XXXIII Слава Омейядов

XXXIII

Слава Омейядов

Когда Валид подхватил бразды правления, выпавшие из рук покойного, он, что вполне естественно, решил продолжать наиболее успешные, с его точки зрения, направления отцовской политики. Сам он был из тех, кто неравнодушен к роскоши, человек утонченного вкуса, в том смысле как тогда понимался «вкус», и ему доставляло удовольствие возводить грандиозные здания, украшая их со свойственным восточной архитектуре размахом. Он явно стремился оставить после себя такие памятники, чтобы слава о нем продолжилась в веках. И в этом он преуспел.

В Каире на месте одной старинной мечети он приказал воздвигнуть новую, украшенную колоннами с позолоченными капителями. Построенная еще отцом Валида Иерусалимская мечеть была им расширена и заново отделана, после чего к ней устремились потоки паломников. Валид послал в Мекку столичных зодчих, велев им снести и перестроить сооружения, перед которыми так благоговели правоверные. Халиф пошел наперекор чувствам людей старшего поколения, еще больше отойдя от той изначальной простоты, которую они хранили в памяти с юных лет. И далеко не все, что он задумал, совершалось вдали от дома. Так, он изгнал христиан Дамаска из древнего храма Иоанна Крестителя, где хранились многочисленные останки мучеников и святых, несмотря на то, что на нужды этого храма византийские власти всегда щедро жертвовали золото. Затем тысячи нанятых Валидом каменщиков приступили к переделке храма в мечеть, соединяющую черты греческой и персидской архитектуры. Таким образом, были заложены основы сарацинского стиля, изящество и роскошь которого позже окажут влияние на развитие западноевропейской готики.

Пока Валид роскошествовал в Дамаске, потворствуя своим высокохудожественным вкусам, его полководцы сражались за империю в Малой Азии, Хорасане, Африке, не давая забыть об его могуществе. Они опустошали Каппа- докию, Армению, Понтийское царство и Галатию, и, как обычно, приводили в Дамаск толпы пленных с грудами богатой добычи. Они переправились через Оке, гоня перед собой тьму спасающихся бегством жителей Туркестана, и захватили Бухару. Новое нападение на Самарканд — и после длительной осады он принужден ежегодно платить огромную дань золотом, и, кроме того, — поставлять три тысячи человек в год на невольничьи рынки Дамаска.[80] Вопреки любым предсказателям, сарацинские полководцы перешли границы провинции Синд и очутились вблизи истоков великих рек Индии (708 г.)

Их флот на море наводил страх на Сицилию и Сардинию, разоряя города и унося добычу, увозя пленных. Множество прекрасных юных девушек попадало на невольничьи рынки и в гарем халифа. Повсюду при упоминании о сарацинах воцарялся ужас, ибо в те времена не существовало международного права, и от правителей не ждали ничего, кроме жесточайшего, ничем не сдерживаемого деспотизма. Итак безгранична была власть халифа, что уже, кажется, не осталось ничего, что бы ни было ему подвластно. В своих завоеваниях сарацины дошли до Геркулесовых Столбов.

Нам знаком и этот порыв к атлантическим просторам, и те сетования, вторящие, казалось бы, Александру Великому, на то, что не осталось мест, которые можно было бы еще завоевать… И вот очередной сарацин, в стремлении пойти дальше всех, находит выход. Успех — это не всегда то, что нужно для плодотворной жизненной борьбы, и в те ранние годы, когда закон был слаб, а правители своевольны, полководец никогда не мог быть уверен, что завоевал прочное расположение своего повелителя, проводя в жизнь его планы.

В начале своего правления Валид отправил некого Мусу в Африку, дабы завоевать ее вновь, успокоить этот неугомонный край. Военачальник добрался до места, где сходятся — на расстоянии 15 миль — Африка и Европа. Город Сеута, расположенный на скалистом мысе, обращенном в сторону громадных скал, что окружают пролив, в первую очередь подвергся яростному напору завоевателей. Победа над ним была всего лишь предвестием, началом таких значительных завоеваний, которые раньше вряд ли кому и снились. Через Геркулесовы Столбы победителям суждено было пронести идею о мусульманском превосходстве на континент, который до поры оставался им совсем незнакомым.

