Часть V Полет орла. «Франция…, армия…, авангард…»
Часть V
Полет орла. «Франция…, армия…, авангард…»
В начале февраля 1815 года Наполеону донесли, что на Венском конгрессе прозвучало название острова Святой Елены, находившегося в южной части Атлантического океана. Именно туда его должны были перевести. Наполеон решился. Он вернется во Францию. Но не войной будет восстановлена ее былая мощь. Бурбонов свергнут, а государство станет конституционной монархией. Император сказал матери, бывшей с ним на Эльбе: «Я не хочу умереть на этом острове и закончить свою жизнь в праздности, которая была бы недостойна меня. Меня ждет армия. Все заставляет меня надеяться, что, увидя меня, ко мне поспешит армия. Конечно, кто-то из офицеров Бурбонов может меня остановить, и тогда со мной будет кончено за несколько часов. Все равно этот конец лучше, чем жизнь на этом острове. Я хочу еще раз испытать судьбу». Мать долго смотрела на сына, потом ответила: «Тебя могут убить, но ты не можешь по-другому. Пусть Бог хранит тебя!»
Наполеон объявил свою программу генералам Бертрану, Камбронну и Друо, находившимся с ним на Эльбе: никаких войн, никакого самодержавия, свободу французскому народу. Он только не сказал им, что знает о том, что ему не дадут победить. Он хотел прокричать всему миру, что не могут стоять во главе государства и издеваться над народом идиоты и подонки, облеченные властью только по праву рождения. Напрасно союзные монархи не поторопились с островом Святой Елены. Теперь у него получится. Теперь он успеет сделать все, что задумал.
В этот раз императору не нужна была армия. От случайностей его закроют старые ворчуны гвардейского батальона. 26 февраля нового стиля в Порто-Феррайо, главном городе Эльбы, шестьсот гренадер и сто кавалеристов Старой гвардии грузились на небольшие корабли. К ним присоединились триста солдат местного гарнизона, несколько лет назад направленные императором для охраны острова. Им никто не говорил, куда и зачем они направляются. Солдаты обо всем давно догадывались сами. Дезертиров не было. Никто не собирался предавать своего любимого маленького капрала. Когда на борт одного из кораблей вступил Наполеон, в порту задребезжали стекла от восторженного рева тысячи воинов. Только сейчас шпионы коалиции поняли, что происходит что-то не то. Необходимо было сообщить начальству о том, что ссыльный император покидает Эльбу. Шпионы бросились в порт, к лодкам – навстречу им улыбались гвардейцы Наполеона.
Вечером при попутном ветре корабли Наполеона отплыли к берегам Франции. Эльбу охраняли французские военные корабли и английская эскадра. Пройти сквозь них у императора был один шаг из тысячи и у Наполеона получилось. Трое суток плыли корабли с острова Эльба к побережью Франции. Трое суток им встречались патрульные суда. «Как здоровье императора на Эльбе», – кричали с них морские офицеры. «Хорошо», – отвечал Наполеон.
1 марта 1815 года император и его Тысяча высадилась в бухте Жуан на южном берегу Франции. Из Канна жители тут же принесли продовольствие. В типографии Грасса уже печатали воззвание Наполеона к Франции, в котором император заявлял, что без единого выстрела даст свободу народу. Он говорил, что ни он, ни его батальон не прибегнет к оружию ни при каких обстоятельствах. 5 марта о том, что Наполеон покинул Эльбу, узнали в Париже, 7 марта – в Вене. Короткое сообщение потрясло Францию и мир. Коронованные государи еще не знали, что почти безоружный император через всю Францию пешком идет на Париж, а его воззвание о народной свободе читает вся Европа. Двадцать дней продолжался этот беспримерный марш, каждый шаг которого эхом отдавался в дворцах европейских столиц. Эхом, от которого дрожали и вылетали стекла.
Наполеон шел к Греноблю. Войсками в южной Франции командовал старый маршал императора Массена. По приказу из Парижа он направил обезоруживать отряд Наполеона группу под командованием одного из любимцев императора генерала Миоллиса. Почему-то получилось, что Миоллис не смог перехватить Наполеона, хотя шел ему наперерез с большим запасом времени. Королевские войска перерезали дорогу наполеоновскому отряду тогда, когда он по ней прошел. В Париж, конечно, донесли, что император движется с нечеловеческой скоростью.
