Вторая попытка отзыва «Нормандии» из СССР Бои 1944 г.

Вторая попытка отзыва «Нормандии» из СССР

Бои 1944 г.

Итак, к маю 1944 г. было сформировано 4 эскадрильи.

Первая, «Руан», под командованием лейтенанта Марселя Альбера в составе лейтенантов Амарже, Бертрана, Кюффо, младшего лейтенанта де ля Пуапа и аспирантов Дешане, Ирибарна, Роже Соважа, Баньера, Фару, Марши, Казанёва и Сан-Фаля.

Вторая, «Гавр», под командованием лейтенанта Мурье, в составе капитана Бриэ, лейтенантов де Сейна, де Фальтана, Вердье, де Сан Марсо, младшего лейтенанта Риссо, аспирантов Карбона, Лорана, Меню, Делена, Лебра, Верзини, Фельдзера и Мартена.

Третья, «Шербур» под командованием лейтенанта Марселя Лефевра, в составе лейтенантов Дуарра, Муане, Жана Соважа, младшего лейтенанта Ле Мартело и аспирантов де Жоффра, Монье, Табюре, Андре, Пенверна, Мертизена и Пьерро.

Ввиду того, что к началу отправки подразделения на фронт формирование полка «Париж» не было завершено, советское командование предпочло включить созданную для него эскадрилью в состав «Нормандии». Она получила название «Каен», и ее командиром был назначен капитан Рене Шалль. Майор Дельфино был назначен заместителем командира «Нормандии» майора Пуяда. В состав четвертой эскадрильи вошли лейтенанты Шаррас, де ля Салль. Младшие лейтенанты Шондорф и Гастон. Аспиранты Эмоне, Лорийон, Перрен, Байсад, Жене, Мансо, Пино, Морис Шалль, Керне.

Одновременно произошла еще одна попытка со стороны штаба генерала Жиро вывести французских летчиков из СССР. Финансовый предлог в данном случае не срабатывал, так как французских летчиков целиком содержал СССР. Предлогом стала слабая летная подготовка пилотов, послужившая основой больших потерь в 1943 г. Если в первой попытке вывода инициатором был генерал Буска, то во второй он уже боролся за сохранение французских частей на Восточном фронте.

В апреле 1944 г. в состав Французского Национального Комитета Освобождения по инициативе де Голля были введены два видных деятеля коммунистической партии Франции. Один из них, член ЦК компартии Франции Фернан Гренье[104] стал Военным Комиссаром по аэронавтике. Рене Буска адресовал ему рапорт:

«Некоторые слухи, пришедшие бесспорно из России, пытаются привлечь внимание к тому, что пилоты полков „Нормандия“ и „Париж“ имеют низкий военный и технический уровень. Что их набор осуществлялся без должной заботы.

…32 пилота, задействованные ныне на месте (последнее пополнение было осуществлено представителем полка „Нормандия“), имеют в среднем налет 300–400 часов. Некоторые намного больше. Только двое имеют налет 250 часов (что нашими союзниками расценено как сверхдостаточно). Почти все они прошли подготовку в летной школе в Мекнесе…

…В заключение хочу отметить, что пилоты этих двух полков в целом по уровню подготовки превосходят других пилотов Французских ВВС»[105].

Военный Комиссар принял к сведению рапорт генерала, и больше попыток вывода французских летчиков из СССР не проводилось никогда.

* * *

25 мая 1944 г. авиаполк «Нормандия» под командованием майора Пуяда, имея на вооружении 51 истребитель Як-9, 2 учебных самолета Як-7, один транспортный Як-6 и один самолет связи У-2, вылетел на фронт. Боевой состав — 58 пилотов.

Полк был расквартирован на аэродроме Дубровка. В деревне Дубровка пилоты обнаружили холм, который местные жители называли «Французская гора» и который, возможно, был братской могилой французов, погибших при отступлении из Москвы в 1812 году. В деревне, по рассказам жителей, до войны был музей Великой Армии Наполеона, созданный местным священником, который сделал в округе немало различных находок вещей, оставшихся от французов. Музей был сожжен немцами в 1941 г[106].

