверелого врага. В промерзших траншеях и полуразрушенных снарядами блиндажах держали оборону советские солдаты. Показывая всему миру пример стойкости и мужества, они отбивали десятки атак — и лопались, как мыльные пузыри, гитлеровские «окончательные», «последние» и прочие категорические сроки взятия Москвы.
В эти тяжелые дни тысячи людей с красными ленточками на шапках, сжимая в руках оружие и глядя прямо перед собой сухими строгими глазами, клялись верно служить Родине, сражаться за ее свободу и независимость до полной победы над врагом.
Бойцы Можайского партизанского отряда дают клятву биться с врагом до последней капли крови. Слева комиссар отряда секретарь райкома партии И. М. Скачков.
«Я, сын трудового народа Советской Родины, — произносили перед строем своих товарищей партизаны Уваровки, — даю священную клятву до последнего дыхания вести борьбу с заклятым врагом — германским фашизмом, не щадя своей жизни. Быть до конца преданным великому делу народных мстителей — партизан.
Если же я по злому умыслу или по своей трусости, корысти или недисциплинированности нарушу великую клятву партизан, то пусть покарает меня рука моих товарищей как изменника, предателя Родины».
«Я, гражданин СССР, перед лицом своих товарищей-партизан и всех советских патриотов, — говорили бойцы Шаховского отряда, — принимаю на себя высокое звание советского партизана.
Я клянусь всеми мерами уничтожать фашистских гадин.
Клянусь всеми силами помогать Красной Армии…»
Присяга патриотов на верность великому делу разгрома врага, на верность социалистической Родине и Коммунистической партии звучала в лесах Осташева и Волоколамска, Можайска и Солнечногорска… Всюду поднимались на борьбу с врагом простые советские люди — рабочие и колхозники, учителя и врачи, школьники и домохозяйки — коммунисты и беспартийные. Брали в руки оружие внуки тех, кто вместе с машинистом Ухтомским сражался в боевых дружинах в грозные декабрьские дни 1905 года, младшие братья и сыновья тех, кто штурмовал Зимний и в лавах Первой конной брал у белых Ростов и Воронеж. Шли в отряды те, кто своими руками возводил Ленинскую Шатурскую электростанцию и организовывал первые колхозы на земле Московской.
На защиту завоеваний Великого Октября вставали тысячи и тысячи патриотов, для которых понятия «Родина», «Коммунистическая партия», «социализм» были неразрывны с их собственной жизнью, стали ее смыслом и целью. И если враг посягнул на все, что было завоевано народом, если встал вопрос о жизни или смерти Советского социалистического государства — могло ли хоть одно честное сердце остаться в стороне от этой священной борьбы!
…Принимая присягу, давая священную клятву бороться с врагом, советские люди хорошо понимали, что эта борьба будет тяжелой и упорной. Они знали, что враг жесток и коварен, понимали, что он вооружен до зубов, что в распоряжении фашистского командования огромный аппарат (от гестапо до карательных отрядов), накопивший в порабощенных странах Европы опыт борьбы с патриотами. Наши люди знали, что эта борьба будет стоить многих и многих жертв. Но ничто не могло запугать их. Сорок один партизанский отряд действовал на временно захваченной фашистами территории Московской области! В ходе боев отряды народных мстителей ширились и росли — они постоянно пополнялись уходившими в леса патриотами.
Основной ударной силой партизанского движения были коммунисты и комсомольцы. В партизанские отряды Подмосковья ушло около 1500 членов Коммунистической партии, более 300 комсомольцев. В рядах партизан сражались 69 секретарей райкомов и горкомов партии, 31 председатель исполкома районных и городских Советов, 22 секретаря РК и ГК ВЛКСМ и десятки других руководящих партийных и советских работников.
Первоначально на вооружении партизан было около 1500 винтовок, 32 станковых и 94 ручных пулемета, около ста автоматов, свыше 2500 пистолетов, 3000 мин, 15 тысяч бутылок с горючей смесью, подрывные пакеты, гранаты. Но партизанские «арсеналы» постоянно пополнялись автоматами, винтовками, боеприпасами, пулеметами и даже минометами и пушками, отбитыми у врага.
