ПРЕДИСЛОВИЕ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПРЕДИСЛОВИЕ

Чтобы понять значение предлагаемой читателю книги как для современного читателя, так и для будущих командиров РабочеКрестьянского Красного флота (для которых она предназначалась вторым изданием 1939 года), обратимся к личности автора на основе справки по Военно–морскому словарю Воениздата 1990 года: «Веселаго Феодосий Фёдорович (1817–1895), русский историк Военно–морского флота, генерал корпуса флотских штурманов (1892), почетный член Российской Академии наук (1884), Морской академии (1877) и Морского технического комитета (1892). Окончил Морской корпус (1834) и Офицерские классы. Затем преподавал в Морском корпусе астрономию, навигацию, высшую математику и другие дисциплины. В 1846–1853 годах заведовал офицерским классом. В 1854–1859 годах инспектор Московского университета, затем помощник попечителя Казанского учебного округа. С 1860 года руководил составлением истории русского флота, с 1873–го возглавил комиссию по разбору, описанию и изданию дел архива Морского министерства до 1805–го. С 1881 года директор гидрографического департамента Морского министерства, председатель ученого отделения Морского технического комитета, с 1885 года член Адмиралтейств–совета. Веселаго представлял официальную военно–морскую историографию; впервые опубликовал материалы, подтверждающие передовой и самостоятельный путь развития русского военно–морского искусства». Таким образом, речь идет о весьма компетентном и профессиональном авторе, оценкам которого читатель может доверять, что и подтверждается содержанием настоящей книги.

Несколько слов о временах, которые вызвали появление труда Веселаго. Первое издание его работы в 1895 году относится к периоду создания русского броненосного флота, не освещенного в его книге, поскольку в ней описаны события лишь до восстания декабристов. Таким образом, «Краткая история русского флота» обобщает опыт именно флота парусного, применительно к целям и задачам еще крепостнической России отнюдь не с технических позиций, а, скорее, с гуманитарных. В первую очередь это относится к оценке возможностей флота обеспечить интересы страны на морях и океанах, что показано на многочисленных примерах не только самих военно–морских операций, но также исследовательской деятельности русских моряков, подготовке кадров флота, самой государственной политике и т. д. Оставаясь, таким образом, казалось бы узко ведомственным изданием, книга Веселаго вместе с тем по своим достоинствам, а также историческому и общественному значению выходит далеко за пределы интересов морского офицера.

Неслучайно ее второе издание (в сильно сокращенном виде, что отмечено в предисловии к нему) произошло также в переломный момент истории нашей страны, накануне Великой Отечественной войны, в которой нашему флоту также предстояло сыграть свою роль. Возможно, в других условиях эта роль могла бы быть еще значительней, поскольку наш противник потерпел поражение главным образом на суше. Следует иметь в виду, что Советский Союз вступил во Вторую мировую войну, глобальную по масштабу военных операций, только приступив к созданию большого флота, способного решать свои задачи в просторах мирового океана. Характерно, например, что к этому времени наши военно–морские теоретики так и не разобрались (впрочем, как и в других морских державах), какому типу кораблей — подводным лодкам, линкорам или авианосцам — будет принадлежать ведущая роль в будущих сражениях на море. Таким образом, на первый взгляд, со стороны может показаться странным, с чего бы официальные советские круги (книга выпущена Военмориздатом) обратились к работе, посвященной парусному флоту.

Но это только на первый взгляд, ибо главная ценность труда Веселаго — идеология русского патриота применительно к флотской службе остается неизменной на все времена, в независимости от политических изменений в стране. Тем не менее советский взгляд на историю флота отражен в целом ряде сугубо конъюнктурных комментариев, отнюдь не представляющих ценности для современного читателя, например, в попытке оправдать уничтожение казаками Степана Разина первенца русского военно–морского судостроения корабля «Орел» при взятии Астрахани.

