XII На седьмое небо
XII
На седьмое небо
В древности люди относились к снам и видениям либо с пиететом, либо со страхом: они полагали, что пока тело спит, наше воображение не дремлет. Когда силы, с помощью коих мы получаем наш чувственный опыт, пробуждаются, а рассудок и самообладание, владеющие этим опытом, отдыхают, боги посылают человеку свои наставления и откровения о будущем или далеком. Так, в ветхозаветной книге Иова, где столько раз упоминаются арабы, Елиуй, молодой вузитянин, произносит следующее:[38]
14. Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз:
15. Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе.
16. Тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление,
17. Чтобы отвесть человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость…
23. Если есть у него Ангел-наставник, один из тысячи, чтобы показать человеку прямой путь его —
24. Бог умилосердится над ним…
Так же и Елифаз Феманитянин (скорее всего, тоже араб) сказал Иову, произнося свои успокоительные и обдуманные доводы в пользу неоспоримой праведности Всевышнего:[39]
12. И вот ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него.
13. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей,
14. Объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои.
15. И дух прошел надо мною; дыбом стали волоса на мне.
16. Он стал, — но я не распознал вида его, — только облик был пред глазами моими; тихое веяние, — и я слышу голос:
17. Человек праведнее ли Бога? И муж чище ли Творца своего?
Несмотря на то что современная наука проводит всесторонние исследования во всех областях знания, относящихся к возникновению мироздания, она все еще бессильна объяснить нам, что такое сновидения и в чем их смысл. Психология утверждает, что таинственные явления, происходящие с человеком во время сна, еще только предстоит объяснить. Неудивительно, что когда Мухаммед обнаружил, с каким уважением к видениям относились «Люди Книги», как он называл иудеев, когда он понял, что сны — это средство, с помощью которого боги общались с верующими и объявляли им свою волю, он принял ту же точку зрения. Как следствие, мы видим, какое большое значение он придавал снам.
Он не знал, что в Новом Завете они представлены иначе, нежели в Ветхом Завете. Он слышал о Моисее, Иакове, Иосифе и о пророках, к которым столько приходило вестников, пока их тела были погружены в сон, так что он не был удивлен, что видения нисходят и к нему самому.
«Хвала тому, кто перенес ночью Своего раба из мечети неприкосновенной [священной Каабы] в мечеть отдаленнейшую [более отдаленный храм Иерусалима], вокруг которой Мы благословили, чтобы показать ему из Наших знамений. Поистине, Он — Всеслышащий, Всевидящий!» (Коран, 17: 1).
(Перевод И. Крачковского)
Стояла темная ночь (так говорит предание). Такой торжественной тишины еще никогда не было в Мекке: не ухала сова, не кричал петух, не лаяла на улицах ни одна собачонка, и ни один дикий зверь не выл на окружающих город холмах. Даже воды колодца Земзем, казалось, прекратили свое тихое журчание, улегся ветер, в душном воздухе не колыхнулся легчайший зефир, и природа замерла в неподвижном, загадочном молчании. В глухой полуночный час пророк вдруг вздрогнул от звука раздавшегося голоса: «Проснись, о ты, кто спит!»
Перед ним стоял некто с лицом белым как снег. Его чело было спокойно и невозмутимо. Прекрасные сияющие волосы, изумительно уложенные, свисали изящными локонами на плечи. Огромные крылья светились разноцветными бликами от драгоценных каменьев, которыми были усыпаны одежды. Изысканные благовония наполняли воздух тонким ароматом.
Дивный посетитель был Джабраил, с которым пророк уже имел встречи; он затем взял сердце Мухаммеда, дабы омыть его водой веры из золотого сосуда. Затем он подозвал незнакомое доныне существо, именуемое Бораком, что в переводе означает «молния». У него было человеческое лицо, изумрудные глаза величиной с две звезды. Жемчуга и самоцветы украшали крылья, излучавшие сияние, и существо это было столь разумно, что понимало все сказанное, хотя ничего не могло сказать в ответ. Мухаммед приготовился вскочить ему на спину, побуждаемый ангелом, но чудесный скакун попятился и отказался подчиняться, пока не вмешался сам Джабраил. Тогда небесный конь подчинился, и как только пророк сел верхом, мягко взвился в небесную высь и со скоростью молнии понесся на север. Над Синаем Джабраил приказал остановиться, чтобы позволить Мухаммеду помолиться в том месте, где Господь говорил с Моисеем. В Вифлееме, где был рожден Иисус, сын Марии, повторилось то же самое. Когда после второй остановки они поднялись в воздух, Мухаммед услышал голос, кричавший:
«О Мухаммед, помедли, прошу тебя, чтобы я мог говорить с тобой; ты тот, к кому из всех на свете я расположен больше всего».
Но Борак несся вперед изо всех сил, и вскоре послышался второй голос, кричавший:
«Стой!»
Мухаммед не мешкал. Немного погодя появилась девица небывалой красоты и, сладко улыбаясь, кивнула пророку, поманила его и повторила те же слова, но он ни на мгновение не отклонился от прямого курса. После Джабраил похвалил его за то, что он не остановился, объяснив, что первым его окликнул иудей, и если бы он послушался, то весь его народ стал бы последователем религии Моисея. Сказал вестник, что второй голос принадлежал христианину, который пытался привлечь его на сторону христианства. А третий призыв исходил от земной жизни, уступив зовам которой, люди искали бы отрады в повседневности, отказавшись от посмертного блаженства, для которого они погибли бы навсегда.