Заранее созданный партизанский центр, будучи постоянно в курсе всех дел, осуществлял оперативное руководство так называемыми партизанскими группами, которые объединяли по нескольку районов — в каждом из них был свой партизанский отряд. Во главе группы районов-отрядов стоял работник Московского комитета партии, а командирами и комиссарами отрядов были, как правило, секретари райкомов партии, председатели райисполкомов и другие руководящие работники районных организаций.
Между отрядами, а также между группами отрядов и центром была налажена постоянная связь. Она осуществлялась по радио, а также через связных. Это ответственное дело было поручено преданным, хорошо подготовленным людям. С риском для жизни выполняли они опасную работу, постоянно и прочно держали связь между отрядами и уполномоченными Московского комитета партии.
Благодаря этому партизанский центр, а значит, и Московский комитет партии в целом были в курсе боевых дел партизан. Они направляли и координировали усилия партизанских отрядов, обобщали и передавали командованию советских войск ценнейшую информацию, поступавшую с мест — от партизанских отрядов и подпольных организаций.
На заседаниях бюро Московского комитета партии систематически обсуждались вопросы боевой деятельности партизанских отрядов и подполья. Обком партии постоянно направлял ход боевых операций, партийно-политическую работу среди населения, оказывал отрядам народных мстителей разностороннюю помощь.
И с первых же дней прихода врага на московскую землю партизаны Подмосковья, неукоснительно претворяя в жизнь указания родной партии, постоянно ощущая ее руководящую, направляющую руку, начали широкую организованную борьбу против немецко-фашистских захватчиков.
Партизаны выводили части, группы и отдельных бойцов советских войск из окружения; собирали и передавали в центр сведения о численности, дислокации и передвижении сил врага; вели разъяснительную работу среди населения — распространяли выходившую в Москве специально для этих районов газету «Московские известия», районные газеты, издаваемые в лесных типографиях, листовки, брошюры; уничтожали живую силу и технику врага; нападали на его коммуникации; боролись с предателями народа.
Партизаны Подмосковья с честью держали свое слово — не давали врагу покоя ни днем ни ночью. Убедительнее всего об этом свидетельствовали сами враги. Взятый в плен под Волоколамском в дни декабрьского наступления советских войск Рудольф Мильс, например, заявил:
«В 1914—1918 годах тоже была война. Но тогда в тылу можно было свободно отдыхать. А сейчас это невозможно. Русские нам не дают покоя. Война идет не на жизнь, а на смерть, но иногда это хуже смерти…»
Яснее, кажется, сказать трудно!
* * *
…Морозный ноябрьский ветер гуляет над московской землей. Колючая поземка хлещет по стенам притихших, темных домов Волоколамска. На улицах пусто. Только изредка проходят, зябко кутаясь в шинелишки и тряпье, фашистские патрули. Бредут, боязливо оглядываясь, не снимая окоченевших пальцев с автоматов.
В тусклом свете быстро наступающих зимних сумерек чернеет на городской площади виселица. На ней трупы повешенных гитлеровскими палачами юных патриотов — восьмерых комсомольцев-москвичей. У каждого на груди дощечка с короткой надписью: «Партизан».
Молодые москвичи — бойцы одной из диверсионных групп, выполняя боевое задание, попали в засаду и были схвачены гитлеровцами. Жестоко расправились фашисты с юными патриотами и для устрашения жителей надолго оставили казненных висеть на городской площади.
…Безлюдно и тихо в городе. Но тишина эта обманчива. На стенах многих зданий, на столбах и заборах белеют листки объявлений. Бросается в глаза напечатанная огромным шрифтом цифра: «10 000 рублей». Это награда, которая обещана гитлеровцами всякому, кто доставит им партизанских командиров Т. и М. — «живых или мертвых».
Но, словно подчеркивая всю тщетность и бессмысленность фашистской затеи поймать неуловимых партизан даже за столь щедрую награду, рядом с объявлением немецкого коменданта, как грозное предупреждение оккупантам, приклеен другой листок:
«Мы с вами, дорогие братья и сестры! Мы никуда, никогда не уйдем… Подымайтесь все от мала до велика на священную борьбу с врагом! Помогайте всюду и везде партизанам… Как бы ни были тяжелы наши потери, сколько бы нам еще ни пришлось пережить в этой великой борьбе, мы уверены в правоте нашего великого дела, мы победим!»
