Положение женщин в исландской правовой системе

Положение женщин в исландской правовой системе

Распри и тяжбы в основном осуществлялись мужчинами, поэтому «Серый гусь» рассматривает положение женщин в основном в их отношении к мужчинам. Тем не менее статус и права свободнорожденных женщин обсуждаются в законе чрезвычайно подробно (в отличие, увы, от статуса и прав рабынь). Прежде всего нужно отметить, что хотя свободнорожденная женщина имела полное право вести хозяйство на хуторе и принимать экономические решения, как и бонд-мужчина[473], «Серый гусь» недвусмысленно сообщает, что в формальных юридических процедурах женщины не участвовали совершенно. Сомневаться в надежности этой информации нет ни малейших оснований.[474] Так, судьями на альтинге и на весенних тингах (v?r?ing) могли быть только мужчины.[475] Аналогичным образом, насколько можно судить женщины не входили в коллегии, рассматривавшие свидетельские показания (дисл. kvi?ir, ед. ч. kvi?r), — а эти коллегии были ключевым элементом правоприменения и осуществления власти.[476]

Запрет на участие в коллегиях присяжных имел самые серьезные правовые последствия. Он означал, что женщина, даже возглавляя хозяйство, имела меньше формальных прав, чем ее же собственные наемные работники, — ведь даже люди, не владевшие землей, могли быть назначены в эти коллегии (нужно было лишь быть старше 12 лет[477] и зарабатывать себе на пропитание).[478] Вероятно, также женщинам запрещалось выступать в суде свидетелями — во всех положениях «Серого гуся», касающихся свидетелей и легальности показаний, говорится исключительно о мужчинах (дисл. karlar[479]). Женщинам, далее, не позволялось принимать личное участие в преследовании людей за убийства (дисл. v?gs?k), однако источники согласны в том, что если женщина сама являлась пострадавшей стороной, она имела полное право вчинить иск[480] — но должна была назначить мужчину, который бы представлял ее интересы в суде. Кроме того, как мы обсуждали в главе 10, женщины могли удовлетворить свою жажду мести, заставив мужчин совершить ее от своего имени, или же, напротив, заставить их взять себя в руки. Аналогичным образом, женщину можно было вызвать на суд ответчицей, но опять же только через назначенного ей представителя-мужчину. Каковы бы ни были исходная цель и глубинный смысл этих положений, в контексте исландского общества они де-факто ограждали женщин от риска подвергнуться насилию, к каковому зачастую прибегали на разных стадиях хода распрей и тяжб. Как видно, женщины платили за эту гарантию неприкосновенности возможностью участвовать в политической жизни, особенно в ее «боевых» проявлениях, и, согласно положениям «Серого гуся», женщинам запрещалось носить оружие.[481]

Несмотря на поражение в общественных правах, женщины обладали значительной юридической свободой. Так, согласно «Серому гусю», незамужняя женщина (дисл. m?r), достигшая двадцати лет (в ряде случаев — шестнадцати), имела полную свободу выбирать место проживания[482], а совершеннолетние женщины считались юридически вменяемыми и несли ответственность за нарушения закона в той же мере, что и мужчины: «Женщину полагается объявлять вне закона точно так же, как и мужчину, если она убьет мужчину или женщину или причинит [ему или ей] увечье, и ей полагается все, что полагается за другие правонарушения».[483] Впрочем, в сагах мы не обнаруживаем примеров применения этого закона.

«Серый гусь» уделяет особое внимание защите женщины как личности, как можно видеть на примере нижеследующего отрывка, начинающего пятистраничный[484] раздел о соблазнении, который сам по себе представляет лишь часть более крупного — «Какие действия в отношении женщин подлежат наказанию». Содержательно раздел описывает различные правонарушения, которые мужчины могут совершать в отношении женщин. В таких делах, как правило, один мужчина вызывает в суд другого:

Если мужчина целует женщину втайне от других мужчин и по ее согласию, то ему полагается штраф в три марки, а в суд его должен вызывать тот, кто должен вызывать в суд по делу о соблазнении. А если она возмущается, то ей самой надлежит вызывать его в суд, а полагается тогда изгнание из страны. Если мужчина целует замужнюю женщину втайне, то за это полагается изгнание из страны, и не важно, разрешила она это ему или нет, а решение по этому должны вынести девятеро соседей на альтинге. Если мужчина требует от женщины, чтобы она спала с ним, за это полагается изгнание из страны. Это основание для вызова в суд, и решение должны выносить девятеро соседей, на том тинге, на который вызвали [обвиняемого]. Если мужчина ложится с женщиной в постель и совершает с ней половой акт, за это полагается изгнание из страны. Если мужчина переодевается в женское платье, с тем чтобы обмануть женщину, за это полагается изгнание из страны. Если мужчина силой кладет женщину рядом с собой или же сам ложится с ней в постель, с тем чтобы совершить с ней половой акт, за это полагается объявление вне закона, и нужно вызвать его на суд из дома, и решение должны вынести девятеро соседей на том тинге, на который вызвали [обвиняемого]. Женщина [в этом случае] получает полное право вызвать [такого мужчину] в суд, если она возмущена [содеянным] и половой акт не совершился и если она хочет вести тяжбу, а если она не хочет, то [такое право получает] ее законный представитель.[485]

