Великая, или Белая, Орда

Великая, или Белая, Орда

Улус Джучи

Ханство кипчаков, знакомое нам как Золотая Орда, являлось лишь частью более крупного политического организма, известного как Улус Джучи. Следует вспомнить, что незадолго до смерти Чингиз-хан сделал каждого из своих сыновей властителем отдельной части империи, улуса, под верховной властью великого хана. Поскольку Казахстан и «западные земли», которые предполагалось завоевать, были дарованы старшему сыну Чингиз-хана Джучи, эта часть Монгольской империи стала называться Улусом Джучи, или западным ханством; Марко Поло говорил о джучидах как о «татарах Запада».

После смерти Джучи правителем этого улуса был признан его второй сын Бату. После завоевания Руси Бату, как мы знаем, основал свою столицу Сарай на Нижней Волге. Первоначально Улус Джучи стал удельным владением старшего брата Бату — Орды. Оно включало в себя обширную территорию, в состав которой входили Западная Сибирь, Казахстан и нижний бассейн реки Сырдарья. Два других сына Джучи — Шибан и Тука-Тимур — также получили свою долю владений на этой территории. Хотя братья Бату, правившие в восточной части Улуса Джучи, вначале находились под его сюзеренитетом, позднее восточное ханство обрело фактическую независимость.

Впервые Белая Орда (Кипчакское ханство) названа Золотой Ордой в «Истории о Казанском царстве» (XVI век). Однако мы будем называть это государство Белой Ордой — так будет правильнее.

Правление Бату Саин-хана и его сыновей

Основы Золотой Орды как автономного государства внутри Монгольской империи заложил хан Бату после своего возвращения из венгерского похода в 1242 году. Четыре года спустя, во время путешествия Иоанна де Плано Карпини в Монголию, очертания нового государства уже приобретали отчетливость. ЮгоЗападная Русь и половецкие степи находились под властью монголов.

Двор Бату на берегу Волги был обустроен «совершенно великолепно», как отмечает Плано Карпини. Сам хан и его семья жили в больших полотняных шатрах, которые раньше принадлежали королю Венгрии. Прием при дворе хана Иоанн описывает так: «Он (Бату) восседает на возвышении, как на троне, с одной из своих жен; но любой другой из его семьи, как его братья и сыновья, так и те, кто ниже рангом, сидят ниже на скамьях в середине шатра. Все прочие люди расположились сзади них на земле, мужчины справа, а женщины слева».

Семью годами позже другой путешественник, Вильгельм де Рубрук, описывал лагерь Бату как «большой город с жилищами и народом, простирающийся на три или четыре лиги[44] в окружности. И как среди народа Израиля, где каждый знал, в какой стороне от скинии должен он поставить свой шатер, так и эти люди знают, с какой стороны от Орды они должны разместить свои жилища». Церемония аудиенции брата Вильгельма была подобна церемонии, описанной Плано Карпини.

Согласно археологическим свидетельствам, столица Бату располагалась на восточном берегу Ахтубы (рукав дельты Нижней Волги), примерно в 100 километрах к северу от Астрахани.

О духовных качествах Бату говорит эпитет «саин», которым его награждают в некоторых восточных анналах, а также в тюркском фольклоре. Его переводят как «хороший». Поль Пеллио[45] отмечает, однако, что это слово имеет также толкование «умный», и в случае с Бату его надо понимать именно в этом смысле. Таким образом «саин-хан» может означать: «благоразумный хан» или «мудрый хан».

Дешт-и-Кипчак (половецкая степь) представлял собой сердцевину ханства Бату. Его западной оконечностью была Болгария, а восточной — Хорезм. На севере сопротивление Руси было сломлено, но еще следовало установить механизм оккупации и контроля. На юге владычество Бату простиралось до Крыма и Северного Кавказа. Закавказье, оккупированное монголами во время царствования Угэдэя, и сельджукский султанат в Малой Азии, завоеванный во время регентства вдовы Угэдэя, формально не находились под юрисдикцией Бату. Однако монгольскими войсками в этих регионах командовали армейские военачальники (нойоны), а не кто-либо из князей-чингисидов. Таким образом, из всех чингисидов Бату ближе всех географически располагался к арене событий и был старшим по отношению к остальным. При таких обстоятельствах можно было ожидать, что он проявит некоторый интерес к этим недавно завоеванным землям, и их правители спешили установить с ним контакты. К примеру, сельджукский султан Джиязад-Дин Кай Хосров II направил три посольства к Бату. Грузинский князь Давид (будущий царь Грузии) прожил некоторое время при дворе Бату как заложник. Что касается Руси, перед ханом стояли две главные задачи: заставить русских князей покориться его воле и организовать сбор дани и налогов. Во время путешествия Плано Карпини не видел в Северной Руси монгольских войск; на юго-западе армия под командованием Куремсы (Курумши) располагалась в районе Днепра к югу от Киева. В 1246 году в Киеве не было русского князя; киевский регион, а также часть черниговского региона и Подолия находились под непосредственным контролем монголов. Согласно сообщениям Плано Карпини, около 1245 года монголы набирали рекрутов для своей армии из населения именно этих территорий. Чтобы распространить свой контроль дальше на запад, север и восток, они нуждались во взаимодействии с русскими князьями.