Под листовкой подпись: «Волоколамский РК ВКП(б)».
Подпольный райком действовал. Действовал и созданный им партизанский отряд.
Опираясь на помощь и поддержку населения, партизаны не давали врагу покоя, всюду уничтожали его живую силу и технику. В лесной типографии регулярно выпускались листовки — они расклеивались в городе, ходили по рукам. И сколько ни срывали их оккупанты и полицаи, листовки появлялись вновь. Голос правды, голос Коммунистической партии, голос Родины доходил до сердца советских людей. Росли ряды народных мстителей, ярче разгоралась борьба против ненавистного врага.
Гремели выстрелы на улицах города и в окрестных деревнях: партизаны уничтожали фашистов и предателей Родины. До хрипоты орали в трубки немецкие телефонисты, но не получали ответа: партизаны в нескольких местах порвали линии связи. Тщетно дожидались горючего фашистские танки — колонна автоцистерн ярким пламенем полыхала на дороге: ее подожгли партизаны.
…Днем и ночью более недели работали фашистские саперы, сооружая мост на дороге Волоколамск — Клин. Наконец мост был закончен. Тронулась по новой дороге колонна — более ста машин с боеприпасами, продовольствием, горючим.
Но не успела еще первая подойти к мосту, как он взлетел на воздух. А вслед за этим появились советские самолеты и ударили по стоявшим у разрушенного моста машинам. Около ста машин не досчитались гитлеровцы в этот черный для них день. Сделали это партизаны отряда «товарища Т.» — товарища Б. В. Тагунова. Это они взорвали мост и своевременно вызвали по радио авиацию…
За короткий срок партизаны этого отряда уничтожили более трехсот фашистских солдат и офицеров, 46 автомашин и автобусов, три автоцистерны с горючим, сожгли склад боеприпасов, захватили тяжелое орудие, порвали более 20 километров телефонного кабеля.
…В глухом лесу — просторная, крепкая землянка. Тепло; ярко горят керосиновые лампы. Идет партийное собрание отряда. Коммунисты принимают в партию своего боевого командира — Тагунова. И когда ведущий собрание спросил: «Кто за то, чтобы принять товарища Тагунова Бориса Васильевича кандидатом в члены партии?» — подняли руки все коммунисты. Единогласно.
— Поступило заявление о приеме в партию, — продолжает секретарь райкома В. П. Мыларщиков, — от нашего боевого товарища Ильи Кузина…
Слегка робея, сутулясь и прихрамывая заметнее, чем обычно, вышел на середину землянки широкоплечий, коренастый молодой парень. Взглянул на лица партизан — отлегло от сердца. В глазах боевых друзей светилось теплое участие, поддержка и уважение. О, это большая честь — доверие и любовь товарищей по оружию! И Кузин завоевал их по праву. Он не был новичком в борьбе с оккупантами. В первые же недели войны ушел бить врага. Правда, в армию Илью не взяли (с детства был хром), но зато он добился другого, не менее почетного дела. Штурмана пароходства канала Москва — Волга Илью Кузина по его настоятельной просьбе направили в тыл врага, в партизанский отряд на Смоленщину. Там в боях с врагом Илья был ранен и переправлен в Москву, в госпиталь. Подлечившись, Кузин снова попросился в партизанский отряд, и его послали в Волоколамск.
В первую же неделю в отряде Тагунова Илья Кузин вместе с двумя подрывниками пробрался в расположение фашистской тыловой части. С риском для жизни смелые подрывники взорвали склад боеприпасов. В результате было убито несколько гитлеровцев, уничтожено большое количество авиабомб, снарядов, гранат, винтовочных патронов, несколько тонн бензина и другое военное имущество. В дальнейшем подрывник Кузин с боевыми друзьями взрывал мосты, минировал шоссейные и железные дороги. Он стал любимцем и гордостью отряда. Вот почему партизаны-коммунисты единодушно приняли его в ряды партии. Доверие партийной организации умножило силы и энергию партизана. Вскоре после памятного для него события — приема в партию — он вышел на новое боевое задание.
…Медленно наступает зимний рассвет. Глухо шумят под ветром старые сосны, изредка сбрасывая серебристую снежную пыль на обочину дороги. Вдоль нее ползком движутся несколько белых фигур — они почти сливаются с сугробами.
