Железнодорожная охрана

Железнодорожная охрана

Несмотря на то что Кислицын уже являлся начальником Бюро по делам российских эмигрантов, в 1935 г. его назначили главой 7-го военного отдела этой организации, членом президиума и советником ее главного отдела, а также начальником Союза военных Маньчжоу-Ди-Го и командиром русских полицейских отрядов на железных дорогах[1484].

Особый размах вербовка русских в такие отряды приняла в 1937 г., с активизацией партизан, усиливших действия против японцев. Бывший помощник министра по морским делам в правительстве Колчака Ильин писал об этом так: «Сейчас среди русской молодежи усиленно набирают в охрану железной дороги в бывших коммерческих участках, обучают строю и прочему. Затем эти дураки отправляются охранять японскую дорогу и японские интересы, подставляя свои глупые лбы под пули. Конечно, платят им гроши, они не обеспечены, страховок никаких, и тем не менее их много. Им втерли очки, что они борются с Коминтерном вместе с «Ниппон». Что тут можно поделать? Ничего, конечно – пускай погибают. В конце концов, что их жалеть?»[1485]

Тот же Ильин пишет: «Старый охранник, бывший чин Заамурской пограничной стражи, рассказал про службу у японцев на железной дороге – на вокзале и в сопровождении поездов. Охранник дежурит 30 часов. Т. е. сутки и 6 часов, причем не только не имеет права спать, но и даже присаживаться. Мы долго доказывали японцам, что такие требования – бессмысленные, долго уверяли, что это выше человеческих сил, дежурить на ногах 30 часов, – все тщетно! Кое-как добились того, что можно сидеть во время обхода охраняемого склада. И ведь они знают, что эти требования – чрезмерные, но они издеваются, им особенно приятно, что все это они могут проделывать с нами, русскими. Они нам говорят: китайцы могут караулить 30 часов, сможете, значит, и вы. Ночью они обходят посты, часто издеваются – подойдут вплотную – и прямо в глаза электрический фонарь. Нельзя передать, как тяжело! Служу 2 года, получаю гроши – 42 гоби и единственно, о чем мечтаю, – уйти… Но куда денешься? А между тем нет сил иметь с ними дело. Я заметил, что они тупы, злопамятны и нас ненавидят. У них могут только служить те, кто унижается перед ними, или люди совершенно безличные. И вот знаете, несмотря на все это, все-таки в палачи желающих среди русских никого не нашлось пойти. «В какие палачи?» А у них при полицейском управлении, при жандармском, при уголовном железнодорожном розыске существуют пытки. Обвиняемых, как только схватят, первым делом пытают. Т. к. пытают и русских, то хотели нанять и нашего палача. Жалование приличное, 75 иен, но так ничего и не смогли найти. Записывающий, т. е. тот, кто пишет показания пытаемого, нашелся, ему тоже платят 75 иен, а в палачи никто не пошел, взяли китайца»[1486].

Кислицын также вербовал русских эмигрантов в охранные отряды. Агенты вели разведку на территории СССР, переходя границу Китая, в том числе и из Трехречья. Например, в 1933–1935 гг. второй секретарь Союза монархистов-легитимистов из Трехречья, полковник Закржевский Д. И., выполнял разведывательную миссию в СССР[1487].

После смерти Кислицына в мае 1944 г. на его место был назначен А. П. Бакшеев, возглавлявший созданный японцами из русских эмигрантов Захинганский казачий корпус, по численности равнявшийся полку[1488]. В его составе было всего несколько сотен казаков[1489].

В то же время он печально прославился своими карательными операциями по подавлению партизанского движения в Китае и Корее[1490]. В антипартизанских акциях против китайских и корейских партизан активно участвовали белоэмигрантские отряды генерала Косьмина, насчитывавшие сотни бойцов. Особенно активно и удачно они действовали против партизан между Владивостоком и Харбином, в районах Хайлиня и Мулина. В эти отряды пошли главным образом казаки и монархисты[1491].

Однако далеко не все эмигранты горели желанием положить свою жизнь на алтарь японского милитаризма и тянулись к СССР, победы которого вызывали у них все большее уважение. В ответ на это японцы предпринимали карательные меры «за нелояльность». Так, в начале 1945 г. японская жандармерия арестовала больше 200 русских эмигрантов «за контакты с советскими гражданами и разведкой СССР». Репрессии не давали желаемого для японцев результата. Скорее наоборот, многие эмигранты из-за этого уходили в партизанские отряды, боровшиеся против японских войск[1492].

Отделы «Кео-Ва-Кай» покрывали плотной сетью места проживания русских эмигрантов, поэтому данную организацию называли «глазами и ушами Маньчжурии».