Остановить Наполеона Бурбоны поручили маршалу Сульту, но у того почему-то ничего не вышло. Сульта заменили на Кларка, многолетнего военного министра императора, но у него почему-то тоже ничего не вышло. В Лион на захват Наполеона отправился ненавистный всей Франции «дикий барин» граф Артуа.
Перед Греноблем отряд императора все же встречали артиллерия, три пехотных и один гусарский полк во главе с генералом Маршаном.
Утром 7 марта тысяча гвардейцев Наполеона пошла на четыре тысячи королевских солдат. Не выстрелило ни одно орудие. Император приказал своим воинам переложить ружья из правой руки в левую и направить стволы в землю. Остановив их в ста метрах от солдат Маршана, Наполеон один пошел прямо на взятые наперевес ружья. Некоторые бурбоновские офицеры не отдали приказ открыть огонь, понимая, куда полетят пули. Император встал в двадцати метрах от линии батальонов. Вокруг звенела мертвая тишина.
«Солдаты Пятого полка! Узнали ли вы меня? Кто из вас выстрелит в своего императора? Я под вашими пулями. Стреляйте!» Четыре тысячи воинов с восторгом проревели: «Да здравствует император!» и громовое эхо никак не могло затихнуть в гренобльских горах. Наполеона окружило море штыков. Маленькая армия императора подошла к Греноблю и запертые ворота города были мгновенно вынесены жителями изнутри.
Наполеон писал и печатал воззвания, которые мигом разлетались по всей Европе. Никто больше не будет делать Францию владычицей всех народов. Не будет завоеваний. Будет мир и свобода французскому народу. Больше не будет возврата к феодализму, никто не тронет крестьян даже пальцем. Франция станет настоящей конституционной монархией с законодательными органами. Народы Европы – смотрите на Францию! Из Гренобля император рассылал приказы, отдавал распоряжения, он опять становился настоящим вождем Франции.
«Полет орла» из бухты Жуан в Париж не очень испугал руководителей коалиции, хорошо понимавших, что Бурбоны и Франция несовместимы. Все изменилось после Гренобля – тогда монархи испугались по-настоящему, понимая, что воззвания Наполеона о свободе народов могут изменить мировой порядок.
Венский конгресс тут же объявил императора «узурпатором» и «врагом человечества». Опять монархи Александр, Франц и Фридрих-Вильгельм, придерживая короны на головах, с неизменной Англией формировали седьмую антифранцузскую коалицию. В атаку на Наполеона шел миллион солдат в шести союзных армиях.
Наполеон двигался на Париж с тысячами солдат, переходивших и переходивших на его сторону. Вокруг его армии шли тысячи окрестных крестьян с вилами наперевес. Бурбоны попытались испугать французов новой войной, но все уже читали воззвания императора, все знали, что не было ни одного выстрела ни с одной из сторон. Современники писали, что обычно угрюмый Наполеон часто улыбался во время отчаянного и сумасшедшего «полета орла». Император был счастлив. Он уже добился, чего хотел. Что коалиции! Император часто говорил, что четыре газеты заменяют стотысячную армию. Теперь он шел в атаку с новым оружием, для которого не требовались ядра, пули и порох. Его огромную газету читали двести миллионов человек во всем мире. Дело было сделано. Вся Франция ревела: «Да здравствует император! Аристократов на фонарь!» Наполеон шел на Париж и улыбался.
У Лиона императора встретили баррикады и войска его бывшего маршала Макдональда, с которым постоянно находился граф Артуа. Макдональду посоветовали передать «дикому барину» пожелание быстро уносить ноги. Солдаты спрашивали маршала, когда он поведет их к императору. Макдональд с трудом выстроил полки. Увидев железную гвардию Наполеона, все части, бывшие с маршалом, закричали «Да здравствует император!» и все смешалось. Макдональд один вернулся в Париж, а Наполеон без единого выстрела вошел в Лион. Крестьяне кричал: «Долой дворян! На пику аристократов!» Под окнами дома, в котором остановился Наполеон, «Да здравствует император!» раздавалось часами. Такого никогда не было раньше, даже после самых грандиозных побед императора.
В Лионе Наполеон объявил о низложении Бурбонов и отмене их хартии. Он несет Франции свободу и мир, он сохранит и укрепит великие принципы 1789 года. В ответ у Шалона его ждала двадцатитысячная армия маршала Нея, пообещавшего Бурбонам привести императора в Париж в железной клетке. У Наполеона было пятнадцать тысяч воинов, но он не собирался воевать. Император много лет назад сам присвоил Нею очень почетное среди солдат звание «Храбрейшего из храбрых». Он улыбнулся, услышав слова о клетке. Император понимал, что должен вернуться в Париж без единого выстрела. Только это останется в истории не на поколение, а навсегда.