— Пора, — негромко говорит Кузин.
Быстро и бесшумно (каждый знает свое место в боевой операции) партизаны приступают к делу. Один уходит вперед по дороге, другой — назад: это дозорные. Четверо во главе с Кузиным ловко закладывают в снег плоские коробки мин. Подрывники еще не успели закончить минирование, как донесся условный свист ушедшего вперед дозорного.
— Илья! Колонна машин… — доложил он, подбежав к командиру группы.
— Сколько!
— За поворотом не видно, но думаю, не меньше пяти…
В боевой операции дорога? каждая секунда. Промедление — смерть. Мгновенно оценив обстановку, Кузин распорядился:
— Иван, Петро и ты, Николай, заляжете у того куста… Видите, справа, впереди?.. Остальные — за мной! Мы откроем огонь первыми, слева. Правая группа поддержит… Упустить гадов нельзя!
Через две-три минуты партизаны уже были в засаде. Место они выбрали удачное. Дорога, сделав поворот, круто и прямо сбегала с высокого холма. У его подножья, там, где шоссе снова поворачивает, и были поставлены мины. Правда, партизаны успели заложить их всего лишь четыре. Кузин, учтя обстановку, увел свою группу вперед, навстречу машинам, и разместил партизан справа и слева от дороги примерно на середине спуска, где шоферы вынуждены будут тормозить.
…Рассвело, и словно раздвинулся темный лес, отчетливо стала видна серовато-грязная лента дороги, кусты у обочин, телеграфные столбы. Из-за поворота на вершине холма показалась первая машина — бензоцистерна, за ней вторая — крытая брезентом, за ней третья, четвертая… Наконец, последняя — восьмая.
Глухо урча моторами, колонна начала медленно спускаться по склону. Пропустив первую машину, Кузин скомандовал: «Огонь» — и швырнул гранату. На шоссе грохнул взрыв, и одновременно затрещали выстрелы. В ответ с двух или трех машин загремели ответные залпы — очевидно, в фургонах были солдаты.
В этот момент Илья Кузин принял смелое решение. Он выскочил на дорогу, в два прыжка очутился на подножке крытой брезентом машины, в упор выстрелил из пистолета в сидевших в кабине офицера и шофера и кубарем скатился с подножки в кювет… Лишенная управления машина вильнула и с ходу врезалась в столб. В тот момент прогремел оглушительный взрыв: первая, уже спустившаяся машина подорвалась на мине. За ней еще одна. А в остальные с двух сторон летели гранаты… Еще одна машина замерла на дороге. Фашисты, соскочив на землю, беспорядочно стреляли в чашу леса, бросались в разные стороны, но всюду попадали под меткие пули партизан.
Бой продолжался не больше пятнадцати минут. Бесформенными грудами на дороге и у обочин лежали семь разбитых, искалеченных машин. Почти пятьдесят фашистских трупов темнели на снегу. И затихал где-то вдали гул последней, восьмой машины — единственной, которой удалось вырваться.
Забрав из сумки убитого фашистского офицера документы, прихватив трофеи — несколько автоматов и ручной пулемет, — партизаны скрылись в глубине леса… За эту и другие смелые операции отважному подрывнику Илье Кузину впоследствии было присвоено звание Героя Советского Союза.
…Утром 18 октября 1941 года в районный центр Осташево ворвались первые фашистские танки. За ними мотоциклисты и транспортеры с пехотой. Когда наступил вечер, из одного дома на окраине Осташева вышла молодая женщина в надвинутом на глаза платке. В старом пальто и сапогах, с плетеной сумкой в руках, она ничем внешне не отличалась от других женщин. Едва ли можно было узнать в ней секретаря райкома комсомола Веру Прохорову. Она, комсомолка Надежда Зайцева, школьник комсомолец Анатолий Шумов и другие молодые патриоты были оставлены в районном центре для подпольной работы. На них лежала обязанность держать связь с партизанским отрядом, информировать народных мстителей о действиях оккупантов, расположении их войск.
Выбравшись из села огородами, Вера Прохорова уже ночью докладывала комиссару отряда — секретарю подпольного райкома партии А. И. Бормотову обо всем, что успела увидеть и узнать в первый же день оккупации района.
