Дневник Афанасия Рослякова

Дневник Афанасия Рослякова

В 1927 году у восточного побережья Новой Земли на научно-исследовательском судне «Персей» работала советская исследовательская экспедиция под руководством Ивана Месяцева. Спускаясь к югу, она пришла к проливу Никольский Шар (пролив Карские ворота), где, в губе Заблудшей, ученые обнаружили следы недавней полярной трагедии.

Вернее, нашли его местные промышленники, которые уже более года жили на берегу Петуховского Шара в становище «Русаново». Они уже успели осмотреть весь южный конец Новой Земли и рассказали Месяцеву, что на отмели одной из губ Никольского Шара лежит полусоженный норвежский бот с покойником. Вокруг бота и внутри корпуса разбросано много книг и бумаг на русском и иностранном языках. И Месяцев, не раздумывая, решил следующим утром поехать на место трагедии: быть может, это след какой?нибудь пропавшей экспедиции?

Ранним утром 7 сентября группа Месяцева на моторной лодке направилась в Никольский Шар. С большим трудом она пробирается сквозь «Железные ворота» — крайне узкий проход между утесами, глубиной не более 2 саженей (до 5 метров). Счастье, что прежде бесновавшийся здесь норд–ост прекратился: в узком проходе ворот лодку могло крепко потрепать. Еще вечером зимовщики видели, как мощный прибой влезал белыми языками и фонтанами на здешние утесы.

Наконец вот и остров Средний — цель поездки. Большая коса выдвигается в пролив — в ней губа Заблудшая, а к северной стороне косы сиротливо прижат бот. Издали он казался целым, но загадочности находке придал тот факт, что внешне целое суденышко было брошено в глухом заливе.

Придя к суденышку, путешественники увидели, что оно лежит на правом борту, внутри вода. Кормовая часть корпуса сожжена, часть борта обгорела. На берегу разбросаны бочки–сельдянки, совершенно заржавевшие «ремингтоны» (норвежские промысловые ружья), капканы для песцов, примитивный секстант, вскрытый мешок муки, куски парусов и канатов. Однако большая часть такелажа исчезла; чтобы снять его, кто?то спилил мачту, и она покачивалась на легких волнах рядом с остатками бота. На судне сохранился только носовой кубрик, люк которого был распахнут.

В полумраке здесь были видны 5 коек, частично расположенных в два яруса. Нижние были залиты водой, а на верхней левой лежало тело погибшего человека. Его вид был ужасен: запрокинутая голова уже начала лысеть, зубы оскалены, челюсти обтянуты кожей, нос провалился, руки лежали вдоль тела, а ноги прикрыты оленьим мешком. В изголовье лежала подмокшая записная книжка.

На палубе была найдена нижняя челюсть, вероятно, другого погибшего человека. Но где же остальная команда?

В воде под правым бортом бота валялось много книг на русском и норвежском языках, фотографии и какие?то бумаги. Судовые документы показали, что это норвежский бот (люгер) «Enigheten», с 1921 года приписанный к порту Гаммерфест. В одном из рундуков нашелся даже норвежский почтовый флаг. Неужели это норвежский почтовый бот? Но что он делает на Новой Земле?

Неожиданно на учебнике по морской практике нашлась ясно различимая надпись: «Сия книга штурманского помощника Афанасия Рослякова, 1899 мар. 12».

Кто?то из полярников вспомнил, что двумя годами ранее на дальнем берегу соседней губы они осматривали добротную избу, построенную из плавника в 1923 году. Надпись на стене показала, что в ее строительстве участвовал… именно Афанасий Росляков. К столу осталась прибитой записка: «Мы ушли в губу Каменку 24 сентября 1924 года». Но страшной находки на берегу острова Средний тогда никто не видел.

В ногах трупа лежал пиджак, в кармане которого штурман Корельский нашел два слипшихся бумажных листа, вырванных из некой тетради. Здесь было указано, что бот вышел из Териберки (на мурманском берегу) и пошел на промысел к мысу Святой Нос. Однако здешний промысел был плох. Тогда повернули к Новой Земле.