Что касается именно второго издания труда Веселаго 1939 года (настоящее издание повторяет его полностью помимо незначительных по объему сугубо советских комментариев, не отвечающих ни современным, ни историческим реалиям, а также краткого предисловия (исключенного по той же причине), то оно предназначалось в основном для курсантов военно–морских училищ, призванных обеспечить командными кадрами будущий большой флот Страны Советов. В отличие от гардемарин Морского корпуса дореволюционной поры, этот контингент не отличался ни культурой, необходимой будущему флотскому командиру, ни знанием морских традиций, на которых во многом держится флотская служба, — издание 1939 года было призвано в известной мере устранить этот недостаток, даже на основе отмеченной выше неполноты, поскольку труд Веселаго ограничивается характеристикой истории русского флота лишь до 1825 года. Тем не менее, даже несмотря на указанный недостаток, книга Веселаго представляет интерес для современного читателя, не только связанного с морем и флотом в силу профессии профессионально, но и в качестве любителя, а также просто заинтересованного в судьбах страны в силу своей гражданской позиции. Однако и специалист–историк найдет для себя массу интересных сведений, иллюстрирующих те или иные общественные ситуации, возникавшие в России на протяжении столетий.

Отказываясь от комментариев отдельных приведенных в книге фактов и событий нашей военно–морской истории, тем не менее, необходимо остановиться на особенностях отдельных глав труда Веселаго, последовательность которых выдержана в строгом хронологическом порядке, на основе соответствия современным представлениям, а также с учетом новых исторических материалов.

В первую очередь это относится к главе 1 («Мореходство русских с IX столетия до Петра I»), весьма краткой и уже поэтому информативно ограниченной. Гораздо более полно проблема возникновения более тысячи лет назад русского мореплавания была освещена, например, в работе А. В. Висковатого, изданной еще в 1864 году и переизданной в 1994 году Морским историческим сборником в связи с 300–летием Российского флота. Это тем более необходимо отметить, что такой авторитетный источник в области военноморской истории, как англичанин Джейн, признавал: «Существует распространенное мнение, что русский флот основан сравнительно недавно Петром Великим; однако, в действительности он по праву может считаться более древним, чем британский флот. За сто лет до того как король Альфред построил первые английские военные корабли, русские участвовали в ожесточенных военных сражениях, и тысячу лет назад именно русские были наиболее передовыми моряками своего времени» (1899). Остается лишь сожалеть, что наши историки не наполнили реальным содержанием это ценное признание представителя морской державы, традиционного соперника нашей страны в Мировом океане.

Тем не менее следует признать, что вплоть до южных походов Петра I активность казачьей вольницы на Черном море и близлежащих акваториях проходила вне государственной деятельности Московского царства, еще не ставшего Россией. На Балтике русская морская деятельность после катастрофы Смутного времени на столетие прекратилась в связи с утратой выхода нашей страной к морскому побережью. В связи с этим Веселаго совершенно справедливо отмечает деятельность русских моряков в окраинных морях Северного Ледовитого океана, где «смелые поморы–промышленники, движимые торговыми выгодами, и «служилые люди», собиравшие ясак с местных жителей, двигаясь к востоку, обошли весь морской берег от Печеры до Охотского моря», лишь в самом общем виде касаясь использованных землепроходцами типов морских судов (кочей, лодей, карбасов и др.).

Такая ограниченность требует, однако, своего объяснения, поскольку содержит очевидное противоречие. Действительно, требования к судам ледового плавания и кораблям военно–морского флота оказались совершенно различными в силу их назначения: первые решали местные транспортные задачи одновременно с разведкой новых акваторий и «проведыванием землиц», вторые предназначались для военных операций и обеспечения государственных интересов в Мировом океане. Говорить об отсталости русского судостроения в допетровскую эпоху не приходится, поскольку наши суда прошли практически вдоль всего северного побережья Евразии, там, где корабли европейских держав оказались бессильными перед арктической стихией, прежде всего льдами. Другое дело, что мы недостаточно знаем устройство этих судов и использованные в прошлом нашими моряками методы навигации, но эта проблема связана с историей нашего военно–морского флота лишь косвенно.