К утру смелая разведчица снова была на своей конспиративной квартире. Но вернулась она из леса не с пустыми руками: на дне ее корзинки под свеклой и морковью лежали аккуратно сложенные листки бумаги. Это были экземпляры районной газеты, выпущенной той же ночью. Редакция в полном составе вместе с наборщиками ушла в лес. Там, на партизанской базе, несмотря на трудные условия, газета регулярно выходила и столь же регулярно попадала к своим читателям.
«Дорогие братья и сестры! — призывала газета. — Поднимайтесь на священную борьбу с лютым врагом… Срывайте планы гитлеровцев, помогайте частям Красной Армии и партизанскому отряду, немедленно уничтожайте предателей, рвите связь врага, сжигайте его склады с боеприпасами, уходите в партизанские отряды».
Эти призывы падали на благодатную почву. На другой же день после прихода фашистов, 19 октября, группа гитлеровских солдат отправилась из райцентра в одно из ближайших сел. Шли спокойно, не торопясь. Но на полпути у опушки леса их встретил дружный залп. Пятеро фашистов остались лежать на дороге, шестеро бросились наутек. С этого часа оккупантам стало ясно, что покоя в Осташевском районе они не найдут: удары партизан, смелые налеты на вражеские автоколонны день ото дня усиливались.
Колхозники села Щербинки Осташевского района читают расклеенную партизанами подпольную районную газету. 1941 год.
Однажды в середине ноября в землянку к А. И. Бормотову и командиру отряда И. Н. Назарову пришла Вера Прохорова.
— Что случилось? — спросил Александр Иванович.
— Мы с Зайцевой несколько дней назад были в деревне Щербинки. Говорили с колхозниками, роздали им газеты, листовки, рассказали о положении на фронтах. А сегодня мне передали, что местный староста Барташев и полицай Кобызеев, увидев газету у двух женщин, избили их, пригрозили сдать немцам… И вообще оба холуя из кожи лезут, чтобы услужить фашистам… Указали солдатам, где колхозники спрятали продукты, вместе с немцами грабят население, выдали фашистам двух колхозных активистов, их расстреляли…
— Значит, ты считаешь, Прохорова, с этими предателями быстрей кончать надо?
— Надо! Плачет от них народ… хуже фашистов эти негодяи!
Через несколько дней пасмурным ноябрьским вечером в Щербинку неожиданно ворвались партизаны. В центре села был собран сход Пришли все — от мала до велика. Партизаны вывели предателей. Был зачитан приговор:
«За предательство русского народа, за пособничество немецким оккупантам в разграблении нашей Родины и нашего народа Кобызеев и Барташев приговариваются к расстрелу.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
Предатели молили о пощаде, но никто не хотел сказать и одного слова в их защиту. «Собаке — собачья смерть», — с гневом говорили колхозники.
В тот же вечер партизаны провели в селе собрание. А. И. Бормотов познакомил жителей с положением на фронтах, рассказал о партизанской борьбе. После собрания несколько молодых ребят из тех, кто остался в деревне, попросились в отряд, а многие колхозники принесли партизанам теплую одежду и продукты.
— Это вам, сынки, — говорили они, — крепче бейте фашистских гадов, а мы вам всегда поможем.
Такие же собрания прошли в селениях Грули, Филатово, Соколово, Шанкино, Вишенки и других. И всюду крестьяне с радостью и надеждой встречали отважных патриотов, жадно слушали слова правды, старались помочь партизанам продовольствием, одеждой — всем, чем могли.
Отряд Назарова стал поистине грозной силой для врага. Густые Осташевские леса надежно укрывали партизанскую базу. Почти каждую ночь и каждый день небольшими группами и целым отрядом уходили с этой базы на боевые операции отважные патриоты.
Успехам отряда во многом содействовала точная разведка. Как правило, ее вели два самых юных партизана — осташевские школьники Толя Шумов и Володя Колядов. Оба они весной сорок первого года окончили девятый класс, были комсомольцами. Вместе со старшими товарищами, когда настал грозный час испытаний, принесли они мужественную присягу на верность Родине, вместе с ними повторяли слова:
«За сожженные города и села, за смерть наших людей, за насилия и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко, безжалостно и неустанно!»
Клятву свою юные патриоты сдержали. Их, бесстрашных разведчиков, командир отряда посылал на самые опасные участки, и комсомольцы постоянно доставляли партизанам ценные сведения о движении и дислокации войск противника, о количестве вражеских солдат и техники в том или ином населенном пункте.
