АНШЛЮС АВСТРИИ (март 1938 г.)

АНШЛЮС АВСТРИИ (март 1938 г.)

Только в апреле 1938 года я наконец приступил к работе в качестве статс-секретаря. Аншлюс Австрии в это время уже был доведен до конца, и в связи с этим Гитлер направил Риббентропа в Лондон и снова вернул Нейрата. В подготовке аншлюса министерство иностранных дел участия практически не принимало. Сам Гитлер проводил переговоры в Берхтесгадене{Пригласив 11 февраля 1938 года австрийского канцлера Шушнига в Берхтесгаден (немецкий горноклиматический курорт, где была построена резиденция Гитлера) на переговоры по вопросам германо-австрийских отношений, Гитлер предложил Шушнигу текст соглашения, практически означавшего отказ Австрии от суверенитета. Соглашение включало также требование назначить главу австрийских нацистов Зейс-Инкварта министром внутренних дел, а также выпустить из тюрем нескольких австрийских нацистов. Плебисцит, который предполагал провести Шушниг и который должен был решить судьбу Австрии (13 марта), был отменен 11 марта по требованию Гитлера, предъявившего очередной ультиматум: отставка Шушнига и назначение канцлером Зейс-Инкварта. Назначенный канцлером Зейс-Инкварт обратился к правительству рейха с просьбой об «оказании помощи», которая и была немедленно оказана: в течение 11 – 12 марта вермахт занял Австрию (Шушниг призвал австрийскую армию не оказывать сопротивления). 13 марта 1938 г. был издан декрет о государственном объединении Австрии с Третьим рейхом.}.

Позже, 26 марта 1938 года, в связи с проблемой аншлюса я сделал следующие записи:

«Недостаток времени помешал мне записывать события начиная с 10 марта. Теперь же я конспективно изложу некоторые из произошедших событий. День 11 марта оказался весьма напряженным, тогда случились целых три события, которые неизбежно и должны были быть. Первое из них произошло в самой Австрии: Зейс-Инкварт потребовал, чтобы плебисцит был отложен. Второе стало следствием предпринятых шагов со стороны как Австрии, так и Германии: ушло в отставку правительство Шушнига. Тогда, по указанию Геринга, германский военный атташе генерал Муфф потребовал назначения Зейс-Инкварта канцлером. Требовалось дать ответ в течение сорока минут, в случае отказа Австрии угрожали вводом 200 тысяч солдат.

После своего назначения Зейс-Инкварт решил, что немецкие войска не должны вступать в страну, и просил, чтобы этого не произошло. В течение ночи 12 марта требование было поддержано нашим chargй d’affaires{Поверенный в делах (фр).} фон Штайном, самим генералом Муффом и главнокомандующим фон Браухичем (Браухич Вальтер (1881 – 1948) – фельдмаршал (1940), в 1938 – 1941 годах главнокомандующий сухопутными войсками. – Ред.). Частично и я принял в этом участие. Желанный бросок в Австрию все же состоялся (уже 11 марта. – Ред.), хотя 12 марта сам Гитлер не думал о том, чтобы добиться выполнения аншлюса в полной мере. Только в воскресенье 13 марта фюрер распорядился завершить столь долговременно планировавшиеся мероприятия. До тех пор Гитлер лишь имел в виду «объединение руководств двух государств».

С моей стороны было чрезвычайной смелостью, не спрашивая разрешения ни Макензена, ни Нейрата, разбудить Гитлера ночью, чтобы просить его отменить свое распоряжение. Он послал ответ, что уже слишком поздно, чтобы отозвать военные приказы. Возможно, он и был прав, но было очевидно, что Гитлер хотел продемонстрировать военную мощь и, полагаясь на заверения командования вермахта, рассчитывал, что аншлюс завершится абсолютно бескровно, как внутри страны, так и в отношении иностранных государств.

Действительно, и аншлюс, и марш германских войск по Австрии произошли без единого выстрела. Я же, по собственной инициативе, осмелился дать главнокомандующему совет, чтобы контингент войск двигался прямо на юг через Инсбрук и, укрепляя тылы, обменялся дружеским рукопожатием со своими итальянскими товарищами, находящимися на перевале Бреннер. Правда, и сам Гитлер пока не был уверен в отношении итальянцев – как и Муссолини, он применил свою излюбленную методику ошеломлять народ. Гитлер не верил, что какое-либо третье государство вмешается и воспрепятствует аншлюсу, поскольку в военном отношении был совершенно не готов к подобной интервенции.

В конечном счете аншлюс вошел в историю международной политики как акт насилия. Как образец нацистских методов, он приумножил страх, который питали за границей в отношении непредсказуемых и опасных действий Гитлера. И даже сторонники аншлюса предпочли бы обойтись без рева эскадрилий германских люфтваффе.

Кроме того, руководство рейха показало и свою полную политическую безответственность. Хорошо известно, что Гитлера никогда не волновала проблема ответственности. Только когда все шло не так, как задумано, он начинал искать виноватых.

Одновременно с прибытием Гитлера в Вену из Лондона в Берлин вернулся Риббентроп. Отправившись в Вену на личном самолете, он взял меня с собой. Так я оказался среди тех, кому довелось увидеть официальное введение аншлюса в Вене, волнующее зрелище, несмотря на мои внутренние опасения. Зрелище марширующих вместе немцев и австрийцев гасило болезненные воспоминания о тех временах, когда два народа противостояли друг другу на поле битвы и, что было гораздо чаще, противоборствовали на дипломатическом поле.

Ничто не способствовало аншлюсу больше, чем изгнание Габсбургов, проведенное союзниками в 1919 году (Габсбургская монархия прекратила существование 12 ноября 1918 года, когда Национальное собрание объявило Австрию республикой. – Ред.), и последовавшее за ним унижение изолированной маленькой страны Австрии, едва способной существовать самостоятельно. Таким образом, протесты иностранных государств, направленные против аншлюса в 1938 году, оказывались неубедительными и неэффективными.

В первые несколько дней воодушевление казалось искренним. Даже кардинал Инницер, похоже, был захвачен общим настроением. Однако австрийские нацисты вскоре обнаружили, к своему удивлению, что аншлюс с Третьим рейхом для них ничего не значит. Часть работы, связанной с аншлюсом, – закрытие австрийского министерства иностранных дел на Баллхаусплац – поручили мне. Оно еще продолжало работать, хотя часть чиновников, явных противников аншлюса, отсутствовала, успев выехать за границу. Оставшиеся беспокойно озирались, ожидая решения своей судьбы. Сам же я делал все от меня зависящее, осторожно перемещаясь по паркетным полам дома со столь древними традициями. Однако привлечение австрийских дипломатов на нашу службу вовсе не сопровождалось всеобщим одобрением, хотя среди тех, кого мы выбрали, оказалось несколько действительно стоящих работников. И все же мне казалось, что те австрийцы, кого мы привлекли в наше ведомство, не были до конца удовлетворены и наше министерство не много выиграло, приняв новых членов, помимо всего прочего обладавших и иной дипломатической выучкой. Откровенно говоря, период 1938 – 1945 годов оказался не самым подходящим временем для вливания новой крови в наши ряды.