За триста лет до описываемых событий яростные вестготы ворвались в Испанию и свергли в ней римскую власть. Но вот теперь они и сами ослабели, готовые пасть перед превосходившим их противником. Уже больше века готы исповедуют христианство, так что для захватчиков они — тот же враг, с которым мусульмане постоянно сталкиваются на берегах Босфора.

Чума и голод истощили их.

Извечный враг — измена — их снедает,

Проникла в кости, мышцы, извела.

Правителем готов в Испании в то время был Родерих, имени которого суждено было занять особое место в сердцах поэтов и сочинителей баллад и быть окруженным таким романтическим ореолом, каким наделяли немногих героев его ранга. Романтика, по сути, перечеркнула подлинную историю злосчастного монарха. Родерих был сыном герцога Кордовского, при короле Витице сумел подняться достаточно высоко, обрел известность и, воспользовавшись случаем, захватил трон, а короля изгнал (708 г.). Сыновья Витицы, не сумевшие совладать с ним, переправились на африканскую сторону и нашли поддержку у графа Хулиана, начальника крепости Сеуты, который предложил вернуть им отцовский трон.

В связи с этим отношение Хулиана к Мусе изменилось полностью: вместо врага он стал видеть в нем желанного — союзника, чем несказанно удивил мусульманского военачальника. Так, он не только предложил (лично или через Тарика ибн Зияда) сдать крепость Сеуту, но и взялся провести сарацинскую армию дальше, к самым желанным победам и богатым трофеям. Муса не был готов к столь внезапным переменам и, естественно, усомнился в искренности бывшего противника, однако выпавший ему шанс решил не упускать. Он послал в Дамаск гонца, чтобы получить разрешение на ответные действия. В письме он объяснял, что климат в той стране, куда он собирается войти, более мягкий, чем в Сирии, что поля там плодороднее, чем в Йемене, растительность благоуханнее, чем в Индии. Что рудники там богаче драгоценными металлами, чем в Катае, а берега покрыты яркими цветами и пленяют нежными ароматами, будто это Эдем. Халифу, падкому до чувственных удовольствий, всех этих благ для халифа показалось даже с избытком. Он послал Мусе разрешение с тем же восторгом, с каким тот его просил. Правда, халиф предупреждал подчиненного, чтобы тот не рисковал до тех пор, пока не убедится, что странная перемена в намерениях графа не была притворной.

Получив долгожданное разрешение, Муса послал через пролив отряд из 400 пеших солдат и сотни всадников под командой некого Тарифа, который высадился в месте, по сию пору носящем его имя, напоминающее нам о «тарифах», то есть о тех суммах, что взимаются с судов, проходящих этими водами.

Набег позволил воплотить в жизнь все мечты и надежды военачальника Тарифа, и к октябрю он вернулся к Мусе, нагруженный богатой добычей, с большим количеством пленных. Как можно скорее была подготовлена вторая, более грозная экспедиция в обреченную страну готов. Тарик,[81] который ее возглавлял, высадился на скале, которую древние называли Кальпе, а современный мир знает как Гибралтар (от арабского «Джебел-аль-Тарик», «гора Тарика»).

Бесчисленной толпой они пришли:

Сириец, мавр, бербер, грек-ренегат,

И перс, и копт, татарин — все в едином

Строю заблудшей веры; все крепки

И рвения полны…

Ты видела их, Кальпе!

Древний камень

Величественный, ты не носишь боле

Имен героев славных и богов.

И Кронос, и сторукий Бриарей,

Вакх или Геркулес теперь не в счет;

Обречена ты на другое имя —

Завоеватель он, кому теперь

Ты вечным монументом стала.

Волну взрезали днища их судов,

Песок темнел от смуглого их роя.

Зловерными затоплен берег весь!

Их стяги реют и горят на солнце.

И весело оно их освещает:

Тюрбаны белые, оружье и щиты

Граненые; кривые сабли блещут

Дамасской сталью, золотом. И ветер,

Как локон, завивает флаг на пике.