На аэродроме Докудово по соседству с «Нормандией» базировалась 3-я гвардейская истребительная дивизия под командованием полковника Василия Сталина, который пригласил полковника Пуяда и генерала Захарова на посиделки. Пуяд взял с собой Михаила Шика в качестве переводчика, который затем вспоминал, что в процессе возлияния Василий Сталин сказал Пуяду, что он ему нравится и, если что, он может перевести «Нормандию» в свою дивизию. Пуяд, с присущей французам дипломатией, отшутился, что им и так хорошо. Тем не менее иногда попадаются совершенно фантастические спекуляции на эту тему. Это была первая и последняя встреча «Нормандии» с Василием Сталиным. Только Жан де Панж позднее еще раз встречался с сыном генералиссимуса.

Бои начались крайне неудачно. В самом начале, 28 мая во время ознакомительного полета вдоль линии фронта, в самолете командира эскадрильи «Шербур» лейтенанта Марселя Лефевра произошла авария. Из-за неисправности мотора бензин начал брызгать в кабину. Марсель Лефевр и его ведомый Франсуа де Жоффр вернулись на аэродром. В этот момент, по радиодокладам Лефевра, он был уже весь мокрый от бензина. Почему-то он решил садиться, не выпуская шасси, чтобы их выпуск не спровоцировал возгорание[107]. Самолет благополучно приземлился, но в момент, когда Марсель Лефевр открыл кабину, он вспыхнул как факел и стал кататься по земле, чтобы сбить пламя. Боеприпасы в самолете Лефевра от огня стали взрываться и вызвали пожар в избах, в которых жили пилоты.

Солдаты боевого охранения аэродрома помогли потушить огонь, и когда подбежали другие пилоты с доктором Лебединским, Марсель Лефевр был в сознании и разговаривал. Георгий Лебединский сразу констатировал, что площадь ожогов слишком велика. Ноги обгорели полностью, что грозило закупоркой почек. Он организовал его отправку в госпиталь в Москву[108].

5 июня, за сутки до начала долгожданной высадки союзников в Нормандии, лейтенант Марсель Лефевр скончался на руках у Луи Дельфино, дежурившего в госпитале последние три дня. Французской военной миссией в Москве были организованы торжественные похороны. Марселя Лефевра похоронили на Введенском кладбище возле памятника французам, погибшим в Москве в 1812 году.

Он был первым пилотом, похороненным в Москве. На церемонии присутствовали генералы Пети, Захаров, Левандович и семь человек, оставшихся в живых из первой группы. Отпевание проводил священник из католической церкви Москвы.

Командиром эскадрильи «Шербур» стал капитан Пьер Матрас.

8 июня в своем первом воздушном бою над станцией Рудня младший лейтенант Морис Шалль в суматохе боя сбил советский самолет лейтенанта Архипова. Два французских истребителя ввязались в бой с двумя фокке-вульфами, к которым на помощь пришли еще два. К французам на помощь пришли истребители из 18-го гвардейского авиаполка. В лобовой атаке Морис Шалль обстрелял и подбил немецкий самолет, который задымил и стал снижаться. Морис совершил разворот, увидел другой самолет, который уходил вниз и из которого шел дым. Он дал по нему очередь и успел заметить место, где самолет упал. В полной уверенности, что это был тот же самый немецкий самолет, он заявил о своей победе. Игорь Эйхенбаум и Жан де Панж вылетели на место для подтверждения падения самолета и обнаружили там советский самолет[109]. Для Мориса Шалля это стало трагедией, которую он нес все десять месяцев, остававшихся ему до конца жизни. Полковник Голубов потребовал его высылки из СССР, но генерал Захаров посчитал, что этого не стоит делать.

Роже Соваж пишет в своей книге «Один из „Нормандии-Неман“»:

«Шалль, заходя на посадку, крутнул „бочку“, означающую победу. Мы подбежали к нему. Он доволен:

— Надеюсь, что мне его засчитают. Он упал на нашей стороне фронта.

Вся эскадрилья его поздравляет. Капитан Шалль заключил брата в объятия. Игорь берет джип и едет к самолету де Панжа, чтобы поскорей получить подтверждение.

— А вот и шеф! Он еще не в курсе!..

Точно, это прибыл Пуяд. Но что-то он выглядит не так, как всегда. Он колеблется, затем подзывает капитана Рене Шалля, вместе они зовут молодого Шалля. Тот держит грудь колесом. Затем издали мы видим, как он замирает и, можно сказать, каменеет. Отступает на один шаг. Полковник его отпускает. Молодой Шалль стоит как пораженный молнией. Старший медленно подходит к нам и говорит:

— Як! Это был Як!

