Литва и Польша в XVI–XVII веках
Литва и Польша в XVI–XVII веках
§ 91. Люблинская уния 1569 года; ее значение и следствия. Мы видели (§ 41), что, несмотря на постоянное стремление Литвы к самостоятельности и обособлению от Польши, польское влияние в Литве после Витовта продолжало расти. Его проводили великие князья католики и поддерживала литовская шляхта, которой было выгодно водворить в Литовском княжестве польские порядки. Напротив, за сохранение старой самобытности в Литве стояла литовская аристократия, православные князья и паны. Испытывая притеснения со стороны своих католических государей, они или уходили в подданство Московских князей (§ 51), или же отстаивали свою веру, свои права и самостоятельность своего государства на «сеймах», то есть на съездах панов и шляхты, на которых решались в Литве важнейшие государственные дела. До середины XVI столетия, несмотря на усиление польского влияния в литовском обществе, литовской знати удавалось отстаивать самобытность и самостоятельность своего княжества.
Обстоятельства изменились в середине XVI века. Литва тогда вела неудачную войну с Москвою из?за Ливонии (§ 62). Иван Грозный взял Полоцк, опустошил добрую половину Литовского княжества и угрожал дальнейшими завоеваниями. В прежнее время литовская знать сама охотно шла под московскую власть; теперь же князья и паны литовские страшились и ненавидели Ивана Грозного за его жестокости против бояр и не желали ему подчиниться, боясь его опричнины. Они поэтому искали помощи против Москвы у Польши, а польское правительство воспользовалось этим в своих видах.
В то время королем Польским и великим князем Литовским был бездетный Сигизмунд II Август. С его смертью прекращался род Ягайловичей (Ягеллонов) и возникал вопрос о судьбе престолов Польского и Литовского. До сих пор уния Литвы с Польшей была династическою: сохранится ли она, когда прекратится самая династия? Останутся ли государства в прежнем соединении или уния будет отменена? Король Сигизмунд Август и польское правительство желали полного соединения Короны (то есть Польши) с Княжеством (то есть Литвою) навеки в одно государство. Пользуясь затруднительным положением Литвы, потерявшей Полоцк, и страхом литовского панства перед Грозным, король и поляки стали настойчиво проводить мысль о вечной унии на общих сеймах литовской и польской знати и шляхты. До 1569 года Литва сопротивлялась. Но в 1569 году на сейме в г. Люблине сопротивление литовских патриотов было сломлено и после больших споров и неудовольствий составлен был акт о вечной унии обоих государств, образовавших отныне одно нераздельное государство – Речь Посполитую (Rеs Рubliса).
По Люблинской унии, южная половина Литовского княжества (именно Волынь и Подляшье, Подолье и Киевская земля) была прямо присоединена к «Короне», то есть вошла в состав Польского королевства. Остальная же Литва образовала особое «Княжество» в реальной унии с Короною. Это было тяжким ударом для прежде могучего Литовского государства. Поляки прямо отняли от него половину его земель, пользуясь временною слабостью Литвы и раздорами между литовскою знатью и шляхтою. Польские паны утверждали, что земли, взятые ими от Литвы, издавна составляли достояние Польской Короны: король с ними соглашался, а Литва не имела сил протестовать. Потеряв южные области, Литовское княжество входило затем в вечное соединение с Польшею. Оба государства имели одного государя, которого каждый раз должны были избирать сообща (наследственного преемства власти не было). У них был общий сейм, состоявший из светской знати, католического духовенства и шляхты обоих государств. Был общий сенат («паны, рада»), который ведал общие внутренние дела и политику Речи Посполитой. Но в каждом из государств оставались свои особые законы, свои особые чиновники и свои отдельные войска. В Польше действовали свои сборники законов («статуты и привилеи»), а в Литве – свой «Литовский статут». В Польше и Литве были в каждой особые: гетман (начальник войска), канцлер (государственный секретарь), подскарбий земский (министр финансов), воеводы (начальники области) и другие, менее важные чины. Одинаково в Польше и Литве шляхта, составляя господствующее сословие, собиралась на сеймы областные (поветовые) и государственные и избирала своих предводителей и представителей – маршалков. Под их председательством действовали высшие шляхетские суды – трибуналы (Коронный и Литовский).