Ней произвел смотр, на котором обратился с речью к солдатам и офицерам. Он говорил о новой европейской коалиции, которая атакует Францию, о бедах, которые несет с собой возвращение Наполеона. Первый раз в жизни любимец солдат получил в ответ угрюмо-грозное молчание. Офицеры и солдаты перестали даже разговаривать с маршалом, и это молчание было неслыханно.
Утром 14 марта в расположение войск Нея прискакал гвардеец Наполеона и громко объявил: «Послание императора Франции маршалу Нею». Все войска затаили дыхание: «Я вас приму так, как принял на другой день после сражения под Москвой». Ней выхватил саблю и прокричал: «Солдаты! Дело Бурбонов проиграно навсегда. Царствовать над нашей прекрасной страной надлежит Наполеону». Двадцать тысяч воинов весело прогремели: «Да здравствует император! Да здравствует маршал!» Ней перевернул письмо – на обороте был написан приказ Наполеона его армии.
В Париже началась аристократическая паника. На дворец Людовика XVIII ночью прибили огромный плакат: «Король, брат мой, не посылайте мне больше солдат. Их уже вполне достаточно, чтобы прогнать Вас. Император». Правительственные газеты сообщали новости парижанам: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан», «Людоед идет к Грассу», «Узурпатор вошел в Гренобль», «Бонапарт занял Лион», «Наполеон приближается к Фонтенбло», «Его императорское величество сегодня ожидается в своем верном Париже».
Вечером 19 марта Бурбоны бежали в Лилль, но смогли очнуться только в бельгийском Генте. 20 марта 1815 года Наполеон вступил в Париж и, как обещал, без единого выстрела вновь овладел государственной властью во Франции. Парижане перед дворцом Тюильри на руках внесли императора в его комнаты на втором этаже. Белые лилии Бурбонов спешно заменили на императорские золотые пчелы, а в Оперном театре над ложей Наполеона восстановили его орлов. Император объявил:
«Бескорыстные люди привели меня в Париж. Унтер-офицеры и солдаты все сделали. Народу и армии я обязан всем. Крестьяне кричали: «Да здравствует император! Долой дворян!» Они следовали за мной из города в город. Когда они не могли идти дальше, то другие их заменяли и эскортировали меня. После провансальцев – дофинцы, после дофинцев – лионцы, после лионцев – бургундцы составляли мой кортеж, и так до Парижа. Истинными заговорщиками, которые мне приготовили всех этих друзей, были Бурбоны. Я пришел, чтобы избавить Францию от эмигрантов. Пусть берегутся дворяне, которые хотели подчинить французов рабству. Я их повешу на фонарях».
Двадцать дней в марте 1815 года блистательно и удивительно завершали биографию Наполеона. Император еще раз, и как, показал смелость, дерзость, решимость, политическое чутье, мастерство в достижении цели и успеха в невозможном предприятии. Не было убитых, атак, выстрелов, была новая программа свободы народам. Вся Европа называла «полет орла» чудом.
С 13 марта по 22 июня 1815 года продлилось вторичное царствование Наполеона – знаменитые «Сто дней». На весь этот период в европейских резиденциях монархов воцарился ужас, смешанный с восторгом. Воцарение Наполеона назвали «Революцией 20 марта». Сам император говорил: «История подтвердит, и это будет моей славой, что для свержения с престола Бурбонов мне не понадобились многочисленные армии. Революция 20 марта совершилась без заговора и предательств. Я не хотел, чтобы была пролита хоть одна капля крови. Я запретил произвести хотя бы один ружейный выстрел».
В течение месяца по поручению Наполеона вождь либералов Б. Констан, называвший его Нероном, подготовил новую конституцию Франции. «Дополнительный акт к Установлениям империи» был опубликован 20 апреля. Уничтожалась цензура, гарантировалась свобода печати. Законы проходили через палату депутатов и верхнюю палату, затем утверждались императором. Избирательный ценз был значительно понижен. На всенародном референдуме 25 мая полтора миллиона избирателей проголосовали за новую конституцию, и пять тысяч против.
Наполеон знал, что удержать власть сможет, только восстановив революционные принципы 1792 года: «Моя система защиты власти ничего не стоила, потому что средства были намного слабее опасности. Нужно было снова начинать революцию, чтобы я мог получить от нее все средства, которые она создает. Нужно было взволновать все страсти, чтобы воспользоваться их ослеплением. Без этого я уже не мог спасти Францию».