Несомненно другое: с воцарением на русском престоле Петра I перед Московским государством, чтобы стать Россией, потребовалось противостоять не в меру активным соседям не только на суше, но и на морях, что и вызвало необходимость создания флота на европейский манер. Неслучайно петровский Морской устав утверждает: «…Всякий потетант, который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет. А который и флот имеет, обе руки имеет». По сути, с решения этой проблемы Петром I и начинается история Российского флота по Веселаго, которой посвящены две главы его труда, отражающие для России особые взаимосвязи флота и армии по выражению Петра I.

Глава 2 («Потешные плавания и Азовский флот Петра I») с этой точки зрения характеризует возникновение флота у южных пределов России и его уничтожение после неудачи Прутского похода и последующего «замирения» с Османской Портой на невыгодных для России условиях — весьма показательное обстоятельство, иллюстрирующее зависимость флота от исхода сухопутных операций, по крайней мере для нашей страны.

Глава 3 («Основание Русского Балтийского и Каспийского флотов и их деятельность при Петре I») также подтверждает указанное выше обстоятельство, но в противоположность тому, что произошло на рубеже XVII–XVIII веков на юге. На Балтике создание флота стало возможным после отвоевания армией участка побережья Финского залива, хотя, по Веселаго, Петр так же успешно использовал гидрографические особенности северо–востока России в виде системы озер и рек, впадающих в Балтийское море, в первую очередь Невы, ставших, таким образом, своеобразным плацдармом восстановления русского влияния на Балтике, что оказалось полной неожиданностью для просвещенной Европы. Поскольку в русской историографии деятельность Петра в создании флота отражена достаточно полно, содержание этих глав не требует дальнейшего комментария за единственным исключением. Это относится к проекту несостоявшейся Мадагаскарской экспедиции (что свидетельствует о планах Петра в отношении самого Мирового океана), а также о его распоряжении на начало экспедиции Беринга, состоявшейся уже после смерти государя.

Глава 4 («Состояние военно–морского дела в первой четверти XIII века») примечательна тем, что включает разделы за пределами собственно морской тактики и стратегии петровской поры, а также самих результатов деятельности флота, таких, например, как: «Суда и состояние экипажей», «Комплектование и состав судовых команд», «Морские чины», вплоть до описания флагов, порядка отдания салютов и характеристики учебных флотских заведений и другой ценной исторической информации, позволяющей оценить причины успехов русского флота времен Петра.

Глава 5 («Русский военно–морской флот с 1725 года до начала Семилетней войны 1756–1763 годов») характеризует времена, когда, по Веселаго, «на забытый флот почти не обращалось внимания», — ситуация, в нашей стране повторявшаяся неоднократно, чреватая многими бедами не только для страны, но и для самого флота. Неслучайно в царствование Елизаветы Петровны отмечалось, что «весь флот и адмиралтейство в такое разорение и упадок приходят, что уже со многим временем поправить оное трудно будет… Теперь уже весьма близкая опасность все те несказанные императора Петра I труды потерянными видеть». Тем не менее флот сыграл в эту пору немалую роль не только в военных конфликтах того времени, но и в исследовательской деятельности.

Не случайно в этот раздел Веселаго вкратце включил результаты двух экспедиций в Северном Ледовитом и на Тихом океанах, проходивших на кораблях военно–морского флота под начальством капитан–командора Витуса Беринга, датчанина на русской службе. Таким образом, русские военные моряки достойно показали себя на службе России не только в чисто военных делах, причем в сотрудничестве с другим петровским детищем — Академией наук, которое, таким образом, возникло изначально и успешно продолжалось в дальнейшем вплоть до нашего времени.