Однажды командир отряда Назаров послал Шумова, Колядова и молодого коммуниста Аксенова в селение Сумароково. На опушке леса партизаны остановились. Аксенов взглянул в бинокль.
— Танки… Но сколько их в селе?
— Пойдем уточним…
Ребята отправились в Сумароково, прошли по всему селу и уже собрались покинуть его, как их остановил вражеский патруль. Фашистам и в голову не могло прийти, что это разведчики, поэтому их попросту впихнули в сарай, где уже находилось несколько мужчин и женщин. Через полчаса всех задержанных вывели под охраной в лес и заставили таскать бревна для «лежневки» — дороги, которую прокладывали фашисты через болото.
Разведчики могли застрять здесь не на один день, но, на их счастье, над лесом промчалась эскадрилья советских самолетов и развернулась вдоль дороги. Раздались пулеметные очереди. Фашисты бросились кто куда, а ребята, воспользовавшись сумятицей, скрылись. Через несколько часов они уже докладывали командиру:
— В Сумарокове пятнадцать танков. Все стоят в центре села, и только один на окраине…
Назаров задумался.
— Рискнем? — спросил он у комиссара.
— Рискнем, но расчетливо!
Три партизана и с ними командир отправились на рискованную операцию. Уже совсем рассвело, когда смельчаки были на окраине села. Разведчики не подвели: у старой кузницы стоял фашистский танк. Около него копошились несколько человек.
— Прикрывайте меня! — шепнул Назаров партизанам и пополз вперед. Когда до машины оставалось чуть больше десятка метров, он швырнул одну за другой две противотанковые гранаты. Прогремели взрывы, вслед за ними затрещали автоматные очереди партизан. У фашистов началась паника. Загремели выстрелы. К взорванному танку бежали солдаты. Но партизаны уже были далеко.
Вскоре юным разведчикам пришлось разлучиться. Колядов остался в отряде Назарова, Шумова же направили в отряд Проскунина… Здесь, на новом месте, Толю ожидала радостная встреча с матерью: Евдокия Степановна Шумова, инструктор райкома партии, была в этом отряде партизанским «старшиной» — обеспечивала бойцов продовольствием и одеждой.
И в этом отряде юный разведчик Шумов не знал ни минуты отдыха, выполняя сложные задания. Без устали ходил он по явочным квартирам, доставляя подпольщикам листовки, номера районной газеты, отпечатанные в лесной типографии, приносил ценные сведения, которые передавали ему для партизанского командования оставленные на местах люди.
В числе связных, людей высокого мужества и долга, была Мария Гавриловна Кораблина, учительница Солодовской средней школы. Женщина уже немолодая, беззаветно выполняла она свою трудную, опасную работу. На окраине соседней деревни Вишенки она замаскировала «почтовый ящик». В любую погоду — в метель и мороз, вечером и ночью ходила она к этому «ящику», оставляла в нем свои донесения о действиях и расположении врага, брала оставленные там связными газеты и листовки, разбрасывала и расклеивала их по деревне.
Большинство односельчан не знало о ее подпольной деятельности, но кое-кто догадывался. Однажды Кораблину остановила на улице соседка.
— Смотри, Мария Гавриловна, тебя полицаи подозревают. Уходи, пока не поздно.
Да, уходить было нужно, но в отряде ждали от нее сведений, а главное, был канун Дня Конституции и утром народ должен был читать свою советскую газету. Иначе какой же праздник! И она снова пошла к «ящику». На этот раз встретилась с одним из партизан. Он передал Марии Гавриловне свежие газеты и листовки. Узнав о предупреждении, он также посоветовал: нужно уходить.
Тревога была не напрасна. Под утро на квартиру Кораблиной ворвались полицаи и фашистский офицер. К счастью, листовки и газеты уже были переданы в надежные руки. Обыск ничего не дал, и полицейские ушли. Кораблина не стала дожидаться вторичного «визита» и ушла в другое село, где продолжала свою опасную работу.
