Намерения Москвы становятся явными
Намерения Москвы становятся явными
В течение двух месяцев ничего не изменилось, поэтому неофициальные лица взяли на себя инициативу возобновления переговоров. И тогда выяснилось, что Ярцев обсуждал этот вопрос также с секретарем премьер-министра Арво Инкиля, генералом Аарне Сихво, госпожой Хеллой Вуолийоки. Инкиля организовал продолжение обмена мнениями, когда Холсти отправился в Женеву на заседание Лиги Наций с премьер-министром Кайяндером.
Кайяндер дважды принимал Ярцева. Первая встреча состоялась в конце июня 1938 года, на ней обсуждались вопросы общего характера. Вторая произошла 11 июля и продолжалась полтора часа: разговор шел о германском экспансионизме и вероятности того, что в будущей войне Германия захочет получить базы в Финляндии. Кайяндер считал невозможным такое нарушение финского нейтралитета и территориальной целостности. Когда же Ярцев спросил, может ли Финляндия в одиночку отстоять свой нейтралитет, Кайяндер ответил, что во время войны трудно гарантировать что-либо, но Финляндия сделает все возможное. Он также выразил надежду, что Советский Союз будет уважать нашу территориальную неприкосновенность. Ярцев заметил, что если СССР получит гарантии того, что Германии не будут предоставлены базы в Финляндии, то советская сторона не нарушит финский нейтралитет.
Кайяндер затронул вопрос развития торговли, упомянув прежние и безуспешные переговоры по торговым соглашениям. Ярцев признал важность развития торговли, но указал, что прежде необходимо решить все политические вопросы: два государства должны заключить договор. Однако обмен мнениями даже не коснулся его содержания.
В конце встречи советский представитель снова настаивал на абсолютной секретности переговоров. Он напомнил, что получил полномочия от своего правительства конфиденциально обсуждать все вопросы. Лишь после того, как будет достигнуто общее понимание, официальные представители смогут вести дальнейшее обсуждение условий договора.
На этом этапе переговоров Кайяндер сообщил мне о происходящем, учитывая мое участие в комиссии по внешнеполитическим вопросам кабинета министров. Он был озабочен тем, что после нескольких встреч не смог уяснить цели Ярцева. Кайяндер полагал очень важным знать их конкретно, и в связи с отсутствием министра иностранных дел он предложил мне встретиться с господином Ярцевым. Я согласился, и 30 июля 1938 года произошла наша первая встреча. Разговор шел вокруг тем, поднятых Ярцевым на предыдущих переговорах, хотя я и старался повернуть обсуждение к рассмотрению развития торговых взаимоотношений. Поскольку не было другого пути достичь прогресса в переговорах, я попросил его представить детальные предложения и получил согласие.
Наша следующая встреча состоялась 5 августа, но обещанные предложения не были представлены, поэтому разговор опять носил общий характер. Я предложил обсудить вопросы организации охраны нашей общей границы и продолжить переговоры по разработке торгового соглашения. Ярцев ответил, что сначала необходимо проработать политические вопросы, и предложил начать переговоры в Москве. Я заметил, что вести переговоры в Москве значительно труднее, потому что они привлекут гораздо больше внимания; кроме того, финские участники переговоров должны быть в постоянном контакте со своим правительством, поэтому Хельсинки гораздо более удобное место для переговоров. Я также остановился на случаях нарушений условий Тартуского мира советской стороной, в том числе приостановке транзитного сообщения по Неве и задержании парохода «Айристо».
Господин Ярцев обещал передать эти вопросы для их решения в свое правительство, он обещал также запросить, могут ли переговоры проводиться в Хельсинки.
После этого мы встретились 10 августа, но снова речь шла о незначительных вещах. Когда я сообщил об этой встрече Кайяндеру, премьер-министр набросал краткие тезисы, которые следовало устно довести до сведения советского представителя. Смысл тезисов премьер-министра сводился к следующему:
«Постоянно и твердо придерживаясь нейтральной политики северных стран, правительство Финляндии в то же самое время не допустит нарушения финской территориальной целостности, в том числе создания любой великой державой плацдарма для нападения на Советский Союз.
Правительство Советского Союза, уважая территориальную целостность Финляндии, не будет препятствовать усилиям Финляндии, даже в мирное время, осуществлению на Аландских островах таких военных мероприятий, которые наилучшим образом обеспечат нерушимость финской территории и нейтралитет Аландских островов».
Этот ответ был доведен до сведения Ярцева на следующий день, 11 августа. Он вновь упомянул о проведении переговоров в Москве, считая их более благоприятными.
