9 Великий набег

9 Великий набег

Главный закон истории гласит: никаких законов не существует. Однако есть горстка близких к истине допущений. Вот одно из них:

Империи расширяются, пока у них есть силы расширяться.

Новые завоевания создают новые границы, а с ними новые проблемы, а необходимость решать эти проблемы требует новых завоеваний. То, что было законом для римлян, англичан, русских, французов, китайцев, а теперь для американцев, было законом и для монголов.

Теперь, когда Мухаммеда больше нет и Хорезмийская империя вот-вот уйдет в небытие истории, Субудай, Джебе и другие победоносные военачальники стояли на берегах Каспия и осматривались вокруг в поисках земель для новых завоеваний. Когда в начале 1221 года Субудай поскакал в Самарканд, чтобы обсудить с Чингисом планы очередных кампаний, он не имел в виду территориальные захваты за пределами исламского мира. Завоевание исламского мира уже само по себе представляло достаточно серьезную задачу. Его центром — Багдадом — овладеть будет крайне непросто. Но к северо-западу от Багдада жили называвшие себя булгарами мусульманские племена, торговцы мехами, у которых установились прочные торговые связи с Хорезмом. Сегодня этнологи признают отдаленное родство этих булгар с южными булгарами, осевшими в районе Болгарии, но уже в те дальние времена контакт между этими двумя этническими группами был полностью утрачен. Эти булгары в X веке приняли ислам и были протонацией охотников и рыболовов, разбогатевшей на торговле мехами с Русью и исламским миром. Они были мусульманами и союзниками Хорезма, а значит, вполне законной добычей. Но как далеко до них? С кем и с чем придется встретиться на пути, особенно в суровых горах Кавказа, что по другую сторону Каспия? Чингис согласился, что неплохо было бы разведать все это. В тот момент он был поглощен преследованием уходившего на юг Джалал эд-Дина, а Тули готовил армию идти на Мерв. Год-другой Чингис мог обойтись без Субудая. Лучшей кандидатуры для командования войсками в походе на Запад, чем сорокапятилетний одноглазый ветеран, прошедший Китай, Маньчжурию, Кара-Китай и Хорезм, найти было трудно. Он и Джебе присоединятся к Джучи — с Хорезмом тот уже покончил, — втроем они обойдут Каспий и выяснят, что можно взять у булгар. Эта экспедиция окупится сторицей, если принять в расчет возможную добычу и информацию о новых землях.

Так зародилось одно из удивительнейших предприятий в истории войн — поход длиной в 7500 километров, в результате которого монголы впервые вошли в контакт с христианским миром.

Первым царством, лежавшим на пути монгольского войска, была Грузия, за 1000 лет до этого ставшая христианским государством и уже 100 лет как добившаяся независимости.

Оно переживало апогей своего могущества и авторитета благодаря легендарной царице Тамаре, чья империя простиралась от Черного моря на весь Кавказ вплоть до Азербайджана на Каспийском море. Грузины вспоминают правление Тамары (1184–1213) как золотой век своей истории, как расцвет литературы, архитектуры, науки и искусства. Тбилиси превратился в перекресток, где встречались Евро па, Россия и Хорезм. Руставели, автор грузинского эпоса «Витязь в тигровой шкуре», созданного им за несколько лет до монгольского нашествия, был знаком с китайской и греческой философией. Знаменитая своими дворцами и монастырями, своими церковными книгами и иконами в драгоценных окладах, Грузия была именно тем, что нужно было Джебе и Субудаю для зачина их грандиозного предприятия.

Случилось так, что именно в 1221 году до христианской Европы дошли слухи о событиях в Центральной Азии. В тот самый момент христианство нуждалось в помощи. Три последние года германские и французские армии, участвовавшие в пятом крестовом походе, пытались овладеть Египтом и были вдребезги разбиты сарацинами. Папа обратился за поддержкой к грузинам, богатым и сильным братьям во Христе. Но наследник Тамары, Георгий Великолепный, уже не казался единственным потенциальным спасителем. Жак де Витри, французский епископ Акры, города крестоносцев, написал лидерам христианского мира в Риме, Лондоне, Вене и Париже, что «появился новый и могущественный за щитник христианства». Его зовут царь Давид Индийский, он внук легендарного христианского царя Престера Иоанна, с которым его вскоре начали путать. По всей видимости, Давид-Престер Иоанн вышел из глубины азиатских просторов, откликнувшись на просьбу главы несторианской церкви в Багдаде, разгромил исламские орды и теперь спешит на Запад, чтобы спасти христианскую Европу и вернуть Иерусалим его законным наследникам. Эта чепуха, эхом повторявшая россказни побывавших в Хорезме и Грузии путешественников, базировалась на нескольких подлинных фактах, главным из которых было то, что действительно в свое время существовал несторианский царь (Тогрул) и что действительно исламским державам были нанесены поражения (основателем Кара-Китая Даши, а теперь самим Чингисом).