Восточные русские князья первыми вынуждены были присягнуть Бату на верность. Еще в 1242 году великий князь владимирский Ярослав I направился в ставку Бату, где его утвердили в должности. Его сын Константин был отправлен в Монголию, чтобы заверить регента в своей и отцовской лояльности. В 1246 году, как мы знаем, великий князь Ярослав Всеволодович сам отправился в Каракорум, где присутствовал на церемониях, посвященных восхождению Гуюка на трон. Ярослав Всеволодович больше не вернулся на Русь; он заболел и умер в Монголии. Если верить Иоанну де Плано Карпини, его отравила хатун, мать Гуюка. Как Карамзин, так и Рокхилл выражают сомнение по поводу рассказа Плано Карпини, аргументируя это тем, что великий хан всегда мог казнить великого князя владимирского открыто, если бы того пожелал. Однако сведениям Иоанна де Плано Карпини, полученным от русских в Каракоруме, можно верить. Следует также принять во внимание напряженность в отношениях между Гуюком и Бату. Если Гуюк считал Ярослава I орудием Бату, возможно, он посчитал необходимым тихо избавиться от него. Более того, как мы знаем, Гуюк не одобрял политику своей матери во время ее регентства, поэтому есть вероятность того, что хатун отравила Ярослава Всеволодовича назло своему сыну. Получив известие о смерти отца, сыновья Ярослава Александр Невский и Андрей Суздальский отправились в ставку Бату, чтобы присягнуть ему на верность. Бату приказал им обоим направиться в Каракорум, для того чтобы засвидетельствовать свое почтение великому хану (1247).

Тем временем Бату улаживал западнорусские проблемы по-своему. Ему приходилось иметь дело с двумя русскими князьями — Даниилом Галицким и Михаилом Черниговским. Для феодального общества на востоке Центральной Европы характерно, что даже после жестокого урока, преподанного монгольским вторжением в 1240–1241 годах, межкняжеские и межнациональные раздоры не утихли и соперничество не ослабело. Как Польша, так и Венгрия пытались воспользоваться ситуацией, поддерживая то одну, то другую сторону, что привело к установлению их собственного контроля над Галичем. Этим объясняются постоянные конфликты между венграми и поляками, а также между ними и русскими. Галицкие князья, вынужденные объединять силы то с поляками, то с венграми, неоднократно бывали втянуты в центральноевропейские конфликты, вмешиваясь в венгерско-чешское и чешско-польское соперничество.

В ранние годы правления внимание Бату было сосредоточено на переговорах монгольских вождей по поводу будущего избрания нового великого хана; его также заботили закавказские и анатолийские дела. Поэтому он не вмешивался в деятельность западнорусских князей до 1245 года. К этому времени в Монголии было достигнуто соглашение по поводу кандидатуры Гуюка. Даже если Бату и не одобрял этого решения, он вынужден был с ним согласиться. Теперь он мог усиливать свой контроль над Западной Русью.

Тем временем в 1245 году Даниил Галицкий и его брат Василько Волынский нанесли сокрушительное поражение князю Ростиславу (сыну Михаила Черниговского), которому венгры и поляки оказывали совместную поддержку. Эта победа сделала галицкого князя Даниила Романовича самым сильным из правителей на востоке Центральной Европы, и Бату поспешил предотвратить любую его попытку отстоять свою независимость. Он приказал галицкому князю возвратить управление Галичем монгольскому военачальнику. Вместо этого Даниил Романович решил присягнуть на вассальную верность лично самому Бату и с этой целью отправился в ставку хана. Он должен был низко склониться перед ханом, но принят был милостиво и благосклонно. «Пьешь ли ты наши напитки — черное молоко и кумыс?» — спросил Бату Даниила. «До сих пор не пил, но сейчас я сделаю все, что ты прикажешь, и выпью их». Бату был, несомненно, доволен. «Теперь ты один из наших», — сказал он и приказал, чтобы русскому князю был поднесен кубок вина. «Ты не приучен к молоку, поэтому выпей немного вина». Несмотря на добрый прием, гордость Даниила Галицкого, как и его витязей, была сильно уязвлена. «О, из всех зол большее — почет от татар», — комментирует галицкий летописец. «Даниил, великий князь, господин земли Русской, теперь склоняет колени и называет себя рабом хана».

Через несколько месяцев после паломничества Даниила Галицкого в Сарай князь Михаил Черниговский отправился на встречу с Бату. Он оказался менее удачлив, нежели его соперник. Разницу в отношении Бату к двум князьям можно объяснить тем фактом, что галицкий князь был значительно сильнее, чем черниговский, и Бату счел необходимым добиться от него покорности. Кроме того, Галич находился близко к Венгрии и Польше, и Даниил Галицкий всегда мог найти убежище в одной из этих стран. И Михаил Черниговский, и его сын Ростислав провели несколько лет в Венгрии, и Ростислав вернулся туда после провала его похода против Даниила Романовича. Михаил Черниговский, однако, предпочел возвратиться в свой стольный город, где оказался во власти Бату. Более того, Бату, по всей вероятности, не доверял намерениям черниговского князя. Он согласился принять Михаила Всеволодовича, только если тот очистится, пройдя между двух огней. Это была обычная монгольская процедура для иностранцев, желающих быть допущенными к ханскому двору, основанная на вере в магические свойства огня. Между прочим, Даниил Галицкий избежал ее.

Вдобавок, согласно сведениям Плано Карпини, Бату потребовал, чтобы князь Михаил Черниговский простерся перед идолом (онгоном) Чингиз-хана. Князь Михаил отказался выполнить требования Бату и даже стал вызывающе поносить «мерзких идолов». За это он был казнен вместе с одним из верных ему бояр, который сопровождал его в ставку хана и убеждал его «принять мученический венец». Еще один князь из черниговского дома — Андрей, сын Мстислава, был казнен примерно в это же время. Как пишет Плано Карпини, он был наказан за самовольную поставку коней за границу.

