СТУДЕНЧЕСТВО КАК ТАЙНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
СТУДЕНЧЕСТВО КАК ТАЙНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
Студенческого союза больше не существовало. Однако это положение вещей продолжалось лишь короткое время. В продолжение весны 1820 г. в Йене возобновились корпорации «Тюрингия» и «Саксония». Крепко придерживаясь старых земляческих традиций и форм, они преклонялись исключительно перед веселым наслаждением жизнью. О свободе родине и всех стремлениях, которые до того культивировались студенчеством и были направлены на объединение студентов, теперь уже не было и речи.
При таких условиях партия студенческого союза, которая беспрепятственно собиралась в известные вечера, решила принять новую организацию. Так как публично она никогда не могла решиться на такой шаг, то она совершила его втайне: она приобрела характер тайной организации. Так, летом 1820 г. в Йене возникла корпорация «Германия». Пример тотчас повлек за собой подражание. В Берлине, Галле, Лейпциге, Гейдельберге, Эрлангене и других местах также снова ожило втайне старое студенчество, под прежним названием как всеобщий союз или в форме объединенных кружков. Запретность плода, как всегда, оказала свое магическое действие.
Однако на этом дело не остановилось. Вскоре восстановление всеобщего студенческого союза сделалось лозунгом юных мечтателей. Для этой цели они собирались осенью 1820–1822 гг. в Дрездене, в Штрейтберге, в баварском округе Верхнего Майна и в Оденвальде. Участники этих студенческих собраний воображали, что им удастся сохранить возобновление союза в тайне. Но в искусстве устраивать заговоры немец всегда был профаном. Поэтому и тут полиция слишком рано получила сведения о тайных сходках, после чего Майнцский инквизиционный суд предписал произвести особое расследование. «Германия» тотчас распалась. Но ее члены, тогда в большинстве своем еще простодушные сердца, «которые неустанно превозносили свою старую династию и императора в Киффгейзере», кроме того, неспособные по большей части отличать мечты от действительности, были подвергнуты большей частью тяжелым наказаниям и, кроме того, у них была отнята всякая надежда на занятие в будущем должностей по государственной, церковной или школьной службе.
Однако ореол политического мученичества, которым были окружены головы молодых заговорщиков, содействовал тому, что сторонники идеи студенческого союза никогда не вымирали.
Но на распространение этой идеи в ближайшие годы оказал, без сомнения, роковое влияние так называемый Bund, der Jungen (Союз юношей).
Весной 1821 г. йенский студент Адольф фон Шпревиц из Ростока, честный молодой человек, но сумасбродная голова, явился в Швейцарию. Тут он познакомился с братьями Селль, Карлом Фолленом и другими красными республиканцами. Они посвятили простодушного юношу в свои тайные планы, указали ему, что предполагается основание Союза мужей или что таковой уже существует и что, будучи организованным по образцу итальянских тайных союзов, он имеет целью переворот существующих в отечестве форм правления и стремится добиться давно желанного немецкого единства под началом избранного народного представительства; затем они побудили его основать по их указаниям для той же цели в немецких высших учебных заведениях тайный Союз юношей.
Основными законами его были безусловное послушание приказаниям неведомых главарей: приобретение оружия и упражнение в его употреблении; учреждение кассы, в которую каждый сочлен должен был делать взносы сообразно своему состоянию; смерть предателю и т. п.
Шпревиц нашел в отечественных университетах хорошо подготовленную для таких стремлений почву. Венские постановления от 15 мая 1820 г. и непосредственно примыкающая к ним острая реакция повысили в опасных размерах политическое недовольство как раз в образованных кругах. Особенно были исполнены злобы все прежние члены студенческого союза, и можно было ожидать, что эта злоба не всегда сумеет благоразумно удержаться в должных пределах.
В промежуток времени от августа 1821 г. по октябрь 1823 г. в десяти немецких высших учебных заведениях 150 студентов, среди них многочисленные члены союза, были торжественно, по произнесении клятвенного обещания, приняты в Союз юношей. Среди них мы встречаем немало дельных голов: даровитых сыновей Ансельма Фейербаха и теолога Карла Газе, Арнольда Руге, неустанного вербовщика в союз, несчастного Франца Либера, выдающегося ученика и товарища Яна и многих других.
