ПРИЛОЖЕНИЕ 6

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПРИЛОЖЕНИЕ 6

Из протокола допроса Г.И. Бокия от 17–18 мая 1937 г.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Расскажите о всех политических расхождениях, которые, по вашим словам, привели вас к внутреннему разладу.

БОКИЙ: Мои расхождения с партией начались еще в 1918 г. с периода Брестского мира, когда я поддался мелкобуржуазным настроениям и вместе с Бухариным и другими левыми коммунистами пошел против Ленина. В силу выработавшихся у меня традиций я тогда подчинился партийной дисциплине, но, так как переубежден я не был, обстоятельство это оставило во мне неприятный осадок. Это неприятное чувство усилилось, когда меня с партийной работы помимо моего желания перебросили на работу в ЧК, и в особенности когда из-за конфликта с Зиновьевым отозвали из Ленинграда в Москву, затем послали в Ташкент, откуда я также вместе с другими членами Турккомиссии был отозван, вернее, снят с работы. К периоду профсоюзной дискуссии выросшая на почве изложенных выше неудач личная неудовлетворенность начала перерастать у меня в недовольство более общего порядка. В период дискуссии я стоял на позиции Ленина, но применявшиеся нами, на мой взгляд, демагогические методы борьбы отталкивали меня от нее и углубляли сложившееся у меня недовольство существующим положением. Неизгладимое впечатление произвели на меня кронштадтские события. Я не мог примириться с мыслью, что те самые матросы, которые принимали участие в Октябрьских боях, восстали против партии и власти, и в поисках объяснения этого факта приходил к обвинению ЦК При введении нэпа я, несмотря на образовавшийся у меня надрыв, не выступал против этого мероприятия партии. Нутром однако я воспринять нэп не мог и признал его только потому, что не видел другого исхода. Обстоятельство это привело к углублению внутреннего разлада во мне, и я начал отходить от партийной жизни.

Дискуссию с Троцким 1923–1924 гг. я воспринял уже по-партийному, и хотя не разделял взглядов Троцкого, но был против той, на мой взгляд, излишней страстности, которая применялась в полемике против него. Решающее влияние в дальнейшем имела смерть Ленина. Я видел в ней гибель революции. Завещание Ленина, которое мне стало известно, не помню от кого, мешало мне воспринять Сталина как вождя партии, и я, не видя перспектив для революции, ушел в мистику.

К 1926–1927 гг. я уже отошел от партии настолько далеко, что развернувшаяся в это время борьба с троцкистами и зиновьевцами прошла мимо меня, и я в ней никакого участия не принял. Углубляясь под влиянием Барченко все более и более в мистику, я в конце концов организовал с ним масонское сообщество и вступил на путь прямой контрреволюционной деятельности.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Кто такой Барченко, откуда вы его знаете и каким образом он вовлек вас в масонскую организацию?

БОКИЙ: Барченко А.В., биолог, в настоящее время сотрудник ВИЭМ, куда я устроил его в 1935 г. Познакомили меня с Барченко в 1924 г. приезжавшие из Ленинграда бывш. сотрудники Ленинградской ЧК Лейсмейер-Шварц и Владимиров. Явившись ко мне в Спецотдел ОГПУ в сопровождении Барченко, они рекомендовали мне его как талантливого исследователя, сделавшего имеющее чрезвычайно важное политическое значение открытие, и просили меня свести его с руководством ОГПУ с тем, чтобы реализовать его идею. Барченко выдвигал теорию о том, что в доисторические времена существовало высокоразвитое в культурном отношении общество, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов. Общество это было коммунистическим и находилось на более высокой стадии социального (коммунистического) и материально-технического развития, чем наше. Остатки этого высшего общества, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках Индии, Тибета, Кашгара и Афганистана, и обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу, так называемой «Древней Науке», представляющей собой синтез всех научных знаний. Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами. Это стремление сохранить свое существование в тайне Барченко объяснял антагонизмом древнего общества с римским папой. Римские папы на протяжении всей истории преследовали остатки древнего общества, сохранившиеся в других местах, и, в конце концов, полностью их уничтожили. Себя Барченко называл последователем древнего общества, заявляя, что был посвящен во все это тайными посланцами его религиозно-политического центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Какие же это посланцы?