На встрече 18 августа господин Ярцев сообщил следующее (я цитирую по своим заметкам):
«Москва готова принять финскую торговую делегацию, но ограниченный характер правительственных предложений Финляндии в их политическом аспекте дает основание полагать, что на такой основе не будут достигнуты положительные результаты. Для достижения желаемых результатов советское правительство предлагает:
1. Если финское правительство считает, что оно не может заключить секретное военное соглашение, Россия будет удовлетворена письменным обязательством, согласно которому Финляндия будет готова отразить возможное нападение и с этой целью принять советскую военную помощь.
2. Аландские острова. Москва может дать согласие на укрепление Аландских островов, если СССР получит возможность принять участие в их вооружении, а позднее осуществлять наблюдение за использованием оборонительных сооружений, причем оно будет осуществляться в строгой тайне.
3. Кроме того, Москва желает получить согласие финского правительства на оборудование на острове Суурсари укрепленной военно-воздушной и военно-морской оборонительной базы.
На этих условиях СССР готов:
1. Гарантировать неприкосновенность Финляндии в рамках существующих финских границ, в том числе ее морских границ.
2. В случае необходимости содействовать Финляндии вооруженной силой на выгодных условиях.
3. Одобрить выгодное для Финляндии торговое соглашение, которое послужит развитию как сельского хозяйства, так и промышленности».
Было дано разъяснение: Советский Союз готов покупать сельскохозяйственные и промышленные товары, в основном продукцию машиностроения, резину, бумагу и целлюлозу. Короче говоря, Москва была готова предложить Финляндии исключительно выгодное торговое соглашение.
О «советской военной помощи» Ярцев пояснил, что это не означает посылку советских вооруженных сил в Финляндию или какие-то территориальные уступки. Москва не желает осложнять положение финского правительства, поэтому здесь имеются в виду снабжение оружием и охрана морских границ.
Когда я заметил, что продажа оружия относится к коммерческим вопросам и зависит от качества и стоимости товара, Ярцев заверил меня, что оружие будет продаваться на выгодных условиях.
На мой вопрос, что понимается под «участием в вооружении» Аландских островов после возведения на них оборонительных сооружений, последовал ответ, что это означает оснащение их необходимым вооружением (артиллерией и т. п.). Это не было бы финансовым содействием. Присутствие советского наблюдателя на месте возведения фортификационных сооружений является обязательным, так как Россия имеет право знать, что там происходит, и быть уверенной, что оборонительные сооружения не попадут в руки немцев.
Я отметил, что, с моей точки зрения, это предложение вряд ли будет одобрено финским правительством. Тем не менее я обещал довести его до сведения премьер-министра.
На это Ярцев ответил, что сейчас Москва сообщает Финляндии о своих пожеланиях, а формальная сторона договора может быть проработана позже. Сначала нужно выяснить, возможно ли достичь удовлетворяющего обе стороны соглашения. Если это не удастся сделать, то лучше не начинать официальные переговоры. Их провал поставил бы в неудобное положение оба государства.
Я обещал сообщить ему точку зрения финского правительства.
После почти пяти месяцев переговоров мы наконец поняли, чего добивается Советский Союз этими переговорами. Самым важным представлялось оборудование укреплениями острова Суурсаари как бастиона, прикрывающего Ленинград. С целью добиться этой уступки Советский Союз был готов согласиться на строительство фортификационных сооружений на Аландских островах (под своим присмотром), а также начать торговые переговоры, что мы безуспешно пытались сделать до сих пор. По сравнению с этим вопрос о продаже оружия был куда менее важным: его можно было приобрести и в другом месте. Но основой всего должен был стать военный договор между двумя странами. Финляндия должна дать заверения, что в случае угрозы войны она обратится к Советскому Союзу и попросит о военной помощи. Это означало оборонительный пакт, на который Финляндии, ограниченной политикой нейтралитета и скандинавской ориентацией, было бы трудно согласиться. Статус Суурсаари обсуждался во время переговоров по подготовке проекта Тартуского мирного соглашения. В то время Советский Союз занимал позицию, по которой остров должен остаться невооруженным, а финское правительство требовало, чтобы в мирном договоре не содержались ограничения на этот счет. Значение, которое стороны придавали этому вопросу, наглядно иллюстрирует тот факт, что мирное соглашение едва не пошло прахом из-за этой разницы в позициях; финское правительство отказалось от своей позиции только на одиннадцатом часу переговоров. Теперь, напротив, Советский Союз настаивал на строительстве оборонительных сооружений на острове, но уже для своих собственных целей.