Вечером Пуяд и „старики“ уезжают в 18-й полк для участия в похоронах советского аса, имевшего восемь побед, лейтенанта Архипова.

Морис Шалль безнадежно хранит молчание. Его глаза покраснели. В тот же вечер он обратился к Пуяду с заявлением, что готов добровольцем участвовать в любой смертельной миссии…»[110]

Морис Шалль погиб в самом конце войны. По воспоминаниям Пьера Лорийона, семь истребителей «Нормандии-Неман» под командованием Роже Соважа встретили группу не менее пятидесяти самолетов противника и стали уходить. Только Морис Шалль не подчинился приказу, и один ушел навстречу немецким самолетам. Он был тут же расстрелян несколькими из них[111].

6 июня 1944 г. началась высадка союзников во Франции, а 23 июня началось наступление советских войск, знаменитая операция «Багратион». За один день 26 июня «Нормандия» совершила 73 боевых вылета, сбив 8 самолетов противника и потеряв одного пилота. Смена тактики давала свои плоды, потери французских летчиков уменьшились, хотя и сократилось число побед. За время боев в июле — августе «Нормандия» потеряла 6 пилотов.

26 июня пропал без вести Жак Гастон.

30 июня 1944 г. погиб Бруно де Фальтан со своим механиком Сергеем Астаховым. Его самолет был поврежден во время боя. Пытаясь дотянуть до аэродрома, он был вынужден сесть в чистом поле. Жан де Панж вывез его в расположение на самолете У-2, а Бруно де Фальтан на спарке Як-7 с механиком вылетел к своему истребителю, чтобы попробовать его починить. Затея не удалась, и они стали возвращаться. Согласно воспоминаниям Жана де Панжа, Як-7 по какой-то причине тоже пришлось аварийно сажать на поле, и самолет попал колесами в окопы. Оба были тяжело ранены, но Бруно Фальтан еще успел позвать на помощь советских артиллеристов, которые и похоронили затем пилота со своим механиком в Дубровенском районе Витебской области. На могиле был установлен крест с именами офицеров и их фотографией[112]. В 1967 году их перезахоронили в Москве на Введенском кладбище. В селе Рыленки Витебской области установлен памятник.

Бруно де Тьери де Фальтан единственный французский пилот, чей прах по решению родственников остался похороненным в России. Брат Бруно де Фальтана, Ги де Фальтан, провел почти шесть лет в немецком плену в Раве-Русской.

^{Могилы Бруно де Фальтана и Сергея Астахова на Введенском кладбище в Москве. (Фото В. Беляева)}

* * *

15 июля при перелете на новый аэродром случилась поломка в самолете Мориса де Сейна. Пары бензина стали проникать в кабину, и летчик ослеп. В грузовом отсеке самолета находился механик де Сейна Владимир Белозуб, у которого не было парашюта, поэтому пилот отказался прыгать с парашютом, вернулся на прежний аэродром и попытался посадить самолет. На глазах у всех, кто находился на аэродроме, он несколько раз заходил на посадку, несмотря на отчаянно повторяемый Михаилом Шиком по радио приказ генерала Худякова прыгать. Французский аристократ разбился из-за русского крестьянина в своем багажнике.

Капитан Морис де Сейн — одна из наиболее знаменитых легенд «Нормандии-Неман». Ныне его именем названа военно-воздушная база французских ВВС в городе Оранж, на которой установлен памятник — взлетающие рядом Як и Мираж.

Школа в пригороде Парижа Даммари-ле-Лис носит имя де Сейна.

Морис де Сейн и Владимир Белозуб были похоронены в одной могиле в селе Дубровка. В 1953 г. останки Мориса де Сейна по просьбе его матери были перезахоронены в Париже.

По всей видимости, к гибели Мориса де Сейна и Марселя Лефевра привели конструктивные недостатки самолета Як-9, когда по каким-то причинам бензин начинал попадать в кабину. Схожий случай произошел с командиром 18-го авиаполка полковником Голубовым. Так же как Марсель Лефевр, он был вынужден вернуться в результате неисправности и был весь забрызган бензином. Не успевая посадить самолет, выпрыгнул из кабины летящего самолета. Кроме ожогов, получил множественные переломы, но остался жив. Его доставили в госпиталь в Москву и смогли вылечить.