Казнь князя Михаила Черниговского убрала со сцены старого соперника Даниила Галицкого и тем самым укрепила его положение. Более того, оказавшись в качестве вассала Бату, Даниил Романович снискал авторитет среди соседних правителей, которые теперь искали его дружбы. Король Венгрии Бела IV отдал свою дочь за сына Даниила — Льва и способствовал браку еще одного из данииловских сыновей, Романа, с Гертрудой, племянницей покойного герцога Австрийского. Таким образом, Роман стал претендентом на австрийский трон. Это дало возможность Беле IV заинтересовать Даниила вопросом об австрийском престолонаследии и получить от него военную помощь против Священной Римской империи.

Нужно заметить, что после возвращения из ставки Бату в 1246 году Даниил Галицкий реорганизовал и переоснастил свою армию по монгольскому образцу. Когда австрийские посланники прибыли в его лагерь, они были удивлены, увидев всадников галицкого князя, одетых в кирасы монгольского типа, и их лошадей, защищенных шлемами, а также наплечными и грудными доспехами. Сам князь Даниил, однако, был одет, согласно летописцу, «по русскому обычаю» в одежду для верховой езды из греческой парчи, украшенной золотым галуном, и в сапоги из зеленой кожи. Его сабля была инкрустирована золотом, а седло его великолепной лошади позолочено. Несмотря на старания Белы IV и Даниила Галицкого, кандидат на австрийский престол уже был, и его поддерживала Священная Римская империя: это Оттокар Богемский (король Богемии с 1253 г.), который позже стал герцогом Австрии. Между прочим, Даниил не имел намерения разжигать пожар в Центральной Европе. Наоборот, к этому времени он пришел к заключению, что ему нужна поддержка Запада против монголов. Конечно, заискивание перед Бату было лишь тактическим ходом. Его далеко идущая стратегия заключалась в подготовке к борьбе против монголов. Однако он должен был действовать осторожно и скрывать свои намерения. Первым шагом Даниила в его дипломатической игре стала попытка установить контакт с папой, чей авторитет резко возрос после смерти в 1250 году его злейшего врага, императора Фридриха II. Следует вспомнить, что несколькими годами раньше сам папа через Плано Карпини убеждал западнорусских князей признать его господство. Во время пребывания папского посла в Волыни (предположительно, в декабре 1245 г.) Даниил находился в лагере Бату, а его брат Василько, хотя и симпатизировал идее папы, отказался брать на себя какую бы то ни было ответственность в вопросе объединения церквей. Поскольку братья продолжали свое путешествие в Монголию, папа послал еще одного клирика к Даниилу, чтобы подготовить почву для восстановления дружественных отношений. На обратном пути из Монголии Плано Карпини и его спутник остановились в Галиче (июнь 1247 г.), где Даниил и Василько приняли их «с большой радостью». Согласно Иоанну де Плано Карпини, оба князя говорили, что «им хотелось бы иметь папу единственным их господином и отцом, а римскую церковь их госпожой и повелительницей… И после этого они отослали с нами к папе свои письма и посланников». Затем последовал обмен посольствами. Даниил согласился убедить духовенство и народ Галича и Волыни признать папу главой их церкви. Папа, в свою очередь, обещал Даниилу королевскую корону и военную помощь римско-католических народов.

Одновременно Даниил вступил в переговоры с великим князем Андреем Владимирским (братом Александра Невского), за которого он в 1251 году отдал замуж одну из своих дочерей. Андрей согласился сотрудничать с Даниилом, но не смог сделать многого, поскольку по причинам, которые будут рассмотрены нами позднее, в 1252 году лишился своего трона. Таким образом, единственной надеждой Даниила оставалась возможность получить поддержку с запада. Папа, как и обещал, прислал ему знаки королевской власти, и Даниил был коронован королем в городе Дрогичине в 1253 году. Однако усилия папы, направленные на то чтобы сплотить католические силы для крестового похода против монголов в помощь Даниилу, не привели ни к чему.

Теперь мы можем вернуться к событиям в Восточной Руси. Когда Александр Невский и его брат Андрей в конце 1247 года (или в начале 1248 года) появились при дворе Гуюка, хан назначил Андрея великим князем владимирским, а Александра — князем киевским. Последнее назначение знаменательно, поскольку оно демонстрирует, что Гуюк хотел, чтобы Западной Русью правил кто-либо, зависимый от него. Братья вернулись на Русь в 1249 году. К этому времени Гуюк умер, но в период междуцарствия не происходило перераспределения княжеских тронов. В то время как Андрей стал править Владимиром, Александр отправился не в Киев, а в Новгород. Новый митрополит Руси в 1251 г. посетил его там. В связи с этим следует отметить, что предыдущий митрополит Иосиф скончался в Киеве в 1240 году. Только после шестилетнего перерыва Даниил Галицкий взял на себя инициативу восстановления митрополитского престола и отправил своего кандидата, западнорусского монаха по имени Кирилл, в Никею за одобрением патриарха. Кирилл был должным образом посвящен в сан митрополита Киевского, но из-за запутанной ситуации на Ближнем Востоке он не возвращался на Русь до 1249 или 1250 года. Обнаружив Киев совершенно разоренным и непригодным для установления там епархиальной администрации, он отправился в Восточную Русь. Дополнительным мотивом для такого решения явилось его неодобрение переговоров Даниила с папой. Более того, Александр официально являлся киевским князем, хотя фактически находился в Новгороде. Тем временем междуцарствие в Монгольской империи подошло к концу, когда новым великим ханом был избран Мункэ (1251 г.). Это событие требовало возобновления всех ярлыков на княжение. Однако, благодаря близкой дружбе Мункэ и Бату и широким полномочиям, которые Мункэ дал Бату, русские князья должны были ехать в Сарай, а не в Каракорум, для подтверждения должности. Между прочим, Бату, в свою очередь, поручил своему сыну и соправителю Сартаку — христианину (вероятно, несторианской конфессии) — управлять русскими делами. С этого момента русские должны были иметь дело только с Сартаком. Александр Невский без колебаний направился в Сарай, Андрей Суздальский, однако, отказался совершить это путешествие. Если он рассчитывал на помощь Даниила Галицкого в противостоянии хану, то он просчитался; Даниил еще не был готов к тому, чтобы оказать сопротивление монголам.