У острова Вайгач «сели на грунт», бот дал течь, пришлось срочно идти к Карским Воротам. Здесь, видимо, произошел какой?то спор, и в Белушью губу, к рейсовому осеннему пароходу, ушли Максим Варзугин и Василий Рыликов. На боте вместе с Росляковым остался некий старик, который ранее в Норвегии вместе с ним зафрахтовал судно. Все находки указывали на то, что в кубрике был найден именно Росляков, а отдельно найденная челюсть — это все, что осталось от несчастного старика.

Записная книжка, найденная в изголовье мертвеца, была озаглавлена: «Сей дневник писал на Новой Земле южном конце Афанасий Григорьевич Росляков 1924 года 9/1» и рассказала, что пришедших на боте поморов было действительно четверо. Весь сентябрь, несмотря на течь, они промышляли морского зверя между Пегуховским Шаром и Кусовой Землей. 23 сентября вернулись «домой» — в соседнюю с Заблудшей губу. Здесь они отыскали разваленную промысловую избу и, понимая, что зимовки не избежать, принялись за ее восстановление. Любопытная деталь—слово «домой» в дневнике Рослякова и надпись на стене могут означать, что ранее помор уже был в этих местах и знал, куда вести своих людей. После достройки избы в Белушью губу, ко времени прихода с материка рейсового парохода, ушли Варзугин и Рыликов. Прошло несколько месяцев, настала зима, а ожидаемой помощи все не было. Идти к Белушьей губе Росляков и старик уже не могли и медленно доживали свои последние дни. Но сначала не просто доживали, а еще пару недель перебирали судовую машину, и к 25 октября сумели ее ввести в строй. Новую неделю они пытались пройти на восток, но из?за льда и туманов — крайне медленно. Пробраться в Каменку не удалось, поэтому вернулись в Никольский Шар и приткнулись к острову Среднему.

Здесь их окончательно застала зима, более того — 14 ноября пролив покрылся шугой (мелким льдом). Весь ноябрь туманы чередовались с дождем. Жидкая шуга не хотела замерзать: на берег не попасть, а там дрова и продукты. Только 25 ноября бот окончательно придавило к берегу.

До начала декабря — каждый день шторм и метель, зато шуга замерзла и можно сойти на берег. 2 декабря появилась запись: «Помпа замерзла, на полу в люгере вода». Через неделю открыли мешок муки.

28 декабря якорная цепь лопнула, и люгер отнесло от берега на 300 саженей. А через два дня—понесло из губы. 6 января появилась очередная горестная запись: «… лед вынесло из губы. Мы в 2 саж. от берега, но на берег не попасть. Шлюпку разломало льдом. Нету воды». Только на следующий день Рослякову на практически разбитой шлюпке удалось перебраться на берег и достать дров.

Первым, 20 января 1925 года, умер «безымянный» старик. Похоронить его у Рослякова уже не было сил, и он оставил его на верхней палубе.

Оставшись в одиночестве, Росляков записал незадолго до смерти: «Лежу беспомощный, дожидаясь конца жизни. Последнее мое желание: если бы кто нашел меня и положил в камни — это добрый человек. Кабы лежать на сухом берегу. Афанасий Росляков из Териберки». Последняя запись оборвалась 17 февраля 1925 года.

Скорбным салютом проводили в могилу отважного помора. Его завещание было выполнено: могилу накрыли камнями, чтобы не добрались хищные звери. Загадкой так и осталось: куда же исчезли два ушедших в Белушью губу помора? И почему они не вернулись к своим товарищам с помощью?

Афанасий Росляков и безвестный старик стали олицетворением бесчисленных отважных поморов, которые в охоте за морским зверем—тюленями, моржами и белыми медведями—бесстрашно обошли все северное побережье России, много десятков лет назад открыли для России Северный морской путь к Оби и Енисею. Без страха они зимовали по два–три года на Новой Земле и на Груманте, гибли от цинги, покрывали своими могилами и разбитыми судами арктические пустыни. Но — упорно шли вперед!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.