«Варяжское» заселение Новгородской земли

«Варяжское» заселение Новгородской земли

 Признав, что летописное сказание о призвании Рюрика есть перелицованное на русский лад вендское предание, в котором нашли отражение исторические обстоятельства вокняжения Рорика Ютландского у ободритов после смерти в 844 г. князя Гостомысла, мы отнюдь не обесцениваем этим летописные сведения о древнем периоде русской истории. Конечно, приходится навсегда расстаться с несколькими колоритными персонажами и смириться с некоторым обеднением событийной канвы начальной русской истории. Но эта потеря с лихвой возмещается обогащением ее содержания, ибо использование древнерусскими книжниками ободритского предания о призвании Рорика позволяет сделать вывод о тесных связях древней Руси со славянским Поморьем, что, в свою очередь, проливает новый свет на политическую и культурную жизнь Новгородского Севера.

В настоящее время накоплен богатый и разнообразный исторический материал, доказывающий «варяжские», славяно-вендские корни значительной части славянского населения Новгородской земли. Исследования захоронений в здешних курганах XI—XIII вв. удостоверяют, что физический облик местного славянского населения соответствует расовому типу балтийских славян[187].

Языковеды, в свою очередь, отмечают некоторые особенности новгородского и псковского диалектов, не встречаемые у других восточнославянских племен, но находящие параллели в славянских наречиях южного побережья Балтики[188].

Западнославянские элементы сохранились в планировке новгородских поселений по типу «кругляшки», когда дома располагаются вокруг центральной непроезжей площади, служащей чем-то вроде хозяйственного двора, на котором летом ночует домашний скот; при этом дома обращены к площади тыльной стороной. Подобный тип селений был распространен у средневековых полабских славян и их онемеченных потомков в «вендских» селениях Люнебурга, Ганновера и Мекленбурга. Между балтийскими и новгородскими славянами отмечено сходство и в технике строительства оборонительных укреплений.

 Находки в Новгородской и Псковской землях керамики, различных бытовых предметов и ремесленных изделий IX—X вв., имеющих стилевое сходство с западнобалтийскими славянскими памятниками, зачастую прямо свидетельствуют даже не о культурном заимствовании или торговых контактах, а о непосредственной деятельности западнославянских ремесленников в городах и поселениях Северо-Западной Руси.

Определенная преемственность прослеживается в религиозных представлениях и обрядах балтийских славян и новгородцев[189].

На южнобалтийском берегу и в землях Северо-Западной Руси имеются географические «двойники» — водоемы и населенные пункты, наличие которых свидетельствует о вендской миграции. Хроника епископов Мерзебургских указывает, что «Ильменью называлась одна из рек, протекавших по вендской земле». Вероятно, это — приток Эльбы в районе нынешнего Гамбурга, который и сегодня носит имя Ильменау. Впрочем, в древности на западноевропейских землях, занятых славянами, существовали и другие Ильмени. Сама форма названия озера Ильмень, употребляемая в «Повести временных лет» — «Илмер», — характерна именно для Западно-Балтийского региона. Илмером, в частности, в старину назывался залив Зейдерзее.

 Эти данные помогают наметить тот путь, по которому ободритское предание о призвании Рорика попало на Русь. Скорее всего, оно было занесено сюда самими вендскими переселенцами, которые устремлялись в Новгородскую землю еще со времен освоения Балтийско-Волжского пути. Само ободритское предание возникло, по всей вероятности, после смерти Рорика, на рубеже IX—X вв. Массовый отток ободритов из отеческих земель на восток начался после того, как основатель Священной Римской империи Отгон I нанес поморским славянам сокрушительное поражение на реке Регнице (955). С этого времени сопротивление славян-язычников германскому натиску приняло формы религиозной войны. В 1001 г. ободритские князья Мстивой и Мечидраг, ранее принявшие крещение, «отпали от веры» и подняли восстание против немецкого владычества. Последовала ужасная резня христиан в Гамбурге и Альденбурге; по словам Гельмольда, к востоку от Эльбы не осталось и «следа от христианства». Новый взрыв этническо-религиозной вражды произошел в 1024 г., когда славянский князь Готшалк «обрушился на всю нордальбингскую землю (районы вдоль северного течения Эльбы. — С. Ц.) и учинил такое избиение христианского народа, что жестокость его перешла все границы», — и повторился в 1066 г., вновь сопровождаясь опустошением «всей гамбургской земли». Все эти восстания в конце концов заканчивались поражениями и ответными репрессиями немцев, что, безусловно, подталкивало ободритов к миграции. Последняя ее крупная волна относится к середине XII в. В эти годы сопротивление балтийских славян было окончательно сломлено, и на месте славянского Поморья возникло Бранденбургское маркграфство.

Таким образом, активное проникновение славян-вендов на Русь продолжалось почти три столетия — с IX до XII в., существенно изменив этническую ситуацию в Новгородской земле. Кажется, не обходилось и без вооруженных стычек между переселенцами-вендами и местными ильменскими словенами[190]. Массовое «варяжское» переселение в земли ильменских словен не осталось тайной для древнерусского летописца, который заметил, что современные ему новгородцы происходят «от рода варяжска, [а] преже бо беша словене» — фраза, долгое время считавшаяся загадочной[191].

Знакомство восточных славян с вендским преданием о Рорике и его обработка применительно к русской истории состоялись на земле Новгорода, где сыновья и внуки вендских переселенцев рассказывали о приходе Рорика/Рюрика к «словенам», жившим на берегах какого-то вендского «Илмеря», уже не сомневаясь, что речь идет о событиях, происшедших в старину на берегах русского Ильменя и Волхова.

Древняя Русь познакомилась с вендским преданием не позднее первой трети XI в.[192], когда оно приобрело русский колорит. Последнее явствует из того, что уже в середине этого столетия на Руси появляется первый князь, носящий имя своего мнимого предка-родоначальника: Рюрик Ростиславич, впоследствии княживший в Перемышле (ум. в 1092 г.). Нелишне заметить, что он появился на свет и был наречен вендским именем в то время, когда его отец, сын новгородского князя Владимира Ярославича, еще жил в Новгородской земле.

 Если раньше историки осторожно замечали, что «между балтийскими славянами и новгородцами тянутся какие-то нити совпадений географических названий, личных имен, черт народной жизни»[193], то сейчас можно уверенно повторить вслед за летописцем: «ти суть людье новгородьцы от рода варяжска», — не искажая истинного смысла его слов. Ибо летописное сказание о приходе к ильменским словенам Рюрика запечатлело полет «вендского сокола» с берегов Балтики к берегам Волхова, то есть славяно-вендскую («варяжскую») колонизацию Новгородской земли. Ведь Нестор был современником и очевидцем этого миграционного процесса, принявшего особый размах именно в X—XI вв. Поэтому он совершенно правильно определил этническое происхождение средневековых новгородцев: суть от рода варяжска, а прежде быша словене.