Выбор

Выбор

К началу июля казалось, что Саладин не сомневается в намерении франков осадить Иерусалим. Момент решающего противостояния, которого он так надеялся избежать, наступил. В четверг 2 июля султан собрал доверенных эмиров, чтобы обсудить план действий. Встреча получилась мрачной: султан сидел в окружении командиров и советников, которые преданно служили ему долгие годы. Там был и Абул Хайджа Жирный, хотя его легендарная тучность достигла уже такой стадии, что он с трудом ходил и в присутствии султана был вынужден сидеть.

Баха ад-Дин тоже был среди присутствующих, и, согласно его рассказу, Саладин старался внушить своим командирам твердую решимость, неоднократно напоминая об их обязанностях и ответственности. «Знайте, что сегодня вы — армия ислама и его оплот. <…> Нет мусульман, которые могли бы дать отпор врагу, кроме вас, все мусульмане полагаются на вас». В ответ эмиры заверили его, что будут сражаться насмерть за Саладина, их властелина и покровителя, и сердце султана «возрадовалось».

Однако в тот же день, после окончания встречи, Саладин получил личную записку от Абул Хайджи, который предупреждал, что под внешним налетом лояльности и единства зреет восстание. Оказывается, многие люди против «подготовки к осаде», опасаются повторения катастрофы Акры. Также существовала опасность, что давнее противостояние между турками и курдами в армии Саладина может перерасти в открытый конфликт. Абул Хайджа посоветовал султану вывести основные силы своих армий за пределы Святого города, пока у него еще есть время, оставив только символический гарнизон.

Тем вечером султан призвал Баха ад-Дина и открыл ему содержание полученной им записки. Баха ад-Дин записал, что «Саладин чувствовал тревогу за Иерусалим, которая могла бы сдвинуть горы, и был очень расстроен. Я оставался рядом с ним всю ночь, которую мы проговорили о священной войне». На рассвете Саладин с тяжелым сердцем решил оставить Иерусалим — «он испытывал большое искушение остаться самому, но здравый смысл отверг такое решение, поскольку в нем заключалась опасность для ислама». Итак, выбор был сделан. Утром в пятницу 3 июля начались приготовления к исходу. Саладин воспользовался шансом и посетил Харам ас-Шариф (Храмовую гору) и там провел последнюю пятничную молитву в священной мечети Аль-Акса, где четырьмя годами ранее под его надзором была установлена изумительная кафедра Нур ад-Дина. Баха ад-Дин записал: «Я увидел, как султан пал ниц и что-то сказал, а слезы лились на его коврик для молитвы».

Однако тем же вечером пришли неожиданные ошеломляющие новости, в корне изменившие планы Саладина и придавшие новую форму всей войне за Святую землю. Юрдик, сирийский эмир, командовавший передовым отрядом Айюбидов, доложил, что франки пребывают в явном смятении. В своем сообщении он описывал, как в тот день «враги — все верхом — постояли на поле, а потом вернулись в лагерь», и добавил: «Посланы лазутчики для выяснения, что они намерены делать». На следующее утро — 4 июля — через пять лет после битвы при Хаттине — армии Третьего крестового похода свернули лагерь, повернулись к Иерусалиму спиной и начали отступать к Рамле. Среди «восторга и ликования» стало очевидно, что Святой город спасен.[326]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.