Сражение у Алам-эль-Хальфы

Сражение у Алам-эль-Хальфы

Несмотря на то что Великобритания постоянно усиливала свою 8-ю североафриканскую армию особых побед на этом ТВД войска Британского Содружества так и не одержали. Премьер-министр Соединенного Королевства Уинстон Черчилль с конца мая 1942 года практически ежедневно «мучил» начальника имперского Генерального штаба генерала Алана Брука вопросами по поводу того, что еще необходимо «храброй, но битой»[1] 8-й армии, чтобы она наконец начала побеждать объединенное итало-германское «войско» Роммеля. Почему, спрашивал Черчилль, армия, на которую потрачено столько сил и средств, не одерживает побед, а терпит катастрофические поражения — одно позорнее другого? Брук очень остро воспринимал это недовольство и решил лично выехать на место и разобраться, что происходит в действительности. Улучив момент, когда премьер пребывал в хорошем настроении, 25 июля 1942 года он добился разрешения Черчилля на поездку в Африку. Начальник Генерального штаба планировал в конце месяца отправиться в Египет через Гибралтар и Мальту.

3 августа Брук приземлился в Каире, через несколько часов там же сел самолет премьер-министра, который летел на встречу со Сталиным[2]. В тот же день в столицу Египта прибыли фельдмаршал Сматс из Южной Африки (он возглавлял правительство Южно-Африканского Союза. — Примеч. авт.) и генерал Уэйвелл из Индии. С 3 по 8 августа 1942 года, посещая различные воинские части и даже передовую, Черчилль и Брук подбирали новую «команду» для руководства британскими силами на Среднем Востоке и собственно 8-й британской армией. Наконец в результате взаимных уступок (Черчилль предлагал самому Бруку возглавить командование на Среднем Востоке. — Примеч. авт.) и волей обстоятельств (генерал Готт, согласованный кандидат на должность командующего 8А, 7 августа погиб после обстрела подбитого самолета германскими истребителями. — Примеч. авт.) было принято следующее решение: командующим британскими силами на Среднем Востоке становится генерал Александер, а командующим 8-й армией — генерал Монтгомери. Первый, бывший ирландский гвардеец, руководил дивизией экспедиционного корпуса во Франции в начале войны под командованием Брука, так же как и Монтгомери. С конца 1940 года по февраль 1942 года он занимал один из важнейших командных постов в Англии, будучи начальником южного командования. Потом Александер был послан в Бирму с невыполнимым заданием организовать оборону против японского вторжения. Во время трагического отступления в Индию он показал такие качества, как спокойствие духа, способность к разумным суждениям и здравый смысл, который Брук отмечал еще во время отступления из Дюнкерка. Александер только что вернулся в метрополию, чтобы принять 1-ю армию, которой предстояло начать вторжение в Северную Африку под командованием американского генерала Эйзенхауэра. Но, как видите, последовало еще более важное назначение. 9 августа генерал Александер прибыл в Египет, где 10 августа премьер-министр Черчилль лично (перед вылетом в Тегеран) определил ему главную задачу:

«1. Вашим первейшим долгом является разгром германо-итальянской армии под командованием генерал-фельдмаршала Роммеля вместе с уничтожением всех складов и укреплений в Египте и Ливии.

2. Вы откажетесь от выполнения любых задач, которые помешают решению главной задачи, приоритетной для интересов его Величества»[3].

9 августа территорию «старой доброй» Англии покинул и новый командующий 8-й армией генерал-лейтенант Бернард Монтгомери. В составе экспедиционного корпуса во Франции в 1940 году он сначала командовал 3-й пехотной дивизией, а во время эвакуации из Дюнкерка — 2-м армейским корпусом. В период с 1940 по 1942 год Монтгомери возглавлял командования 5-го и 12-го армейских корпусов на территории метрополии[4]. Как и Александер, до настоящего момента в Северной Африке он не воевал, поэтому новая «команда» военачальников не испытывала никакого страха и почтения к военному гению Роммеля, свойственного «старикам-генералам» — ветеранам североафриканской кампании.

Основная цель прибытия нового командующего 8-й армии выражалась словами, сказанными им в августе 1942 года: «Нам надо покончить с этим Роммелем раз и навсегда. Не сомневаюсь, что это будет довольно просто. Он уже всем порядком надоел». Как видим, дело оставалось «за малым».