Сартак немедленно послал карательную экспедицию во Владимир. Князь Андрей Ярославич встретил монгольские войска возле Переяславля-Суздальского. Его армия была разбита, и он вынужден был бежать в Новгород. Оттуда он проследовал в Колывань (Ревель, известный теперь как Таллин), а затем стал искать убежища в Швеции. Монголы разграбили Суздаль. После этого Сартак даровал ярлык на владимирский стол Александру Невскому, помогавшему татарам. Александра приветствовали по его возвращении во Владимир митрополит Кирилл, духовенство и множество горожан. Примечательно, что бояре не упомянуты в отчетах о встрече. Один из летописцев, правда, утверждает, что Андрей бежал в Новгород «со своими боярами». По всей вероятности, владимирские бояре, поддерживавшие князя Андрея Суздальского в его противостоянии монголам, в то время противились Александру Невскому и его политике, лояльной по отношению к хану. Для того чтобы лучше понять мотивы поведения Александра Невского, следует сравнить их с мотивами Даниила Галицкого. В первую очередь, важна разница в географическом положении двух русских государств. Галич находился от Сарая значительно дальше, чем Владимир. Поэтому Александр Невский, в отличие от галицкого князя, не мог питать надежд на отстаивание своей независимости от хана. Даниил Романович, как мы знаем, рассчитывал на поддержку с запада. Александр не доверял Западу. В связи с этим следует особо подчеркнуть, что существовала отчетливая разница в характере западных государств, с которыми князьям приходилось иметь дело. Несмотря на конфликты князя Даниила с Польшей и Венгрией, правители обоих этих государств были не более чем его соперниками (а иногда и друзьями). С точек зрения социальной и психологической, славянская Польша и полуславянская Венгрия относились к той же центрально-европейской среде, что Галич и Волынь. И наоборот, тевтонские рыцари и шведы, с которыми в юности Александр Невский встретился лицом к лицу, были в то время непримиримыми врагами Руси, прописанными духом завоевания и интересами колониальной экспансии со всеми вытекающими последствиями. В то время как Даниил Галицкий мог надеяться сделать Галич партнером в федерации дружественных государств, Александр знал, что если он когда-либо получит помощь с запада, то эта помощь будет оказана только на продиктованных западом условиях. Получение защиты со стороны тевтонских рыцарей повлекло бы за собой признание их сюзеренитета. Более того, даже с их помощью Александр не мог надеяться на то, чтобы защитить Владимир от монголов. Северная Русь была бы разделена между тевтонскими рыцарями и монголами, Новгород отошел бы к первым, а Владимир — ко вторым. Александр предпочел остаться лояльным по отношению к монголам, нежели делить страну.

Существенной была также разница в отношении Александра и Даниила к церкви. Что касается Даниила и центрально-европейского культурного окружения, римско-католическая церковь являлась церковью тех соседних стран, с которыми он находился в равном социальном и политическом положении. Частыми были браки между домами западнорусских князей и ближайшими центрально-европейскими народами. Для Александра же римско-католическую церковь представляли рыцари-крестоносцы.

По складу своего характера Даниил увлекался обычаями и взглядами западного рыцарства, в то время как Александр имел более серьезные цели и глубокое чувство ответственности по отношению к своей стране и народу. Выдающийся военачальник, Александр был также здравомыслящим государственным деятелем, достаточно реалистически мыслящим, чтобы принять как неизбежное курс на сдержанность, как бы это ни было трудно. И, взяв этот курс, он не собирался отклоняться от него, что позволяло ему добиваться своих целей, даже когда это касалось мятежных новгородцев.

Бату умер около 1255 году, и ему наследовал его сын Сартак. Смерть Бату не оказала никакого воздействия на положение русских князей, поскольку они уже находились под властью Сартака. Хотя русский народ испытывал еще большие тяготы в это время, их виновником был не Сартак, а великий хан Мункэ. Нуждаясь в большом количестве войск для китайской кампании и для предполагаемого завоевания Ближнего Востока, Мункэ приказал провести новую перепись населения во всей империи, для того чтобы рекрутировать воинов и собрать налоги. Сартак умер около 1256 года. Новый хан, Улагчи, созвал всех русских князей в Сарай, чтобы возобновить их ярлыки. Наряду с другими при дворе Улагчи появился и прежде непокорный великий князь владимирский Андрей «со многими дарами». По всей видимости, именно Александр Невский принял меры к возвращению своего беглого брата из Швеции. Андрей был прощен и получил ярлык на суздальское княжение. Хотя Улагчи милостиво принял своих русских вассалов, он поддержал указ великого хана о переписи и рекрутировании. Монгольские чиновники, уполномоченные выполнять эти обязанности, появились в Восточной Руси — в Рязанском и Муромском княжествах и в Великом княжестве Владимирском — в 1257 году. Хорошо помня ужасы карательной экспедиции 1252 года, народ Великого княжества Владимирского не делал попыток к сопротивлению. Постоянный механизм действия монгольской администрации теперь был установлен в Восточной Руси, и страна разделилась на военные районы (мириады, тысячи, сотни и десятки), что должно было упростить как рекрутирование, так и сборы налогов. Таким образом, завершив реорганизацию управления в Восточной Руси, монголы направили свое внимание на Новгород. Сначала новгородцы отказались впустить монгольских чиновников в свой город. Прекрасно зная, какие несчастья может им принести военное сопротивление, Александр Невский сам взялся убедить их согласиться на проведение переписи. Когда новгородцы отвергли его посредничество, он прибег к мерам принуждения. На этот раз против него восстал даже его сын Василий, наместник князя в Новгороде. Александр захватил его, сурово наказал нескольких его сподвижников и отправил сына во Владимир. Предупрежденные, что монгольские экспедиционные войска готовы выступить на Новгород, жители в конце концов согласились на проведение переписи на условиях, о которых будет сказано ниже.