Во всяком случае, позиция Советского Союза теперь стала ясна, можно было начинать обсуждение по существу в правительстве и выработать наше отношение к выдвинутым предложениям. В результате правительство заняло по отношению к советским предложениям отрицательную позицию, которую премьер-министр Кайяндер сформулировал следующим образом:
«Предложение СССР направлено на попрание суверенитета Финляндии и противоречит политике нейтралитета, которой Финляндия следует совместно с государствами Скандинавии.
Принципиальным является расширение торговых связей в качестве основы для улучшения добрососедских отношений.
Улучшение отношений на общей границе также будет выгодным для обеих сторон».
Я передал этот ответ Ярцеву 29 августа, он обещал передать его в Москву.
Но вопрос не был этим закрыт: в советской прессе началась атака против Финляндии, поскольку финское правительство отрицательно отнеслось к советским предложениям. Не пришлось прохлаждаться и господину Ярцеву; он хотел получить более обстоятельный ответ. Когда мы снова встретились с ним 15 августа, то еще раз просмотрели изложенные им предложения, и мне пришлось объяснять, что имеет в виду правительство в ответе на каждый конкретный пункт. Пользуясь случаем, я объяснил, что отношение правительства к созданию военных баз было негативным; мы готовы покупать оружие, которое может нам потребоваться, если его качество и цена устроят нас; что касается строительства оборонительных сооружений на Аландских островах и Суурсаари, то правительство отвергает все предложения СССР, не выдвигая никаких контрпредложений. Именно контрпредложения Ярцев хотел получить.
Я полагал ответ правительства исчерпывающим и ясным, но если Ярцев хотел получить более подробный ответ с возможными контрпредложениями, то его нужно ждать до возвращения министра Холсти, так как составление таких документов не входило в сферу моих полномочий. Поэтому было решено дождаться возвращения Холсти. Это была моя последняя встреча с господином Ярцевым.
Когда в начале октября Холсти вернулся из Женевы, Ярцев возобновил свои визиты к нему. В середине октября Холсти вручил Ярцеву подробный аналитический ответ, в котором было изложено отношение правительства к предложениям СССР. По поводу укрепления Аландских островов Холсти заметил, что во время своего пребывания в Женеве он и шведский министр иностранных дел Р. Сандлер обсуждали этот вопрос с советским комиссаром по иностранным делам Литвиновым, которому они сообщили о совместных планах Финляндии и Швеции в отношении этих островов. Ярцев еще раз обрисовал положение Финляндии в войне, которая может разразиться. Поскольку Финляндия окажется не в состоянии защитить себя, то ей следует положиться на военную помощь Советского Союза. Очертания военного союза стали более ясными, чем прежде. Будущая ситуация с Суурсаари также прояснилась: в случае войны Советский Союз возьмет на себя ответственность за его оборону.
После отставки Холсти 16 ноября 1938 года Ярцев переговорил с исполнявшим обязанности министра иностранных дел Вяйнё Войонмаа. Встреча состоялась 21 ноября. В ее ходе Ярцев практически повторил все, что он говорил раньше другим членам правительства, но ближе к концу Ярцев предложил направить в Москву делегацию для обсуждения развития торговли, включив в ее состав представителей для обсуждения политических проблем. В качестве удобного повода он предложил воспользоваться тем обстоятельством, что 6 декабря 1938 года в Москву направится делегация для открытия нового здания финского посольства. Министр Войонмаа обещал представить эти предложения правительству.
Дальнейшие переговоры действительно состоялись в Москве, но в весьма скромном масштабе. Войонмаа сообщил Ярцеву, что в Москве посол А. С. Ирьё-Коскинен, а также руководители аппарата посольства У. Тойвола и А. Пакаслахти уполномочены представлять финское правительство. На церемонии открытия нового здания посольства Ярцев сообщил Тойволе, что члены делегации смогут на следующий день, 7 декабря, встретиться с высокопоставленным членом советского правительства, имя которого он, однако, не назвал. Когда члены финской делегации прибыли в назначенное место, выяснилось, что членом правительства, который принял их, оказался народный комиссар внешней торговли Микоян. Народный комиссариат по иностранным делам не участвовал в этой встрече. Поэтому Ирьё-Коскинен решил, что его положение министра иностранных дел обязывает его уклониться от переговоров. Финляндию в кабинете Микояна представляли Тойвола и Пакаслахти.