Определение средств, которые должны были служить для содействия туманной цели союза, спокойно предоставлялось руководящим органам Союза мужей как неведомым главарям, от которых в совсем непродолжительном времени должен был раздасться призыв к революции для улучшения и преобразования Германии, а может быть, даже всей старой Европы. Когда впоследствии оказалось, что этот пресловутый Союз мужей представляет собой плод фантазии, то «юноши» доверчиво стали ожидать толчка извне.
Вся деятельность союза ограничивалась привлечением к нему возможно большего числа членов, распространением взгляда о необходимости политического единства Германии и ни разу не осуществившимися попытками обсудить на общих собраниях организацию союза. Постепенно члены осознали всю странность своего союза. Безучастность росла, и когда наступила зима 1823 г., то союз уже настолько распался, что он мог считаться распущенным.
Хотя Союз юношей, как таковой, не стоял ни в каком отношении к студенчеству, все же его раскрытие дало новый толчок травле юных демагогов. И неустанно герои полиции измышляли новые цепи, которые могли бы быть еще наложены на образование юношества.
Его раскрытие было делом полусумасшедшего авантюриста. Ранее союзник Карла Фоллена и близкий друг Запда, Ви г фон Деринг в беспутной жизни кутилы, которая переносила его из одного государства Европы в другое, основательно познакомился не только с тайнами тамошних заговорщиков, но и с тюрьмами этих стран. Этот достойный муж теперь сыграл на родине роль сикофанта. 25 марта 1826 г. Бреславский верхний земской суд приговорил 25 членов Союза юношей от 2 до 15 лет крепости. Несмотря на строгость своих принципов, король Фридрих — Вильгельм III уже спустя годичный срок простил большинству остальную часть наказания.
12 августа 1824 г. по решению немецкого союзного собрания Всеобщий студенческий союз был снова объявлен распущенным. С тех пор он существовал без твердой формы, большей частью в качестве «общества для кутежа», пока он снова не объединился в конце 1826 г. в Йене в тайный союз. Он делился на две степени: «более тесный союз» и Renoncenschaft. Первый причислял к своим членам всех тех студентов, которые решительно желали быть принятыми; ко второй принадлежали студенты, преданные, правда, студенческой идее, но колебавшиеся открыто примкнуть к новому направлению.
Управление всем студенческим союзом составляло задачу первой степени, в которую ренонсы (отрекшиеся) принимались лишь после четырехмесячного срока испытания. Каждый месяц устраивалось одно собрание, где избирали старшин и суд чести — органы управления, которые состояли каждый из пяти членов. Без одобрения суда чести ни один студент не мог драться на дуэли. Члены второй степени носили старые цвета, но в студенческих собраниях не имели ни совещательного, ни решающего голоса.
Вскоре подобным образом организованные студенческие союзы открылись в Лейпциге, Эрлангене, Вюрцбурге, Гейдельберге, Марбурге и Гиссене.
Гиссен, в котором доктрина французской революции давно пустила прочные корни, был очагом студенческого фанатизма и радикализма. Здесь в 1817 г. образовался студенческий союз, который, получив от землячества бранное прозвище «черные», хотел всему студенчеству навязать свое радикальное законоположение, «Зерцало чести» (Ehrenspieget). Им руководили братья Адольф, Карл и Павел Фоллен, радикально настроенные сыновья одного гиссенского чиновника. Это обстоятельство навлекло на «черных», по — видимому, не лишенное основания подозрение, что они представляют собой тайное общество с революционной тенденцией, и помешало их развитию и распространению.
Тотчас Йена стала стремиться к объединению всех этих корпораций в одно большое сообщество — и возник новый Всеобщий студенческий союз. В виде политической цели перед ним вставало установление немецкого единства.
Об этом в их конституции мы находим следующее определение: «Общий Немецкий студенческий союз желает путем нравственного, научного и телесного воспитания в высшей школе подготовить наступление свободной, справедливо устроенной и состоящей в единстве народа — государственной жизни».
Деятельность союза проявилась в студенческих съездах, состоявшихся в Бамберге (сентябрь 1827 г.), Вюрцбурге (Пасха 1829 г.) и Нюрнберге (Пасха 1830 г.). Управление лежало на «правящем» студенческом союзе.
Неясное настроение и полная путаница умов, проникавшие и наполнявшие в те годы всю общественную жизнь, нашли, естественным образом, доступ и в круг студенческого союза и привели к его разделению на два лагеря.