Эта глава также интересна тем, что автор наглядно показывает, каким образом русский флот преодолевал «печальное состояние,.. несовместимое с политическим положением и достоинством России», что позволило ему одерживать верх над противником не только в сражениях на морях, но и при действиях речных Донской и Днепровской флотилий. По–своему показательны также заключительные разделы главы: «Деятельность флота в мирное время» и «Канал Петра и морской кадетский корпус», свидетельствующие о широте подходов автора в написании своего труда, что в значительной мере и обеспечило его достоинства на долгие годы, вплоть до настоящего времени.

Глава 6 («Русский флот от начала Семилетней войны 1756— 1763 годов») до Русско–турецкой войны 1768–1774 годов, таким образом, продолжает обобщение опыта военных столкновений на основных для нашей страны военно–морских театрах, причем читатель обнаружит в ней ряд интересных деталей, словно затерявшихся в позднейшей литературе. Неожиданностью для современного читателя, например, будет утверждение Веселаго о том, что «Петр III, в подражание своему великому деду, обратил особенное внимание на флот и неимоверной горячностью приступил к быстрому его усилению, упуская при этом из виду печальное состояние финансов». Весьма интересным представляется раздел «Преобразование морского управления» по результатам деятельности «Морских российских флотов и адмиралтейского правления комиссии для приведения оной знатной части (флота) к обороне государства в настоящий добрый порядок», а также сведения об ассигнованиях на флот с указанием численности корабельного состава. Наконец, важным является оценка состояния флота накануне очередных продолжительных войн с Турцией: «У нас в излишестве кораблей и людей, но нет ни флота, ни моряков…» Снова и снова Веселаго возвращается к исследовательской деятельности русских моряков на примерах А. И. Нагаева, Креницына, Левашова, Чичагова и других.

Глава 7 («Русско–турецкая война 1768–1774 годов») по своему содержанию находится в известном противоречии с предшествующей, поскольку, возможно, не объясняет полностью причин блистательных побед нашего флота (включая Чесму) и тем самым пробуждает у читателя самостоятельное желание разобраться в истоках этих побед. Возможно, это одна из наиболее интересных глав труда Веселаго, поскольку в ней детально характеризуются не только сами результаты сражений на новых морских театрах (в первую очередь на Средиземноморском), но впервые описаны такие новые для русского флота события, как поход русских эскадр вокруг Европы, последствия для Османской империи морской войны на удаленных морских театрах, действия нашей Дунайской флотилии и т. д. Несомненный интерес для читателя представляет также характеристика действий командного состава из отечественных моряков (прежде всего Спиридова и Сенявина) и иностранцев (Кингсбергена, Грейга и некоторых других), причем без противопоставления друг другу на основе происхождения. Важность этой главы определяется также тем, что наш военный флот впервые вышел на просторы Мирового океана из замкнутых морских бассейнов, долгое время определявших его разобщенность, впервые перед лицом Европейских флотов продемонстрировав свои новые возможности на новом уровне. Несомненно, победы на Средиземноморье привели к созданию нашего Черноморского флота, возможности которого раскрылись позднее.

Глава 8 («Русский флот в период между первой и второй русскотурецкими войнами II половины XVIII века»), даже судя по заголовку, посвящена сравнительно короткому (почти пятнадцать лет), но мирному периоду в деятельности нашего флота. Тем интереснее роль флота на нашу политику в отношении ведущих морских держав Европы, выразившаяся в проведении так называемого «вооруженного нейтралитета», суть которого заключалась в обеспечении свободы мореплавания в противовес устремлений прежде всего Англии с ее так называемым «Навигационным актом», ущемлявшим свободу мореплавания других стран. Именно наличие сильного флота, с которым после побед на турками и шведами невозможно было не считаться, позволило России не только возглавить коалицию из почти десятка европейских стран, но и обеспечить свои интересы посылкой трех эскадр в Северное и Средиземное моря, а также в Атлантику. Автор особо отмечает, что даже «если содержание в море наших эскадр и требовало больших расходов, то они с избытком вознаградились возвышением политического значения России и приобрели ей уважение за то, что она решилась и сумела обуздать своекорыстную деятельность Англии». Такой исторический экскурс в отдаленное прошлое остается актуальным и поныне, даже если относится к иным морским державам…