С Монтгомери также прилетели два новых «комкора» — генерал-лейтенант Оливер Лис (30-й корпус) и генерал-лейтенант Брайен Хоррокс (13-й корпус). Созданный впоследствии 10-й танковый корпус вскоре возглавит генерал-лейтенант Ламсден, но этот человек — «пустынный ветеран», бывший командир 1 тд, был уже креатурой Александера.

В пять часов утра 13 августа Монтгомери на автомобиле выехал из Каира на фронт. У пересечения прибрежной шоссейной дороги и пустынного тракта, ведущего в Александрию, его встретил бригадный генерал Фредди де Гинган, начальник оперативно-разведывательной части 8-й армии. Они были старыми знакомыми, и Монтгомери не составило большого труда убедить его честно и откровенно обрисовать неудовлетворительное состояние дел в 8-й армии. По дороге Монтгомери решил взять де Гингана к себе на должность начальника штаба, и с тех пор они не расставались до самого конца войны.

В этот же день началась активная реорганизация 8-й армии. Предполагавшееся отступление было отменено. Армия будет удерживать свои позиции, вышлет транспорт и создаст склады в прифронтовой полосе. Для этого потребуется дополнительное количество войск из дельты Нила.

В основе будущей стратегии ведения войны в Северной Африке лежали два важнейших фактора: укрепленная позиция у Эль-Аламейна и структурная перестройка 8-й армии.

Собственно Эль-Аламейн — это маленькая железнодорожная станция, расположенная на идущей вдоль побережья железной дороге, связывающей Александрию и Мерса-Матрух, в 80 км от Александрии. Своим названием станция обязана цепи невысоких гор, отделяющих железную дорогу от Средиземного моря. Эти горы называются Тель-эль-Аламейн — горы «двойныхпирамид». Еще до начала Второй мировой войны Эль-Аламейн был известен как удобное место ночного отдыха на пути в Мерса-Матрух. В то время на месте железнодорожных путей было шоссе. От станции было легко спуститься к берегу моря и смыть дневную, въевшуюся во все поры пыль.

Карет-эль-Химеймат, расположенный в 45 км к югу, также был известен военным как важный пункт на прямом пути от Каира до Мерса-Матруха. От Карет-эль-Химеймата к юго-западу по направлению к Сиве протянулась 322-километровая преграда, проходимая для транспортных средств в одном-двух местах. Это впадина Каттара — огромное соляное болото, расположенное на 60 метров ниже уровня моря, преодолимое в нескольких местах только для верблюдов и ограниченное с севера близ Сивы крупными зазубренными скалами. От юго-западного, расположенного возле Сивы угла этого соляного болота был еще один устрашающий барьер, протянувшийся на запад и юг на сотни километров — Большая песчаная пустыня. Юг и запад этой безжизненной площади покрыт мелким песком с тонкой коркой мелкого щебня. В легко нагруженном грузовике со специальными шинами можно было ехать по такой пустыне с вполне приличной скоростью, если бы не дюны, образованные ветрами, дующими здесь поперек дороги в направлении с северо-запада на юго-восток. Да и после прохождения колонны машин на поверхности образовывалось месиво из песка, проехать по которому мог только очень опытный водитель.

Северные и западные участки пустыни представляют собой совершенно иную картину. За исключением прилегающих к морю районов, где также преобладают дюны и соляные болота, местность здесь каменистая, и по ней можно легко проехать на автомобиле. Местами этот ровный ландшафт нарушается впадинами, скалами и участками сыпучих песков и жестких кустарников, что ограничивает и затрудняет движение в любое время суток. Ехать по подобной местности без включенных фар практически невозможно.

Стратегическая важность горловины между Эль-Аламейном и Химейматом определялось тем, что только через этот узкий проход могли выйти в Египет наступающие с запада войска.