Позже распространяемые Жаком слухи получили своего рода косвенное подтверждение из самой Грузии, куда пришли монголы. Нападение произошло с молниеносной быстротой при отсутствии очевидной последовательности в действиях нападавших. Монголы дошли почти до Тбилиси, перебили цвет грузинского воинства, а затем растворились в северном Иране, передумали наносить удар по Багдаду, снова повернули на север, еще раз разгромили грузинскую армию (при этом был убит Георгий Великолепный), после чего двинулись дальше через Кавказские горы, — грузинам было невдомек, что монгольские армии всего лишь проводят разведку боем, и поэтому не довершили начатого разгрома их страны.

Так или иначе, но теперь не могло быть и речи о посылке помощи крестоносцам в Египте. Наследница Георгия, его сестра Русудан, направила папе трогательное извинение. «На мою страну напали полчища дикарей-татар, людей ужасного вида, кровожадных, как волки, и смелых, как львы. Должно быть, они имеют христианское происхождение…» По всей видимости, она приняла эмблему летящего сокола на монгольском флаге за видоизмененный крест. А сейчас они ушли, их, солгала Русудан, прогнали храбрые витязи Грузии. «Увы, — заканчивала она свое послание, — но мы больше не в силах оказать Кресту поддержку, как до этого обещали Вашему Святейшеству».

На равнинах Северного Кавказа, там, где находится сегодняшняя Чечня, монголы натолкнулись еще на одного, на этот раз более грозного противника. Эти кочевые тюркские племена, называвшиеся на Руси половцами, в тюркских племенах кипчаками, а в Европе куманами, господствовали в степях, простиравшихся к северу от Черного моря, за Доном до границ Русского государства и до самой его столицы Киева. Половцы, ведшие дела с Грузией, Византией и Русью и имевшие мобильную армию, усиленную тяжелыми боевыми орудиями и конными лучниками, были для монголов трудным орешком. К тому же они воевали на своей земле и располагали большими людскими резервами, которые получали от местных князьков.

Джебе и Субудай, зажатые между превосходящими силами половцев и ледниками Кавказа, долго пребывали в отчаянном положении. Наконец им пришла в голову единствен но верная для такой ситуации мысль. Они направили к половцам посла с приношениями, караванами взятых в Грузии сокровищ. Половцы соблазнились богатствами и, приняв подношения, снявшись за ночь, ускакали к себе в степи, оставив местные племена расхлебывать последствия. Они не рассчитали, что оправившиеся монголы, не обремененные теперь обозами или боевыми орудиями, перехватят их и разобьют и таким образом вернут себе награбленное. Оставшиеся половцы ушли в русские земли, предоставив монголам свободу рук в степях севернее Крыма. Теперь Джебе и Субудай разделились. Джебе остался на берегах Дона, а Субудай направился на Юг к Крыму, сметая на своем пути сопротивление половцев. Здесь-то монголы впервые встретились с европейцами. Эти люди принадлежали к совершенно иной империи, торговой империи Венеции. Ее анклав, закрывавший вход в Азовское море, являлся одной из двух венецианских баз в Крыму — второй был Херсонес, располагавшийся неподалеку от нынешнего Севастополя. Соперник Венеции Генуя имела своими аванпостами Судак (в то время называвшийся Солдайя) и Феодосию (Каффа), обосновавшись между ними. Венецианские купцы моментально оценили потенциал вновь пришедших. Монголы были богаты, они сидели на разукрашенных серебром седлах, сбруя их коней отливала серебром, они надевали кольчуги на шелковые рубахи, их обслуживала целая армия переводчиков, их сопровождала большая груп па опытных торговцев-мусульман, и они могли отнять силой оружия все, что им было угодно. И для монголов венецианцы представляли интерес, у них были парусные суда, торговые связи и доступ к рынку новых товаров. Сделка состоялась. Субудай превратил генуэзский Судак в пепел ще, предоставил венецианцам монопольное право на черноморскую торговлю и ушел на Дон соединиться с Джебе.