В 1258 году монгольские чиновники явились в северную метрополию вместе с великим князем Александром Невским, его братом князем Андреем Суздальским и князем Борисом Ростовским. С помощью восточнорусских князей монголы, видимо, хотели предупредить новгородцев, чтобы те не ожидали поддержки от русских владык, если вздумают возобновить сопротивление. Несмотря на подобное дипломатическое давление, в городе все же разразился мятеж, когда чиновники начали «подсчет» жителей. Монголы попросили у Александра Невского защиты, и он приказал своим войскам усмирить бунтовщиков. Его твердая позиция произвела должное впечатление на новгородцев, и они в конце концов согласились позволить монголам продолжать перепись. Сжатый отчет об этих событиях в Новгородской первой летописи отражает диапазон противоборствующих чувств различных групп населения и их подавленное негодование по поводу «умиротворяющей» политики Александра. Гордый город вынужден был покориться завоевателям, и требуемую часть воинов удалось навербовать. Хотя перепись легла в основу подсчета обязательств со стороны новгородцев, на этой территории так и не были организованы постоянные монгольские военные округа. По всей вероятности, новгородские власти взяли на себя обязательство, что в будущем они сами станут вербовать воинов и собирать налоги. Нечто вроде подобного соглашения, видимо, оговаривалось в предварительных переговорах. Это было очень важной уступкой со стороны монголов — ценой, которую они заплатили Александру Невскому за сотрудничество. Между прочим, купцы из Белой Орды получали постоянные доходы от новгородской балтийской торговли и намеревались увеличить их в будущем. Они предпочитали собирать золотые яйца, а не убивать курицу, которая их несет.

Правление Берке

Смерть Улагчи (1258) открыла путь к трону кипчаков брату Бату — Берке, суровому и честолюбивому правителю. С ним был привнесен новый религиозный элемент в политику западной ветви монголов — исламский. Берке, обращенный в ислам в юности, сделал новую веру краеугольным камнем своей ближневосточной политики. Как мусульманин, он был готов вступить в дружественные отношения с египетским государством мамлюков. Последствием этого явился конфликт с его двоюродным братом Хулагу, монгольским ханом в Персии.

В начальный период экспансии монголов на Ближнем Востоке, о чем следует вспомнить, там не было четкого разделения сфер влияния великого хана и хана кипчаков на Ближнем Востоке. Берке, как мы уже видели, вмешивался в ближневосточные дела во многих случаях. Все изменилось с решением курултая (1253) организовать новую монгольскую экспедицию на Ближний Восток под командованием брата Мункэ — Хулагу. По правилам монгольской политики, это означало передачу управления ближневосточными делами от потомков Джучи потомкам Толуя. Поначалу джучиды приняли это решение и согласились сотрудничать с Хулагу, направив свои воинские подразделения для его поддержки. Но семена возможных разногласий были уже посеяны. Многое зависело от личностей самих ханов кипчаков и их особых политических интересов. Как Сартак, так и Улагчи проявляли не только лояльность к великому хану Мункэ, но и большую заинтересованность в эксплуатации своих русских доминионов, нежели в ближневосточных делах. Когда Берке занял трон кипчаков, он дал клятву верности Мункэ, по условиям которой должен был поддерживать продвижение Хулагу на Ближний Восток. Контингент войск, посланный предшественником Берке — Улагчи, принял участие в завоевании Багдада в феврале 1258 года.

В 1259 году Мункэ умер.

В 1261 году Берке одобрил предложение Александра Невского и митрополита Кирилла об организации русского епископства в Сарае.

В 1274 году византийский император Михаил VIII признал главенство папы, что вызвало неодобрение на Руси.

При Берке был построен Новый Сарай, или Сарай-Берке, однако столица продолжала оставаться в Старом Сарае вплоть до царствования хана Узбека (1313–1341), когда столица была перенесена в Новый Сарай.

Литовские племена в XIII веке

В начале XIII века клановая организация у литовцев уже распалась. Образовались территориальные образования — волости, которыми управляли местные князья (кунигасы). Некоторые из них предприняли попытки централизации власти у литовцев и захвата соседних славянских городов. Такой была политика Миндовга, который объявил себя около 1235 года правителем Новгорода-Литовского в так называемой Черной Руси. Черная Русь — самая западная территория кривичей. Кроме того, Миндовг контролировал Гродно, Волковыск и Слоним. Еще до этого племянник Миндовга Товтивил стал полоцким князем, другой же племянник — витебским. Таким образом, значительная часть нынешней Беларуси управлялась литовскими князьями. Русские князья из Пинска также признавали Миндовга своим сюзереном. Литовцы были отчаянными воинами, хотя им и недоставало дисциплины и вооружения.

В результате проникновения литовцев на русские территории создалась прорусская партия в среде самих литовцев. Русский язык стал официальным языком литовского государства.