Впервые германо-итальянские силы серьезно стали угрожать границам Египта в мае-июне 1941 года. Несмотря на то что Роммеля тогда удалось отбросить, вскоре по распоряжению командующего британскими войсками на Среднем Востоке генерала Клода Окинлека (именно его на этом посту сменил генерал Александер. — Примеч. авт.) в районе Эль-Аламейна началось строительство оборонительных укреплений. А пустыня, протянувшаяся на многие сотни километров к западу, казалась британским военачальникам непреодолимым препятствием. Но с появлением моторизованных соединений, гусеничных и полноприводных машин пустыню можно было пересечь, хотя это продолжало оставаться непростым делом. Другой сложностью являлся недостаток воды, однако, имея транспорт и установки для бурения скважин, можно было решить и эту проблему. Таким образом, у Роммеля потенциально имелось несколько вариантов плана по захвату Египта.

Все это прекрасно понимал Монтгомери, который считал, что структура 8-й армии слишком статична. Он предложил развернуть в составе 8А мобильный резервный корпус (подобно Африканскому корпусу Роммеля), основу которого составят две бронетанковые дивизии. С помощью этого соединения он мог вести маневренную оборону или, наоборот, в случае наступления, вводить его в прорыв. Вскоре 10-й корпус был создан, а впоследствии это бронетанковое соединение сыграло важнейшую роль в победе британцев под Эль-Аламейном.

Но в августе перестройка структуры 8-й армии только начиналась. Она по-прежнему продолжала состоять (данные на 30–31 августа 1942 года) из 13-го и 30-го армейских корпусов. В 13 ак имелись 2-я новозеландская и 44-я британская пехотные дивизии, 7-я и 10-я танковые дивизии, а также 23-я армейская танковая бригада. В 30-м корпусе находились 1-я южноафриканская, 5-я индийская и 9-я австралийская дивизии.

В конце августа в 8-й армии имелось большое количество танков — 935, но из-за того, что часть машин только прибывала из Соединенных Штатов и осваивалась экипажами, боеготовых танков имелось гораздо меньше — 535. Но каждый день королевские бронетанковые силы прирастали новой техникой. Однако пока значительную часть этих машин составляли легкие «Стюарты» и «Крусейдеры II», вооруженные 37-мм и 40-мм артсистемами соответственно. Подобные танки только по скорости превосходили германские «тройки» и «четверки», а на равных могли биться лишь с итальянскими машинами М13/40 и М14/41, которые при своей слабоватой 47-мм пушке также имели тонкую броню (лобовая — 30 мм, бортовая — 25 мм). «Валентайны», находившиеся на вооружении 23-й бригады пехотных танков, обладали 60-мм броней, но были слабо вооружены — все той же 40-мм пушкой. Таким образом, современной бронетехники в 8-й армии было не так уж и много. Наиболее мощной машиной пустыни в тот момент у британцев был средний танк американского производства М3, поставлявшийся в двух версиях — американской М3 «Генерал Ли» или британской М3 «Генерал Грант» (впрочем, названия в честь генералов «южан» и «северян» эпохи Гражданской войны в США дали танкам именно англичане. — Примеч. авт.). Главными достоинствами этих несильно различающихся между собой модификаций являлась 75-мм пушка (бронебойные снаряды 75-мм артсистемы уверенно поражали немецкие танки на дистанции до 1100 м, а итальянским хватало и осколочно-фугасных, выпущенных с 2750 м. — Примеч. авт.), размещенная в архаичной конструкции — «рубке-спонсоне» корпуса. Но орудие было хорошее, с эффективной бронепробиваемостью, оно позволяло британцам на равных бороться даже с немецкими танками Pz.Kpfw.IV Ausf.F2 и итальянскими САУ Semovente da 75/18, которые имелись в танковой армии «Африка». Во всем остальном М3 средний являлся средоточием недостатков: высокий, громоздкий, с ограниченной зоной обстрела 75-мм артсистемы, с достаточно тонкой броней (лобовая — 50 мм, бортовая — 38 мм). Недаром советские танкисты, которые получали М3 по ленд-лизу, называли эту машину «братской могилой на шестерых» (иногда «на семерых». — Примеч. авт.). Все это понимали и союзники — транспортные суда с новыми средними танками М4 «Шерман» и 105-мм самоходными гаубицами М7 «Прист» уже спешили из США в Египет. Но эту технику еще надо было получить, обкатать и освоить. Были даже определены бригады (8, 9, 24 тбр), которые первыми оснащались прибывающими танками и самоходками.