В условиях подполья, соблюдая строжайшую конспирацию, райком партии укреплял и расширял свои связи с массами, поднимал их на борьбу с фашистскими оккупантами. Подпольный райком постоянно помогал партийным организациям партизанских отрядов, своевременно вскрывал и устранял недостатки в их деятельности. Например, поначалу медленно развертывал боевые действия отряд под командованием В. Ф. Проскунина. Секретарь райкома А. И. Бормотов провел в отряде партийное собрание. Вместо ранее назначенного комиссара, оказавшегося нерешительным человеком, собрание рекомендовало комиссаром отряда Алексея Васильевича Горячева, смелого, волевого коммуниста.
Вскоре отряд «товарища П.» провел ряд смелых операций. Впоследствии, когда после освобождения Московской области были подведены итоги боевой деятельности партизан, отряд командира Проскунина и комиссара Горячева был признан одним из лучших партизанских отрядов Подмосковья.
Сугубо мирным человеком был учитель математики Осташевской средней школы Борис Александрович Свечников. Горячая любовь к Родине, к своему народу заставила его взять оружие, стать в ряды партизан. В отряде он избрал одну из наиболее опасных профессий — стал подрывником.
…Это было в памятные декабрьские дни 1941 года, когда под ударами советских войск гитлеровские орды покатились от Москвы на запад. Командир отряда Проскунин вызвал к себе в землянку подрывника Свечникова и партизана Фомичева. Разостлав на столе карту и прибавив огня в «летучей мыши», он сказал:
— Видите село Становище? Здесь, как донесла разведка, скопились отступающие танковые части немцев. Ночью они, вероятно, дальше не пойдут, а утром двинутся. Путь у них один — через вот этот мост. Вы его знаете — он хотя и деревянный, но танки выдержит…
Помедлив, Проскунин, добавил:
— Так вот, ребята, надо сделать так, чтобы к утру этого моста не было. Ясно?
— Понятно, товарищ командир!
Ночью две фигуры в белых маскировочных халатах осторожно стали пробираться по дну глубокого оврага. Он начинается прямо за околицей Становища. В конце оврага, там, где речушка становится более широкой, и стоит на крепких сваях мост.
До оврага партизаны добрались через заснеженное поле сравнительно легко. Здесь же, чем ближе к цели, тем труднее. По мосту то и дело проносятся автомашины, проходят фашистские солдаты. Мост охраняется двумя часовыми — на одном и другом берегу.
Осторожно, от куста к кусту пробираются два смельчака. Неожиданно под ногами Свечникова хрустнул лед, и партизан по пояс провалился в ледяную воду. В темноте Свечников не заметил, как с берега сошел на хрупкий лед — и вот на тебе! — неожиданная и мало приятная ванна.
— Черт! — вполголоса выругался подрывник.
— Что случилось? — с тревогой, тоже шепотом спросил шедший впереди Фомичев.
— Провалился в воду! — ответил Свечников и, выбравшись на берег, снова пошел вперед.
Брюки, ватник, валенки сразу же обледенели. Идти было трудно (к тому же за плечами солидный груз — несколько килограммов взрывчатки). А до моста еще метров двести.
Но, как бы ни было тяжело, — вперед! Только вперед! Метров за полтораста до моста партизаны поползли. Минуты кажутся часами. Но наконец они у цели. Движение по мосту затихло, часовые пока ничего не заметили… Пора!
Свечников быстро укрепил пакеты со взрывчаткой на сваях, Фомичев проложил и зажег шнур.
— Теперь назад!
Но… к мосту подходили автомашины. Забегали лучи карманных фонарей: к колонне спешили часовые.
«Бежать? — подумал Свечников. — Могут заметить, и тогда операция сорвется… Остаться — значит вместе с мостом взлететь на воздух…»
Свечников тронул за рукав товарища. Взглянули друг другу в глаза. «Останемся!» — без слов сказали друг другу.
Прошла минута… Вторая… Машины въехали на мост, и, воспользовавшись шумом, Свечников, схватив товарища, кубарем покатился с откоса вниз, подальше от моста.
За спиной сверкнул огонь, прогрохотал взрыв, и подрывник потерял сознание.
Очнувшись, Свечников увидел родную партизанскую землянку и над собой встревоженное лицо комиссара Горячева.
— А Фомичев? — спросил он.
— Тоже жив! — ответил комиссар и осторожно пожал руку Борису Александровичу.
Задание было выполнено. Фашистские танки через мост не прошли.
