Провал германской миротворческой миссии

Провал германской миротворческой миссии

В начале января Финляндия добилась значительных успехов на различных фронтах. Это давало основание для оптимизма в отношении мирных переговоров. И сейчас имело смысл воспользоваться германским посредничеством.

Чтобы подкрепить эту идею, я пригласил германского посла в Хельсинки Виперта фон Блюхера в МИД для обсуждения ситуации. Фон Блюхер был опытнейшим дипломатом и широко информированным человеком. Он всегда был рад обменяться взглядами по любому вопросу и проявлял недюжинную осведомленность. Сказать по правде, он не выглядел убежденным нацистом, хотя искренне служил своим хозяевам.

На этот раз его визит превратился в обширную дискуссию, которая затронула отношения между Германией и Финляндией. Когда я выразил свое удивление нынешним отношением Германии к Финляндии, Блюхер начал нападать на позицию Финляндии, обвиняя нас в неблагодарности, несмотря на помощь, полученную нами в 1918 году. Он видел выражение этой неблагодарности в том недружественном отношении Финляндии, которое в последние годы она проявляла к Германии. Я пытался свести беседу к обсуждению возможностей окончания финской войны, существующих на настоящий момент. Старался показать ему, что появление нового фронта на севере не в интересах Германии. А такая опасность была вполне реальной, если бы война затянулась надолго. Финляндия, со своей стороны, желала бы оставаться нейтральной и не примыкать ни к одной из соперничающих групп государств.

Нужно отметить, что Германия различными способами старалась перекрыть Финляндии пути получения оружия. Германским заводам не разрешалось поставлять нам оружие даже по заказам, размещенным еще до начала войны. Не был дозволен транзит по территории Германии оружия, заказанного нами в других странах. Так, например, партия итальянских самолетов проделала путь до Щецина, где Германия отказалась впустить их. В результате весь груз был возвращен в Италию. Подобные действия ясно показывали, что Германия оказалась на стороне нашего противника.

Блюхер сказал, что Германия не может позволить странам Запада основывать свои базы на севере. Если им для таких целей будет предоставлена территория, то для Германии подобные действия станут casus belli.[17] Что касается отношения Германии к финской войне, он сформулировал свои мысли в следующих словах: «An dem finnischen Kriege ist Deutschland unbeteiligt». («Германия не участвует в финской войне».)

Но меня интересовал вопрос, захочет ли Германия выступить в качестве посредника между Финляндией и Советским Союзом. Сказав, что Финляндия ищет пути к миру, я заметил: нас интересует мнение германского правительства по этому вопросу.

Блюхер заметил, что, по его личному мнению, настоящий момент неудачен для начала переговоров, поскольку Советский Союз в войне с Финляндией до сих пор только терпел поражения. Тем не менее он пообещал запросить свое правительство относительно его позиции.

Затем я перешел к вопросу о торговле между Германией и Финляндией, который не двигался с места, хотя еще в конце прошлого года было решено расширить соглашение о торговле между нашими странами. Я настаивал на том, чтобы германские суда, бесцельно простаивающие в германских портах на Балтике, были направлены в Финляндию с грузами, а на обратном пути взяли бы на борт наши товары. Блюхер объяснял, что советская блокада Финляндии препятствует свободному проходу судов. Он предложил направлять эти суда в Стокгольм. Финляндия, по его словам, могла бы отправлять туда свой экспорт и получать там импортные поставки. Он просил финское правительство как можно серьезнее отнестись к этому предложению. Стало ясно, что Германия хочет получать экспортные товары из Финляндии, но, будучи партнером Советского Союза, не может нарушить блокаду.

На этом беседа закончилась. Было необходимо выдержать паузу, чтобы посмотреть, есть ли шанс у Германии довести до сведения Москвы наши намерения.

