8. Разгром

8. Разгром

Дальнейшие действия Муравьева-Апостола не поддаются логическому объяснению. Если посмотреть на карту, то маршрут его полка напоминает движения пьяного, заблудившегося в трех соснах. Три дня восставшие крутятся на отрезке в двадцать километров – между Васильковом и Трилесами. То есть, по сути, в несколько ином варианте повторяют топтание на Сенатской площади. Братья-славяне, как они сами потом утверждали, упорно подталкивали Муравьева-Апостола двинуть-таки на Киев. Но он упорно отказывался туда идти. Конечно, брать такой город силами пяти рот было все равно, что плевать против ветра. Но и болтаться по глухомани особого резона не было. То, что они вообще двигались, а не сидели в той же Мотовиловке, объясняется скорее всего лишь тем, что в походе можно поддерживать хоть какую-то дисциплину. От безделья солдаты совсем бы озверели…

Впрочем, с дисциплиной и без того становилось все хуже и хуже. Рядовые начали потихоньку трезветь и задавать нехорошие вопросы: а куда и зачем мы идем? Водка кончилась – а в трезвом состоянии разговоры о республике солдатики как-то не воспринимали. Офицеры, сообразив, что с этими повстанцами каши не сваришь, разбегались. Самые умные двигали прямиком в Киев – сдаваться и каяться. Муравьев-Апостол и его соратники успокаивали солдат, как могли: говорили, что идут они на другие квартиры, что ничего такого не произошло. Погуляли – и ладно. Или рассказывали сказки о том, что вскоре к ним должна присоединиться драгунская дивизия (хотя уже точно знали, что подмоги ждать неоткуда).

В конце концов Муравьев-Апостол, который до последнего хотел пробудить в солдатах революционный республиканский пыл, махнул на все рукой и завел ту же песню, что и его петербургские сподвижники, – о Константине Павловиче, незаконно лишенном престола. Но это помогало все меньше и меньше. Абсурдность происходящего становилась видна невооруженным глазом.

Кончилось все так: 3 января возле села Ковалевка восставшие встретились с отрядом генерала Гейсмара, посланного, чтобы разобраться с мятежниками. В отличие от Петербурга, на этот раз время на переговоры тратить не стали. У Гейсмара имелась артиллерия. Вот генерал и обратился к восставшим на понятном всем языке под названием «картечь». Муравьев-Апостол попытался построить своих людей и бросить их в штыковую атаку на пушки. Прием рискованный, но во время наполеоновских войн он часто удавался как русским, так и французам. Беда только в том, что для того, чтобы переть на изрыгающие смерть дула, нужен высочайший моральный дух. В данном случае моральный дух уже упал ниже нуля. В начале боя один из солдат с криком «Обманщик!» бросился на Муравьева-Апостола. Соловьев закрыл его собой. А зря. Солдат-то был прав. Сражение оказалось недолгим. Правительственные войска обошлись без потерь. Из подставленных солдат на поле боя осталось около сотни. Остальные сдались. Вожаки – Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин – были взяты с оружием в руках. Михаила Щепилло убили, поручик Кузьмин застрелился. Тем же путем перешел в мир иной и только что прибывший из Петербурга брат вождя восстания Ипполит.

Интереснее всего дальнейшая судьба Ивана Сухинова. Как мы помним, он был одним из тех, кто, собственно, и начал восстание. Но 3 января, лишь только раздались первые выстрелы, поручик решил, что помирать ему рановато, – и убежал. Сначала он спрятался в деревне Мазницы, в погребе, – и дождался, пока все участники драмы ушли. А дальше началось самое веселое.

Некоторое время он шатался от одной деревни до другой, пока не достиг города Черкасска. Там Сухинов зашел в Казначейство, купил себе лист гербовой бумаги и «нарисовал» паспорт на чужое имя. В те времена паспорт представлял собой гербовый бланк с печатью, на котором было указано имя, звание и приметы. Дело, следовательно, оставалось за печатью. Сухинов на простом куске мела вырезал фальшивую печать и шлепнул ее на документ. Как потом выяснилось, поручику доводилось подделывать документы и раньше. В общем, Сухинов обладал выдающимися криминальными способностями.

Подделав паспорт, он купил себе гражданское платье, лошадь с санями – и спокойно, у всех на виду, поехал в сторону Молдавии. Кстати, судя по тому, что у поручика было с собой столько денег, он успел дотянуться и до полкового денежного ящика.

Изрядно поистратившись в дороге, Сухинов не сделал только последнего шага – не стал воровать и грабить. Он написал письмо брату с просьбой о деньгах. На том и погорел. Его взяли в Кишиневе 15 февраля. То есть Сухинов бегал почти полтора месяца. Дольше всех декабристов.

Но и этим дело не кончилось. Получив в итоге бессрочную каторгу, Сухинов не успокоился. В Чите он попытался устроить восстание заключенных. За это его все-таки приговорили к смертной казни, которой он избежал благодаря гуманизму Николая I. Не дождавшись казни, он покончил жизнь самоубийством. Колоритный человек, не правда ли? Создается впечатление, что он просто опередил свое время. Люди такого типа придут в ряды борцов за народное дело лет через сорок-пятьдесят. И тогда в царей полетят бомбы.

С этим человеком, как, впрочем, и с другими членами Общества соединенных славян, связана еще одна версия, объясняющая странности восстания Черниговского полка. Создается впечатление, что восставших умело направляли некие люди. Судите сами: Муравьев-Апостол колеблется – начинать восстание или нет (будучи арестованным, он ведет себя тихо и смирно). И тут появляется Сухинов с компанией – и буквально выталкивают Муравьева на выступление. Куда ему деваться после таких «подвигов»? Заметим, что большинство арестованных декабристов надеялись, что отделаются если не легким испугом, то не слишком тяжелым наказанием. После же атаки Сухинова выбора уже не было.

Далее. Братья-славяне активно подталкивают Муравьева-Апостола в поход на Киев. То есть именно они стремятся наделать как можно больше шума. А вот члены Южного общества – Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин – шуметь особо не рвутся: им достаточно «красиво умереть».

Кажется, что след снова тянется в Польшу. Польские националисты работали с Обществом соединенных славян. А когда стало ясно, что дело декабристов проиграно, они попытались напоследок их использовать. Провести, что называется, разведку боем. Поглядеть, насколько много на украинских землях «горючего материала». Можно ли там поднять восстание для поддержки своего выступления, которое уже тогда готовилось и в конце концов состоялось в 1831 году. И прошло еще более нелепо, чем оба восстания декабристов.

Во всяком случае если принять эту версию, то второе выступление декабристов не выглядит столь абсурдным.