Как могли, британцы модернизировали и собственную бронетанковую технику. Так, на базе легкого танка «Валентайн» в неподвижной большой «контейнерообразной» рубке по подобию советского танка КВ-2 была смонтирована 25-фунтовая (94-мм) артсистема. Новая самоходка получила наименование «Бишоп».

Наконец, в производство летом 1942 года пошла последняя и самая мощная модификация крейсерского танка MK VI «Крусейдер III». В новой башне, толщину лобовой брони которой довели до 51 мм, разместили 57-мм пушку модификации MK III (длина ствола 42,9 калибров) или MK V (длина ствола 50 калибров). Имея начальную скорость 848 м/с или 898 м/с соответственно, пушка «Крусейдера III» при наклоне бронеплиты в 30° на дистанции 450 м могла пробить броню толщиной 81 мм или 83 мм. С расстояния в 1000 м «Крусейдер III» мог поразить любой немецкий танк армии «Африка». Боевая масса машины возросла до 20,04 т, а экипаж уменьшился до четырех человек.

Британские танкисты встретили новую модификацию «Крусейдера» с одобрением — теперь хотя бы по вооружению эти боевые машины сравнялись с большинством танков противника, за исключением Pz.Kpfw.IV Ausf.F2 с длинноствольной (43-го калибра) пушкой. Другим достоинством «Крусейдера» являлись хорошие динамические характеристики, но, как говорили в полку «Ноттимгемширского конного ополчения» (старинный кавалерийский полк, переформированный в танковый, также имел прозвище «Шервудские рейнджеры». — Примеч. авт.), что «было бы чудом, если бы двигатель „Крусейдера“ проработал 36 часов без какой-либо странной и неприятной поломки». К тому же в боекомплект артсистемы (65 выстрелов) входили по-прежнему только бронебойные снаряды. Поэтому выпускалась модификация «Крусейдера III» с 76,2-мм гаубицей, боекомплект которой состоял уже из 65 дымовых и осколочно-фугасных выстрелов.

Постепенно английские танки и САУ в Северной Африке стали как бы «растворяться» в аналогичной американской продукции — так же бестолково сконструированной, но гораздо более надежной.

Время для «реформ» в 8-й армии было выбрано достаточно удачно. В этот момент североафриканский фронт стабилизировался. В течение всего августа здесь царил полный покой. Бывший командующий американскими ближневосточными военно-воздушными силами Льюис Бреретон в своем дневнике вспоминал, что 22 августа он «отправился на совещание в полевой штаб генерала Кеннингхэма. Штаб Кеннингхэма (командующий английскими военно-воздушными силами на Ближнем Востоке. — Примеч. авт.) расположился на побережье Средиземного моря, примерно в 15 милях от линии фронта. Все устроено комфортабельно, а купальные возможности способствуют поддержанию чувства удовлетворенности.

По обе стороны фронта существует неписаное правило, согласно которому истребители не атакуют людей на берегу»[5]. Жизнь воюющих сторон вошла в нормальную колею, и военных действий как не бывало!

Английские оборонительные позиции у Эль-Аламейна протяженностью в 60 км создавались в течение года. Они были выбраны с таким расчетом, чтобы не выйти за пределы обжитого приморского направления.

Местность здесь, как уже говорилось, была удобна для организации прочной обороны. Каменистые гряды простирались с востока на запад, а фланги позиций защищались с юга труднопроходимой для танков впадиной Каттара, а с севера — морем. Каттарская впадина длиной 300 км и шириной от 30 до 160 км является дном огромного высохшего озера.

Британские войска создали одну оборонительную полосу из трех линий опорных пунктов. Опорные пункты располагались в шахматном порядке на удалении 9 км один от другого по фронту и в глубину. В каждом опорном пункте находилось по два пехотных батальона и по одной артиллерийской батарее.

Каждая пехотная дивизия трехбригадного состава имела в своей полосе по три таких опорных пункта.

Остальные войска располагались в промежутках между опорными пунктами и могли быстро перебрасываться в зависимости от обстановки на любой угрожаемый участок фронта.

Перед оборонительной полосой и внутри обороны создавались полосы минных заграждений.