БОКИЙ: Барченко называл имена монголо-тибетских мудрецов Нага Навена и Хаяна Хирву. Мудрецы эти входили в состав приезжавшей в 1918 г. в Ленинград и Москву монголотибетской делегации с тем, чтобы установить связь с Советами. Советским правительством делегаты приняты не были и, оскорбившись, уехали назад. Барченко, однако, во время их пребывания в Ленинграде имел возможность встречаться с ними, и они посвятили его в свои планы. Занимаясь сам в период встречи с Барченко познанием абсолютной истины (абсолютного понятия добра и зла), — я заинтересовался его рассказом о существовании синтеза абсолютных научных знаний и пытался организовать Барченко в том же 1925 г. поездку в Афганистан с тем, чтобы войти оттуда в контакт с хранителями этой Древней науки. Предприятие наше, однако, сорвалось, т. к. против него запротестовал Чичерин. Независимо от срыва моего предприятия, я, не отказываясь от намерения войти в контакт с хранителями Древней науки, организовал из числа сотрудников Спецотдела кружок по изучению этого мистического учения. Кружок этот работал под руководством посвященного в его тайны Барченко. Входили в кружок сотрудники Спецотдела ВЧК/ОГПУ Гусев, Цибизов, Клеменко, Филиппов, Леонов, Гопиус, Плужницов. Вскоре после организации мною кружка, однако, выяснилось, что привлеченные мною в него лица из числа сотрудников Спецотдела не подготовлены к восприятию тайн Древней науки. В связи с этим кружок распался, и я привлек для изучения мистического учения Барченко новых лиц из числа своих старых товарищей по Горному институту. Эти лица впоследствии и составили наше масонствующее сообщество.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Кто, кроме вас, входил в состав этого сообщества?

БОКИЙ: Кроме меня и руководящего нашими занятиями Барченко в состав нашей группы входили: Кастрыкин /Кострикин. — А.А.) Михаил Лаврентьевич, Миронов Александр Владимирович, Москвин Иван Михайлович и Стомоняков Борис Спиридонович. Непродолжительное время в группу входил Александр Яковлевич Сосновский.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Какую связь вы поддерживали с этими лицами помимо кружка?

БОКИЙ: Все эти лица, как я уже показывал, являются моими старыми товарищами по Горному институту. Помимо собраний, на которых Барченко читал нам рефераты о своем мистическом учении, у нас были установлены традиционные встречи, так называемые «свидания друзей». Раза 3 или 4 в году я, Стомоняков, Кастрыкин, Миронов собирались у старой знакомой Алтаевой и проводили вместе 2–3 часа, после чего расходились, не встречаясь между собой до следующего раза.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: С какой целью вы производили эти сборища, что делали на них?

БОКИЙ: Мы собирались как старые друзья для того, чтобы просто провести время вместе. Никаких других задач мы не ставили.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы говорите неправду. К исследованию этого вопроса мы еще вернемся в дальнейшем. Сейчас уточните, к какому масонскому ордену принадлежало ваше сообщество?

