11.1. Рассказ Карамзина

11.1. Рассказ Карамзина

Напомним вкратце — как погиб царевич Дмитрий. Романовскую версию, осуждающую Годунова, подробно (и покорно) озвучивает Карамзин. Царевич Дмитрий считался сыном Ивана IV Грозного. Якобы он стоял на пути Бориса Годунова к престолу, и тот решил убить юного царевича.

«Годунов прибегнул к вернейшему способу устранить совместника, оправдываясь слухом, без сомнения его же друзьями распущенным, о мнимой преждевременной НАКЛОННОСТИ ДИМИТРИЕВОЙ КО ЗЛУ И К ЖЕСТОКОСТИ. В Москве говорили всенародно (следственно без страха оскорбить Царя и Правителя), что сей младенец, еще имея не более шести или семи лет от роду, есть будто бы СОВЕРШЕННОЕ ПОДОБИЕ ОТЦА (то есть Ивана Грозного — Авт.) — ЛЮБИТ МУКИ И КРОВЬ; С ВЕСЕЛИЕМ СМОТРИТ НА УБИЕНИЕ ЖИВОТНЫХ: ДАЖЕ САМ УБИВАЕТ ИХ. Сею сказкою хотели произвести ненависть к Димитрию в народе; выдумали и другую для сановников знатных: рассказывали, что Царевич, играя однажды на льду с другими детьми, велел сделать из снегу двадцать человеческих изображений, назвал оныя именами первых мужей государственных, поставил рядом и НАЧАЛ РУБИТЬ САБЛЕЮ: ИЗОБРАЖЕНИЮ БОРИСА ГОДУНОВА ОТСЕК ГОЛОВУ, ИНЫМ РУКИ И НОГИ, ПРИГОВАРИВАЯ „ТАК ВАМ БУДЕТ В МОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ“» [362], т. 10, гл. 2, столбцы 75–76.

В Хронике Бера, Петрея Chron. 260 и Кельха L. G. 456 сказано: «Димитрий, говорили, веселится, смотря, как в глазах его режут овец и колют птиц домашних для кухни, и сам убивает их до смерти палкою» [362], т. 10, гл. 2, прим. 224, столбец 44.

Были и другие мнения. Карамзин пишет: «В противность клевете нелепой, многие утверждали, что юный Царевич оказывает ум и свойства достойныя отрока Державнаго…

Годунов… держал в руке яд и нож для Димитрия; искал только, кому отдать их для совершения убийства!..

Усерднейший клеврет Борисов, дядька Царский… представил человека надежнаго: Дьяка Михайла Битяговскаго, ознаменованного на лице печатию зверства, так, что дикий вид его ручался за верность во зле. Годунов высыпал золото… велел извергу ехать в Углич… не спускать глаз с обреченной жертвы и не упустить первой минуты благоприятной. Битяговский дал и сдержал слово.

Вместе с ним приехали в Углич сын его, Данило, и племянник Никита Качалов…

Но Дмитрия хранила нежная мать!.. Извещенная некоторыми тайными доброжелателями… она удвоила попечения о милом сыне… питала его из собственных рук, не вверяла ни ЗЛОЙ МАМКЕ ВОЛОХОВОЙ, НИ УСЕРДНОЙ КОРМИЛИЦЕ, ИРИНЕ ЖДАНОВОЙ…

Настал день, ужасный происшествием и следствиями долговременными… Царица возвратилась с сыном из церкви, и готовилась обедать… В сию минуту Боярыня ВОЛОХОВА ПОЗВАЛА ДИМИТРИЯ ГУЛЯТЬ НА ДВОР: Царица, думая итти с ними же, в каком-то несчастном разсеянии остановилась. Кормилица удерживала Царевича, сама не зная, для чего; НО МАМКА СИЛОЮ ВЫВЕЛА ЕГО ИЗ ГОРНИЦЫ В СЕНИ И К НИЖНЕМУ КРЫЛЬЦУ, где явились Осип ВОЛОХОВ, Данило Битяговский, Никита Качалов. ПЕРВЫЙ (то есть Волохов — Авт.), взяв Димитрия за руку, сказал: „Государь! у тебя новое ожерелье“. Младенец, с улыбкой невинности поднял голову, отвечал: „нет, старое“… Тут блеснул над ним убийственный нож; ЕДВА КОСНУЛСЯ ГОРТАНИ ЕГО, и выпал из рук ВОЛОХОВА. Закричав от ужаса, КОРМИЛИЦА ОБНЯЛА СВОЕГО ДЕРЖАВНАГО ПИТОМЦА. Волохов бежал; но Данило Битяговский и Качалов вырвали жертву, зарезали, и кинулись вниз с лестницы…