Члены финской делегации предложили обсудить меры, которые можно предпринять для развития торговых отношений, что было вполне уместно, поскольку они встретились с народным комиссаром по внешней торговле. Комиссар Микоян выразил свое удовлетворение тем, что он имеет возможность обсудить этот вопрос с представителями финского министерства иностранных дел. Тем не менее он заметил, что для поднятия оборота внешней торговли на сколько-нибудь значительный уровень должны быть созданы политические предпосылки. С этого момента обсуждение снова пошло так, как это было в Хельсинки. Особо была выделена важность Суурсари как оборонительного форпоста для Ленинграда. У финских участников переговоров сложилось впечатление, что вопрос Суурсаари был для Советского Союза самым важным. Лишь к концу двухчасовой встречи стороны вернулись снова к торговым вопросам. Было решено, что ряд лиц, представляющих финские торговые и промышленные интересы, вечером того же дня получат возможность высказать Микояну свои предложения. Вопросы политического характера во время этой встречи не должны были затрагиваться. С точки зрения Микояна, политические вопросы следовало обсуждать после выработки мер по поощрению торговли, решения приграничных и других текущих вопросов практического характера.
Такие торговые переговоры состоялись вечером того же дня в кабинете Микояна. Финляндию на них представляли Ирьё-Коскинен, министр путей сообщения и связи Вяйнё Саловаара, а также несколько человек из финских торговых и промышленных кругов. В разговоре с ними Микоян снова отметил важность политических отношений как предпосылки для торгового обмена. Естественно, никаких решений принято не было.
Эта встреча может рассматриваться как конечный пункт, достигнутый на первом этапе переговоров.
Второй этап переговоров открылся только несколько месяцев спустя. 5 марта 1939 года Литвинов, народный комиссар иностранных дел, пригласил к себе Ирьё-Коскинена и передал ему меморандум, содержание которого представляло собой следующее.
Два важных вопроса — улучшение торговых отношений и строительство оборонительных сооружений на Аландских островах — по-прежнему ждут своего решения. С целью создания благоприятной атмосферы Советский Союз предлагает Финляндии сдать в аренду СССР острова Суурсаари и Лавенсари, архипелаг Тютерс и остров Сескар сроком на тридцать лет. Советский Союз не предполагает возводить на них оборонительные сооружения и будет использовать как прикрытие на подступах к Ленинграду. Если финское правительство даст свое согласие, то отношения между нашими странами значительно улучшатся, что скажется и на торговых отношениях. Советский Союз рассчитывает на скорый ответ финского правительства.
Ответ финского правительства был направлен Литвинову уже 8 марта. Правительство, в котором портфель министра иностранных дел с декабря 1938 года принадлежал Эльясу Эркко, заявило, что не может рассматривать сдачу в аренду этих островов иностранному государству, поскольку они представляют неотъемлемую часть финской территории, что закреплено мирным договором, заключенным в Тарту. Острова получили статус нейтральной зоны именно по настоянию Советского Союза, и на них не ведется никаких оборонительных работ. Финляндия могла бы изменить их нейтральный статус только после специального обсуждения этого вопроса.
Литвинов был весьма разочарован таким ответом. Как он заметил, Советский Союз предложил сдачу в аренду этих островов без нарушения их нейтрального статуса, поскольку не предполагается строительства на них оборонительных сооружений. Теперь он предложил обменять острова на соответствующую территорию в Восточной Карелии.
На новое предложение Финляндия дала отрицательный ответ 13 марта, но Литвинов заявил, что не может рассматривать этот ответ в качестве окончательного.
Обмен мнениями состоялся очень быстро, в течение одной недели.
Получив последний ответ Финляндии, Литвинов заметил, что посол Штейн, назначенный представителем в Рим, а до этого посланник в Хельсинки, посетит Финляндию с целью обсудить эти вопросы с финским правительством. Штейн вступил в переговоры с министром иностранных дел Эркко и предложил заключить соглашение об аренде островов, в течение срока которой Финляндия будет иметь право разрабатывать лесные угодья в Восточной Карелии.
Эркко ответил, что, коль скоро территория Финляндии согласно ее конституции является неотчуждаемой, вопрос не подлежит обсуждению. Германия тоже могла бы претендовать на некоторые острова в качестве наблюдательного поста, и Финляндия также не может на это пойти.
На просьбу Штейна еще раз обдумать этот вопрос 20 марта Литвинову через Ирьё-Коскинена было сообщено:
«Финское правительство не может вести обсуждение вопроса, результатом решения которого окажется отчуждение тем или иным образом части территории в пользу другого государства. Настоящий отрицательный ответ не следует понимать в том смысле, что министр иностранных дел не намерен продолжать обмен взглядами с целью достижения решения вопросов, поднятых Советским Союзом с целью гарантий его безопасности».