Этот раскол обнаружился впервые в Эрлангене. Начиная с 1827 г. в возродившемся здесь к новой жизни студенчестве христианско — германские идеи, соединенные с темными, мистическими тенденциями, стремились к внешнему выражению. Против них вскоре выступило направление, которое, опираясь на жившее еще в воспоминании южнонемецких высших учебных заведений иллюминатство, желало преобразовать студенческий союз в тайный орден со степенями и мистериями. Его приверженцы заключили союз «на жизнь и на смерть». Высшие ступени «посвященных» и «избранников» откинули студенческий принцип нравственности, который должен был сохранить обязательное значение лишь для низших ступеней.
Естественно, что такие противоположности вскоре привели к совершенному разрыву. Сторонники христианского направления основали студенческий союз «Арминия», тогда как их противники соединились в «Германию». Обе организации объявили друг друга лишенными чести. «Германия» по всему своему характеру уже не стояла на студенческой почве. Тем не менее она сделала попытку получить от правившего тогда Иенского студенческого союза признание ее единственным истинным Эрлангенским студенческим союзом. Но и «арминцы» обратились туда с той же целью. Следствием этого явилось то, что обе партии приобрели друзей и приверженцев не только в Иене, но и во всех остальных немецких высших учебных заведениях. Хотя там дело не доходило до раскола на два союза, как в Эрлангене, но все же раздоры между сторонниками обоих направлений нельзя было уже устранить. Они повели к распре и на вюрцбургском и нюрнбергском студенческих съездах. И когда затем июльская революция (1830) направила мысль студенчества еще сильнее в область политических вопросов и оно с возрастающим интересом стало следить за политическим движением в Германии, Франции, Голландии, Польше ит. д., то напряжение между обеими партиями достигло столь значительной силы, что разделения студенческого союза уже нельзя было миновать. В этом смысле состоялось, действительно, решение созванного в ноябре 1830 г. общего собрания. Правда, «германцы» и «арминцы» в отдельных университетах вступили во взаимные соглашения. Но первым постепенно удалось оттеснить арминский элемент на задний план и в конце концов произнести над его представителями формальный приговор о бесчестии.
Теперь дело быстро двинулось по революционному пути. Германски настроенный студенческий съезд во Франкфурте — на — Майне принял решение, что студенчество не должно само возбуждать революцию, но что ему рекомендуется энергичнейшим образом принимать участие во всяких стремлениях, способных содействовать введению свободного, правового государства. При случае члены студенческого союза не должны были отказывать в своем деятельном сотрудничестве возможному народному восстанию.
Эти постановления все еще не удовлетворяли радикальных элементов среди германцев, так называемых «безусловных» (Unbedingteo).
Уже зимой 1818/19 г. в Иене под руководством Карла Фоллена выступили подобные стремления. Фоллен родился в 1795 г. в Гиссене; принимал участие в 1813–1814 гг. в качестве гиссенского добровольца — охотника участие в походе на Францию. Занял затем по возвращении в качестве приват — доцента кафедру юриспруденции в Гиссене. Когда же он по подозрению в демагогической крамоле попал под следствие, он в том же звании переселился в Йену. Но и здесь он вскоре навлек на себя подозрения и отправился во Францию, где вступил в тесные отношения с распространенными по всей стране радикальными тайными союзами. В следующем году Фоллен поселился в Хуре, но, будучи выслан в 1824 г. по настоянию прусского правительства, отправился в Париж и, наконец, в Северную Америку, где он в 1839 г. погиб ужасной смертью при пожаре парохода на озере Эри. «Фанатик с твердым умом», по образу мыслей якобинец, по характеру своему — загадочное смешение холодности и фанатизма, Фоллен был «рано созревшим совершенно цельным характером, который по образцу радикальных пророков умел придать себе вид демонической неразгаданности и представлялся многим из своих молодых товарищей горным духом». Этот мечтатель читал лекции о пандектах. Его философия основывалась на изречении: «Все, что человеческий разум признает хорошим, прекрасным и истинным, все это и должно осуществляться при помощи нравственной воли, немедленно, без каких?либо оговорок, безусловно, до искоренения всех инакомыслящих». Это положение было просто — напросто признано «аксиомой». По ней приверженцы Фоллена назывались «безусловными».