Установившуюся передышку Монтгомери использовал для дальнейшего усиления вверенной ему армии. Он поставил кабинет министров в известность о своих минимальных требованиях: «Я не перейду в наступление до тех пор, пока вы их не выполните, но я буду держать Аламейн, пока вы их выполняете».

Руководствуясь этим девизом, он ожидал дальнейших подкреплений. К 9-й австралийской дивизии, переброшенной из Сирии, вскоре добавились 44-я и 51-я пехотные дивизии, прибывшие из метрополии, а также два полка тяжелой артиллерии и шесть полков полевой артиллерии. Старые 40-мм противотанковые орудия заменялись 6-фунтовыми пушками ПТО или их лицензионными американскими 57-мм копиями М1А1. Подобных артсистем (имевших начальную скорость 900 м/с и пробивавших 70-мм броню на расстоянии 900 м. — Примеч. авт.) было получено около 400. Из США в 8-ю армию в сентябре было отправлено 318 танков М4 «Шерман» модификаций М4А1 («Шерман II») и М4А2 («Шерман III»). В распоряжение Монтгомери поступило также 8700 автомашин, из которых было сформировано 26 авторот подвоза.

В плане обороны, который утверждал еще Окинлек, мало что изменилось. План, по свидетельству Александера, «заключался в том, чтобы как можно упорнее оборонять район между морем и кряжем Рувейсат и угрожать с фланга наступлению противника к югу от этого кряжа с сильно укрепленной и заранее подготовленной позиции на кряже Алам-Хальфа».

Итало-немецкие войска в Ливии, кроме спешенных парашютистов, ожидаемых подкреплений не получили. Большинство предполагаемых резервов танковой армии «Африка» предназначались к переброске на советско-германский фронт, где решался исход Второй мировой войны. Гитлер, «целиком поглощенный войной в России, не уделял достаточного внимания средиземноморскому театру»[6]. При таком положении британское командование имело все возможности активизировать военные действия и рассчитывать на успех, так как «у них не было забот о каком-то втором театре войны»[7]. Однако высшее английское руководство готовилось к новой операции очень обстоятельно. Этим и воспользовался командующий войсками стран Оси в Северной Африке генерал-фельдмаршал Роммель.

Структурно возглавляемая им итало-германская армия «Африка» состояла (данные на 30–31 августа 1942 года) из германского африканского корпуса (DAK), в котором находились 15-я и 21-я танковые дивизии; 10-го и 21-го подвижных итальянских корпусов (в 10-м корпусе находились автотранспортируемые пехотные дивизии «Брешия», «Павия» и «Болонья», а также парашютная дивизия «Фольгоре»; в 21-м корпусе находилась подвижная 102-я дивизия «Тренто» и германская легкая 164-я дивизия), а также 20-го моторизованного итальянского корпуса (132-я танковая дивизия «Ариэте», 133-я танковая дивизия «Литторио», 101-я моторизованная дивизия «Триесте»). 90-я легкая дивизия и 22-я парашютная бригада «Рамке» напрямую подчинялись армейскому командованию.

Германское Верховное командование, Гитлер и Муссолини фактически запретили Роммелю отступать. Они дали ему приказ оборонять позиции, которые при относительной слабости танковой армии «Африка» удержать можно было только одним способом — наступлением. Собрать все имеющиеся войска и поставить все на карту. План был разработан и, соответственно, принял форму приказа, который фельдфебель Манкивиц из 9-й роты 104-го моторизованного гренадерского полка и другие ротные старшины танковой армии распространили по ротам 30 августа:

«Танковая армия „Африка“. Тактический штаб. 30.8.1942 г.

Приказ по армии

Солдаты!

Сегодня армия, усиленная новыми дивизиями, вновь переходит в наступление с целью окончательного уничтожения врага.

Я ожидаю от каждого находящегося под моим командованием солдата, что он сделает все от него зависящее для победы.

Подпись: командующий генерал-фельдмаршал Роммель».

План битвы был «истинно роммелевским». Открыть наступление предстояло атакой Африканского корпуса, 90-й легкой дивизии и 20-го итальянского моторизованного корпуса на южном фланге армии с участка вокруг Джебель-Калаха в северо-восточном направлении. После перехода через кряж Рувейсат британский северный фланг и резервы должны были быть окружены и уничтожены.