Опыт одновременного ведения войны на двух отдаленных морских театрах, успешно осуществленный Россией в отношении Турции (как это описано Веселаго ранее), неожиданно оказался актуальным для нашей страны в 1787–1793 годах и для нашего флота практически в одно и то же время против шведов на Балтике и против турок на Черном море, причем в публикуемой книге эти события рассмотрены отдельно в двух последующих главах.

Глава 9 («Вторая Русско–турецкая война 1787–1793 годов») ознаменовалась активной деятельностью нашего Черноморского флота и установлением господства практически по всей его акватории в результате побед Ушакова, использовавшего новые тактические приемы. В отличие от предшествующей войны с турками, наши действия в Архипелаге ограничились лишь корсарскими операциями кораблей с греческими экипажами под Андреевским флагом — факт, в значительной мере забытый в последующее время. На этом фоне особо выделяет Веселаго деятельность Дунайской флотилии под начальством де Рибаса (будущего основателя Одессы), способствовавшего овладению Измаилом при штурме последнего Суворовым.

Глава 10 («Русско–шведская война 1788–1790 годов»), помимо детального и конкретного описания целого ряда сражений (Эландское, Ревельское, Красногорское и т. д.) с их результатами, ставит перед читателем целый ряд вопросов, на которые не только в труде Веселаго, но и в последующих работах наших военно–морских специалистов нет ответа. В значительной мере это связано с тем, что эта война (если использовать спортивный термин) закончилась вничью, а для нашей стороны ее итог был «смазан» поражением нашего гребного флота под начальством довольно сумасбродного флотоводца Нассау—Зигена (по происхождению) во втором роченсальмском сражении буквально спустя неделю после побоища шведскому линейному флоту при прорыве из Выборгского залива, когда противник потерял до 7 линейных кораблей. Разумеется, не допусти Чичагов определенные тактические ошибки, итог этого сражения мог бы оказаться еще значительнее. И тем не менее невозможно отрицать — больше шведский линейный флот не участвовал в боях против нас на Балтике, а вскоре Швеция вообще заявила о своем вечном нейтралитете. Поэтому итог Выборгского сражения, по мнению автора настоящих строк, при всех очевидных тактических промахах имел несомненные стратегические последствия в виде устранения нашего традиционного противника на Балтийском театре военных действий.

Глава 11 («Общая характеристика морской деятельности и флота во вторую половину XVIII века») интересна тем, как наличие сильного и активного флота у страны, по Веселаго, способствует успеху по многим направлениям государственной деятельности, включая самые мирные устремления (как это показано выше в главе 8 на примере договора о «вооруженном нейтралитете»). В первую очередь это относится к деятельности Шелехова и Баранова на Аляске с организацией Русско–американской компании, к подготовке кругосветного плавания под начальством Муловского и целому ряду морских экспедиций (Биллингса—Сарычева, продолжению гидрографических работ) и т. д. В этой главе читатель также найдет интересные сведения о состоянии флота в целом, его корабельном составе, особенностях управления, обмене специалистами с другими флотами, издании морской литературы и т. д.

Глава 12 («Русский флот во время наполеоновских войн») отличается характеристикой деятельности нашего флота по многим направлениям: на Средиземном море под руководством Ушакова и Сенявина, в блокадных действиях на Европейском побережье во взаимодействии с английским флотом, в столкновениях с английским флотом в период кратковременного сближения с Францией после заключения Тильзитского мира, последней войне со Швецией преимущественно с участием гребного флота и т. д.