Их стремления сводились к тому, чтобы осуществить на немецкой земле основной закон Французской республики. При помощи слишком быстрых умозаключений они развили систему самого резкого субъективизма и собирались рискнуть всем за народную свободу, как они ее понимали. Правда, сначала они думали составить только план, как поддержать восставших поляков путем образования академического легиона, но в случае надобности готовы были с оружием в руках биться за лучшие условия политического существования в Германии, к которым они все стремились.
Однако в январе 1831 г. между «германцами» и «арминцами» состоялось примирение, после чего обе партии слились в Большой студенческий союз. Но, уже несколько месяцев спустя, различие политических воззрений снова разъединило едва успевшие объединиться партии. И тотчас же «арминцы» и «германцы» снова стали во враждебные отношения друг к другу. Их посланные торопливо обходили одну высшую школу за другой, собирали друзей и единомышленников и разносили повсюду таинственные вести.
В это время союз «Германия» все глубже уходил в революционное русло. В конце концов дело дошло до того, что огульное осуждение всех противников стали считать верным знаком честного образа мыслей, тогда как штутгартский студенческий съезд (25–26 декабря 1831 г.) постановил, что немецкие студенты должны добиваться своей задачи — единства и свободы Германии — путем переворота всего исторически возникшего. Этим решением студенческий союз перестал быть студенческим обществом — он превратился в политический союз. «Так впервые в Германии была провозглашена проповедь переворота всего нравственного и политического порядка вещей, то учение, возрождаясь в различных формах, тревожит людей в продолжение всего этого столетия и получило, наконец, свое высшее развитие в доктрине русских нигилистов».
Роковой посев, который так расточительно был разбросан в Штутгарте, дал всходы и принес обильный урожай. Многочисленные германцы из разных университетов принимали участие в огромном народном празднестве на развалинах замка в Гамбахе у Нейштадта на Гаардте (26–28 мая 1832 г.), в той могучей политической демонстрации, на которой от 30 до 40 тыс. человек до беспамятства опьяняло себя звучными и исполненными неудержимого стремления к свободе речами и пламенными фразами экзальтированных демагогов и бесчисленных газетных писателей, неведомо откуда пришедших французов и поляков, этих буревестников революции. Затем произошло франкфуртское покушение (3 апреля 1833 г.). Исходя из воззрения, что мирным путем объяснений и духовной борьбы нельзя добиться коренного государственного преобразования, молодые пламенные головы, неизвестные и недовольные литераторы, члены студенческого союза, мечтательные друзья свободы и огромная армия польских беглецов, которых можно было найти везде, где гремела политическая фраза, попытались произвести насильственный переворот. Они начали со старого Франкфурта, места заседаний сейма, для чего напали на стражу, убили в неукротимой жажде подвигов несколько беззащитных солдат и обратились к народу с призывом к свободе и республике. Однако франкфуртские филистеры и мещане обнаружили лишь весьма слабое понимание этого заманчивого лозунга и хваленых благодеяний республиканского государственного устройства, и вскоре безумные смельчаки пали перед подошедшими полками. Кто не мог спастись в спешном бегстве, был арестован, хотя из?под этого ареста большинство понемногу бежало.
Все эти рискованные предприятия и их печальный исход побудили рассудительные элементы удалиться из студенческого союза, тогда как упорствующим членам тяжелая рука преследований причинила много глубоких ран. По поводу пропаганды, ведущейся в университетах, было теперь уже во Франкфурте учреждено следственное присутствие. Оно ничем не уступало майнцскому расследованию и почти десять лет неутомимо старалось напасть на след мятежных заговоров. По всей Германии происходили массовые аресты предполагаемых демагогов. Многочисленные молодые люди, подававшие большие надежды, цвет немецкого юношества, были отправлены в крепости и тюрьмы. Многие потеряли право поступать на государственную службу; некоторые были даже приговорены к смертной казни, которая, однако, путем помилования, была заменена лишением свободы. В Пруссии лишь перемена правителя в 1840 г. вернула свободу большинству из осужденных.
Достойной оплакивания жертвой этих бурных годов сделался, как известно, Фриц Рейтер. Молодой студент деятельно проводил до того свои дни в попойках и увеселительных поездках. О нечестивых заговорах своих «посвященных» коллег он не знал ничего. В течение семи длинных мрачных лет «живой поток его жизненного пути был запружен и превращен в озеро». В своих воспоминаниях «Ut mine Testungstid» он набросал потрясающую картину этих трагических событий и с прямодушным, «улыбающимся сквозь слезы юмором» осветил все сумасбродство травли против демагогов.
