ПЕРВЫЕ ЭТАПЫ СЛУЖБЫ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПЕРВЫЕ ЭТАПЫ СЛУЖБЫ

ВОЕННАЯ СЛУЖБА ПРОТИВ ФРАНЦИИ; УПРАВЛЕНИЕ ИМЕНИЯМИ; ВХОЖДЕНИЕ В БОЛЬШУЮ ПОЛИТИКУ; ПОХОД ПРОТИВ ТУРОК; СЛУЖБА У ИМПЕРАТОРА

Фернандо еще не исполнилось и шестнадцати, а он уже узнал, что такое жизнь настоящих мужчин. Тогда испанская армия осаждала крепость Фуэнтеррабиа, расположенную там, где Пиренеи доходят до Бискайского залива. Ее защищали французы. Юноша попросил у деда разрешения принять участие в этом походе, а когда дон Фадрике запретил ему это, то приказал тайно оседлать коня и в сопровождении группы друзей покинул родину, чтобы присоединится к армии. Возмущенный дед успокоился лишь когда испанский генерал дон Иникес де Веласко сообщил ему о проявленной Фернандо исключительной смелости.

Осада Фуэнтеррабиа протекала очень тяжело; зима выдалась исключительно суровая и тяжелая, и взяли город лишь в следующем, 1524 году. При этом молодой Альба усвоил три урока, которые сыграли значительную роль в его последующей жизни.

Первый гласил, что осада хорошо укрепленных крепостей — дело тяжелое и редко приводит к решению проблемы. За свою последующую жизнь Альба принимал участие или руководил пятью значительными осадами: Марселя, Меца, Остии, Монса и Харлема. Две закончились неудачей, три другие были успешными, но не привели к решению спора. Часто Альбу побуждали к осадам его генералы; за этим исключением ему в основном удавалось избегать осад в Нидерландах и все же выигрывать кампании.

Вторым уроком было то, что пример командиров, их старания и лишения, их стойкость и надежность являются решающими для армии. Часто дон Иникес сам брался за лопату и часами помогал на окопных работах, стоял ночью в карауле и разделял лишения с солдатами.

Однако самым важным было то, что воля человека не всесильна, силы природы — жара, холод, бури и землетрясения, болезни и суеверия — могут сломить самую твердую волю. Это было тяжелым уроком для молодого Альбы. Его властная натура часто пыталась добиться того, что при нормальных условиях было тяжелым, а при неблагоприятных — недостижимым делом.

После победы Веласко назначил еще не достигшего семнадцати лет Альбу губернатором города Фуэнтеррабиа. Ему, как и многим в XVI столетии: Лютеру, Карлу V, Чезаре Борджиа, Рафаэлю, Вильгельму Оранскому, дону Хуану Австрийскому, — рано выпала ведущая роль; Шиллер понимал этот век гораздо лучше, чем его критики; недаром в трагедии «Дон Карлос» один из его героев сокрушается: «23 года — и ничего не сделано для бессмертия». Жизнь коротка, и принято было рано ее испытывать, — а иногда и расставаться с нею.

Срок службы Альбы в Фуэнтеррабиа продолжался недолго. В начале 1527 года он возвратился, а в следующем году произошло его бракосочетание с Марией Энрикес, дочерью дона Диего Энрикеса де Гусмана, герцога Альбы де Листе. Донья Мария была красивой женщиной. Ее скромность и любезность восхваляли до самой смерти. Она не уступала в таланте дипломата и способностях администратора своим знаменитым современникам, занимавшим должности, которые и тогда и теперь были почти исключительно мужскими. С 1532 года в течение 50 лет она управляла семейным имуществом. При дворе испанской королевы занимала такое же положение, как ее муж при дворе короля. Она была приглашена к английскому двору и благодаря своему тактичному поведению пребывала там много лет. Когда муж, будучи вице-королем Неаполя, вынужден был отправиться на войну, она представляла его в правительстве. Их брак продолжался 54 года, и жена на год пережила своего мужа.

1527–1532 годы имели важное значение для дальнейшей судьбы герцога Альбы, хотя многого об этом периоде не расскажешь. Ничего замечательного тогда Альба не совершил. Нам известно об этих годах только три факта: он занимался управлением фамильным имуществом, вошел в окружение императора Карла и участвовал в войне с турками.