В 1250 году Миндовг обратился в римско-католическую веру. Это был чисто политический шаг, предотвращающий нападение немецких рыцарей на его владения. В 1252 году Папа прислал ему королевскую корону. Миндовг, со своей стороны, уступил часть жмудского региона тевтонскому ордену.

Упрочив свой престиж благодаря новому титулу и не опасаясь, по крайней мере в текущий момент, нападений со стороны тевтонских рыцарей, Миндовг мог переключить свое внимание на отношения с князьями Галича и Волыни. Выяснилось, что обе стороны больше были расположены к достижению согласия, нежели к продолжению войны. Даниил Галицкий нуждался в союзниках для борьбы с монголами, а Миндовг знал, что его мир с тевтонскими рыцарями — не более чем временное перемирие. Около 1251 года князь Даниил Романович, у которого умерла первая жена, женился на племяннице Миндовга (сестре Товтивила из Полоцка). Некоторое время спустя сын Миндовга Войшелк (по-литовски — Вайшелга) был крещен в соответствии с обрядом греко-православной церкви, в эту веру обратился также и Товтивил. После коронации Миндовг назначил Войшелка своим наместником в Новгородок.[46] Однако Войшелк с пылом искреннего неофита выразил желание принять монашеский постриг и отказаться от своих княжеских прав. Он предложил своему отцу передать княжение в Новгородке одному из сыновей Даниила. Соглашение по этим пунктам было достигнуто между Даниилом и Миндовгом в конце 1254 года. Сын Даниила Роман (прежде претендовавший на австрийский трон) получил княжество Новгородокское в качестве вассального владения Миндовга. Одновременно с этим дочь Миндовга была выдана замуж за брата Романа — Шварна. Войшелк принял постриг в русском монастыре возле Новгородка.

В соответствии со своей новой политической ориентацией Даниил перенес столицу из Галича на север, в город Холм, к заселению и развитию которого он проявил особенный интерес и который очень любил. Поскольку Даниил Галицкий не получил от Запада никакой поддержки, он вскоре оставил мысль об объединении церквей. В 1255 году папа посчитал нужным сделать ему выговор за неудачу в организации институтов католической церкви в его владениях. Теперь папа решил столкнуть Даниила и Миндовга — двух восточно-европейских владык, коронованных им, — и «позволил» литовцам напасть на Волынь. Миндовг, по всей видимости, не придал значения предложению Папы и предпочел придерживаться своего соглашения с Даниилом Галицким.

Благодаря этому князь Даниил Романович около 1256 года открыто бросил вызов монголам, изгнав их войска из Северной Подолии, Болховской земли и Восточной Волыни. Поскольку внимание монголов было сосредоточено в то время на восточнорусских делах, ситуация не позволяла им перевооружить свои войска в днепровском регионе. Однако Куремсе, командующему в этом регионе, было приказано напасть на Галич и Волынь. В его распоряжении было лишь небольшое войско, и он должен был продвигаться «тайком», как об этом сообщает Галицкая летопись (ок. 1257). Его попытки штурмовать города Владимир-Волынский и Луцк в обоих случаях закончились неудачей. Холм сильно пострадал от пожара, причиной которого был несчастный случай, а не какое-либо нападение монголов. В скором времени монголы отвели свои войска от Волыни.

Даниил Галицкий мог быть вполне удовлетворен результатами своей политики сопротивления монголам. Но Миндовг, со своей стороны, изменил тактику и решил нарушить соглашение. В 1258 году он заключил под стражу Романа и захватил его удел в Черной Руси. Это событие изменило всю расстановку политических сил^ Западной Руси, серьезно подрывая потенциальную силу князя Даниила и его шансы на противостояние монгольскому натиску, который, несомненно, должен был возобновиться. В 1259 году хан Берке заменил Куремсу энергичным Бурундаем (Боролдаем) и снабдил его большим количеством войск. Бурундай решил использовать разногласия между русскими и литовскими князьями и избрал Литву объектом своего первого похода, предложив русским князьям оказать ему поддержку своими войсками.

Начиная с этого момента монголы стали уделять значительное внимание литовским делам. По всей вероятности, они были озабочены растущей силой Литвы и распознали в ее экспансии, даже в этот ранний период, потенциальную угрозу их власти в Западной Руси.

Опасаясь возмездия за свое предыдущее нападение на монголов, Даниил Галицкий предпочел избежать встречи с Бурундаем, послав к нему вместо себя своего брата. Василько Романович принял чрезвычайно активное участие в кампании против литовцев, но в ней участвовали также князь Даниил и его сын Лев. Как монголы, так и русские захватили большую добычу, но русские должны были уступить большую часть своей доли монголам. Однако основным силам литовцев удалось избежать решающего боя, и русские так и не смогли обнаружить, где находится князь Роман, и освободить его. На следующий год Бурундай снова направил свои войска в Волынь и приказал русским князьям разрушить крепостные сооружения их главных городов. Даниил Галицкий бежал в Польшу и Венгрию, оставив своего брата Василько и сына Льва, чтобы те умиротворили Бурундая. Последний настаивал на их покорности его приказам, и у русских князей не оставалось иного выхода, кроме как разрушить крепостные сооружения во Владимире-Волынском, Луцке, Кременце и Львове. Однако гарнизон в Холме отказался уступить город без непосредственного приказа князя Даниила Романовича. В отместку монголы опустошили окрестности Холма, а также несколько других районов в Волыни и Галиче.