В последние месяцы 1222 года они оба пустились в поход через незащищенные степи на запад в сторону Днестра. Разведчики доставляли языков для допроса, ученые из Китая нанимали команды переводчиков, чиновники собирали информацию о народах, городах, армиях, урожае и климате. Вербовались шпионы, им платили и засылали обратно до мой в качестве «залегших кротов», ожидающих развития со ытий. Теперь, обогащенные информацией и трофеями, Джебе и Субудай поспешили к Днепру, чтобы начать оттуда долгий поход на север, на булгар.

Впрочем, предстояло решить еще некоторые вопросы. Несмотря на то что у половцев были натянутые отношения с русскими, половецкий хан Хотян (или Хутан) укрепил свое положение, став союзником, а точнее, зятем русского князя Мстислава Мстиславовича Удалого. Хотян предложил Мстиславу военный союз против монголов: «Сегодня они захватили нашу землю, а завтра наступит ваш черед». На их сторону встали князья других русских княжеств: Волыни, Курска, Киева, Чернигова, Суздаля, Ростова, все они весной 1223 года встали на западном берегу Днепра.

Перед лицом такой силы монголы заколебались. Они по лучили сообщение, что Джочи, двигавшийся на запад с земель Северного Прикаспия, получил приказ присоединиться к ним, но Джочи, как всегда, показал, что не желает, чтобы им командовали. Вероятно, он «заболел», скорее всего ему не хотелось терять свободу действий. Его все не было, и Субудай с Джебе направили к русским князьям мирное посольство. Монголы сказали, что между ними и русскими нет вражды, что ссора произошла между монголами и половцами. Все, что нам нужно, — это чтобы вы обещали не помогать нашим врагам. Но точно так же, как четыре года назад поступил шах Мухаммед, князья отвергли монгольские предложения, обвинили послов в том, что они шпионы, и убили их. Теперь, как и в предыдущем случае, речь шла об оскорблении, которое требовало мести и могло быть смыто только кровью. Русское войско медленно собиралось на берегу Днепра, в том месте, где он расширяется за порогами, которые в на стоящее время затоплены водохранилищем гигантской Запорожской ГЭС. Войско растянулось до самого острова Хортица, который через несколько веков станет знаменитой казацкой базой, оно насчитывало около 80 00 воинов: конных лучников-половцев, галицкую пехоту, добравшуюся сюда на лодках, тяжело вооруженных русских конников в их конических шлемах и железных забралах, вооруженных длинны ми мечами и булавами, повсюду виднелись телеги со снаряжением и продовольствием, а там, где стояли русские, плескались на ветру хоругви на высоких шестах. У войска был весьма угрожающий вид. Но это было войско, приученное вести войну европейского стиля, складывающуюся из отдельных сражений, опирающихся на крепости со рвами, бастионами и крепостными валами. К тому же во главе полков стояли командиры, питавшие друг к другу ненависть едва ли не большую, чем к общему врагу. Не было ни времени, ни желания создать единое командование, провести разведку или выработать стратегию.

Сравните это с жесткой дисциплиной 20 000-25 000 монголов, их быстротой передвижения на поле боя и единством их цели, что обеспечивалось службой посыльных, которая поддерживала постоянную связь со штабом Чингиса — почтовой службой на перекладных лошадях, со станциями, где регулярно меняли лошадей и наездников, что позволяло передавать сообщения со скоростью 600 километров в сутки, так быстро делать это не удавалось никому вплоть до появления железной дороги, и Чингисовы перекладные были на много гибче железного коня. Более того, монголы представляли собой теперь превосходно экипированную кавалерию, вооруженную не только собственными луками, но еще и мусульманскими панцирями и легкими клинками дамасской стали.

Как только выстроившиеся на западном берегу Днепра русские увидели своего противника, смотреть на него они уже не могли без презрения. Когда отряд русской конницы переправлялся через реку, к восточному берегу подскакало несколько небольших групп монголов, вооруженных только луками и саблями, они выпустили по несколько стрел и унеслись в степь. Уверенность русских еще больше укрепилась, когда они рассеяли небольшой монгольский отряд и, захватив, казнили его командира, который прятался за курганом, возможно имея целью действовать в тылу русской армии. Основные силы русского войска ускорили переправу по мосту из стыкованных лодок. Монголы продолжали отступать, казалось, с радостью бросая скот и взятых в этих местах пленных. Воодушевленное легким успехом войско двигалось вперед, пока, пользуясь словами анонимного русского летописца, «все войско не заполнилось скотом».

