Отход Антония. Положение Октавиана. Нерешительность Цицерона. Разность интересов. Антоний в безопасности

Отход Антония. Положение Октавиана. Нерешительность Цицерона. Разность интересов. Антоний в безопасности

Тем временем Марк Антоний собрал остатки своей разбитой армии и без промедления двинулся на северо-запад через всю Италию. У него оставался еще один легион в хорошем состоянии и сильная конница, которая могла защитить невооруженных людей, которых он вновь набирал под свои штандарты после поражения. С ними он собирался воссоединиться с вождями партии сторонников Цезаря в Галлии и Испании. Трудно сказать, что сталось бы с разбитыми силами Антония, если бы Гирций все еще командовал армией и стал преследовать отступающую армию противника. Но Гирций был мертв, а Децим Брут после трехмесячной голодовки и без скота и лошадей не мог предпринять такие действия; кроме того, было совершенно ясно, что и Октавиан не собирается этого делать. У Октавиана хватало других дел.

Октавиан до последней буквы завершал дела, за которые брался. Самый невероятный оптимист едва ли мог предвидеть, что через четыре месяца он сломит военное сопротивление Антония, заставит его искать убежища на границах Галлии и возьмет на себя командование освободительной армией в Мутине. Совершенно ясно, он привлекал на свою сторону людей, учитывая все точки зрения. Был ли его успех чистой случайностью или он был гениальной личностью? Было четыре возможных варианта, что Октавиан, как соломинка, будет вовлечен в дела по выполнению воли Цезаря и его планов. Успех во многом зависел от ответов различных партийных группировок: то ли гражданская война, то ли гражданский мир, укрепление государства, процветание или нищета тысяч людей, от этого зависящих.

Письма Децима Брута Цицерону обнаруживают наличие сильного подводного течения, которое теперь влекло Октавиана в противоположную сторону от союза с Цицероном. Децим писал, объясняя причины и обстоятельства, по которым он не смог одержать победу над Антонием. У него было большое войско, но оно было истощено, и в любом случае это были плохо обученные люди, не хватало денег и снаряжения. Он хотел взять под начало 4-й и Марсов легионы, которыми раньше командовал Гирций. Цицерон отвечал, извиняясь за отсрочку ответа, и объяснял, что невозможность окончательного разгрома Антония полностью уничтожила надежды, которые он поселил в людях своими выступлениями. Столь велико было разочарование оптиматов, что люди усомнились в возможностях Цицерона и он теперь не уверен, сможет ли он убедить сенат в обратном. Требуемые Децимом деньги уже отправлены, однако Цицерон предупреждает Децима, что всякий, кто знаком с настроением в армии, уверял его, что эти два легиона – 4-й и Марсов – никогда не согласятся служить под его началом. Письмо заканчивалось на унылой ноте. Он надеется, что лидеры галльской и испанской партий не собираются воссоединяться с Антонием; но у него есть все основания полагать, что будет по-другому.

Если Цицерон предвидел возможность такого поворота дел, ясно, что он рассчитывал на худшее.

Истина состояла в том, что Цицерон взвалил на себя непосильную задачу, а Октавиан не доверял человеку, взявшемуся за нее. За эти четыре месяца до него доходили слухи, серьезно повлиявшие на его намерения. Вооружая его людей, чтобы свалить Марка Антония, Цицерон попутно активно содействовал вооружению Марка Брута и подстрекал его к наращиванию силы на востоке. Долабелла был убит. Кассий с одобрения сената собирал большую армию в Сирии. Брут столь же успешно действовал в Македонии. Зная об этом, Октавиан, как бы молод он ни был, не давал себя одурачить; он понимал, что его используют как орудие и, как только он уберет Антония, у него и его друзей будет очень мало шансов противостоять огромным армиям Брута и Кассия. Значит, надо идти на переговоры с Антонием.[14]

В начале лета происходил активный обмен посланиями не только между Планком, Лепидом и Азинием Поллионом с Цицероном, но и между вождями сторонников Цезаря и Октавианом. Последний полагал, что их легко можно уничтожить по отдельности, и считал, что если они выступят единым фронтом, то будут представлять собой самую большую силу в мире и смогут обсудить проблемы своих совместных действий. Он указывал на удивительное единство и сплоченность цезарианцев, которые сохранили свою организацию даже в гражданской жизни. Обращаясь к лидерам партии, Октавиан высказывался дружески не только о военачальниках, но и о рядовых членах. Один из полководцев Антония Деций, взятый в плен под Мутиной, а затем отпущенный, осмелился спросить при расставании, может ли он рассказать Антонию о том, как поступил с ним Октавиан. Как истинный дельфийский оракул, Октавиан ответил, что он всегда благоволил к разумным людям, а если приходится повторять, то глупцам лучше держаться от него подальше.

В результате наметилось хоть и не явное, но вполне определенное дружелюбие со стороны всех лидеров цезарианцев. Антоний, не будучи преследуемым, добрался до прибрежной дороги под Генуей и маршем направился к Форуму Юлия в устье реки Аргентей. Здесь его встретил Лепид, и их войска объединились. В соответствии с донесением, которое Лепид на следующий день направил в сенат, его вынудило к этому войско, которое побудило его следовать принципам сострадания и гуманности. Закончил послание он замечанием, что в интересах самого сената следовать тем же убеждениям.

У Форума Юлия Антоний на некоторое время расстался с войском и зажил обыкновенной частной жизнью, имея возможность все обдумать и наметить перспективы.