…Много славных боевых дел, дерзких операций, смелых ударов по врагу было на счету осташевских партизан. 84 дня бесстрашно сражались с врагом три партизанских отряда этого района. Народные мстители везде и всюду уничтожали врага, а в дни наступления Советской Армии всемерно помогали ей своими действиями, нанося смелые удары по отступающим гитлеровским частям.
Да, осташевским партизанам было чем гордиться! За восемьдесят четыре дня своей боевой деятельности они уничтожили:
базу и две пятитонных машины с горючим; четыре танка; несколько десятков автомашин с живой силой врага, боеприпасами и продовольствием; не одну сотню фашистов, в том числе 34 офицера, среди них полковника; взорвали пять мостов; 40 раз перерезали связь противника; 68 раз минировали дороги.
Когда морозным январским утром 1942 года партизаны входили в освобожденное Осташево, они могли с гордостью сказать:
— Ратные труды партизан не пропали даром. Недаром пролита кровь. Враг изгнан с родной московской земли. Всходит заря нашей победы!
Этой победы не дождался Толя Шумов… Незадолго до освобождения района во время одной из разведок в Осташеве Толю узнал местный полицай — кулацкий сынок Кириллин и выдал юного патриота гестаповцам, так же как незадолго перед этим предал врагу разведчицу комсомолку Шуру Воронову. Юные патриоты Воронова и Шумов погибли в застенках гестапо, но их имена свято хранятся в памяти народной.
…В Осташевской средней школе висят портреты двух юношей — Толи Шумова и его друга и соратника Володи Колядова. Оба они погибли в то суровое время. Уже после прихода Советской Армии Володе поручили возглавить группу разведчиков воинской части. Хорошо зная местность, Володя вел разведчиков спокойно и уверенно. Задание было выполнено, а когда возвращались, шальная пуля врага сразила юного героя…
* * *
Вся страна, все прогрессивное человечество с восхищением и надеждой следили за самоотверженной борьбой нашего народа против фашистских поработителей. И в этой борьбе во время грандиозной битвы под Москвой достойное место занимали партизаны. Пламя народной партизанской войны охватило все районы Московской области, временно захваченные врагом.
Нет, не знали покоя гитлеровцы на московской земле! Куда бы ни ступила нога фашиста — в каждом городе и селе, на лесных дорогах и железнодорожных путях подстерегала врагов партизанская пуля или мина. С захватчиками боролся весь народ. Советские люди помогали родной Советской Армии, партизанам всем, чем могли. Спаянные чувством любви к Родине и ненавистью к врагу, руководимые своим боевым авангардом — Коммунистической партией, Советская Армия, партизаны, все советские люди общими усилиями ковали победу. В эти суровые годы ярко проявились замечательные качества советских людей: бесстрашие, мужество, беспримерный героизм, верность социалистической Родине.
…Председатель колхоза «XV лет Октября» Осташевского района Константинов два месяца прятал 300 красноармейцев, вышедших из окружения. Небольшими группами он переправлял их через линию фронта одному ему известными путями. Нескольких бойцов Константинов по их желанию направил к партизанам.
…Беспартийная учительница Воздвиженской школы Высоковского района Уварова получала от партизан листовки и сводки Совинформбюро, размножала их от руки и распространяла среди колхозников.
…В Клинском районе рабочая семья Благовых — мать и две дочери с риском для жизни доставали и передавали партизанам ценные сведения о противнике.
…Молодая женщина, работница одной из наро-фоминских артелей Анфиса Егоровна Савушкина в дни войны стала отважной разведчицей. Она делала смелые вылазки в расположение гитлеровских частей, выясняла количество живой силы и техники врага. Добытые ценные сведения она умело передавала партизанам, а нередко и командованию Советской Армии, для чего не раз переходила линию фронта.
…Пожелтевший от времени номер газеты «Московский большевик». Суббота, 22 ноября 1941 года. Над всей второй страницей заголовок: «Этих дней не смолкнет слава». А под ним чуть мельче: «Партизаны Подмосковья беспощадны к немецко-фашистским захватчикам».
Статьи, заметки, корреспонденции повествуют о боевых делах партизан. Разумеется, по вполне понятным причинам ни названия районов, ни подлинные имена не указываются. В одной из статей — «Боевые дела» — рассказывается: