Подготовка к диверсиям
Подготовка к диверсиям
По признанию японцев, самой громкой операцией должна была стать вылазка в Неаполе в январе 1939 г. по уничтожению Сталина под кодовым названием «Медведь» с участием наших соотечественников. Столкновение на Хасане в 1938 г. показало силу Советской армии и что борьба с коммунистами будет тяжелой. Поэтому японские спецслужбы разработали план, который сводился к тому, чтобы устранить «Вождя народов» и тем самым вызвать в СССР политический кризис, во время которого лидеры коммунистов должны были передраться между собой в борьбе за власть, а японцы хотели этим воспользоваться и оккупировать советский Дальний Восток.
Непосредственной подготовкой диверсантов занималось «ведомство Утагавы». Накануне Второй мировой войны японские спецслужбы получили задание максимально ослабить СССР к началу боевых действий. Утагава Тацуя провел немало диверсионных операций на территории СССР, однако далеко не все из них увенчались успехом. Так, он потерпел неудачи при засылке и активизации подобных групп в глубоком советском тылу, например при организации диверсий на Транссибе. Зато ему неплохо удавалось руководить действиями самолетов-нарушителей, подстрекать к выступлениям против СССР монголов и корейцев, организовывать и выпускать фальшивые советские деньги для нанесения максимального ущерба советской экономике, прослушивать советское консульство в Харбине и др.
Кроме того, ему все же удалось провести громкую диверсию в Благовещенске, заразив хлором юго-восточную часть этого города.
Но задача по устранению Сталина не шла ни в какое сравнение с распылением хлора в пограничном городе. Поэтому Утагава Тацуя отнесся к подготовке со всей серьезностью. Группа из семерых русских, главным образом бывших белогвардейцев, и одного японца после полугодичной подготовки по заданию видного японского контрразведчика и «гения диверсий» Амакасу выехала в Европу, однако была нейтрализована советскими разведчиками. Позже выяснилось, что в группу проник не кто иной, как предводитель советской разведки в Китае, и поэтому каждый шаг диверсантов был известен коммунистам. Достоверно известно, что в группу входили члены малочисленной эмигрантской организации Союз русских патриотов Борис Безыменский, Николай Лебеденко, Леонид Марухан, Василий Смирнов, Михаил Сурков и Айзак Зеленин. Сурков, Зеленин и Марухан оставили после себя семьи. Однако они не бедствовали: японские спецслужбы позаботились о них. Дочь Суркова вышла замуж за японца, от которого родилась гордость японской эстрады певица Нина Асанума[1379].
Некоторые партизанские отряды из русских эмигрантов для борьбы с коммунистами создавались самими японцами. Подобный отряд был сформирован при сахалянской военной миссии. Осенью 1938 г. сюда приехал представитель Всероссийской фашистской партии Г. С. Наумов, целью которого было создать на месте фашистскую ячейку и преобразовать ее в вооруженный отряд для борьбы с коммунистами на советской территории. Все это реально происходило под руководством и контролем японцев, которые обеспечивали этот отряд всем необходимым[1380].
Сахалянский партизанский отряд из русских эмигрантов в числе 20 человек был укомплектован в апреле 1939 г. В основном в него вошла молодежь в возрасте от 14 до 24 лет. Сначала они прошли необходимую подготовку для ведения диверсионной деятельности на советской территории. Первоначально, до середины 1940 г., эту дисциплину вел сам Наумов, имевший чин фельдфебеля и окончивший ранее соответствующие курсы в Учебной команде при своей партии[1381].
В связи с нападением Германии на СССР и возможностью удара по советской территории японских войск сборы отряда Наумова, осуществлявшиеся японскими инструкторами, участились до двух раз в месяц. Обучение стало планомерным, отряд увеличили в два раза. Упор делался на методы ведения партизанской войны. Но Япония, хотя имела военный план нападения на СССР «Кан-току-эн», не выступила на стороне Германии.