Вскоре после установления унии 1569 года скончался последний Ягеллон, Сигизмунд Август (1572). Наступила эпоха избираемых королей[88]. При первых же избранных государях вся политическая власть в государстве сосредоточилась в руках шляхетского сословия. Шляхта окончательно отняла всякую самостоятельность и всякое значение у прочих сословий (за исключением некоторых городов, обладавших правом самоуправления). Шляхта не только разделяла с королями право верховного управления; она по закону имела право отказывать королю в повиновении, если он нарушал ее права и вольности; шляхта могла даже поднимать оружие против своего государя («рокош») и устраивать против него свои союзы («конфедерации»). Словом, шляхта обратилась в вольных господ Речи Посполитой и привела государство к беспорядку и анархии. Но она гордилась своею «золотою вольностью» и открыто признавала, что в государстве есть только одно сословие – «народ-шляхта». Лишь духовенство католическое сохраняло свое независимое положение; все же прочее население потеряло всякое значение в политической жизни своего отечества.
Передача Русских земель от Литвы Польше и окончательное торжество польского порядка в Литве повели к тяжелым последствиям для русского населения Речи Посполитой и для всего государства. Во-первых, после государственной унии возник вопрос о введении церковной унии. По акту Люблинской унии, Литва и Польша должны были соединиться в одно государство и в один народ, а народного единства не надеялись достигнуть без единства веры. Во-вторых, особенности польского шляхетского строя, распространясь на все литовско-русские области, усилили крепостную зависимость от шляхты простого народа. Как церковная уния, так и усиление крепостного гнета вызывали глубокое недовольство православно-русского населения и создали острое междоусобие в Речи Посполитой.
§ 92. Церковная уния. Религиозная борьба и деятельность братств. Церковная уния православия с католичеством была провозглашена еще в XV веке, но на деле не удалась (§ 45). После же Люблинской унии мысль о подчинении Риму православных областей Речи Посполитой показалась осуществимой. То было время великой религиозной борьбы в Европе. Реформация отколола от католичества целые народности, и папы употребляли все усилия для того, чтобы подавить возникшее религиозное движение. В борьбе с протестантизмом огромную услугу папству оказал вновь возникший (1540) монашеский орден иезуитов, целью которого была именно защита католичества. Так как протестантство появилось и в Речи Посполитой, то против него и туда были призваны иезуиты. Как раз в эпоху Люблинской унии они начали борьбу с протестантством в Польше и Литве и скоро его задушили. Они устраивали бесплатные школы для воспитания детей в католическом духе, писали ученые сочинения против ересей в защиту католичества, говорили блестящие проповеди, устраивали публичные диспуты, то есть споры, о вере. Эти меры оказывались действительнее открытых гонений, и протестантство в Литве ослабело и почти исчезло. Справившись с протестантскою «схизмою[89]», иезуиты, естественно, принялись за борьбу с православием, которое они тоже считали «схизмою». Против православия они употребляли такие же меры: диспуты, проповеди, литературную полемику, школьное обучение в духе, противном православию. Они всячески обличали беспорядки и жалкое состояние православной церкви в Речи Посполитой и указывали на то, что все зло и все свои беды православные люди могут исправить легко, если только примут унию и подчинятся папе. Всего ярче выражена была эта мысль ученым иезуитом Петром Скаргою в сочинении его «О единстве церкви Божией под одним пастырем» (1577).
Состояние русской церкви в Литовско-Польском государстве было неудовлетворительно. В XV столетии, после Флорентийской унии, Западно-Русская церковь отделилась от Московской митрополии и получила для себя особого митрополита (Киевского). Вместе с тем она лишилась поддержки сильных московских князей и оказалась в полной зависимости от литовских государей, которые все были убежденными католиками. Попытки ввести унию, вовсе не возникавшие после митрополита Исидора в Москве, постоянно возобновлялись в Литве. Не успев, однако, превратить православных в униатов, католическое правительство лишило их своего покровительства и относилось холодно и даже враждебно к своей православной церкви. Православные люди чувствовали себя в обиде и унижении. Они или уходили из Литвы в Москву (§ 41), или, оставаясь на месте, старались своими средствами защитить свою веру и церковь от внешних гонений и внутреннего беспорядка. Конечно, первыми защитниками церкви были удельные православные князья. Особенную славу из них получили ревностные покровители православных князья Константин Иванович Острожский (1460–1530) и сын его Константин Константинович (1526–1608). За князьями и простые люди научились сами заботиться о своей гонимой церкви и оборонять ее. Как паны-землевладельцы, так и горожане имели по закону право «патроната» над своими церквами и монастырями. Они участвовали в избрании пастырей, следили за целостью церковных имуществ, смотрели за порядком в церковных делах, обличали злоупотребления архиереев и духовенства, защищали церковные интересы перед правительством. Прихожане церквей составляли церковные братства, которые в больших городах (Львов, Киев и др.) достигли большого богатства и силы и стали заметно влиять на управление церковью.