По всей стране, как в годы революции, возникали союзы добровольцев, федерации для борьбы с интервенцией, угрожавшей Франции со стороны седьмой антифранцузской коалиции. Однако Наполеон категорически отказался дать им оружие и не оказал никакой поддержки. Он не хотел больше смертей. Если бы он мог, не было бы и Ватерлоо. Великий воин просто не мог сдать Францию без боя, с позором для национальной чести.
Наполеон обратился к России, Австрии, Пруссии, Англии с предложением не начинать новой войны. Он официально объявил, что Франция стала конституционной монархией, которой нужен только мир. После воззваний императора к народу с указанием пути к свободе, к выборным государям, к республиканскому правлению, это было бесполезно. Прецедент корсиканского лейтенанта, ставшего императором, не должен был повториться. Перепуганные монархи жаждали только императорской крови.
На Францию двумя волнами шли шесть европейских армий. Англия, Пруссия, Австрия, Россия выставили семьсот тысяч солдат, за которыми шли еще триста тысяч. С Наполеоном решили кончать. Пять корпусов пехоты, кавалерия и гвардия императора составили сто тридцать тысяч французских воинов. Наполеон не захотел вторжения, не захотел воевать на территории Франции. В ситуации, когда на одного французского бойца шли десять иностранных воинов, последние солдаты последней войны Наполеона ушли из Франции.
Наполеон никогда не бил английские войска. Свою военную и государственную карьеру император решил завершить разгромом армии Веллингтона.
3 июня начал работу Законодательный корпус Франции, на заседании которого 7 июня Наполеон официально объявил о начале существования конституционной монархии. Император сделал все, что мог. Теперь ему можно было в последний раз прославить французское оружие.
15 июня 1815 года стодвадцатитысячная армия Наполеона вошла на территорию Бельгии. Почти рядом со стотысячной армией Веллингтона стояла стодвадцатитысячная прусская армия Блюхера. Ну что же, значит первым будет Блюхер.
Выставив пятидесятитысячный заслон Нея против Веллингтона, Наполеон развернул армию на пруссаков. 16 июня при Линьи семьдесят тысяч французских бойцов разнесли сто двадцать тысяч прусских солдат. Блюхер потерял двадцать тысяч, еще десять тысяч разбежались по Бельгии. Веллингтон попытался помочь Блюхеру, но уткнулся в железные дивизии Нея. Наполеон не смог добить вдвое большую прусскую армию, отступившую, но все так же стремившуюся соединиться с англичанами.
Веллингтон сосредоточил свою армию у деревни Ватерлоо. Наполеон выставил против Блюхера тридцатитысячный корпус Груши и двинулся к бельгийской деревне.
Утром 18 июня по еще не просохшему после страшной ночной грозы полю восемьдесят тысяч бойцов Наполеона ударили по ста тысячам солдат Веллингтона. У императора было всего два часа, но он не знал этого. Англичане вгрызлись в землю, и их невозможно было сбить с позиции. Под Неем убило пять лошадей, и он атаковал с криком: «Смотрите, как умирают маршалы Франции». Англичан выбили с позиции, они гибли полками, но не бежали. Еще час и все, победа.
В тыл и во фланг французов вдруг ударили восемьдесят тысяч пруссаков, обманувших Груши. Сто восемьдесят тысяч англичан и пруссаков полностью окружили французскую армию и сжимали, сжимали, сжимали смертельное кольцо. Ужасающее действо, смотреть на которое было нельзя, а оторваться невозможно, развернулось на этом поле славы. Такого прорыва, самоотверженности, массового героизма французских воинов не видел еще никто. С изумительным воинским мастерством французы стали прорываться из непрерываемого кольца и гибли, гибли, гибли, вдвое сокращая неприятеля.
И Блюхер и Веллингтон жаждали взять в плен Наполеона. Лучшие полки англичан и пруссаков полетели на императора, вокруг которого мгновенно сомкнулось каре Старой гвардии. Казалось, именно здесь собрались все силы неприятеля. Не менее семидесяти тысяч солдат рвались, рвались, рвались через семь тысяч бойцов Наполеона. Штыки старых ворчунов качнулись и гвардейское каре спокойно, мерным шагом пошло на прорыв. Посреди каре так же спокойно и величественно шел Наполеон. Ураганная армия императора атаковала английскую стену.