Причем все эти события Веселаго тесно увязывает с частой сменой государственной политики в период царствования Павла I и Александра I, что, несомненно, создавало многочисленные трудности для наших моряков на отдаленных театрах военных действий. Особенно яркий пример в этом отношении дает судьба эскадры Сенявина, выигравшего практически все сражения с французами и турками на Средиземном море, но с заключением Тильзитского мира оказавшегося в западне в противостоянии с сильнейшим английским флотом. Не пытаясь пересказывать текст Веселаго о решении этой сложнейшей военно–морской и дипломатической проблемы, лишь отметим, насколько деликатно относились лорды Британского Адмиралтейства в то время к своему то ли потенциальному союзнику (на суше), то ли противнику (на морях) в стремлении не доводить дело до прямых военных столкновений, ограничившись отдельными приведенными в книге примерами. Очевидно, это тоже один из уроков истории в ее военно–морском варианте, весьма поучительном. Можно утверждать, что эта, с позволения сказать, деликатность была вызвана в значительной мере стремлением не осложнять отношений с потенциальным важнейшим союзником по борьбе с Наполеоном, что подтверждает, например, факт освобождения попавшей в плен команды русского катера «Опыт». Правда, в Военно–морском музее Санкт—Петербурга среди трофейных флагов наряду со шведскими и турецкими отсутствуют британские, но Веселаго не забыл, например, подвига помора Герасимова, сумевшего справиться с английским капером, и доставить начальству флаг незадачливого противника.

Определенно, книга Веселаго заставляет размышлять вдумчивого читателя даже в тех случаях, когда указанный автор по своим причинам опускает известные события. В частности, так он поступил с известным походом Молдавской армии во главе с адмиралом Чичаговым (младшим) в попытке окружить Наполеона у Березины. Возможно, это было сделано, чтобы не повторять уже известных оценок, одна из которых принадлежит нашему знаменитому баснописцу.

Неслучайно во время Отечественной войны 1812 года нашему флоту почти не нашлось работы на море, поскольку флот Наполеона сначала оказался разгромленным англичанами при Трафальгаре, а затем его остатки блокированы в своих базах. Решив малой кровью свою часть проблемы Наполеона на море, ее окончательное завершение на суше, связанное с большой кровью, Английский двор предпочел поручить своему русскому союзнику, заплатившему за конечную победу огромными людскими потерями в многочисленных сухопутных сражениях. Хотя сам Веселаго по этому поводу не делает каких–либо серьезных оценок, тем не менее, именно такой вывод напрашивается из его труда при сопоставлении с другими историческими источниками. Таким образом, флот не просто дорогое удовольствие, но еще и способ сохранения жизней своих подданных — один из выводов указанной главы.

Помимо описания военных действий эта глава также включает мероприятия организационного характера, начиная с организации Военно–морского министерства, Паноптического института, реорганизации медицинской части, мероприятий по повышению дисциплины и т. д.

Глава 13 («Плавания судов Балтийскою флота в первой четверти XIX столетия») освещает целый ряд событий в освоении русским флотом отдаленных акваторий Мирового океана, включая наши первые кругосветные плавания под начальством Крузенштерна и Лазарева, поход Беллинсгаузена и Лазарева к берегам Антарктиды и т. д. Хорошо на примере похода Головнина на «Диане» показана зависимость подобных мероприятий от изменений в политике, со сменой союзников на противников и наоборот, когда командиру корабля приходилось действовать нередко в непредсказуемой обстановке, принимая ответственность на себя, как это имело место при побеге «Дианы» из Капштадта (современного Кейптауна), а также при попытках установления дипломатических связей с Японией и т. д.

Глава 14 («Черноморский флот с 1812 по 1825 год») самая короткая в книге Веселаго, поскольку, во–первых, приходится на наиболее мирный период в его деятельности и, во–вторых, в связи с его с удаленностью от политики, вершившейся в Петербурге на Балтике. Видимо, автор неслучайно останавливается на системе организационных технических мероприятий, проведенных в жизнь его командующим Грейгом, шотландцем по происхождению, заслужившим от русских моряков добрую память.