После этого набега Бурундай посчитал свое задание выполненным и отвел свою армию из Волыни, расположив ее в районе Среднего Днепра. В военные округа Подолии, Галича и Волыни, подобно тому как это было в Восточной Руси, для наблюдения за сбором налогов и рекрутированием были назначены представители монгольской администрации. Западнорусские князья обязаны были получать ханский ярлык при любом изменении престолонаследия в каждом из княжеств. Великий план сопротивления, выдвинутый Даниилом Галицким, таким образом, рухнул, а сам он возвратился на родину с тяжелым сердцем как покорный вассал хана.

В довершение всех несчастий литовцы совершили набег на Волынь в 1262 году. Примерно в это же время умер князь Роман. Вероятно, он был убит теми, кто взял его в плен. Даниил умер в 1264 году. В этом же году был убит литовскими заговорщиками и Миндовг.

Вскоре после провала сопротивления монголам в Западной Руси произошло восстание в Суздальской земле на востоке Руси (1262). Инициатива исходила от городов этого региона: Ростова, Владимира, Суздаля и Ярославля. После разрушения Владимира армиями Бату в 1238 году Ростов стал крупнейшим городом в Суздальской земле, и, по всей видимости, он взял на себя руководящую роль в движении сопротивления. Восстание стало выражением протеста против тягот, которые испытывало население из-за обременительных сельскохозяйственных налогов, широко применявшихся Белой Ордой также и в Суздальской земле. Собирателям налогов, главным образом мусульманским купцам, монголы позволяли забирать неплательщиков и заставлять их работать в счет неуплаченных налогов или даже продавать их в рабство.

В Ярославле главным сборщиком налогов был некто Изосим — русский, обращенный в ислам. Давление на налогоплательщиков возросло с прибытием от «татарского царя» главного сборщика, которого Суздальская летопись характеризует как «мерзкого мусульманина». В каждом из четырех главных городов Суздальской земли было созвано вече, и решение восстать против монголов было принято единогласно. Многих доверенных лиц монголов, в том числе сборщиков налогов, убили во время последовавших за этим бунтов, включая и Изосима.

По сведениям из Суздальской летописи — старейшего из источников, сообщающих о восстании, явствует, что русские князья не принимали в этом мятеже абсолютно никакого участия. (Однако в некоторых более поздних летописных сводах, таких как Никоновская летопись, говорится о согласии князей воевать с монголами. В Устюжской летописи упоминается приписываемое Александру Невскому обращение к жителям Устюга, чтобы те подняли восстание против монголов. Но это не соответствует истине.)

Александр Невский, вероятно, хорошо представлял себе ситуацию и не питал особых иллюзий по поводу позиции Берке. Несомненно, восстание суздальских городов было такой же неожиданностью для великого князя владимирского, как и для монголов. Но, не имея в своем распоряжении достаточного количества вооруженных сил, князь был не в состоянии предотвратить этот мятеж.

Мятеж был подавлен монголами, а русские города должны были оплатить убытки.

Вскоре после этого Александр Невский умер, а в 1547 году он был канонизирован.

Правда, на стороне рыцарей воевали еще и эстонцы, но ведь не за победу над эстонцами мы учредили орден Александра Невского?

В 1266 году хан Берке умер в Тбилиси во время похода.

В 1267 году ханом Белой Орды стал Менгу-Тимур.

Об Исе-Ногае

Ввиду высокого престижа Бату как основателя ханства кипчаков представляется вполне естественным, что курултай предпочел его внуков Ногаю. Поэтому именно Менгу-Тимур, а не Ногай наследовал Берке в качестве хана кипчаков. Поскольку к тому времени Ариг-Буга сдался Хубилаю (1264), последний являлся бесспорным хозяином империи, из чего мы можем заключить, что Хубилай одобрил кандидатуру Менгу-Тимура в качестве великого хана (примерно в 1267 г.).

Ногай, тем не менее, был слишком крупной фигурой, чтобы окончательно уйти со сцены. Помимо того что он был джучидом, он был еще и военачальником высокого ранга — мириархом. Более того, он имел в распоряжении собственную армию: войско его Орды, набранное главным образом из племени мангкытов. Основной территорией проживания мангкытов в то время был бассейн реки Яик.[47] Позднее они стали известны как ногайская Орда. Поскольку «ногай» означает «собака», можно предположить, что собака была тотемным животным ведущего клана мангкытов. В египетских источниках хан Ногай упоминается под двойным именем: Иса-Ногай. Вполне возможно, что Иса — это его собственное имя, а Ногай — имя клановое (т. е. по названию клана, вождем которого он был). В 1287 году Ногай заявил, что получил особый указ от хана Бату поддерживать единство и порядок среди своей родни после смерти последнего в ханстве кипчаков. Если так было в действительности, Бату, должно быть, утвердил господство Ногая над войсками его Орды (Орды мангкытов), считая их специальным подразделением, предназначенным для поддержания законного правительства в ханстве.

Представляется возможным, что, по соглашению с Менгу-Тимуром, Ногай был признан действующим правителем нижнедунайского региона и уполномочен вести дипломатические отношения как с Византийской империей, так и с Египтом.

Для себя Менгу-Тимур оставил ведение русских дел. Менгу-Тимур не был мусульманином.

В 1271 году Ногай начал кампанию против Константинополя за морские проливы. Михаил запросил мира и выдал свою дочь Ефросинью замуж за Ногая.

Менгу-Тимур облегчил положение русских людей и выдал ярлык, подтверждающий неприкосновенность русской церкви. Служители культа и раньше не облагались налогами, теперь же были утверждены новые привилегии духовенства как социальной группы, включая и членов их семей.

Даже все «церковные люди» были освобождены от военной службы.