Статья занимает несколько страниц, и, начиная с поцелуев и непристойных предложений и заканчивая половой связью перечисляет наказания, ужесточающиеся сообразно тяжести правонарушения. Ее полный текст в восемь раз длиннее процитированного отрывка и описывает едва ли не все мыслимые варианты противозаконных отношений между мужчиной и женщиной.[486]

Возникает вопрос: применялись ли в реальности все эти столь скрупулезно занесенные на пергамент положения, а также им подобные из других статей? Чтобы дать на него ответ, нужно хорошо понимать, с какого рода древнеисландским источником мы в данном случае имеем дело, и в какой мере этот источник согласуется с другими, прежде всего сагами. И ответ здесь, вероятно, следующий: едва ли, а если применялись, то далеко не так жестко и не в такой полноте, как можно было бы себе представить. Скорее всего, многие из них, утратив со временем пользу для правоприменителей, попросту игнорировались. Кроме прочего, авторы и переписчики этих книг могли, вполне возможно, добавлять положения по собственной инициативе, пополняя законы под влиянием церковной морали и собственных представлений о том, что хорошо, а что плохо.[487] Как мы уже говорили выше, многообразные и даже чересчур подробные средневековые исландские законы, покрывая едва ли не каждый мыслимый аспект повседневной жизни, были не каменной скрижалью, которой полагалось следовать неукоснительно, а скорее задавали в своей совокупности стандарты общественного поведения и рекомендации к правовой оценке тех или иных поступков. Несомненно, как мужчины, так и женщины пользовались порой противоречивыми положениями «Серого гуся» в своих корыстных интересах. Таковы были правила древнеисландской политико-юридической игры.

В составлении законов, касающихся женщин, самое деятельное участие принимала церковь. После окончания XI века годи отдали эту сферу права на откуп церковникам, несмотря даже на то что и сами годи, и население в целом не собирались введенные церковью законы соблюдать. Нельзя забывать — одним из следствий консенсусной системы управления во главе с альтингом было то обстоятельство, что введение законов шло своим чередом, а их применение — своим. Как и в случае отношений между годи и бондами, которые гарантировали соблюдение прав свободных землевладельцев, права женщин уважались не благодаря наличию системы исполнительной власти (ее не было), а благодаря системе компромиссов и представительства, мало чем отличавшейся, как мы уже видели, от рынка, и уважались ровно настолько, насколько позволяла эта система. Так, например, на основании текста «Серого гуся» можно заключить, что женщины, состоявшие в законном браке, имели куда больше привилегий, чем любые другие, и что иные социальные статусы делались все менее престижными, однако это мало соответствует саговой действительности.

Ключевая роль, которую женщины играли в экономике средневековой Исландии, лишь в малой степени отражается в сагах и законах. Исландский историк Олавия Эйнарсдоттир предполагает, однако, что женщины пользовались тем большим социальным престижем, чем большее влияние оказывали на хозяйствование на конкретном хуторе[488], и что хозяйки были весьма уважаемыми членами общества. Хельги Торлакссон и Нанна Дамсхольт также исследовали исландскую экономику в ее различных социальных аспектах и заключили, что женщины играли центральную роль в производстве и управлении производством тканого сукна (дисл. va?m?l), а это был главный предмет исландского экспорта на всем протяжении эпохи народовластия.[489] Однако мы знаем, что ключевая роль в производстве далеко не всегда трансформируется в социальный престиж. Так, в 1862 году американский путешественник и писатель Джон Росс Браун, приплыв в Исландию из Калифорнии, заметил, наблюдая некую группу женщин:

Как и все прочие исландские женщины, каких мне довелось видеть, эти исполняли все важные работы, как то: доили коров, делали сыр, косили сено, переносили тяжелые грузы и занимались иным тяжким трудом. Мужчины время от времени помогали им, но, как правило, предпочитали кататься на лошадках по окрестностям или валяться дома кверху пузом.[490]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.