Наконец небесная лошадь опустила своего седока у входа в Иерусалимский храм, где ее привязали к кольцу, к которому пророки привязывали ее и раньше, и Мухаммед приступил к молитве. Вскоре лестница из света позвала его подняться на первое небо и послужила ему опорой. Мухаммед с помощью Джабраила совершил восхождение, и ворота храма открылись. Его стены были выложены чистейшим серебром. Звезды, свисавшие с кровли на золотых цепях, служили источником света. Пророк ступил внутрь, и почтенный старец вышел к нему навстречу. То был праотец Адам, и он обнял Мухаммеда, назвал его величайшим из сынов человеческих и первым среди пророков.
Когда чудеса этого священного места были в той или иной мере изучены, ангел и его спутник последовали на второе небо, бывшее из стали; там Мухаммеда приветствовал Ной, который тоже называл его величайшим из пророков. Третье небо, где произошла встреча с Иосифом, было полно великолепия, всё из драгоценных камней, слишком ярких для взора смертного. Далее находился ангел смерти, записывавший в книге имена тех, кто должен был родиться, и вычеркивавший имена тех, кто прожил отведенный им срок. Как только имя вычеркивалось, его владелец тут же умирал. На пятом небе оказался Аарон. Там же был ангел отмщения с глазами, метавшими молнии, с огненным копьем в руке. Языки пламени вырывались с четырех сторон его трона. Раскаленные докрасна цепи были протянуты вокруг.
На шестом небе Мухаммед встретился с Моисеем, который зарыдал при виде него, так он узрел того, кому суждено было проводить в рай больше сынов своего народа, чем тех из сынов Израиля, кто следовал учениям своего пророка. Седьмое небо состояло из божественного света, его ослепительный блеск невозможно описать словами. Здесь на почетном месте был самым главным Авраам: оно располагалось прямо над Каабой. Джабраил не мог идти дальше, но Мухаммеду дозволено было пройти через обширные пространства к престолу Аллаха, который, хотя и пребывал за завесой, говорил с ним, посвятил его во многие подробности учения, впоследствии воплощенные в Коране, и предписал, чтобы его последователи молились пятьдесят раз в день.
Когда Мухаммед вернулся к Моисею, он стал уверять, что заставить арабов произносить столько молитв в день невозможно, и стал просить, чтобы это число было меньше. Аллах позволил сократить это число до сорока, но Моисей настаивал, что смертные слишком слабы и не смогут нести столь тяжкие обязательства. Мухаммед возвращался неоднократно, всякий раз добиваясь сокращения числа молитв, пока их не осталось пять, после чего он просить перестал, и именно это число молитв осталось вплоть до сегодняшнего дня. Ежедневно между утренней зарей и восходом солнца неутомимый муэдзин поднимается на башню минарета и, как того требует религиозный обряд, взывает:
«Аллах Превелик!..Молитва лучше сна!..Нет божества кроме Аллаха!.. Он дает жизнь, а не смерть!..О щедрый!..Твоя милость не ослабевает! Мои грехи велики, но милость твоя больше! Воздадим должное его совершенству!..Аллах Превелик!»
И в другие предначертанные часы он также издает привычный, но такой своеобразный крик. И где бы ни был правоверный мусульманин, в тот же момент он принимает предписанное для совершения молитвы положение и повторяет слова, требуемые его религией:
«Ля иляха илля-л-Лааах! Правоверные спешат молить Аллаха и пророка, чей слух отверст, чтобы услышать их мольбы!»
Когда Мухаммед рассказал о видении своим друзьям, те посоветовали держать его при себе, ибо, как они сказали, люди точно сочтут его сумасшедшим или лжецом. Но он знал, что если он только найдет того, кто поверит его словам, его авторитет возрастет. Поэтому он решил обнародовать свой рассказ и в открытую встретить насмешки врагов. В результате, хотя хуливших его оставалось немало, сторонники плотнее сплотились вокруг него. И больше они не сомневались ни в одном его слове. Теперь он смог установить закон как писаный, так и неписаный, бесконечно опираясь на то, что, по его словам, он видел начертанным на небесах.
Теперь Мухаммед, казалось, несколько изменил свои планы. Какое-то время он, на протяжении ранних лет его миссии, стремился построить религиозное учение, нынче же настал момент для поисков мирского царства. Возможно, правильнее это можно было бы выразить следующим образом: начало его пути было исполнено горячего стремления реформировать религию своей страны. Постепенно он пришел к убеждению, что его поиски и замыслы одобрены Аллахом. После долгих лет тяжкого труда на этом поприще, при поддержке доброй Кадиджи и влиятельного Абу Талиба, он был многими отвергнут и даже счел, что практически потерпел поражение. Затем, настроенный продолжать борьбу, он несколько пожертвовал принципами и последовательностью и обратился к достижению политических выгод. Должно быть, перспектива была совсем безнадежной, если заставила Мухаммеда, «Преданного», искать иной поддержки, помимо Единого Аллаха!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.