Литвинов выразил сожаление в связи с получением отрицательного ответа и сказал, что советская сторона ожидает конкретных предложений по вопросу гарантий. Но Эркко был тверд в своей позиции. Он показал Штейну проект ноты, в которой утверждалась решимость Финляндии отстаивать свой нейтралитет при любых обстоятельствах. Штейн объяснил, что советское правительство не может придать такому документу существенного значения, если не предпринимаются шаги по выполнению дополнительных мер. Пользуясь случаем, он показал на карте область, которую Советский Союз предлагал в обмен за острова, общая площадь которых составляла всего 183 квадратных километра.
Перед отъездом из Финляндии посол Штейн сказал Эркко, что Советский Союз не может принять отрицательный ответ Финляндии, как не может и отказаться от притязаний на острова в Финском заливе, поскольку они имеют громадное стратегическое значение для безопасности Советского Союза.
Это был последний этап длившихся около года переговоров о гарантиях Финляндии в укреплении безопасности Советского Союза; переговоры о торговом соглашении также были прерваны. Кроме того, Советский Союз не дал своего согласия на возведение оборонительных сооружений на Аландских островах.
Эти переговоры продемонстрировали, что Советский Союз настойчиво требует от Финляндии согласиться на определенное ограничение ее прав в использовании своей территории, а Финляндия с равным упорством противится выдвинутым предложениям. После войны, когда Финляндия была обязана, на основании нового договора, уступить гораздо большую территорию, финская позиция 1938–1939 годов была подвергнута критике. И все же в тот период другой подход к проблеме вряд ли был возможен. Пока существует вера в международное право и обязательный характер подписанных договоров, не допускается возможность того, что великое государство станет притязать под угрозой применения силы на обладание территорией другого государства. Финский парламент не позволил бы себе принять предложения такого рода, если бы правительство вынесло их на его рассмотрение. Неизвестно, предотвратили бы уступки, сделанные на этой стадии, предъявление новых требований. В самом деле, в ходе переговоров советские притязания увеличивались, а не сближались с финской позицией.
Требования СССР, предъявленные в ходе этих переговоров, не были представлены на рассмотрение парламенту. Возможно, долгом правительства было сделать такой шаг, поскольку переговоры имели решающее значение для будущего страны, а также определяли состояние войны или мира. Но советские участники постоянно делали акцент на том, что переговоры должны оставаться конфиденциальными и секретными. Это мнение было еще раз подчеркнуто народным комиссаром внешней торговли Микояном. Финское правительство не считало возможным нарушить условие о конфиденциальности переговоров, и по этой причине они не были вынесены на рассмотрение парламентской комиссии по внешнеполитическим вопросам.
Таким образом, финское правительство отклонило предложения, выдвинутые Советским Союзом, которые могли нарушить политику нейтралитета, которой она следовала. Описанный ниже инцидент, который произошел весной того же 1939 года, наглядно демонстрирует, что правительство соблюдало те же принципы и в отношении предложений, полученных от других стран.
Фон Риббентроп, германский министр иностранных дел, предложил 28 апреля финскому послу в Берлине Аарне Войонмаа заключить между нашими странами пакт о ненападении. Несколькими днями позже посольство получило проект такого пакта. Тогда Германия сделала аналогичные предложения целому ряду стран, включая три скандинавских государства. По инициативе шведского правительства министры иностранных дел Скандинавских стран собрались в Стокгольме, чтобы обсудить эти предложения. В процессе взаимных консультаций 9 мая была выработана резолюция, в которой констатировалось, что Скандинавские страны желают остаться в стороне от любых блоков, которые могут возникнуть в Европе. Министры иностранных дел особо подчеркнули надежду своих стран, что все государства будут уважать их нейтралитет так же, как они уважают неприкосновенность других государств.
Финское правительство ответило на германское предложение 16 мая, выразив свое удовлетворение тем, что Германия намеревается уважать неприкосновенность и независимость Финляндии. Поскольку Финляндия стремится быть в стороне от блоков, чтобы избежать втягивания в возможную войну, она считает предложенное соглашение излишним, поскольку не сомневается в заинтересованности Германии в сохранении сложившихся отношений с северными странами.
Швеция и Норвегия также не приняли германское предложение. Дания заключила с Германией пакт о ненападении, но это не остановило Германию от вторжения в Данию ровно год спустя.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.