Личное имущество герцога было, впрочем, не слишком значительным. В хорошие годы регулярные поступления составляли тридцать тысяч дукатов, что значительно меньше доходов некоторых грандов и отцов церкви в стране. Поэтому требовалось четкое и экономное управление имуществом, иногда вызывавшее упреки в жадности. Впоследствии герцога обвиняли в том, что он никогда не упускал случая получить несоразмерно высокий доход, а его усилия по увеличению прибыли вызывали «бурю ненависти и зависти».

Домашний штат составляли около ста человек, из них пятьдесят — личная охрана. Большие расходы требовались на проведение празднеств, поездки с блестящей свитой, подарки, содержание замков и покровительство искусствам. Заказывались портреты у такого известного художника, как Тициан, создавались собрания гобеленов и оружия, а вернувшись из Нидерландов в 1574 году, Альба даже привез собственного фламандского органиста, Иоганна ван Вреде. Был у него и шут. На книги у Альбы никогда не хватало времени и интереса. Он был хорошо знаком с кастильским «Кортехиано», классическим руководством для придворного; насколько подробно он изучил «Государя» Макиавелли, неизвестно.

Об управлении имуществом Альбы нам известно, что юрисдикция осуществлялась довольно мягко. Десятипроцентный налог с оборота при каждой торговой сделке был повышен, что, однако, не слишком тяжело сказалось на населении, занимавшемся преимущественно сельским хозяйством, а не торговлей. Евреи-выкресты, которые были в основном врачами, аптекарями, банкирами, сборщиками платы, примерно до 1572 года жили во владениях Альбы более или менее спокойно. К маврам также относились достаточно терпимо.

Однако управление имуществом не могло удовлетворить честолюбия молодого человека — качества, которое император Карл называл основной движущей силой его натуры. Точно не известно, когда Карл V познакомился с будущим выдающимся генералом. Вероятно, в 1572 году двадцатилетний Альба был представлен властителю, который был на семь лет старше. В жизни герцога Карл стал неким центром, как десятилетия спустя другим центром стал принц Оранский. Вся преданность, почитание и любовь, на которую способен Альба, были обращены — кроме своей семьи — к императору, в ком он видел величие короля и подлинного христианина и кому служил от всего сердца. После смерти Карла Альба говорил о нем только со слезами на глазах. Однако Карл не отвечал взаимностью на глубокую привязанность герцога. Он сохранял дистанцию по отношению как к нему, так и ко всем остальным советникам.

На период пребывания Карла в Испании в 1522–1529 годах пришлось не только приближение Фернандо Альбы к королю, но и посвящение в государственные дела. Его дед, член Государственного совета, часто брал его с собой ко двору. Нужно было управлять огромной империей, претворять в жизнь большие планы, и Альба получил представление о ее громадных возможностях. Какие перспективы таили одни только американские владения! Впоследствии семейство Альба дало в лице дона Франсиско Альвареса де Толедо одного из самых талантливых американских губернаторов.

Некоторые историки утверждают, что в 1526–1529 годах Альба как политик развивался медленно. Как ни странно, ему не слишком доверяли в военном отношении, а считали, скорее, способным дипломатом. Никто тогда не подозревал, что именно Альба усовершенствует организацию испанской армии, превратит ее в лучшую в Европе. В изучении управления внутренними делами он не очень преуспел. Карл, боясь амбиций испанского дворянства, старался не занимать грандов внутренними делами и в особенности не давать им возможности вершить правосудие. Кроме того, понимание Альбой права не соответствовало личным взглядам короля. Альба считал, что одного лишь наличия закона недостаточно. Задача будет выполнена только когда в соответствии с законом преступник будет наказан. Согласно этому принципу он действовал всю свою жизнь, зачастую не получая одобрения Карла.

Основным делом, которое король поручил своему Государственному совету, была внешняя политика. Так молодой Альба получил представление о правах и задачах Габсбургской монархии и его внимание было обращено на три государства — основные объекты внешней политики Карла: Францию, Англию, Турцию, ибо почти все остальные страны Европы были подвластны королю или тесно связаны с ним семейными узами.