Завоеватели столкнулись с готами вскоре после высадки, а решающее сражение произошло в июле 711 года, в нескольких милях северо-восточнее Кадиса. Оно вошло в историю как битва при Хересе, в которой Родерих был убит, а его войско обращено в бегство. Когда весть о победе дошла до Мусы, злобная мысль пронзила его рассудок: как бы его подчиненному не досталось слишком много славы. Переправившись через пролив с десятью тысячами воинов, он отправил Тарику послание, приказывая не преследовать бегущего противника. Возмущенный подобным распоряжением, Тарик созвал военный совет, на котором Хулиан, полный решимости, без обиняков предложил продолжать погоню: «Дадим ли мы христианам, — кричал он в возбуждении неодолимой ненависти, — время, чтобы они собрали силы и все свое уже утраченное мужество? Нет! Вынем же мечи из ножен и будем преследовать их, не давая передышки! Займем их города! Наша задача не будет выполнена, пока мы не скроемся за стенами Толедо».

Речь Хулиана воодушевила присутствующих. Тарик подгадал момент, чтобы поделить армию сарацин на три части и немедленно начать кампанию по трем направлениям — на Эльвиру, Кордову и Толедо. Войско, посланное против Эльвиры, захватило город, а заодно Малагу и Эсиху; второй отряд занял Кордову. Третий отряд, возглавляемый самим Тариком, настолько переполошил жителей Толедо, что те кинулись бежать в долины Пиренеев. Те же, кто не успел скрыться, сдались с заверениями платить мусульманам дань. В Толедо Тарику приглянулся бесценный столик из чистого золота, украшенный драгоценными камнями, принадлежавший, как утверждали, Соломону, сыну Давида. Тарик взял себе одну из изумрудных ножек этого столика. Позже Муса забрал остальное и велел изготовить недостающую ножку. Но когда он преподнес трофей халифу в Дамаске, Тарик предъявил ножку, чем доказал, что именно он, а не Муса, первым завладел вещью.

После одержанной победы Тарик вознамерился зайти еще дальше на север, но выбранное им направление слишком быстро привело к Бискайскому заливу и ему пришлось повернуть назад. Придя в Толедо, он стал собираться с мыслями: как сообщить начальнику, почему он не остановился на полпути в своих завоеваниях. За свои подвиги он был посажен в темницу, но вскоре освобожден и, по распоряжению Валида, отправлен к Мусе, вместе с которым они разрабатывали план дальнейшего покорения Испании. Один из них пошел на запад, другой — на север, и после многочисленных сражений, стычек и боев, что относится уже к истории покорения Испании маврами,[82] нежели к нашему повествованию, оба встретились у Сарагосы. Город был захвачен, ибо «Аллах наполнил сердца неверных ужасом», как сообщал мусульманский летописец.

Окрыленный невиданной удачей, Муса задумывал грандиозную кампанию, и окажись она успешной, это могло бы послужить началом совершенно иного витка европейской истории. Вернуться в Дамаск полководец рассчитывал через Константинополь, пройдя всю Европу с запада на восток, взяв Средиземное море в кольцо связанных между собой союзнических государств, — и тогда весь древний мир подчинился бы знамени пророка.[83]

Как только эти самонадеянные идеи стали оформляться, Валид отдал приказ вернуть и Тарика, и Мусу в столицу. Он начал опасаться, как бы соперничество между ними (первый из них был бербером, второй — арабом) не вызвало страшную катастрофу и не поставило под удар все намеченное. Тарик двигался быстрее и достиг Дамаска раньше Мусы, который взял с собой караван из 30 тысяч пленников и немыслимого количества трофеев. Тарик оказался подле халифа как раз в тот момент, когда тот находился при последнем издыхании. Воин перечислил ему все достижения, завершившиеся полным захватом Испании (в то время ее, вслед за вандалами, называли Андалусией). За свою службу Тарик получил от халифа многочисленные изъявления благодарности. Неизвестно, что бы еще получил он в награду, но халифа не стало. Муса тем временем как раз добрался до столицы.

Пробыв на троне 10 лет, Валид скончался в сорокадвухлетнем возрасте в 715 году. Он провел жизнь в довольстве и покое, тогда как его военачальники наводили страх на все окружающие страны и государства и распространяли славу халифа на весь Древний мир. Мусульмане проникли в дальние страны за Оксом, достигли практически границ Китая (710 г.), намеревались дойти до Тихого океана и там основать владения халифа. И они уже дошли до Атлантики. Так была достигнута наивысшая слава Омейядов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.