Мы старались держать эту встречу в строжайшем секрете, но произошла утечка информации. Первое известие пришло от нашего посла в Копенгагене Пааво Пайула, который передал, что германский посол в Москве граф Шуленбург сказал в разговоре с датским послом в СССР: Германия надеется на заключение мира между Финляндией и Советским Союзом. После этого в международной прессе появились заметки с сообщениями о намерении Германии выступить в качестве посредника. Возможно, поэтому Сноу, британский посол в Хельсинки, явился ко мне с визитом, чтобы выяснить, имеют ли какое-нибудь основание слухи о германском посредничестве. Я не стал посвящать его в детали нашей договоренности; я только сказал, что никаких предложений о посредничестве мы не получали. Затем я сказал, что через Данию нам стало известно о таких разговорах в Москве.

Наш посол в Париже Харри Хольма сообщил, что эти слухи были инициированы в Москве, чтобы выплеснуть порцию холодной воды на планы западных государств оказать помощь Финляндии.

В действительности Германия, по совету Блюхера, начала зондировать почву в Москве. Дело сдвинулось с мертвой точки, хотя двигалось весьма медленно. Советник посольства Райнер Кройцвальд имел 17 января беседу с постоянным заместителем министра Тапио Войонмаа и сказал, что Блюхер пока не получил ответа на свой запрос. Это дало нам основание думать, что Германия и Советский Союз серьезно обдумывают этот вопрос.

У нас не было особых надежд на то, что наша попытка приведет к хорошим результатам, но они развеялись, когда 19 января Блюхер снова пришел с визитом. Он сообщил, что накануне вечером получил телеграмму из Берлина, в которой сказано буквально следующее: «Германское правительство считает, что в настоящий момент не существует перспектив для улаживания конфликта». Я понял, что сейчас достичь мира невозможно. Вероятно, что Советский Союз не хотел быть обязанным Германии.

Мы перешли к обсуждению вопросов в области торговли. Я сказал Блюхеру, что, несмотря на войну, с нашим экспортом все в порядке, но мы не хотим отгружать экспортные товары в Германию, пока не будет заключено четкое соглашение. Прежде всего мы не торопимся с поставками меди, которая Германии, как воюющей стороне, была необходима. Для моего собеседника это был неожиданный взгляд на проблему. Посол сказал, что у немцев есть транспортные трудности: неизвестно, смогут ли германские суда добираться до портов Финляндии. По его словам, переговоры об этом проходят в Москве даже сейчас. Желая дать полную картину германских транспортных проблем, он добавил, что на Балтике советский флот потопил три судна и еще три загорелись после обстрела. Когда я выразил удивление таким ярким проявлением германо-советской дружбы, он заметил, что было потоплено и шведское судно. Блюхер настаивал на использовании Стокгольма в качестве перевалочного пункта.

Позже состоялся еще один разговор с Блюхером о возможности заключения мира. Он появился у меня 24 января, за день до его отъезда в Берлин. Незадолго до его прихода я получил доклад от секретной службы о телефонных разговорах, состоявшихся у него с фон Грундхерром, заведующим отделом Финляндии в германском министерстве иностранных дел. В первом разговоре фон Блюхер настаивал на действиях, направленных на мирное урегулирование. На следующий день фон Грундхерр сказал, что над этим следует поразмыслить. Вооруженный этими сведениями, я был готов принять Блюхера.

Мы вернулись к вопросу о мирном урегулировании. Он высказал сожаление о том, что мы допустили утечку информации о германских планах. Я резко отверг это обвинение и прочитал ему меморандум, полученный от министра иностранных дел Эстонии Пиипа. Из него становилось ясно, что Шуленбург говорил с кем-то в Москве о возможности переговоров: эта информация проникла в мировую прессу. Продолжая эту тему, Блюхер спросил меня, хочу ли я передать что-либо в Берлин. «Неудобно дважды стучаться в одну и ту же дверь», — ответил я. «Все, что я до сегодняшнего дня сделал в Финляндии, пошло прахом», — грустно заметил он.

Таким был конец наших попыток использовать посредничество Германии с целью заключить мир. Партнер Советского Союза оказался не способен открыть дверь в Москве.