Желтый пес

Желтый пес

Путем сравнительной этнологии удалось установить приблизительную продолжительность периода, отделяющего момент пассионарного толчка от эпохи видимого начала этногенетического процесса. Этот инкубационный период длится вообще около 150 лет, но наша осведомленность о «началах» разных народов столь различны, что часто мы фиксируем «начало» истории этноса с запозданием. Именно это имеет место в истории монголов, до XIII в. весьма мало известных китайским географам X – XII вв. Те просто отметили в VII – IX вв. племя мэнъу южнее Байкала, а потом гору Мэньшань – там же. В X – XII вв. монголы были друзьями киданей, и, следовательно, противниками татар (цзу бу) и врагами чжурчжэней, от коих монголов отделяла река (?!)[15].

По поводу древнейшего периода истории и этногенеза монголов, есть несколько мифологических версий, которые нам, к счастью, не нужны. Монгольских историков интересовала только генеалогия, а политические события, социальные ситуации, культурные сдвиги были вне сферы их внимания. Поэтому необходимые историку ХХ века даты, являющиеся скелетом исторической науки, неустановимы. Но с середины X в. Начинается второй полуисторический период монгольского этногенеза, ознаменованный появлением легенды, в истинности которой сами монголы не сомневались. Прародительница монгольского этноса Алан-гоа, родила двух сыновей от мужа и трех от светло-русого юноши, приходившего к ней в полночь через дымовое отверстие юрты и уходившего с рассветом, словно «желтый пес». Зачатие, якобы, происходило от света, исходившего от юноши и проникавшего в чрево вдовы. Следовательно, тут имело место обыкновенное чудо.

От этого странного, даже для современников, союза родился Бодончар, описываемый как пассионарный человек, сначала считавшийся дурачком. Ему приписано и изобретение охоты с прирученным соколом, и подчинение какого-то соседнего племени, т.е. установление неравенства, и введение некоего родового культа, описанного крайне расплывчато. К Бодончару возводили свою генеалогию многие монгольские родовые подразделения, в том числе Борджигины, что значит «синеокие». Считалось, что голубизна глаз и рыжеватость волос были последствием происхождения от «желтого пса».

Попробуем интерпретировать легенду. В ней констатирован факт этнического смешения двух субстратов и повышенная активность возникшей популяции. До этого на берегах Онона жили племена, не обращавшие на себя ничьего внимания, т.е. находившиеся в фазе этнического гомеостаза. Хозяйство их было натуральным, формы общежития – традиционными, воззрения – унаследованы от предков и постепенно забывались. Даже общение между исходными этническими субстратами шло вяло. Ради желанного покоя они предпочитали не встречаться, а тем более не знать друг о друге. Но при Бодончаре, родившемся около 970 г., начался процесс формообразования этноса. Появилось деление на новые родовые группы, возникшие из чресел Алан-гоа – нирун, и древние – дарлекин. Внезапно стали известны имена вождей, еще не ханов. Буквальное название их «сидящие во главе», т.е. «председатели»[16]. Одним из таковых был Хайду, правнук Бондочара, отец основателей самых видных родов: ноянкин, тайджиут, аралуд куят-гергес, хабурход, сунид, хонгхотани оронар. Монгольские роды умножались количественно и росли по численности в течение всего XI столетия, но институт власти возник у них лишь в тридцатых годах XII в.

За это время внутри монгольских родов произошла оригинальная социальная дифференциация. К именам тех или иных монголов присоединяются своеобразные эпитеты: багадур – богатырь; сэчен – мудрый; мэрген – меткий; бильге – умный; бохо – сильный; тегин (тюркск.) – царевич; буюрук (тюркск.) – приказывающий; тайши (кит.) – член царского рода; сенгун (кит.) – наследник престола; а жены их величаются: хатун и беги[17].

Нетрудно заметить, что основная часть этих эпитетов, являющихся титулами, связана не с аристократическим происхождением, о котором у монголов понятия не было, и не с богатством, то появлявшемся, то исчезавшем, а с личными деловыми качествами. Из аморфного гомеостатического состояния иргэн (племя или подплемя) превратилось в активно действующую систему, где все способности членов мобилизованы. Человек, как таковой, перестал фигурировать в качестве единицы; он стал элементом, составляющим «иргэн», что налагало на него определенные обязанности, но и давало ему защиту и место под солнцем. За обиду члена иргэна должен был вступиться весь иргэн; за его преступление – тоже отвечали все сородичи. Понятие коллективной ответственности стало для монголов поведенческим императивом. На этой основе кристаллизуются права, определяемые степенями и градациям родственных отношений; и обязанности, исчисляемые в связи со способностями члена племени. Это типичный случай становления первой фазы этногенеза, столь похожий на появление феодализма в государстве Каролингов, что даже была сделана попытка назвать организацию монгольского общества в XII в. – «кочевым феодализмом».