БОКИЙ: Название «Древняя Наука» я употребляю для нашего общества условно, как название, показывающее, что наше общество основной своей задачей ставило овладение мистическим учением, известным под названием «Древней Науки», и ориентировалось на религиозно-мистический центр, являвшийся его хранителем. Барченко, являвшийся наставником в нашем сообществе и установивший однажды контакт с этим центром, называл его Шамбала или Дюнхор, что в переводе с тибетского означает «семь кругов знания». По словам Барченко, Шамбала-Дюнхор является высшим масонским капитулом, с которым в прошлом были связаны все масонские ордена. В настоящее время этот капитул распространяет свое влияние главным образом на восточные страны, в частности, на Китай, Тибет, Синьцзян, Индию, Афганистан и даже Северную Африку. Влияние капитула в этих странах, по словам Барченко, настолько велико, что в Африке, например, им утверждается восшествие на престол новых эмиров. До переезда в Москву в 1925 г. у Барченко в Ленинграде произошел крупный конфликт с руководителями масонской организации, обвинявшими его в разглашении тайн ордена и грозившими ему уничтожением. Угроза эта от имени масонской организации была высказана ему в 1924 г. членом ордена акад. Ольденбургом. В связи с конфликтом с руководством организации Барченко отошел от ее ленинградского ядра и стал искать пути для непосредственной связи с высшим капитулом Шамбала-Дюнхор, объединяя вокруг себя различный масонствующий элемент. Таким образом и возникло наше мистическое сообщество, фактически самостоятельная ложа, ориентировавшаяся на непосредственную связь с высшим масонским капитулом Шамбала-Дюнхором. К какому ордену принадлежал до переезда из Ленинграда Барченко, я сказать затрудняюсь. Ввиду особых, конфликтных отношений Барченко с основным ядром масонской организации в Ленинграде никто из нас, группировавшихся вокруг Барченко в новой ложе, официального посвящения не прошел, и, как непосвященным, Барченко не мог рассказывать некоторых тайн ордена, к которому мы формально не принадлежали. По косвенным намекам Барченко и общим наблюдениям можно судить, что он посвящен в члены ордена розенкрейцеров. Говорю я это на основании того, что на розенкрейцеров Барченко определенно указывал как на орден, связанный с нашим центром Шамбала-Дюнхором. У Барченко в различного рода геометрических чертежах и многочисленных фотографических снимках предметов древности постоянно повторялись эмблемы розы, креста и чаши, которые являются символами Розенкрейцеров. В настоящее время Барченко обладает печатью с общемасонскими эмблемами — двойного треугольника с символически изображенными на его сторонах Солнцем, Луной и чашей.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Кого вы знаете из числа членов масонской организации?

БОКИЙ: Кроме уже перечисленных мною Стомонякова, Москвина, Кастрыкина и Миронова, входивших в состав нашей ложи, со слов Барченко известны как члены масонской организации ленинградцы: Вячеслов — доктор, Забражнев — бывш. работник Наркоминдела, Кондиайн (масонский псевдоним Тамиил) — астрофизик и бывшие сотрудники Ленинградского ЧК-ППОГПУ — Лейсмейер-Шварц, Отто, Владимиров и Рикс.

О Кондиайне и бывш. сотрудниках Ленинградского ЧК Барченко говорил мне не как о посвященных масонах, а как о своих учениках и последователях. Всех их я знаю лично, и аналогичные заявления мне приходилось слышать и от них самих. Кондиайн, кроме того, по просьбе Барченко однажды выступал с докладом на занятиях нашего кружка. Как о посвященном в тайны мистического учения Шамбалы-Дюнхор Барченко говорил мне о некоем Гурджиеве — директоре Института ритма в Париже,[401] в свое время проживавшем в СССР. Учеником и последователем Гурджиева на территории СССР в прежнее время, по словам Барченко, являлся скульптор Меркуров. Гурджиев, как мне говорил Барченко, старался установить связь с его учеником Меркуровым, но он от этого по неизвестным для меня причинам уклонился. В качестве своих учеников и последователей Шамбалы-Дюнхора Барченко называл мне сотрудниц Лобач и Шишелову, фиктивного мужа Шишеловой и сотрудника Наркоминдела Королева. Наконец, мне еще до революции было известно о принадлежности к масонам акад. Ольденбурга, о котором я уже показывал выше.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Что за фиктивный муж у последовательницы Барченко Шишеловой?

БОКИЙ: Дело в том, что настоящая фамилия Шишеловой Маркова. Она дочь известного черносотенца — члена Гос. думы Маркова II. Желая изменить свою фамилию с тем, чтобы скрыть свое социальное происхождение, Маркова заключила брак с одним из последователей Барченко.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы показывали, что ваша ложа ориентировалась на связь непосредственно с центральным капитулом. Расскажите, что вы сделали для установления этой связи?

БОКИЙ: Для организации этой связи я устраивал Барченко поездки в различные районы Союза, в отношении которых у нас имелись данные о том, что там существуют какие-либо религиозно-мистические секты восточного происхождения, ориентирующиеся на Шамбалу.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: На какие средства устраивались эти поездки?

БОКИЙ: На средства, незаконно отпускавшиеся мною Барченко из сумм пар. 9 и имевшегося у меня нелегального фонда. Вообще я полностью содержал Барченко с его семьей в течение 10 лет — с 1925-го по 1935 г. Незаконные выдачи денег Барченко я продолжал производить и в 1935 г. В этом годуя выдал ему ок 23 000 руб., из них из сумм пар. 9, а остальные 13–14 тысяч из нелегального фонда.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Что за нелегальный фонд, из которого вы снабжали Барченко?

