Рассказы о Петре I
Рассказы о Петре I
(З/^ервая русская газета «Ведомости» вышла в Москве 2 января 1703 года. Ее редактором был сам царь Петр I, а заместителем — граф Федор Алексеевич Головин. О чем писалось в первом номере «Ведомостей»?
«На Москве вновь нынче пушек вылито 400... а меди нынче на пушечном дворе, которая приготовлена к новому литью, более 40 тысяч пуд лежит».
Далее сообщалось, что «повелением его императорского величества московские школы умножаются и 45 человек слушают философию и уже диалектику окончили. В математической штурманской школе больше 300 человек учатся и добре науку приемлют».
Затем москвичи извещались, что за один месяц — с 24 ноября по 24 декабря прошлого, 1702 года — в Москве родилось «мужеска и женска пола 386 человек».
А затем шли новости из других городов России и из иностранных государств — Индии, Голландии, а также сводки с мест сражений идущей третий год Северной войны со шведами.
ак только вышел указ Пет-
pa I, по которому московским дворянским детям нужно было записываться в Навигацкую школу, находившуюся в Сухаревой башне, для обучения мореходству, то родители тут же записали их в Заиконоспасский монастырь, в Славяно-греко-латинскую академию. Узнав про это, Петр велел всех их из академии забрать и перевезти в Петербург, но уже не для учебы, а для забивания свай на Мойке, где строились амбары под склады пеньки.
Тогда граф и генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин, зная, когда царь поедет по берегу Мойки, пришел к этим молодым дворянам, снял мундир и Андреевскую ленту, повесил их на шест и, взяв в руки колотушку, стал, как и недоросли, забивать сваи.
Петр, проезжая, увидел это, остановился и спросил:
— Федор Матвеевич! Ты генерал-адмирал и кавалер, для чего ты бьешь сваи?
— Бьют мои внучатые племянники, государь, — ответил Апраксин. — А я какое перед ними в родстве имею преимущество? А пожалованная от вашего величества кавалерия висит на шесте, и я ей бесчестия не принес.
И через сутки Петр написал указ о посылке недорослей за границу «для учения разным художествам».
/осемнадцатилетнии недоросль-дворянин долго избегал службы, но, наконец, был взят в солдаты и попал рядовым в Ингерманландский пехотный полк. Там оказался он под началом бывшего своего крепостного, взятого на службу раньше его и уже дослужившегося до сержанта. Бывший барин отказался подчиняться своему бывшему крепостному, и, когда однажды не явился в строй, сержант побил его палкой.
Дворянин написал о произошедшем письмо домой и просил мать свою защитить его от произвола сержанта. Мать приехала в Петербург и подала Петру жалобу на раба своего Ваньку, который побил барина.
Петр велел доставить к нему и солдата и сержанта и в присутствии жалобщицы стал спрашивать:
— За что ты бил сына этой женщины?
— За непослушание, государь, — отвечал сержант, — я приказывал ему быть к ученью в четвертом часу, а он не пришел. Я велел привести его силой и наказал, как ослушника. *
— Да покажи-ка, как ты его бил, — попросил Петр, и сержант еще несколько раз ударил дворянина палкой, приговаривая: «Не ослушайся! Не ослушайся!»
Мать, увидя все это, завыла в голос. А Петр сказал:
— Видишь, какой Ванька-то твой озорник, даже и при мне дерется и не унимается. Отойди-ка ты от него, дабы и тебе самой от него не досталось: ведь за непослушание везде бьют.
еред началом Полтавского сражения Петр I сказал солдатам и офицерам, приготовившимся к бою: «Воины! Вот пришел час, который должен решить судьбу Отечества. Итак, не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу церковь.
Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которую ложь вы сами победами своими над ним неоднократно доказали. Имейте в сражении перед очами вашими правду и Бога, поборящего по вас. На того единого, яко всесильного во бранях уповайте, а о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия, благочестие, слава и благосостояние ваше».
царствование Петра Великого трое подрядчиков объявили свои условия Адмирал-тейств-коллегии.
Один предложил услуги за гривенник с рубля, второй — за пятак, а третий объявил, что будет трудиться бесплатно, из усердия и ревности к государю.
Узнав об этом, Петр учинил резолюцию: «Отдать подряд тому, кто требует за труды по гривне с рубля. Другому отказать, понеже пяти копеек ради не из чего трудиться, а третьего, аки плута, отдать на два месяца на галеру, сказав ему, что государь побогаче его».