Вмешательство мирян чрезвычайно раздражало высшую иерархию – тех архиереев, которых короли умышленно подбирали из людей, равнодушных к благу церкви. Такие архиереи походили более на светских вельмож и вели недостойную жизнь. Чем более обличала их паства, тем более они искали покровительства у католических властей. Наконец, в конце XVI столетия между такими архиереями созрела мысль о признании унии. Подчиняясь папе, они рассчитывали получить покровительство и поддержку как от папы, так и от короля, и стать независимыми от своей паствы. Некоторые епископы обратились к королю Сигизмунду III с заявлением о готовности принять унию. Получив поддержку короля, они увлекли за собою киевского митрополита (старого и слабого характером Михаила Рогозу) и отправили в Рим к папе своих вожаков (луцкого епископа Кирилла Терлецкого и волынского – Ипатия Поцея) устраивать унию и бить челом папе, чтобы он принял Западно-Русскую церковь под свою власть (1595).
Это дело разгласилось и возбудило большое негодование среди православных людей, не желавших унии. В г. Бресте, в 1596 году, был созван церковный собор, на котором присутствовали как униаты, подчинившиеся папе, так и православные, не желавшие унии. Произошел раскол и образовалось два собора. Официально на одном соборе Западно-Русская церковь была объявлена принявшей унию, причем униатами стали почти все ее архиереи. Но на другом соборе часть духовенства и миряне отказались повиноваться своим духовным властям и поклялись не отступать от Восточной церкви. Обе стороны предавали одна другую проклятию и вступили в открытую борьбу, причем король признал законным постановление униатского собора и потому счел, что православие перестало существовать в его государстве. Так совершилось торжество унии в Западной Руси.
Раз православие сочтено было упраздненным, то ревнителей православной веры сочли нужным подвергнуть гонениям, как ослушников духовного начальства и еретиков. Православные церкви, особенно сельские, не вошедшие в унию, закрывались; на них не смотрели более как на храмы и отдавали их иногда на откуп, для извлечения дохода, даже евреям, которые за деньги отпирали их для совершения служб. Православные были лишены политических прав, рассматривались как «хлопы» (простонародье), и самая вера их именовалась «хлопскою» и вызывала презрительное отношение со стороны высших классов общества. Предоставленные своим силам и лишенные покровительства закона, православные люди стали на защиту своей веры как могли. Во главе православных были некоторые вельможи, не покинувшие своей отеческой веры (князь К. К. Острожский). Главную же силу гонимой православной церкви составляли городские братства и крупнейшие монастыри (Киево-Печерский). Общими усилиями их были созданы в Киеве и других русских городах прекрасные богословские школы, из которых выходили образованные защитники православия. Они устною проповедью и изданием книг о вере успешно боролись с унией и католичеством и не давали заглохнуть православному делу. Из ряда прочих школ особенно поднялась и развилась Киевская (основанная братством Киевской Богоявленской церкви в 1594 году). Киевский православный митрополит Петр Могила (1596–1646) образовал из этой школы высшее училище по образцу католических академий. От его имени и школа получила название «Могилянской академии». Ученые киевские монахи оказали важные услуги не только своей Западной Руси, но и Руси Московской, где они явились учителями и просветителями (§§ 87–89).