Девять дней монголы отступали на своих быстрых мало рослых конях, наступление продолжалось, войска все глубже втягивались в бескрайние степи, русские, еще больше уверовавшись в победе, были озабочены охраной обоза, половцы радовались возвращению их земель. 31 мая русские подошли к небольшой реке Калка, она текла в неглубоком русле между низкими степными холмами и в сорока кило метрах к югу впадала в Азовское море. Первыми, конечно, перешли через нее половцы, не уступавшие монголам в быстроте передвижения. За ними следовала русская конница, потом пехота, обозы и тяжелое снаряжение оставили на дальней оконечности небольшого дефиле. Войско походило на разбрызгавшуюся по полю гигантскую лужу.

Теперь монголы атаковали — и совершенно необычным образом. Их более тяжелая конница погнала легко вооруженных лучников-половцев и тут же набросилась на русскую конницу, пустив в ход пики, копья и легкие клинки, смятые наступающие бросились бежать, сметая на своем пути собственный арьергард, хаотичная волна отступающих вынеслась на неширокую речную долину. Шестеро князей и 70 других знатных людей остались лежать на поле брани. Киевляне, не успевшие переправиться через Калку, попытались выстроить телеги в оборонительный порядок и стали медленно отходить, другие в беспорядке скакали или бежали по степи. Через несколько дней немногие унесшие ноги добрались до Днепра и спустились на лодках вниз по реке, другие выбились из сил, слоняясь по степи, и погибли. Из военачальников спастись удалось только галицкому князю Мстиславу Удалому, и он сумел добраться до своего дома на границе современных Венгрии и Украины.

В конце концов оставшиеся в живых вожди, включая Мстислава Романовича Киевского, сдались на условиях, что не будет пролито крови. Субудай и Джебе не допускали и мысли о том, что убийство их послов останется неотмщенным, но свое слово сдержали и предоставили своим противникам полагающуюся князьям привилегию расстаться с жизнью без крови. Способ, к которому прибегли монголы, был совершенно отвратительным, зверским и обрекал жертвы на длительные мучения. Это было сделано не только из желания доставить монгольским вождям садистское удовольствие, но в качестве предупреждения ждущему их прихода Западу. Пленников связали и уложили на землю, а на них поставили настил, на котором пировали Субудай, Джебе вместе со своими военачальниками, в то время как под ними медленно задыхались князь Мстислав и его союзники.

В это же время, в начале июня 1223 года, Джочи, который до этого не торопился выполнять полученный приказ и задерживался к северу от Каспия, наконец двинулся в поход с подкреплениями для Субудая и Джебе. Те же, после короткого набега за Днепр, повернули назад к Волге, где и соединились с Джочи. Поднявшись вверх по течению реки на 700 километров, они встретили самое жесткое сопротивление за все время этой кампании, его оказали так называемые волжские булгары. У них было два города, Булгар и Сувар, контролировавшие Волгу в районе нынешней Казани. Булгары бы ли первоначальной целью всего похода, и он чуть не закончился настоящей катастрофой. В источниках не содержится никаких подробностей, но булгары оказались не по зубам монголам, и те, потерпев первое и единственное поражение, отступили, запомнив это унижение, чтобы отомстить за него, когда это стало возможным через пятнадцать лет.

Великий набег на Русь, закончившийся решающим сражением на реке Калке, имел исключительные последствия. Возвращаясь в свой коренной улус на реке Иртыш, где их ждал Чингис, монголы увозили с собой прекрасное знание страны, ее ресурсов и сил противника. Потребуется значительно больше усилий, чтобы покорить приграничные племена, после чего можно будет захватывать одно русское княжество за другим и спокойно грабить их города, потому что русских раздирали междоусобицы.

А там, дальше, как они узнали от пленных половцев, лежат новые просторы тучных пастбищ, которые могут прокормить любую монгольскую армию, направляющуюся на Запад. Тщательно подготовив предстоящую кампанию, Чингис мог выполнить предначертания судьбы и создать третью опорную базу для своей кочевнической империи. В Центре его коренной улус, на Дальнем Востоке богатые города Китая, на Дальнем Западе новая цель — богатые равнины Венгрии. Не требовалось слишком много воображения, чтобы увидеть Венгрию новой Монголией, Европу как еще один Китай, созревший для того, чтобы собирать там урожай.