сражение «Промедление смерти подобно» принадлежит Петру I. Он написал 8 апреля 1711 года, собираясь в Прутский поход против турок, письмо в Сенат, требуя от сенаторов в его отсутствие не медлить с необходимыми распоряжениями, «понеже пропуще-ние времени смерти невозвратной подобно». С течением времени эта фраза Петра сложилась в более краткое и энергичное крылатое выражение «Промедление смерти подобно».
начале русско-турецкой войны 1710—1713 гг. молдавский господарь князь Дмитрий Константинович Кантемир перешел под покровительство Петра I.
После неудачного Прутского похода, закончившегося поражением русской армии, турки при заключении мира потребовали выдачи Дмитрия Кантемира.
Петр ответил: «Я лучше уступлю земли до самого Курска, нежели соглашусь на это, ибо тогда мне еще останется надежда когда-нибудь снова отвоевать потерянное. Но не сдержать данного слова — значит навсегда потерять веру и верность. Мы имеем своею собственностью одну только честь. Отречься от нее то же самое, что перестать быть государем».
етр I долго и упорно боролся с раскольниками и в конце концов пришел к выводу, что никаким образом нельзя примирить их с господствующей церковью. Тогда он распорядился, чтоб раскольники носили на спине своих армяков и кафтанов двухцветный продолговатый четырехугольник из красного и желтого сукна.
Он надеялся, что такая мера сломит их упорство. Но этого не случилось: раскольники безропотно носили свой красно-желтый знак, но от веры праотцев не отступали.
Через несколько лет после этого Петр встретил на Петербургской бирже среди русских и иноземных негоциантов несколько купцов с красно-желтым четырехугольником.
— Что эти раскольники, честные люди или нет? — спросил Петр у нескольких знакомых ему купцов.
— Честные, государь, — отвечали все как один.
— Можно им верить?
— Можно, государь. •
— Хорошо, — заключил Петр. — Если они таковы, то пусть веруют, во что хотят. И если их нельзя отвлечь от суеверия рассудком, то, конечно, здесь ни огонь, ни меч помочь не в силах, а мучениками за глупость они быть не заслуживают, да и государству от того не будет никакой пользы.
етр I во время поездки за границу в 1716—1717 годах собрал при помощи художника и искусствоведа Кселя хорошую коллекцию старых голландских мастеров: Рубенса, Ван Дейка, Рембрандта и других. В это же время Петр приказал послать в Италию Ивана Никитича Никитина (1690—1742), раньше учившегося живописи в Петербурге, для совершенствования в живописном мастерстве. Никитин три года проучился в Венеции и Флоренции и в 1719 году вернулся в Петербург, привезя с собой несколько своих картин.
Петр I, узнав о возвращении художника на родину, зашел к нему в мастерскую и, осмотрев его картины, спросил:
— Ну, Никитин, что же ты еще писать будешь?
— Ничего не буду писать, государь.
— Это отчего же?
— Пробовал продать хотя бы одну картину, никто и рубля не дает, — ответил Никитин.
Петр задумался ненадолго, а потом сказал:
— Приходи-ка завтра на ассамблею к Меншикову да принеси с собой все, что захочешь продать.
Никитин пришел, и по приказу царя один из шутов устроил аукцион, причем, как он ни старался, за первые восемь картин сумел выручить всего сорок девять рублей.
Девятой, предпоследней картиной оказалась «Рождественская ночь» — копия с известного полотна Корреджо. Высшую цену за нее дал богатый петербургский подрядчик Семен Степанович Крюков, производивший казенные работы и в том числе взявший подряд на строительство одного из столичных каналов.
Шут уже дважды ударил тростью, как вдруг раздался голос Петра:
— Триста рублей!
После многократного торга Крюков купил картину за пять тысяч рублей.
Когда же петровские вельможи Головин, Апраксин и Меншиков попытались торговаться и дальше, Петр сказал:
— А на вас, господа, много казенных недоимок. И лучше внесите-ка вы эти тысячи в казну.
А Крюкову Петр сказал:
— Спасибо, брат Семен. Из любви ко мне ты сделал то, что за границей делают из любви к искусству. Со временем то же будет и у нас, в России. А я тебя не забуду и велю твоим именем назвать тот канал, что ты прорыл.
Так в Петербурге появился Крюков канал и название свое сохранил до наших дней.