§ 93. Образование Днепровского казачества. Казацкие восстания. Переход в 1569 году от Литвы к Польше Русских земель, лежавших по Днепру на краях государства, способствовал тому, что польские порядки распространились в этих землях с большою быстротою. Польская шляхта стала селиться здесь на просторных, никакими панами не занятых местах по «украйне» государства. Она призывала сюда крестьянское население и водворяла здесь крепостное право. Но если на Украйне не было тогда землевладельцев, то жители все?таки были. Это были «казаки», такие же выходцы из государства, какие были и в Московской Руси (§ 61). Московские казаки сосредоточились на Дону, почему и назывались «донскими». Южно-русские же казаки, живя на Днепре, получили название «днепровских»; а еще чаще назывались они «украинскими» казаками или «черкасами» (по имени города Черкас на правом берегу Днепра, ниже Киева). Днепровские казаки отчасти вели оседлое полевое хозяйство, отчасти же охотились и «казаковали» в степях, сражаясь с татарами или предаваясь грабежам. Появление среди них шляхты, желавшей обратить их в крепостных «хлопов» наравне с крестьянами, не могло, конечно, нравиться казакам. Казаки уходили все дальше и дальше в степи, недоступные польским властям. На островах нижнего Днепра, за Днепровскими порогами, они строили себе укрепленные засеками городки, получившие название «Запорожской сечи». Там казаки составляли одну общину (кош) с выборным кошевым атаманом во главе и благополучно отсиживались как от своих панов, так и от степных татар. Все попытки польского правительства подчинить казаков и отучить их от грабежей и набегов в татарские и турецкие владения – ни к чему не приводили. Чем сильнее становилось в государстве гонение на православную веру и угнетение крестьян шляхтою, тем больше народа бежало на Украйну в степь и тем больше становилось там вольного и беспокойного казачества. Польские короли пытались брать казаков в государственную службу; они писали казаков в «реестры» (списки) и делили их на полки. Реестровые казаки получали землю по полкам, освобождались от подчинения чиновникам и помещикам, судились и управлялись своими казацкими полковниками. Но реестровых казаков вообще было мало, а казацкая вольница все увеличивалась в своем числе, пополняясь выходцами из государства. Недовольство унией и крепостным правом росло на Украйне и само по себе могло возбудить опасное движение. Окончательно же подняло казаков против государства стремление властей во что бы то ни стало подавить своеволие казаков и обратить их в крепостных работников или в послушную военную силу.
В конце XVI века начинаются казацкие восстания и походы. Под начальством своих гетманов (Косинского, Лободы, Наливайка) казаки с мечом и огнем вторгаются в разные области Польского королевства, а у себя на Украйне выгоняют и истребляют шляхту и, освобождая от нее крестьян, обращают их в казаков. Затем они бросаются на Черное море и там свирепствуют так, что нагоняют ужас на турок: они жгут и грабят под самым Царьградом. Казачество окрепло в начале XVII века настолько, что казацкий гетман Петр Сагайдачный стал как бы государем всей Украйны и покровителем православия. Он не давал в обиду православных; в Киеве при нем была даже восстановлена православная митрополия рядом с униатскою (1620). Конечно, все это не могло нравиться полякам: при первом же удобном случае против казаков возобновились гонения, а казаки ответили новыми восстаниями (Тараса, Павлюка и др.). Однако на этот раз поляки победили и установили на Украйне тяжелые порядки. Они казнили много казаков и заняли весь край своими войсками. Реестровых казаков они допустили только 6000 и отняли у них самоуправление, передав начальство над ними шляхтичам. Остальные казаки стали в положение «хлопов», крестьян. Казачество не смогло вытерпеть такой строй. В 1648 году оно поднялось всею массою под предводительством знаменитого Богдана Хмельницкого.
§ 94. Богдан Хмельницкий и отпадение Малороссии к Москве. Богдан Хмельницкий был родом из зажиточной семьи, смолоду служил в казацком войске, достиг в нем видного положения и стал сотником. Служа под начальством поляков, он был жестоко ими изобижен и не нашел на них управы. Тогда он убежал в Запорожье, поднял восстание и успел получить помощь от крымских татар. В 1648 году он встретился с польскими войсками, посланными против него, и разбил их наголову (на р. Желтые воды и под Корсунем). Вся Украйна оказалась в его власти. Хмельницкий чувствовал за собою целый православный народ, который надо было «выбить из польской неволи»; и он добился от поляков того, что наконец заключен был договор (под Зборовом), по которому число реестровых казаков было определено в 40 000; в Украйну не могли быть вводимы польские войска; там не могли жить ни иезуиты, ни евреи; православие получало господствующее положение.