Монгольским чиновникам запрещалось под страхом смерти отбирать церковные земли или требовать выполнения какой-либо службы от церковных людей. К смерти приговаривался также каждый виновный в клевете и поношении православной веры.

По всей видимости, первоначально ярлык был написан по-монгольски и сразу же переведен на русский язык. Следует вспомнить, что, согласно сведениям Плано Карпини, в канцелярии Бату были русские переводчики и писцы; и наследники Бату, должно быть, нанимали определенное количество русских секретарей. Можно также предположить, что текст ярлыка был составлен совместно Мёнгу-Тимуром (или его главным монгольским секретарем) и епископом Сарая Митрофаном, представлявшим русское духовенство.

Благодаря этому ярлыку, а также ряду подобных ему, выпущенных наследниками Менгу-Тимура, русское духовенство и люди, находившиеся под его юрисдикцией, составляли привилегированную группу, и таким образом была заложена основа церковного богатства.

В 1277 году Менгу-Тимур развязал кампанию против кавказских алан (осетин). Ряд русских князей, в том числе и сын Александра Невского Андрей Городецкий, участвовали в войне против алан. В 1278 году русские войска захватили главную крепость алан — город Дедяков. Русским досталась богатая добыча. Менгу-Тимур был доволен действиями русских и наградил многими дарами.

После смерти Менгу-Тимура престол кипчаков занял его брат Туда-Менгу. Ханом мангкытов был признан Ногай.

В 1280 году Туда-Менгу выдал ярлык на владимирский стол Андрею Александровичу Городецкому и Костромскому, сыну Александра Невского, на протяжении многих лет другу и верному вассалу хана Менгу-Тимура. Но князь Дмитрий Переяславский почему-то не захотел уступать власть. Дружина князя Андрея была усилена монгольскими войсками.

Дмитрий Переяславский совершил паломничество в лагерь Ногая и принес ему клятву верности. Ногай, противодействуя великому хану, подтвердил полномочия Дмитрия и дал ему в подкрепление сильный отряд. Не дождавшись помощи от Туда-Менгу, Андрей вынужден был уступить великое княжество Дмитрию. Туда-Менгу не утвердил Дмитрия, но и противостоять Ногаю он был не в состоянии.

В 1283 году Туда-Менгу принял ислам и отошел от управления страной. В 1285 году государственными делами занимался племянник его Тула-Буга.

Двоевластие и постоянное противодействие Ногая то одному, то другому правителю кипчакского ханства свидетельствует об упадке в монгольском государстве.

В 1291 году Ногай избавляется от Тула-Буги и провозглашает ханом кипчаков Тохту. Со своей стороны в благодарность за помощь Тохта отдает Ногаю Крым.

Андрей Городецкий приходит к новому хану кипчаков с жалобой на Дмитрия, отказывающегося уступить ему княжеский престол. Дмитрий также отказался появиться при дворе Тохты, считая себя вассалом Ногая. Михаил Тверской и Даниил Московский тоже отправились за ярлыками к Ногаю, а не к Тохте. Таким образом, двоевластие в Орде привело и к образованию двух партий среди русских князей. Димитрий не стал выполнять постановление Тохты, и тогда князю Андрею были приданы ордынские силы для ведения боевых действий против Дмитрия. Владимир и Москва были разграблены, а селения вокруг них разорены (1293). Отчаянное сопротивление оказала Тверь. Но Тохта прислал дополнительные силы, и тверская земля дорого заплатила за раздоры меж князей. Дмитрий бежал в Псков. Андрей Александрович, разоривший русские земли с помощью татар, был признан великим князем в 1294 году.

Отношения между Ногаем и Тохтой стали еще более натянутыми. Первый оказал покровительство некоторым военачальникам Тохты, перебежавшим на его сторону. Тохта потребовал объяснений, пригрозив войной. На это Ногай ответил, что кони его подданных страдают от жажды и он хочет позволить им напиться из Дона. (Эти слова войдут и в «Слово о полку Игореве.)

Тохта пошел на Ногая, и решающее сражение произошло на берегах Яса (Прут).

Победа досталась Ногаю. Тохта бежал, преследуемый до самого Дона. Кони воинов Ногая действительно пили воду Дона. Так что свое слово Ногай сдержал. Но он упустил Тохту, который через два года вновь повел своих воинов против Ногая. На реке Кагамлык в Полтавской области произошло второе сражение между ханами. Ногай был убит русским дружинником из армии Тохты. Воин принес голову Ногая Тохте, ожидая щедрой награды, но Тохта приказал казнить его, заявив, что простолюдин не имеет права убивать хана.

Так погиб Иса-Ногай, Собака-Калин-Царь.[48]

Закончился период двоевластия в Белой Орде. Тохта был талантливым правителем. Ногайская Орда распалась. Одна ее часть эмигрировала в Подолию, вторая осталась в причерноморских степях (малые ногай), третья вернулась на прежние места к своим родственникам, на Яик (великие ногайцы).

Русские же князья по-прежнему не желали уважать права друг друга и разделились на два лагеря. Одни объединились вокруг Ростова, другие — центрально-русские — вокруг Москвы, Твери, Переяславля. Война между ними казалась неизбежной, и Тохта направил своего посланника Неврюя с сильной ратью примирить противоборствующих князей (1297).

Но в 1301 году Даниил Московский захватил принадлежащий Рязанскому княжеству город Коломну, нанеся поражение Константину Рязанскому и поддерживавшим его монголам. Самого Константина Даниил обманом захватил и взял в плен (после смерти Даниила его сын Юрий убил рязанского князя). В 1303 году Даниил занял Можайск, который до этого был частью Смоленского княжества. Затем он захватил и Переяславль.