Девятилетний Святый Мученик лежал окровавленный в объятиях той, которая воспитала и хотела защитить… он трепетал как голубь, испуская дух, и скончался… КОРМИЛИЦА УКАЗЫВАЛА НА БЕЗБОЖНУЮ МАМКУ, СМЯТЕННУЮ ЗЛОДЕЙСТВОМ, и на убийц, бежавших двором…

Чрез минуту весь город представил зрелище мятежа неизъяснимаго. Пономарь Соборной церкви… ударил в набат, и ВСЕ УЛИЦЫ НАПОЛНИЛИСЬ ЛЮДЬМИ, встревоженными, изумленными… думая, что горит дворец; вломились в ворота; увидели Царевича мертваго на земле. Подле него лежали мать и кормилица без памяти; но имена злодеев были уже произнесены ими. Сии изверги… не успели или боялись скрыться» [362], т. 10, гл. 2, столбцы 76–78.

Вдохновитель убийц, Михайло Битяговский, бесстрашно явился на место злодеяния и заявил собравшимся, будто младенец сам умертвил себя ножом в падучей болезни. Ему не поверили, раздались крики и посыпались камни. Он пытался бежать, но был схвачен и убит. Убили также сына Михайлова и Никиту Качалова. Схватили Осипа Волохова, привели в церковь Спаса и там умертвили на глазах Царицы. Растерзали еще нескольких.

«НО МАМКУ (Волохову — Авт.) ОСТАВИЛИ ЖИВУЮ ДЛЯ ВАЖНЫХ ПОКАЗАНИЙ… Вероятно, что устрашенная мамка также не запиралась в адском кове…

Народ опомнился и утих, и с беспокойством ждали указа из Москвы… Но Годунов бодрствовал… Надлежало только затмить истину ложью… взяли и переписали грамоты Углицкия: сказали в них, что Царевич в судорожном припадке заколол себя ножом, от небрежения Нагих, которые, закрывая вину свою, безстыдно оклеветали Дьяка Битяговскаго и ближних его в убиении Димитрия, взволновали народ…

Князь Шуйский, Клешнин и Дьяк Вылузгин приехали в Углич… Там еще лежало Димитриево тело окровавленное, и на теле нож убийц… Глубокая язва Димитриева, ГОРТАНЬ ПЕРЕРЕЗАННАЯ РУКОЮ СИЛЬНАГО ЗЛОДЕЯ, не собственною, не младенческою, свидетельствовала о несомнительном убиении» [362], т. 10, гл. 2, столбцы 79–80.

Комиссия, назначенная Годуновым, а потом и сам Годунов, оправдали убийц. Было официально заявлено, будто царевич Дмитрий погиб по собственной неосторожности, напоровшись на нож. Тела Битяговского и его товарищей вынули из ямы, куда их сбросили жители Углича, отпели в церкви «и предали земле с великою честию… Карая великодушие, Годунов с такою же дерзостию наградил злодеяние, ДАВ БОГАТЫЕ ЗЕМЛИ И ПОМЕСТЬЯ ГНУСНОЙ МАМКЕ ВОЛОХОВОЙ, жене и дочерям Битяговскаго; осыпал дарами мужей Думных и всех знатных сановников» [362], т. 10, гл. 2, с. 82–83. На рис. 5.9 приведено старинное изображение перенесения мощей царевича Дмитрия в Москву. Сравним всё это с рассказом Светония и Иосифа Флавия.

Рис. 5.9. Образ с изображением торжественного перенесения мощей святого царевича Димитрия в Москву. Из собрания икон Н.П. Лихачева. Взято из [578], кн. 2, с. 805, илл. 324.