* * *

29 июля полк перебазировался в Литву на аэродром Алитус. Первоначально планировалось перелететь на аэродром Докудово, куда были отправлены Жан де Панж и переводчик Павел Пистрак, которым пришлось договариваться с Василием Сталиным о совместном размещении. Тот согласился и освободил часть аэродрома. Но французы прождали безрезультатно две недели, и полк был переброшен вслед отступающим гитлеровцам в Прибалтику. За несколько дней фронт продвинулся на двести километров, и приходилось поспевать за ним.

Опять трудное начало. 30 июля был сбит и попал в плен аспирант Жан Байсад. Вместе с ним сбит Шарль Монье, который вернулся в полк невредимым, провисев два дня на дереве, с которого его сняла советская пехота.

Первого августа сбиты Константин Фельдзер и Роже Пино.

12 августа «Нормандия» стала перевооружаться самолетами Як-3, который по сравнению с Як-1 и Як-9 был более легким, более маневренным и более скоростным. Для набора высоты в 5000 метров ему было нужно только четыре минуты. С его появлением советские самолеты уже ни в чем не уступали немецким. Хотя у самолета был существенный недостаток — он не выдерживал высоких скоростей. Два пилота Жан Бертран и Марк Вердье погибли из-за этого конструктивного недостатка самолета Як-3. Оба — в схожих условиях, Бертран при атаке колонны грузовиков, а Вердье при атаке железнодорожного состава. При атаке с большой высоты на наземные объекты, при скорости выше 800 км/час самолет начинал разваливаться. У обоих отвалилось крыло, и машины на большой скорости врезались в землю. У Робера Марши случился аналогичный случай, но он не успел набрать скорость, потерял только фонарь и сумел сесть. После этих случаев летчикам приказом генерала Захарова запретили летать на скорости выше 750 км/час.

24 августа в полк пришла новость об освобождении Парижа. Вся 303-я дивизия, вся 1-я воздушная армия и весь участок фронта дружно праздновали победу. Зенитная артиллерия освещала салютами местность всю ночь.

В сентябре выдалось затишье.

Группа поменяла два аэродрома и в начале октября располагалась на аэродроме Антоново. В часы затишья пилоты гонялись по окрестным лесам за бродившими там немцами и брали их в плен. По воспоминания Роже Соважа, немцы, убедившись, что русские не расстреливают пленных, частенько группами выходили в расположение советских частей, и летчики от безделья забавлялись тем, что брали в плен численно превосходящие их группы и водили сдавать за три километра в расположение 8-го пехотного полка.

По воспоминаниям Игоря Эйхенбаума, однажды им попалась группа французских добровольцев Вермахта, которую французы расстреляли в лесу[113].

Однажды в «Нормандию» явился освобожденный советской армией француз Поль Луазо. Он работал на строительстве немецких укреплений в Восточной Пруссии. Узнав, что у русских сражается французская часть, он пришел к ним и прожил несколько дней до того, как его смогли отправить с Жаном де Панжем в Москву в распоряжение французской миссии.

В начале октября в «Нормандию» пришло утвержденное генералом Буска в честь освобождения Парижа разрешение на отпуск для 15 человек, находившихся в СССР с конца 1942 — начала 1943 года. Счастливые отпускники праздновали несколько дней вместе с друзьями из 18-го авиаполка. Отправка была запланирована на 12 октября, за день до начала наступления в Восточной Пруссии. 11 ноября в «Нормандию» прибыл генерал Захаров и сообщил Пуяду, что планируется наступление на Кенигсберг. Ввиду стремительного продвижения Красной Армии на запад все решили, что это последнее наступление Второй мировой войны. Генерал попросил пилотов принять участие в наступлении, но не приказывал и не настаивал.

Жан де Панж так описал это в своих мемуарах:

«Пилоты провели в раздумьях всю ночь. Все страшно скучали по семьям, которые покинули в трагической обстановке 40-го года, и в то же время никто не хотел пропустить последнее наступление. Наступило утро, но никто не решался заговорить первым, пока Марсель Альбер не вымолвил: „Пока мы тут сидим, они там выпьют за Победу всю нашу водку“. И вопрос был решен»[114].