Задача 164-й легкой дивизии «Африка» и итальянских дивизий к северу от Рувейсата, которым была придана и бригада парашютистов «Рамке», состояла в том, чтобы связать противника ограниченными наступательными действиями на прибрежной дороге. 20-му итальянскому корпусу и 90-й легкой дивизии отводилось место между этими в большей или меньшей степени малоподвижными войсками и Африканским корпусом, для выполнения роли своего рода шарнира. Одновременно им надлежало аналогичного свойства атакой обеспечить северо-западный фланг Африканского корпуса. Последний, как и всегда, должен был нести на себе основной груз операции. Если запланированное уничтожение 8-й армии состоится, будет введена в действие вторая часть плана. Африканский корпус вместе с 15-й танковой и 90-й легкой дивизиями атакует Суэц через Каир. 21-й танковой дивизии отводилась задача взятия Александрии.

«Ударным кулаком» удачливого фельдмаршала, как и ранее, должны были стать бронетанковые соединения. На 30 августа у Роммеля имелось 93 средних танка Pz.Kpfw.III (с 50-мм пушкой L/42), 73 средних танка Pz.Kpfw.III Ausf.J (с длинноствольной 50-мм пушкой L/50), 10 средних танков Pz.Kpfw.IV Ausf.F1 (с короткой 75-мм артсистемой L/24) и 27 средних танков Pz.Kpfw III Ausf.F2 (с 75-мм пушкой L/43). Всего 203, не считая (29 легких и 5 командирских) Pz.Kpfw.II и Pz.Kpfw.I, а с учетом самоходных орудий — 229 единиц. Также в операции должны были принимать участие итальянские танки и САУ (L6/40, М13/40, М14/41, Semovente da 75/18) общим количеством в 243 машины средних танков и 38 легких бронеединиц. Итого 472 средних танка и САУ, а также 67 легких и 5 командирских (в 3-м и 33-м разведывательных бронебатальонах, 15-й и 21-й немецких танковых дивизиях, 132-й и 133-й итальянских танковых дивизиях, 101-й итальянской моторизованной дивизии, 90-й легкой немецкой дивизии)[8].

Британцы в тот момент для отражения наступления могли выставить гораздо меньше танков. Но не в смысле численности (на равных с немцами британцы драться в тот период не могли. — Примеч. авт.), а в смысле готовности британских соединений к отражению германо-итальянских атак. 31 августа в составе 8А имелось 945 танков (американского производства 169 «Стюартов», 164 «Гранта» и 163 «Валентайна»). Вообще танковые дивизии королевских войск из-за недостатка материальной части и экипажей в те дни действовали, как правило, бригадными группами. Но в силу хорошей работы британской разведки Монтгомери и его генералы были достаточно ознакомлены с германским планом (немцы считали, что утечка информации идет от итальянского командования. — Примеч. авт.), и как следует укомплектовали только 10-ю танковую дивизию генерал-майора Гейтхауза (64 «Гранта» и 15 «Крусейдеров» в 8-й танковой бригаде; 94 «Гранта», 40 «Стюартов» и 54 «Крусейдера» в 22-й танковой бригаде) и 23-ю отдельную танковую бригаду (около 160 «Валентайнов IV»). Последняя с началом сражения была оперативно подчинена 10 тд. В других бронетанковых соединениях 8А в тот момент были в основном легкие или крейсерские танки.

Командир 13-го армейского корпуса генерал-лейтенант сэр Брайен Хоррокс был настолько уверен в «водонепроницаемости» построенной им под руководством Монтгомери обороны (именно в секторе его корпуса немцы должны были нанести основной удар. — Примеч. авт.), что даже отправился спать до получения донесения о начале наступления.

В довершение ко всему британцам удалось успешно подбросить германскому командованию ложный документ. Начальник штаба 8-й армии генерал де Гинган приказал изготовить дорожную карту, на которой была сфабрикована полностью искаженная картина местности в тылу обороняемого 8А фронта. Карту вывезли на машине на немецкое минное поле. Взорвали несколько выпрыгивающих мин, чтобы повредить автомобиль, затем разведчики отошли и предоставили возможность противнику действовать. Германские «коллеги» обыскали машину и нашли в ней карту. Она легла в основу планов наступления и послужила образцом для создания немецких дорожных карт. Этот фальшивый документ оказал важное влияние на ход сражения при Алам-эль-Хальфе (иногда пишут Алам-Хайфе. — Примеч. авт.).