Глава 15 («Общее состояние русского флота после разгрома Наполеона») особая, поскольку, во–первых, она итоговая и, во–вторых, весьма критическая, что, на наш взгляд, не случайно, поскольку, по–видимому, в продолжение начатого труда Веселаго должен был дать объяснение причин нашего поражения в Крымской войне 1853–1856 годов. Неслучайно Веселаго в поисках причин грядущего поражения обращается к событиям полувековой давности, отслеживая мероприятия, проводившиеся на флоте усилиями таких министров, как Чичагов (младший) или маркиз де Траверсе, французского эмигранта, память о котором осталась в ироническом топониме «Маркизова лужа» — акватории между Кронштадтом и Петербургом, за пределы которой маркиз предпочитал не выпускать корабли вверенного ему флота. Неслучайно в характеристике этих «преобразователей» Веселаго прибегает к их сравнению: «Насколько Чичагов по характеру своему был способен создавать себе врагов, настолько Траверсе умел приобрести расположение нужных людей, в числе которых был всесильный Аракчеев и другие особы, близкие к государю», однако результаты деятельности обоих были удивительно схожими, несмотря на разницу в характере и методах их деятельности. Итог же был одинаковым, даже если «увлечения Чичагова, иногда даже вредные, в основании своем имели всегда предполагаемую пользу дела; в действиях же Траверсе господствовало желание произвести эффект и поразить государя своей полезной служебной энергией». Строки весьма актуальные и для последующих времен, тем более что указанные преобразования «привели наш флот к самому печальному застою и произвели на тогдашних наших моряков такое угнетающе–безотрадное впечатление, что между ними мог явиться чудовищно–нелепый слух, будто бы вследствие требований Англии наш флот решено было уничтожить и что это решение приводилось в исполнение маркизом де Траверсе».

При анализе создавшегося положения Веселаго особо останавливается на судьбе оставшихся не у дел выдающихся флотоводцев Ушакова и Сенявина, когда последний был обречен выпрашивать у царя денежные средства, чтобы расплатиться с собственными офицерами за время пребывания в Англии, после возвращения из Средиземного моря. Такое положение возникло после захвата англичанами фрегата «Скорый» с денежным довольствием сенявинской эскадре. Дело не в коварном Альбионе, а в выборе времени для отправления этого корабля в момент изменения политической ситуации в отношениях с Англией, что Веселаго, видимо, опасаясь задеть уже не министров, а более высокое руководство страны, деликатно обошел

Судьба Ушакова после возвращения со Средиземного моря, где ему временами завидовал даже Нельсон, оказалась немногим лучше. Герой Корфу и учредитель Республики семи островов (это во времена Павла I!) получил назначение на гребной флот и начальником флотских команд на сухопутье, что посчитал для себя оскорбительным Одновременно с Салтыковым—Щедриным, выделившим особую породу «патриотов», путавших понятия «отечество» и «Ваше превосходительство», Веселаго сделал свой вывод «Такое отношение высших властей к боевым героям, славным представителям нашего флота, не могло не отзываться на всей массе моряков, обидное невнимание к которым и предпочтение им служащих других ведомств, выражалось тогда при самых разнообразных обстоятельствах».

Одно из таких «обстоятельств» — использование офицерским составом, засидевшимся на береговой службе, матросов из корабельных экипажей на предмет удовлетворения собственных домашних нужд вплоть до заготовки грибов и ягод на берегу, для чего временами отпускался на несколько суток баркас с гребцами! «Из казенных портовых магазинов, за самую сходную цену можно было приобретать все нужное для дома и хозяйства, и в Кронштадте в редком доме не встречались вещи с казенным клеймом».