Причину этого советские эксперты видели в том, что японцы помнили уроки, полученные на Хасане и Халхин-Голе. Кроме того, зная, что не менее сорока боеспособных дивизий стоят на хорошо укрепленной дальневосточной границе даже в самые критические моменты вроде битвы под Москвой или Сталинградом, японцы не рискнули в очередной раз испробовать силу русского медведя и предпочли внезапно напасть на США и их союзников на Тихом океане. Само собой, это была авантюра японского командования, ведь даже без Англии, Китая, Австралии и других стран справиться с мощными США, по объему выпуска военной продукции во много раз превышающими Японию, по всем расчетам было невозможно. Причина тут кроется не только в самонадеянности японцев и уверенности в их превосходстве над другими расами. Очень многое в поведении Японии объясняет поведение Германии в августе – сентябре 1939 г., когда Гитлер заключил потрясшее всех соглашение со Сталиным, перечеркивавшее предыдущие соглашения Берлина с Токио. Фактически со стороны Германии это было предательство Японии, войска которой в то время терпели поражение на Халхин-Голе. Известно, что японцы, как любой восточный народ, злопамятны, и это нашло отражение даже в политике высшего уровня. Поэтому в декабре 1941 г. они демонстративно вступили в войну не на советском фронте, а против США. В то время началось контрнаступление советских войск против немцев под Москвой. Обескровленные германские войска крайне нуждались в поддержке, а японцы тогда припомнили им пакт Молотова – Риббентропа.
Многим в отряде Наумова не понравилась активизация в обучении, однако до 1943 г. занятия проводились регулярно. Во второй половине 1940 г. в Сахалян, где находилось больше двух десятков русских молодых людей, к которым приставили русских полицейских, прибыли из Харбина еще восемь человек русской молодежи, первоначально предназначенные для «работы при японской военной миссии» и полиции. Они были зачислены в отряд. Для подготовки увеличившегося численно отряда Наумов взял себе в помощники младшего надзирателя городской полиции А. Л. Солодова. Незадолго до этого он успешно закончил школу полиции для русских на станции Ханьдаохедзы. Эта школа готовила унтер-офицерские кадры для лесной полиции Маньчжоу-Ди-Го. Помогали им еще двое японских инструкторов, вместе с которыми Солодов и Наумов осенью 1940 г. провели своему партизанскому отряду двухнедельный лагерный сбор в деревне Сытяза. Результат удовлетворил японцев, и они решили продолжить дальнейшее обучение. В начале 1941 г. на смену Наумову, уволившемуся из Сахалянской полиции, пришел новый руководитель отряда, надзиратель городской полиции Г. П. Милюков. Японцы обязали его привлечь в партизанский отряд для обучения все мужское население Сахаляна от 18 до 40 лет. В результате этого отряд Милюкова вырос до 45 человек[1382].
В начале 1943 г. японская военная миссия назначила руководителем отряда А. Л. Солодова[1383]. В это время в отряде произошли сокращения и в числе диверсантов оставили лишь 22 наиболее подготовленных и проверенных человека. Весной 1943 г. отряд перевели для практического обучения на расстояние более чем 40 километров от Сахаляна в долину реки Чикеска за 5 километров от деревни Саншинфу. Там диверсантов разместили в казармах, которые до этого занимали японские войска. «Еще до отъезда в лагерь наряду с военно-партизанским обучением в отряде было введено изучение разведывательных дисциплин. Все основные занятия проводились на т. н. «даче японской военной миссии» на 8-й улице в Сахаляне. С этого же времени японская военная миссия взяла на себя полное содержание всех чинов отряда, зачисленных сюда внештатными сотрудниками»[1384]. Заработная плата их была неплохой: 100–150 гоби в месяц при полном обеспечении служащих с их семьями продуктами.
Фактическим руководителем отряда был второй помощник начальника японской военной миссии капитан Нагаи (Мори). Под его руководством русскую молодежь обучали технике съемки планов населенных пунктов и местности, фотографированию при особых условиях и наиболее трудных объектов, методам сбора разведданных о военной силе противника, способам антисоветской пропаганды. Кроме того, диверсантов обучали пользоваться средствами связи, сигнализации, методам диверсий на объектах связи и прослушиванию переговоров противника[1385].
Кроме того, для обучения диверсантов езде на лошадях сюда приезжали инструкторы-кавалеристы из Харбина. Также проводились занятия по подрывному делу. После напряженной работы русских диверсантов два-три раза в месяц вывозили на отдых в Сахалян, где они находились на полуказарменном положении. В обычные дни занятий личный состав отряда носил японскую форму без знаков различия. В городских условиях чины отряда одевались в штатское, но всегда имели при себе холодное оружие, чтобы, по выражению инструктора-японца, «свыкнуться с ним»[1386]. На вооружение отряда были приняты советские винтовки, пистолеты-пулеметы Дегтярева, гранаты. Кроме того, при заброске на территорию СССР им полагалось красноармейское обмундирование.
В конце 1943 и первые месяцы 1944 г. русские диверсанты закрепляли полученные знания и навыки, а также тренировались в длительных переходах по бездорожью и пересеченной местности, которые включали ходьбу на лыжах. В конце мая 1944 г. отряд был полудемобилизован, но все его чины оставались в Сахаляне – часть в лагере, а часть на хозяйственных работах при японской военной миссии.