Роммель опасался начинать наступление до тех пор, пока у него не будет полной уверенности в том, что его танки и машины обеспечат необходимым горючим.

28 августа в штаб-квартире танковой армии состоялось совещание с участием Роммеля, итальянского начальника Генштаба маршала Кавальеро, и фельдмаршала Кессельринга, командующего войсками на южном ТВД. Роммель настаивал на шести тысячах тонн горючего в качестве минимального резерва для наступления. «Исход сражения зависит от точности поставок горючего», — объяснил он. «Можете начинать наступление, фельдмаршал, — отозвался Кавальеро, — горючее уже в пути»[9].

Но фельдмаршал не особенно доверял итальянским высокопарным фразам. Успокоение ему принесло только заявление Кессельринга о том, что 2-й воздушный флот люфтваффе доставит танковой армии необходимое горючее (1500 т — запас ВВС на ТВД), если итальянцы провалят поставки. В конце концов перед началом наступления Роммель располагал недельным запасом топлива для своей армии.

30 августа 1942 года в 22.00 (по другому часовому поясу, в 23.00) итало-немецкое командование предприняло попытку прорыва левого фланга английских оборонительных позиций у хребта Алам-эль-Хальфа, который находится в 25 км от побережья. 15 тд имела 70 боевых машин, 21 тд атаковала 120 танками. В 00.40, во время полнолуния, должна была начаться наступательная операция, но по германо-итальянским войскам сразу стала наносить удары королевская авиация. Объединенной ударной группировке (229 немецких и 243 итальянских танка) удалось в нескольких местах глубоко вклиниться в оборону 8-й армии. Вклинение произошло между опорными пунктами 2-й новозеландской дивизии и 44-й пехотной дивизии. В глубине обороны немецкие танки были встречены 22-й и 23-й танковыми бригадами, имевшими в своем составе около 350 танков. Произошло встречное танковое сражение. Отдельные машины противоборствующих сторон сблизились до расстояния 50 метров и вели огонь на поражение. Англичане потеряли 31 «Грант», 21 «Валентайн» и 5 «Крусейдеров». Потери немцев были несколько меньше — 22 машины, но много бронетехники стран Оси вышло из строя по техническим причинам: из-за песчаной бури и перегрева. После тяжелейших боев вечером 1 сентября Роммель, у которого осталось 120 немецких исправных машин, решил прекратить атаки и постепенно отводить войска на исходные позиции наступления севернее впадины Каттара. Маневрирование с обеих сторон продолжалось до 3 сентября. Английское командование, несмотря на подавляющее превосходство в силах и средствах, не решилось на активные действия с целью окружения и уничтожения вражеской танковой группы.

Монтгомери попытался 3 сентября организовать атаку во фланг противника. Но выделенная для этого 2-я новозеландская дивизия не была поддержана английскими танками, и атака не удалась. До 7 сентября британский командующий безуспешно пытался закрыть брешь, но затем пришлось от этого отказаться, «загнуть» левый фланг и создать новый фронт из ряда опорных пунктов, приспособленных к круговой обороне. В руках итало-немецкого командования оказался проход от «загнутого» фланга британской обороны и до впадины Каттара шириной 35 км. За этим проходом открывалась незащищенная пустыня вплоть до Каира. Казалось, дорога к дельте Нила была открыта, — нужно было только нанести удар. Тем не менее немецкие дивизии почти целую неделю стояли без движения, словно вкопанные в землю, и не были в состоянии сделать ни шагу вперед. Такое бездействие объяснялось тем, что 31 августа перед самым входом в порт Тобрук был торпедирован итальянский танкер «Истрия» с 7 тыс. тонн горючего. Кроме того, между Бенгази и Дерна был потоплен еще один танкер «Абруцци». На этих двух судах перевозилось 8500 тонн горючего. О дальнейшем продвижении не могло быть и речи, так как Роммель располагал всего недельным запасом бензина. Не хватало 6 тыс. тонн горючего, а доставить в Ливию удалось всего 1000 тонн.