Но ведь ничего подобного не было во времена Бодончара, т.е. при первом поколении потоков Алан-гоа и «Желтого пса». Братья обобрали Бодончара и выгнали его. Чтобы подчинить себе пришлое племя, Бодончар только уговаривал своих братьев, так жe как и мать, на время прекратить ссоры. Никакого общественного императива не заметно: только близорукий эгоизм и личные капризы без понимания общих задач. И это в конце X в.

К этому необходимо добавить, что прирост населения за XI в. резко возрос. В начале XII в. монголам уже мало долины Онона. Они распространяются к западу к Хилку и нижней Селенге, где наталкиваются на храбрых и воинственных меркитов, мало затронутых пассионарным толчком, но хранящих традиции предков – самодийцев.

Монголам становится тесно в своей стране, и первое, что в таких случаях обычно предпринимается, они выбирают верховного владыку – хагана. Им стал Хабул – представитель восьмого поколения потомков Алан-гоа и «Желтого пса». Он царствовал в тридцатых-сороковых годах XII в. Именно тогда закончился инкубационный период монгольского этногенеза, и началась монгольская история.

Теперь вернемся к проблеме «Желтого пса». Вряд ли стоит толковать миф буквально. Антропоморфизм и зооморфизм всего лишь метафоры, свойственные устному творчеству. Сами монголы и тибетцы считали светоносного юношу, преображающегося в пса, за литературный образ, иносказание. Значение же его ясно: монголы отметили и датировали путем счета поколений момент рождения своего этноса, или смену эпохи. Рождение Бодончара было для них исторической вехой, как для арабов хиджра, с той лишь разницей, что они вели отсчет не по астрономическому, а по биологическому календарю. Ныне так считают своих мух генетики.

И, наконец, пассионарный толчок описан как облучение плода в утробе. Это именно тот феномен, который порождает мутации. Выдумать такое невозможно, а поверить женщине, утверждающей это, – трудно. По-видимому, сами монголы X в. относились к рассказу Алан-гоа скептически. Но когда ее потомки захватили сначала влияние, а потом власть, стало безопаснее не спорить. А еще позднее – легенду стали воспринимать как сказку, потому что фольклористика и биофизика еще более несовместимы, чем гений и злодейство.

Но мутационный импульс не может изменить только один, да еще поведенческий признак. Разброс признаков обязателен… и он действительно имел место. Об отличии внешности Борджигинов от прочих кочевников говорят два автора: китаец Чжао Хун и тюрк Абульгази. «Татары не очень высоки ростом. Самые высокие ... 156-160 см[18]. Нет полных и толстых. Лица у них широкие, скулы большие. Глаза без верхних ресниц. Борода редкая. Внешность довольно некрасивая… «Тэмуджин высокого и величественного роста, с обширным лбом и длинной бородой. Личность воинственная и сильная. Этим он отличается от других»[19].

У Борджигинов «сине-зеленые (pers) глаза» или «темно-синие, где зрачок окружен ободком»[20]. Итак, мутация проявилась не только не психике, но и на деталях наружности Борджигинов, что снимает сомнение в ее наличии[21]. А какова была ее роль – увидим ниже.

Ареал пассионарного толчка всегда ограничен[22]. В нашем случае он охватил Приамурье, Уссурийский край и восточное Забайкалье. Восточные соседи монголов – чжурчжэни обратили клокотавшую в них энергию на юг и овладели Северным Китаем до р.Хуай. Западные соседи монголов в долинах Селенги и Ангары оказались вне пределов действия толчка, захватившего монголов и татар в междуречье Онона и Керулэна. Приняв этот тезис, мы можем легко объяснить подъем активности восточных кочевников, обитавших в степях менее обильных, чем их западные соседи. До сих пор этот факт не находил объяснения в литературе вопроса, но без введения понятия «биосфера» удовлетворительного объяснения и нельзя было найти.[23]

Перейдем к истории монголов. Темп ее был поразительно быстрым. Хабул родился около 1100 г., т.е. восемь поколений прожило и умерло за 130 лет. Это значит, что монголы воспроизводили потомство в 16 – 18 лет, после чего быстро уступали место молодежи. Конечно, тридцатилетних воинов не списывали в запас по старости, но, видимо, редкие мужи доживали до этого возраста. Они гибли в постоянных войнах, успевая лишь зачать сыновей, тоже обреченных на раннюю гибель. И если при столь неблагоприятных условиях монгольский этнос не исчез и не стал подневольным племенем у сильных соседей, то значит, монголы имели силы и способности к сверхнапряжениям, благодаря чему они шли от победы к победе. Именно эти качества мы определяем как последствия возникшей пассионарности в инкубационном периоде возникающего этноса. В начале XII в. монгольский этнос стал уже фактом Всемирной истории, так что жертвенность юных предков, имена которых не сохранились, принесла свои плоды.