БОКИЙ: Это денежные суммы, поступающие в Спецотдел от различных учреждений за проданные нами несгораемые шкафы и выполнение работы по составлению кодов. Деньги эти мною обычно незаконно задерживались в кассе Спецотдела, и я расходовал их по своему усмотрению.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Какие конкретные поездки вы устроили Барченко?

БОКИЙ: У меня в памяти следующие случаи. В 1925 г. мной была организована Барченко поездка на Алтай, где Барченко должен был установить связь с сектами «Беловодья» — религиозно-мистические круги jb Центральной Азии, представляющие по мистическому учению ближайшее окружение нашего центра Шамбала. В результате поездки Барченко среди местных сектантов были установлены лица, совершавшие регулярные паломничества в находящийся за кордоном мистический центр. В 1926–1927 гг. Барченко ездил в Крым — Бахчисарай, где установил связь с членами мусульманского дервишского ордена Саиди-Эдцини-Джибави. Впоследствии он вызывал в Москву и приводил ко мне сына шейха (главы) этого ордена. Примерно в это же время он ездил в Уфу и Казань, где установил связь с дервишами орденов Пакш-Бенди и Халиди. Кроме этого Барченко в различное время выезжал для связи с сектантами в Самарскую губернию и Кострому. В 1926 г. Барченко ездил в Кострому для встречи с представителем нашего ордена Шамбала, который должен был прибыть из-за границы.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вам было известно, что все эти секты представляют социально и политически враждебные нам слои населения и насыщены шпионским элементом?

БОКИЙ: Да, я знал.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Для какой же цели Вы искали связи с контрреволюционерами и шпионами?

БОКИЙ: Специально связей со шпионским элементом я не искал, На связь с указанными выше сектами я шел, будучи увлечен мистическим учением Барченко и ставя овладение его тайнами выше интересов партии и государства. Высокая задача овладения научно-мистическими тайнами Шамбалы в моих глазах оправдывала отход от марксистско-ленинского учения о классах и классовой борьбе и связь с классовым врагом. Тем не менее специального вреда партии и советской власти я нанести не хотел, и никто из членов нашего ордена как шпион или человек связанный со шпионами известен не был.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Это неправда. Где в настоящее время находится Владимиров, рекомендовавший вам в свое время Барченко?

БОКИЙ: Владимиров в 1926-м или 1927 г. был расстрелян за шпионаж в пользу Англии.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Как же вы говорите, что не знаете никого из членов вашего ордена, занимающихся шпионажем или связанных со шпионами?

БОКИЙ: Я признаю, что мне были известны факты, указывающие на шпионскую деятельность Барченко.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Почему же вы не приняли мер для ареста и привлечения Барченко к ответственности, а помогали ему продолжать свою шпионскую деятельность?

БОКИЙ: Я признаю, что наша ложа входила в состав общемасонской системы шпионажа. Я терпел такое положение, потому что, как я уже говорил, поставил интересы нашего ордена выше интересов партии и государства и, наблюдая проявления контрреволюционной шпионской деятельности, закрывал на них глаза, оправдывая их теми же интересами нашего ордена.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: С кем еще, кроме Владимирова, были связаны члены ложи по линии шпионажа?

БОКИЙ: Со слов Барченко мне известно о связях нашего ордена с известным организатором английского шпионажа на Востоке, проживающим в настоящее время в Париже, английским принцем Ага-Ханом. Ага-Хан входит в состав ордена Шам-бала-Дюнхор и непосредственно связан с центром. Кроме того, у Барченко существовала связь с Польшей, через члена нашего ордена Кондиайна. В частности, Барченко мне рассказывал в 1925 г. о том, что Кондиайном были получены «под видом наследства» деньги из Польши.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Дайте подробные показания, в чем заключалась шпионская деятельность Барченко.