Если основные направления в политике относительно турок были однозначными и определялись обстоятельствами, то Франция и Англия представляли собой сложную проблему. Альба с самого начала воспринимал Францию как противника. Франко-испанская война в Наварре была его первым военным опытом, бои за Перпиньян и Фуэнтеррабиа — вторым. Война, разгоревшаяся за владение Миланом, усилила в нем чувство постоянной французской опасности для Испании. Он радостно воспринял известие о пленении короля Франциска в битве при Павии. Хотя герцогу не довелось в ней участвовать, позднее, находясь в Северной Италии, он посетил поле битвы и интересовался отдельными ее деталями. Через два года после освобождения короля Франциска вновь начались военные действия, и молодой Альба пережил четвертую французскую войну, которая в 1529 году завершилась новым миром.

Несмотря ни на что, Франция все же была теснее связана с Испанией религией и традициями, чем чуждая культурной жизни континента и духу Возрождения отдаленная Англия. В политическом, а вскоре и религиозном отношении Англия шла особым путем и, кроме того, вследствие своего островного положения и экономических условий представляла, безусловно, соперника для Испании, которого нужно было либо включить в систему Карла, либо покорить. Со всеми этими обстоятельствами был ознакомлен Фернандо Альба.

Как ни богаты его впечатления тех лет, все же наиболее важным, вероятно, было наблюдение за тем, как Карл решал проблемы, и за его искусством переговоров и управления. Хотя в последующие годы герцог научился ясно распознавать связи между обстоятельствами и предвидеть ход событий, общение с людьми ему не давалось. Ибо, хотя его дух и был сформирован при дворе Карла, его сущности император не смог изменить. Натура Альбы по большому счету не была сложной; Масштаб его действий определялся тем, как не уронить чести семьи и предков. Именно в этом он отличался от Карла, который всю жизнь постоянно блюл и судил самого себя. Король пережил взлеты и падения, страдание и радость, знал периоды всепоглощающего труда и унылой бездеятельности, часто вызванной недомоганием; он видел, как рушатся грандиозные планы из-за незначительных препятствий, но все встречал со стойкостью, источником которой была вера в справедливость Господа.

Альба мало в чем походил на противоречивого Карла. Самокритика была ему чужда, он больше черпал из унаследованного и заученного, чем из глубин человеческой сущности; обладатель высокой добродетели, проявлял безупречную верность, усердие, преданность порученному делу, соединенные с блестящими способностями и невиданной выдержкой. Вежливостью, достоинством, подобающим поведением он не уступал Карлу. Избегал помпы, если ее не требовали обстоятельства, одевался просто, апеллировал к своим привилегиям лишь когда чувствовал свои обязательства перед семьей. Привыкший отдавать приказания, он тем не менее умел слушать. Редко порицал, особенно в военных делах, зато охотно поощрял — прежде всего бесстрашие молодых офицеров. Он требовал неукоснительного исполнения обязанностей от всех, сам будучи примером этому. При всем том он не получал в ответ проявлений любви и дружеского признания.

Безусловно радостным для Альбы событием было в 1529 году приглашение императора на коронацию в Болонью, в Италию а затем на военную службу в Германию, — воевать против турок.

Если коронация императора в Болонье в феврале 1530 года означала продолжение тех придворных обязанностей, которые Альба уже исполнял в Испании при крещении первого сына Карла Филиппа, то в войне с турками он впервые мог бы доказать королю, какой энергией, волей и компетентностью он обладает. Альба уже давно ждал возможности воевать с турками. В каждом испанце глубоко укоренилось воспоминание о долгом периоде священной войны против мусульман. У Альбы к этому присоединялись еще и память об отце, который пожертвовал жизнью в этой борьбе.