В июле 1944 г. весь состав отряда был перевезен в верховья Амура, где его чинов перебросили на советскую территорию группами по три – пять человек. Одна из переброшенных групп на обратном пути при возвращении в Маньчжурию, столкнувшись с советскими пограничниками, вступила с ними в перестрелку. Ее руководитель был убит. Другой член группы, Глебов, был ранен и смог переплыть Амур с помощью третьего участника группы, Занфирова[1387].
Во время этого боевого выхода русские диверсанты реально опробовали почти все то, чему их обучали несколько лет. Они не только успешно выполнили задания по фотографированию военных и гражданских объектов на территории СССР, но и прослушивали телефонные разговоры важных советских лиц и даже доходили с разведывательными целями до приграничных линий советской железной дороги[1388].
После успешного выполнения этого рискованного задания, во время которого почти все вернулись обратно с выполненной работой, до осени 1944 г. личный состав отряда использовался главным образом на хозяйственных работах при японской военной миссии. Осенью 1944 г. отряд был вновь направлен в лагерь, в долину реки Чикеска, где находился до 1945 г., после чего был опять переведен в Сахалян, а в феврале снова был направлен в лагерь, где и оставался до августа 1945 г.[1389]
В это время личный состав отряда занимался охотой и практическими занятиями по методам ведения партизанских действий и упражнялся в разведке на японских объектах.
С 1 марта 1945 г. происходило доукомплектование отряда за счет прибывавших в резерв русских военных отрядов со станции Ханьдаохедзы. В это время его личный состав был разбит на два отделения по принципу: 10 бойцов – 1 командир. Командирами были назначены Глебов и Баратов при общем руководстве Солодова. Его помощником был Притуляков, а инструкторами оставались японцы[1390].
В начале лета 1945 г. японцы планировали перебросить отряд на территорию СССР вместе с несколькими русскими сотрудниками из агитационно-пропагандистского отдела японской военной миссии. По неизвестным причинам эта переброска так и не была осуществлена.
Кроме Сахалянского «партизанского» отряда японцы создали еще несколько диверсионных отрядов из русских эмигрантов:
1. Неподалеку от Харбина, на станции Ханьдаохедзы, стоял диверсионно-полицейский отряд капитана Трофимова. Там же находился другой диверсионный отряд поручика Лукеша.
2. В 22 километрах от станции Ханьдаохедзы находился диверсионный отряд горно-лесной полиции поручика Ильинского.
3. На Мулинских копях находился созданный в 1944 г. диверсионно-полицейский отряд прапорщика Павлова.
4. На станции Милучжень находился диверсионный отряд из резервистов, созданный в 1944 г., которым командовал поручик Ложенков.
В среднем в таких отрядах насчитывалось по 40 бойцов[1391].
По данным русских диверсантов, задержанных Смершем, отряды горной и лесной полиции скрывали существовавшие с 1941 г. шестимесячные курсы разведчиков и диверсантов для засылки в СССР по ведению подрывной работы. На этих курсах проходили: 1) подрывное дело; 2) военную подготовку; 3) методы диверсионной работы; 4) характеристику и организацию Красной армии; 5) изучение жизни Советского Союза; 6) методы перехода государственной границы. Подрывное дело вел поручик Плешко, изучение жизни в СССР, характеристику и организацию Красной армии, методы перехода границы – капитан Иванов и поручик Плешко; военную подготовку, методы диверсионной работы – подпоручик Шимко Григорий. Одновременно обучалось 43 слушателя. При поступлении на курсы все давали подписку о молчании. «Подписка» давалась лишь устно и содержала обещание преданно служить японским властям и бороться с коммунизмом до его уничтожения и установления в России монархии. Разведывательно-диверсионная школа состояла из двух взводов и отделения связистов. Командиром первого взвода был Плешко, а второго – Шимко. Отделение связистов готовило агентов радистов-разведчиков для направления их в советский тыл с рацией. Командовал отделением старший унтер-офицер Плигин. Школа находилась у вокзала на станции Ханьдаохедзы. В декабре 1943 г. курсы диверсантов были закрыты, но до вступления этого распоряжения в силу персоналу объявили, что его могут в любой момент перебросить в СССР для непосредственной диверсионно-разведывательной работы. С закрытием этих курсов на их базе был создан Русский отряд армии Маньчжоу-Ди-Го, а выпускников разведывательно-диверсионной школы с декабря 1943 г. стали готовить непосредственно к партизанским действиям на случай войны против СССР[1392].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.