Это был большой успех; но это не было полное освобождение от Польши, которого желал народ. Оставалась на Украйне шляхта; оставалось крепостное право ее на русских крестьян; оставалось католичество и уния рядом с православием. Недовольный Хмельницким народ толпами стал уходить на восток, на р. Донец, в Московскую (так называемую Слободскую) Украйну. Условия Зборовского мира не нравились казакам; да и поляки не хотели их исполнять, потому что считали их унизительными для себя. Началась поэтому новая война (1650). Она шла неудачно для Хмельницкого, и он должен был согласиться на плохой мир (под Белой Церковью), по которому число реестровых казаков было условлено только в 20 000. Так как хранить этот мир было трудно, то Хмельницкий решился просить помощи у Москвы и втянуть ее в войну с Польшею. К Москве тяготела и народная масса, видевшая в ней опору православия и убежище от польского насилия.
Когда Хмельницкий обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбою принять Малороссию под свою высокую руку, царь Алексей передал дело земскому собору. Вопрос был трудный: война с Польшею страшила Москву, еще не оправившуюся от собственных затруднений. Собор обсуждал дело много раз (1651–1653) и, наконец, вместе с государем решил Малороссию принять. К Хмельницкому был отправлен посол (боярин Бутурлин) объявить об этом. В январе 1654 года в г. Переяславле на общей раде (народном собрании) совершилось присоединение Украйны к Московскому государству. Рада вся согласно кричала: «Волим под царя восточного, православного!» По договору с Москвою, Малороссия сохранила свое внутреннее самоуправление, а число реестровых казаков устанавливалось в 60 000; выбранный гетман имел даже право внешних сношений, с тем только исключением, что без ведома царя не мог ссылаться с польским королем и Турецким султаном.
Так совершилось важное событие – соединение Украйны с Москвою. Естественным его следствием были войны Москвы с Польшею за Малороссию.
§ 95. Борьба Москвы с Речью Посполитою за Малороссию. Весною 1654 года началась война Москвы против Польши и Литвы. Московские войска одержали ряд блестящих побед. В 1654 году был взят ими Смоленск, в 1655 году – Вильна, Ковно и Гродно. В то же время Хмельницкий взял Люблин, а шведы вторглись в Великую Польшу. Речь Посполитая погибала совсем. Ее спасла только ссора Москвы с Швецией. Не желая допустить успехов шведов, царь Алексей заключил перемирие с поляками и начал войну со шведами, в которой, однако, успеха не имел.
Тем временем умер Богдан Хмельницкий (1657) и в Малороссии началась смута, направленная против Москвы. Когда происходило присоединение Малороссии к Москве, московское правительство понимало дело так, что малороссы идут в подданство русскому царю. Поэтому из Москвы посылали гарнизоны в малороссийские города (особенно в Киев), желали держать в Малороссии своих воевод и думали подчинить малороссийскую церковь московскому патриарху. В Малороссии же смотрели на это косо. Малороссийские вожаки, казачья «старшина» (гетман, его выборные помощники, затем полковники и сотники отдельных казацких полков) желали себе полной автономии и смотрели на свою страну как на особое государство. Видя московскую политику, они не желали подчиняться ей и уже мечтали об отделении от Москвы и о новом договоре с Польшей. В этом направлении и повел дело выбранный по смерти Хмельницкого в гетманы Иван Выговский. Однако против «старшины» стали простые казаки, не желавшие возвращения к Польше. Началось кровавое междоусобие[90]. Оно окончилось тем, что Малороссия разделилась на две части. Полки, бывшие на левом берегу Днепра, избрали себе особого гетмана (запорожского атамана Брюховецкого) и остались за Москвою. Они получили название «Левобережной Украйны». А вся «Правобережная Украйна» (кроме Киева) отпала к Польше со своим особым гетманом.
С началом смут в Малороссии совпало начало новой войны Москвы с Речью Посполитой. Эта война тянулась десять лет (1657–1667) с переменным успехом. Она шла в Литве и в Малороссии. В Литве русские терпели неудачи, в Малороссии держались крепко. Наконец, истомленные войною, оба государства решились на мир. В 1667 году, в деревне Андрусове (недалеко от Смоленска), было заключено перемирие на 13? лет. Царь Алексей Михайлович отказался от Литвы, которую завоевали было московские войска; но удержал за собою Смоленск и Северскую землю, отнятые от Москвы в смутное время. Сверх того, он приобрел Левобережную Украйну и на правом берегу Днепра г. Киев (Киев был уступлен поляками на два года, но остался за Москвою навсегда)[91].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.