Переброска значительной группировки немецкой авиации в июне 1942 года на советско-германский фронт привела к тому, что коммуникации итало-немецких войск в Средиземном море оказались незащищенными, и в течение сентября было потоплено 22 немецких и итальянских транспорта с грузом в 22 тыс. тонн.

В октябре 1942 года англичане потопили в районе Тобрука танкер «Прозерпине» с грузом 3250 тонн горючего и транспорт «Терджестиа» с 1042 тоннами боеприпасов, сопровождаемые всего одним эсминцем. В результате больших потерь на морских коммуникациях самые насущные потребности танковой армии «Африка» удовлетворялись лишь на 40 %.

Были также и другие причины остановки итало-немецкого наступления, начавшегося 31 августа. Немецкая разведка своевременно не установила, что британцы сумели быстро и хорошо оборудовать фланговые позиции. Оказалось, что на английских фланговых оборонительных позициях находилось до 400 артиллерийских орудий и около 500 противотанковых пушек.

Британская авиация, господствовавшая в воздухе, наносила беспрерывные удары по итало-немецким войскам, бомбила их исходные районы для наступления, а также их прифронтовые тылы. За 6 дней английская авиация сбросила на ударную группировку противника 1300 тонн бомб. Потери стран Оси составляли: около 50 танков, 400 автомашин и 60 орудий.

Пытаясь изменить соотношение сил между королевской авиацией и люфтваффе, фельдмаршал Кессельринг организовал переброску трех авиаотрядов 210-й эскадры скоростных бомбардировщиков из Таганрога в Тобрук. 17 августа силы люфтваффе начали перелет с Восточного фронта на североафриканский ТВД. Но этого было мало. Мощь германской авиации в Африке таяла. В довершение ко всему радиолокационные станции ВВС, которые отслеживали передвижение противника на земле и в воздухе и предоставлявшие информацию ПВО, внезапно замолчали. Британцы в радиопереговорах внезапно перешли с коротких волн на УКВ. Немецкая радиоразведка была парализована.

Все это вместе взятое заставило итало-германское командование отвести свои войска на исходные позиции и ожидать подхода резервов. Однако до окончания Сталинградской битвы на получение крупных резервов рассчитывать не приходилось.

А вот у британцев основная группировка сохранилась. Даже с учетом разночтений в потерях в различных документах, наиболее часто встречаются приводимые здесь цифры. 8 сентября в 8-й армии осталось 896 танков, в том числе на переднем крае 674 машины. Также на ТВД сохранилось около 400 автомобилей.

Таким образом, начатое Роммелем 31 августа наступление не достигло значительных территориальных и политических результатов. 7 сентября активные бои прекратились.

Мало того, в этом сражении большие потери понес руководящий состав танковой армии «Африка». Командир 21 тд генерал-майор Георг фон Бисмарк погиб, когда во главе дивизии прорывался через британское минное поле. Генерал-майор Клееман, командующий 90-й легкой дивизией, получил ранение. Бомбой с британского самолета был ранен командующий Африканским корпусом генерал Вальтер Неринг; руководство этим прославленным соединением принял генерал фон Верст.

Отныне и впредь ход событий зависел от Бернарда Монтгомери. Измотанным немецким войскам с горечью пришлось признать, что они потерпели поражение. Помимо понесенных ими тяжелых потерь, пошатнулась их уверенность в своей победе. Не стало простым совпадением и то, что поворотный пункт Алам-Хальфы совпал по времени с неудачами под Сталинградом. Поэтому Алам-Хальфа в западной историографии называется «Сталинградом пустыни» и служит символом стойкости обороняющихся войск Британского Содружества.

Конечно, подобные сравнения могут вызвать у нас только улыбку. Достаточно посмотреть на потери. Германские войска потеряли 1859 человек убитыми и ранеными, 38 танков, 33 орудия, 298 автомобилей и 36 самолетов; итальянцы — 1051 человек, 11 танков, 22 пушки, 97 автомобилей, 5 самолетов. Потери войск Британского Содружества составили 1750 человек, 67 танков, 15 противотанковых орудий и 68 самолетов (из 67 британских танков был подбит 31 «Грант», 21 «Валентайн», остальные потери пришлись на «Стюарты», «Крусейдеры» и «Матильды». — Примеч. авт.).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.