В 1532 году Альба был прикомандирован к штабу Томаша Надасти в Венгрии, которую турки уже почти завоевали. Впрочем, Альба прибыл в войска, когда отступление турок после их новой кампании уже началось. Он участвовал в решающих битвах. Командование христианского войска было чрезвычайно осторожным. Напрасно молодой Альба выступал за более энергичные действия; его мнение не было учтено. Единственной наградой было то, что на военном совете, который король проводил в сентябре в Линце он заслужил особую похвалу Надасти, предсказавшего испанцу блестящую карьеру. Было бы иронией судьбы, если бы военный совет положил начало военному взлету Альбы и стал одним из тех случаев, которые определяют нашу жизнь, выхватывают нас из толпы тех, кто имеет такие же права, лелеет те же ожидания. Ибо вовсе не смелые поступки и стремительные преследования определили славу герцога в последующие годы. Основой его тактики были тщательные приготовления и величайшая осмотрительность. Поэтому его предложение на военном совете в Линце ни о чем не свидетельствует. Однако вполне возможно, что молодой гранд понравился королю больше всего именно в тот момент, когда он рассчитался со своей чопорностью и рассудительностью и высказался за свободное и неожиданное действие.

Вообще, герцогом тогда еще руководил, по-видимому, тот молодой задор, который всегда вызывает симпатию. Рассказывают, что однажды, получив известие о болезни своей молодой жены, он оседлал лошадь, за восемь с половиной дней примчался из Венгрии в Испанию, чтобы пробыть там три дня, и вновь за восемь с небольшим дней вернулся к армии.

После окончания турецкой войны Альба остался при дворе Карла. Он был потрясен тем положением, которое занимал император в Священной Римской империи. Лишь потому испанцы примирились с тем, что на их трон взошел иностранец, что он объединил их корону с высочайшим величием Запада — Священной Римской империей. Теперь Альба увидел, насколько меньше императорский сан значил в действительности, какие опасности он таил для его страны, его родины. Ибо в империи борьба между старым порядком и новой свободой, которая для государства означала возрастание роли личности, а для церкви — протестантизм, разгорелась в такой форме, которая не только угрожала сохранению существующих порядков, но и противоречила духу испанского народа, и особенно испанских грандов.

Свобода личности для человека, подобного Альбе, значила мало. Традиция и воспитание приучили его к тому, что он является звеном цепи. Ему были непонятны одиночество Лютера, тяжкая ноша ответственности отдельного человека, который чувствует себя предоставленным самому себе, у кого нет надежды на избавление от мук ответственности с помощью государства и церкви и который постоянно находится наедине со своей совестью и Богом.

Тем не менее время, проведенное в Германии, было для него поучительным, поскольку в эти годы выработались его взгляды и самостоятельное суждение обо всех основных взаимосвязях в политике; горизонт испанского гранда расширился, вместо ограниченных целей он познакомился с габсбурскими планами мирового масштаба. Однако время было малоприятным. В Германии имперские князья относились к нему недружелюбно; они завидовали его влиянию и подозрительно относились к его советам. Даже с католическими отцами церкви его не объединяли общие интересы. Он не мог присутствовать на больших собраниях, не разделял привычек этих господ. Даже когда в 1531 году умер его дед и он, став герцогом, занимал при дворе среди грандов Испании высокое положение, оно все еще не было достаточно надежным. Тем не менее император ценил его больше, чем многих других высокопоставленных лиц империи. Даже вдали от Карла не видевший его годами Альба оставался личностью, с которой считался не только сам император, но и его окружение.

С радостью и облегчением отправился Альба в свите Карла в октябре 1532 года через Клагенфурт и Мантую в Болонью, где пробыл с ноября по февраль. Там он получил новое представление о политике Габсбургов. Он был посвящен в двойную игру папы, который испытывал страх и перед императором и перед королем Франции, прибыл в Болоныо, чтобы встретится с императором. Внешняя сердечность не вводила больше Альбу в заблуждение относительно истинных взаимоот- ношений между Карлом и папой. Он проходил посвящение в искусство лицедейства, в котором Карл Габсбург и Клемент Медичи противостояли друг другу как подлинные мастера.

Когда Карл и папа расстались, не придя к окончательному решению, Альба отправился с Карлом дальше в Милан и Геную, откуда 9 апреля 1533 года отплыли в Испанию. В местечке Розас в Рус-сильоне корабль пристал к берегу, оттуда — верхом в Барселону. Так через три года завершилось первое пребывание герцога Альбы за границей.