БОКИЙ: Шпионская деятельность Барченко в основном заключалась в создании разветвленного аппарата шпионажа. Работа эта велась им в двух направлениях — организации шпионской сети на периферии и проникновение в руководящие советские и партийные круги. Последнее делалось с той целью, чтобы овладеть умами руководящих работников и, по примеру масонских организаций в капиталистических странах, в частности, во Франции, направлять деятельность правительства по своему усмотрению. Для насаждения сети на периферии Барченко использовал различные религиозно-мистические секты восточного происхождения. Для этой цели он постоянно предпринимал поездки в различные районы Союза, устанавливал связь с местными сектантскими организациями, встречался с закордонными эмиссарами. В 1926 г., когда он выезжал в Кострому для встречи с представителями нашего ордена Шамбала, который должен был прибыть из-за границы, он был задержан местным отделом ОГПУ. Я, однако, имея в виду интересы ордена, приказал его освободить. Кроме Костромы, как я уже показывал, он выезжал на Алтай, в Крым, Казань, Уфу и Самарскую губернию. Для того чтобы проникать в руководящие круги советских работников, Барченко старался заинтересовать отдельных лиц своими «научными исследованиями», их значением для обороны страны и т. п. Заинтересовав кого-либо научной стороной вопроса, он постепенно переходил к изложению своего учения о Шамбале и, опутав жертву паутиной мистики, использовал ее в целях шпионажа. Таким образом он в свое время обработал меня и проник в ОПТУ. Впоследствии при моем участии был обработан Стомоняков, Москвин, Миронов, Кастрыкин. Удалось ему при моей помощи заинтересовать своим учением бывш. зав. подотдела нацменьшинств ЦК ВКП(б) Диманштейна и инженера Флаксермана, которые по моему приглашению 2 раза присутствовали на занятиях нашего кружка Древняя наука. Не довольствуясь этим, Барченко просил меня свести его с Молотовым и Ворошиловым. Особенно настойчиво он стал добиваться встречи с Ворошиловым в последнее время. Действовал он совместно с Лейсмейер-Шварцем, который в свое время свел Барченко со мной. Лейсмейер специально для этого в начале 1936 г. приезжал из Ленинграда в Москву и носил Ворошилову написанный Барченко по настоянию Лейс-мейера доклад. Ворошилов Лейсмейера, однако, не принял. После этого Лейсмейер уехал в Ленинград и прислал оттуда Барченко небольшую сумму денег (200 руб.), которую Барченко почему-то не принял и отослал обратно.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Какую шпионскую деятельность Вы вели, какие конкретные шпионские задания получали от Барченко Вы лично?

БОКИЙ: Прямых заданий по шпионажу от Барченко я не получал. Моя роль в этом деле выражалась в том, что, будучи увлечен мистикой Барченко, я пренебрегал интересами государства и помогал ему вести шпионскую работу [7], закрывая глаза на характер его деятельности и покрывая ее именем Спецотдела ОГПУ.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Это неверно. При занимаемой вами должности Барченко не мог не стремиться использовать вас в целях шпионажа более активно.

БОКИЙ: Причины сдержанности в этом отношении Барченко непонятны и для меня самого. Теперь, после обнаруженных под руководством наркома внутренних дел Ежова обстоятельств, я думаю, что шпионаж в органах ОГПУ — НКВД шел по другой линии. При самом активном использовании меня я не мог дать тех сведений, которые имели возможность давать другие арестованные лица, в частности Ягода. В связи с этим меня, очевидно, держали в резерве, не желая подвергать напрасно риску провала, сопряженному со всякой активной деятельностью, и довольствуясь тем общим содействием, которое я оказывал Барченко. К этому заключению меня приводит еще и следующее обстоятельство. Последние полтора-два года моя связь с Барченко значительно ослабела. Мы с ним не встречались, и он перестал обращаться ко мне с какими-либо просьбами, и только после произведенных в последнее время арестов он, стараясь восстановить со мной прежнюю связь, вновь обратился ко мне с письмом. Полагаю, что здесь именно имеет место попытка включить меня в активный шпионаж, ввиду провала других линий.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Следствие вам не верит. Стараясь увести следствие от расследования своей шпионской деятельности, вы хотите направить его в другую сторону. Предлагаю вам дать откровенные показания о вашей шпионской работе.

БОКИЙ: К тому, что я уже показал, я больше ничего существенного добавить не могу.

28 мая 1937 г.

Допрашивали: зам. наркома внутренних дел комиссар Госбезопасности 2-го ранга Вельский ст. лейтенант Госбезопасности Али Архив УФСБ по G-Петербургу и Ленобласти. Дело 23 768. Л.60–68.