Разумеется, для историка с официальным положением обращаться к столь низменным обстоятельствам может показаться менее достойным, чем воспевать героев Севастопольской обороны. Однако приведенные Веселаго факты и ситуации, увы, объясняют слишком многое, тем более, как известно, история, к сожалению, повторяется то в виде фарса, то трагедии, как это произошло на севастопольских бастионах… Невольно напрашивается другой литературный пример, — кто больше заботился о пользе отечества: безвестный тульский мастеровой, вошедший в историю под кличкой Левша, заклинавший не чистить ружейные стволы кирпичом, или военный министр граф Чернышев? Или те, кто не довел до него столь важную информацию, оказавшуюся не вовремя чересчур актуальной? Это к вопросу о нравственной и гражданской позиции самого Веселаго, умевшего смотреть правде в глаза, что дано далеко не всем историкам.

В своем неприятии всего, что привело к поражению, которого могло бы и не быть, Веселаго не избегает конкретной характеристики как состояния самого флота, так и его баз от Кронштадта и вплоть до Иркутска, где в тамошнем адмиралтействе несли службу три офицера и девяносто нижних чинов, поскольку рядом находилось «славное море, священный Байкал». То же относится к военным верфям и их возможностям, и даже к поставкам леса, необходимого для постройки новых кораблей, не говоря об организации службы на флоте (разделы «Разделение морских команд на экипажы и роты», «Баллотировка при производстве в чины», «Судопроизводство», «Морской кадетский корпус» и некоторые другие.).

Как: и в других главах, особое внимание Веселаго уделяет исследовательской деятельности флота на примерах как гидрографических работ непосредственно для нужд мореплавания, так и дальних экспедиций в наиболее сложные для навигации отдаленные районы Мирового океана (исследования Литке, Врангеля и Анжу полярных архипелагов), а также мероприятий по обеспечению продолжения деятельности Российско–американской компании на Аляске. Не случаен и вывод, к которому пришел автор представляемого читателю труда: «В пережитом русском флоте печальном застое первым проблеском радостной зари… были кругосветные плавания и отдельные гидрографические экспедиции», с чем трудно не согласиться.

Остается только сожалеть, что автор не довел до завершения свое произведение, многие страницы которого сохраняют свою актуальность и по настоящее время, ибо, как известно, история повторяется. Но даже в предлагаемом читателю виде, относящемся к временам парусного флота, идет своеобразная перекличка с судьбами флота ракетно–атомного, не оставляющая читателя равнодушным, ибо судьба страны — это судьба каждого из нас Просто флот в силу своей специфики первым ощущает на себе происходящие перемены и в чем–то первым позволяет ощутить ростки прогрессивного будущего, определяющего дальнейшее развитие страны на долгие годы вперед. Действительно, со времен Петра развитие флота происходило со всеми присущими прогрессу противоречиями, требующими вовремя разрешения. В необходимости этого читатель мог убедиться по опыту последних десятилетий, и не только…

При желании читатель может сравнить содержание книги Веселаго с трудами корифеев нашей исторической науки — Соловьёва и Ключевского. Это позволяет не только получить подтверждение из разных источников, но и углубить собственное понимание происходивших событий и их обусловленность на ярких примерах из морской истории страны в сопоставлении с опытом других стран. К сожалению, наши ведущие специалисты–историки не уделяли достаточно места событиям русской морской истории на морях, и, таким образом, труд Веселаго в значительной мере восполняет этот недостаток. Несмотря на то что «Краткая история русского флота» написана более века назад, для внимательного читателя многие ее страницы покажутся актуальными и в наше время и уже поэтому ее переиздание в высшей степени оправдано. Определенно, эта книга интересна не только для профессионалов — моряков и историков, но и для всех читателей, озабоченных судьбами Отечества.

Уже по этой причине нет сомнений, что книга будет с интересом и пониманием встречена широким кругом читателей и, возможно, пробудит, особенно у молодежи, интерес к морской истории Отечества и флотской службе, и даже поможет некоторым стать (по словам одного поэта)

Молодчиною

И мужчиною,

Морячиною

Первого сорта!

Если это случится — удачи и пять футов под килем в походах и плаваниях, а также в жизненных перипетиях на суше и на море!

В. С. Карякин, доктор географических наук