В течение ближайших лет студенческая жизнь старалась проявиться в совместных попойках, тут и там в общественных кружках, в которых, однако, всякие политические разговоры были строго запрещены. Кружками руководило тайное общество, к которому принадлежало 8–10 человек, большею частью старых членов прежних «Арминии» и «Германии». Из этих отношений, начиная с 1836 г., снова развился крепко и едино организованный студенческий союз. Он также вел свое дело тайно и состоял из более тесного и более широкого отделения. Члены обоих классов разделялись в начале семестра на кружки по 8–10 участников и поручались руководству опытного студента. Совокупность руководителей составляла комитет, который избирал старшин на четыре должностных недели.
С таким устройством студенческий союз снова начал расцветать, пока в 1840 г. от него не отказалось шестьдесят членов, которые учредили новое студенческое сообщество. Из сторонников обеих партий затем образовались третий, четвертый и пятый студенческие союзы. Новообразования и распады шли большею частью рука об руку. Длительного существования не имело ни одно из этих сообществ. Тут начался безумный 1848 г.
По инициативе Иенского студенческого союза на дни Троицы было тайно условлено собрание всех немецких буршей в Вартбурге. Между тем, однако, направленные против университетов исключительные законы были взяты назад, и тем самым отпало всякое основание для таинственности.
К условленному времени из всех немецких высших учебных заведений стеклись сыновья муз. Их собралось в Эйзенахе 1500 человек. В третий день праздника внушительное шествие, с распущенными знаменами и оркестром во главе, направилось в почтенный Вартбург, в то место, которое 31 год перед тем видело в своих стенах торжество первого празднества. Как ив 1817 г., это был праздник одушевления свободой и единением. Но тогда как прежде молодые люди заключали союз, «который должен был распространяться и расходиться из одного округа в другой, от одного поколения к другому и передавать всем жилам немецкой страны постоянно свежую кровь действительно счастливой, справедливой и честной жизни, исполненной силы и юношеской красоты, теперь юноши стояли среди бушующих волн революции и требовали, с одной стороны, — возвышения университетов до значения национальных учреждений и иных коренных реформ, с другой стороны — в пенящемся через край радикализме они желали устранения рамок, отделяющих студентов от народа, и растворения студенчества в немецком гражданстве.
Лучшим результатом вартбургских дней было последовавшее 18 августа 1850 г. в Эйзенахе основание Всеобщего немецкого студенческого союза без политической тенденции и практической политической деятельности. Руководство союзом приняло на себя избранное для того общество в качестве центра. Когда же во главе его в 1851 г. стало лейпцигское студенчество, которое пожелало превратить союз в орган политической борьбы, то многообещавшее предприятие распалось. Так основательно уже переменился дух времени.
С течением времени, наряду с «германским» и «арминским» направлениями, образовалось еще третье — «тевтонское» — с сильною склонностью к земляческому духу. После многочисленных бесполезных попыток объединить немецкие студенческие союзы 20 января 1870 г. состоялась Эйзенахская конвенция, после роспуска которой (1872) 10 ноября 1874 г. в Эйзенахе был основан существующий еще поныне Всеобщий депутатский конвент — Allgemeiner Deputierten Convent (ADC). Так как им, однако, принят принцип безусловной сатисфакции, гимнастика не обязательна и научные вечера уступили место попойкам, так как далее даже среди членов студенческого союза введены так называемые Bestimmип-gsmensur[2], и, наконец, восстановление Германской империи исполнило политические мечты студентов, то у большинства существующих теперь студенческих союзов нет ничего общего со старыми, кроме названия. С 23 августа 1883 г., дня, когда в Иене был открыт памятник студенческих союзов, появилось новое движение, которое в качестве реформированного студенческого союза борется против дуэлей и роскоши в студенчестве. Это движение до сих пор, однако, встретило лишь небольшое сочувствие, тем более что оно не признается студенческими союзами ADC.
В 1904 г. насчитывалось около 60 студенческих союзов с приблизительно 2400 деятельными членами. В настоящее время существует 8 реформированных студенческих союзов, из них семь сомкнулись во Всеобщий немецкий студенческий союз — Allgemeiner Deutscher Burschenbund (ADB). Его представители ежегодно собираются около Троицы в столице.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.