Никогда не видевшие, как по полю смертельной битвы идет всесокрушающий каток, который невозможно остановить, англичане остановились сами, а потом пошли в сумасшедшую атаку на продолжавших убийственно и яростно обороняться этих невозможных людей. «Храбрые французы, сдавайтесь!» – заворожено крикнул в каре английский полковник Хелькетт, имя которого только из-за этих слов вошло в историю. «Merde, – ответили герои Франции и Наполеона, – гвардия умирает, но не сдается!» Сквозь убийственный расстрел гвардейское каре, оставляя за собой широкий кровавый след, ровными рядами прошло сквозь сражавшуюся и значительно уменьшившуюся английскую стену. За ним вся французская армия вырвалась из железного кольца окружения. Некоторые исследователи писали, что Старая гвардия Наполеона у Ватерлоо была разбита. Это неправда. Старая гвардия просто не победила.
На следующий день армия Наполеона собралась недалеко от поля битвы, потеряв двадцать пять тысяч воинов. По столько же потеряли Блюхер и Веллингтон. У Наполеона было сто тысяч запредельных бойцов, но император больше не хотел крови. Все было кончено. Такой битвы не видели давно, а возможно никогда. Эти французы, эти герои, эта слава Франции, не должны погибнуть.
21 июня 1815 года Наполеон вернулся в Париж. Император сделал больше, чем мог, и его роль в истории была доиграна до конца. Он совершил то, чего до него во всемирной истории не совершал никто. Теперь нужно было сберечь Францию и ее героев для славного, и счастливого будущего. Франция ревела: «Император, или смерть! Не нужно отречения! Император и оборона!» Наполеон объявил, что больше никто не умрет, и 22 июня отрекся от власти. Сто дней славы кончились.
Император никогда бы не стал пленником Бурбонов. Он выехал в Рошфор, к морю. Наполеон не хотел сдаваться презираемым им монархам России, Австрии и Пруссии. Море у Рошфора было забито английскими военными кораблями. 7 июля на французском военном корабле Наполеон вышел в море, заявив, что плывет в Америку, но англичане не расступились. Отчаянные французские морские офицеры предложили прорваться, но император опять повторил, что больше никто не умрет. 15 июля Наполеон прибыл на английский корабль. За неделю до этого в Париж вошли войска антифранцузской коалиции, опять внеся в столицу Франции Людовика XVIII.
Не заходя в порты, английские корветы несли Наполеона за тысячи километров на маленький остров Святой Елены. Английские власти отказали почти всем, кто хотел сопровождать императора в последнюю ссылку. 15 октября 1815 года на скалы Святой Елены сошли только несколько французов и огромный английский конвой. Жизнь Наполеона подходила к концу, начиналась легенда.
15 апреля 1821 года Наполеон I Бонапарт своей рукой написал завещание: «Я желаю, чтобы мой прах покоился на берегах Сены, среди французского народа, который я так любил. Я умираю преждевременно, убитый английской олигархией». Император умирал в ночь на 5 мая 1821 года. Он что-то говорил в полубреду, но почти ничего не было слышно. На всегда тихом и спокойном острове неожиданно разыгрался ужасный шторм, сносивший дома и с корнем вырывавший деревья. К Наполеону склонились все находившиеся на острове французы, прислушивался травивший его мышьяком английский комиссар – надсмотрщик. С трудом удалось расслышать последние слова императора: «Франция…, армия…, авангард».
На острове Святой Елены Наполеон писал о войне 1812 года: «Эта роковая война с Россией, в которую я был вовлечен по недоразумению, эта ужасная суровая стихия, поглотившая целую армию, вся вселенная, поднявшаяся против меня!» Он говорил, что Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь стали великими не потому, что им служило счастье, а потому, что эти великие люди сами умели овладеть счастьем! «Не гений мне внезапно открывает, что нужно сделать в каких-то обстоятельствах, неожиданных для других, а собственное размышление».
Народ Европы понял, что все решают не только коронованные особы в роскошных дворцах. С 1815 года многое в истории человечества пошло по-другому. Казалось, после 1821 года многие европейские монархи могли больше не волноваться. Впереди были многие спокойные годы династической жизни. Впрочем, многие современники замечали, как монархи и государи вздрагивали и бледнели, когда вдруг из глубины десятилетий до них доносились эти гулкие и безупречные слова – «Франция…,армия…,авангард…»
Александр и Максим Андреевы,
Июль 2010 года,
Минск, Москва, Талдом
Данный текст является ознакомительным фрагментом.