СТРАНА И НАРОД

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

СТРАНА И НАРОД

К западу от бассейна рек Тигра и Евфрата, по берегу Средиземного моря, в направлении с севера на юг, лежит горная страна, где уже в далекие доисторические времена процветала всемирно — историческая культура. Наиболее знаменита была Палестина, или Ханаан, холмистая страна, занимавшая южную часть богатого лесами Ливана и покрытого снегами Гермона и Антиливана.

Это небольшое государство, природе которого Иордан — главная жизненная артерия страны — придает своеобразный характер.

Иордан образуется из слияния нескольких ручьев, берущих начало в покрытом вечными снегами священном Гермоне, стремительно мчится меж крутых скал, протекает через маленькое, заросшее камышом и болотными травами озерцо и через более значительное озеро Тивериада, «Око Галилеи». «Вся Палестина, — говорит Карл Риттер, — по справедливости смотрит с восторгом на прекрасные, покрытые снегами вершины Гермона, ибо здесь источник плодородия и богатства страны; земледелец и пастух, певец и пророк, наука и поэзия черпают отсюда свои лучшие образы символы».

В эпоху Нового Завета на хорошо обработанных берегах Иордана произрастала почти тропическая растительность и водились почти тропические животные. «Розовые цветы олеандров, словно утренняя заря, освещали долины и холмы, фиговые пальмы, виноградная лоза и солнечная трава покрывали берега, и, между тем как кедр и маслина украшали возвышенности, по берегам колебали свои веерообразные верхушки стройные пальмы. Вокруг раскинулись многочисленные города и селения, и изобиловавшее рыбой озеро было покрыто бесчисленными судами. Теперь же невзрачный челн лишь изредка оживляет зеркальную поверхность озера, а пустынные берега его безлюдны».

Меж веселых, украшенных тамарисками, поросших травою и камышом берегов, принося стране благодатную влагу, устремляется Иордан по крутому склону от озера Тивериада к прелестной долине Иерихона, который составлял резиденцию царей иудейских. В течение почти десяти месяцев в поразительном изобилии созревали в этом раю фиги, финики, виноград, лимоны. На обширных плантациях произрастал драгоценный бальзамовый кустарник, сок которого, благодаря своим целебным свойствам, одинаково высоко ценился на юге и востоке.

Розовые сады и пальмовые рощи Иерихона сменялись тоскливой пустынностью Мертвого моря, в горько — соленой воде которого не обитает ни одно живое существо. В его бездонных глубинах Иордан погребает свои свежие струи. Вблизи соленого моря совершенно исчезает всякая растительность. Далеко вокруг него почва пропитана солью, и многочисленные серые и асфальтовые источники свидетельствуют о былой вулканической деятельности. А вулканические извержения уже в историческую эпоху, как известно, разрушили порочные города Содом и Гоморру.

От Мертвого моря до самого Иерусалима тянется скалистая страна, пустыня Иудеи. В ее уединенных, но веселых долинах находили себе пристанище отшельники и общины ессев.

К югу от Антиливана до самого Мертвого моря простирается плоскогорье Гилеад, принадлежавшее некогда племенам Рувима, Гада и отчасти Манассии, покрытое пастбищами, прекрасными дубовыми лесами, прорезанное долинами, засеянное хлебом и масличными деревьями и орошаемое пенистыми волнами Ябока.

Западная горная страна представляет собою узкую береговую полосу на всем своем протяжении прорезанную и окруженную крутыми горными кряжами, которые в Ливане достигают 8–9 тысяч футов высоты.

«Ливан» означает «белая гора». Об его вечных снегах упоминает уже Иеремия, и теперешний араб говорит: на ее главе покоится зима, на ее плечах приютилась осень, у ног ее дремлет лето.

Северная часть занята холмистой страной Галилеей; вся страна покрыта зелеными горными лужайками, прелестными долинами, смеющимися фруктовыми садами, шумными лесами и изобилует густонаселенными городами и селениями. Здесь «окруженный зеленеющими холмами», в прекрасном уединении, точно чудная келья, далекая от всей земной суеты, лежит Назарет, известный ныне под именем Насры.

К югу от Галилеи простирается орошаемая рекой Кисопом равнина Израиля, на небольшом пространстве которой природа развернула богатства всех времен года; на западном ее краю скалистым гребнем выдался в море суровый Кармел.

С юга к равнине Израиля примыкает богато орошенная и прекрасно обработанная страна Самария. С давних времен она славилась своими увенчанными лесом горами, с их сочными пастбищами, и своим умеренным здоровым климатом.

По мере приближения к границе Иудеи, «главному оплоту иудейства», исчезают постепенно луга и весело журчащие источники. Вся природа принимает более суровый и дикий характер. Неприступные известковые горы большей частью пустынны и негостеприимны и мало приспособлены для обработки. Редко проливается обильный дождь на жаждущую землю, обвеваемую сухими южными ветрами, приносящимися из близлежащей аравийской пустыни. Лишь неутомимое трудолюбие бедного наивного народа могло извлечь из скудной почвы кое — какие плоды.

Здесь находится главный город Иерусалим. «История, которая поместила Афины на бесплодной скале, Рим — среди болот и пустынь, воздвигла Иерусалим на обнаженном каменистом утесе». Этот священный город, со своим храмом Иеговы, видевший некогда оживленные празднества во время великих религиозных торжеств иудейства, стал впоследствии «целью, к которой стремились крестоносцы и паломники и при виде которой они преклонялись с молитвой, приветствуя ее радостными возгласами; город, на который рассеявшийся по лицу земли народ израильский взирает с гордостью и с душевной болью и тоской, город, которому даже мусульмане дают название ElKuds, то есть «священный».

Жители Палестины, окруженной самыми культурными народами древнего мира, участвовавшей во всех великих событиях античной истории, находились постоянно в состоянии духовного напряжения. Этому слабому народу нередко приходилось оберегать свою веру — монотеизм — от чуждого влияния вавилонско — ассирийского всемирного господства, от внешнего блеска финикийской цивилизации, от премудрости египтян, от эллинской красоты. В этой борьбе за самое высокое, что у него было, израильский народ развил в себе, довел до полного расцвета свои природные задатки, свои индивидуальные черты. В израильтянах выработались та энергия, та несокрушимая гибкость, та необычайная стойкость национального характера, равные которым вряд ли можно найти во всей истории человечества и которые многократно засвидетельствованы историей иудеев.

Считая известными важнейшие хронологические даты, мы ограничимся для своих целей лишь следующими указаниями.

Длившиеся много веков тяжелые вавилонское и ассиро — персидское пленения сменились владычеством Александра Великого, господством Птолемеев и затем Селевкидов из Сирии; все это следовало одно за другим; наконец, несчастный народ после почти сорокалетней борьбы был освобожден героическим родом Маккавеев (167–130 гг. до Р. X.). Один из членов этого рода, Аристобул, принял царский титул (105).

Тяжелые страдания, неустанные труды и победоносная борьба снова, хотя и постепенно, создали из иудеев народ, который, казалось, занял среди других народов самостоятельное и почетное положение.

Блестящую эпоху династии Маккавеев сменило мрачное время царя Ирода. По трупам славного княжеского рода и мужественных патриотов проложили себе дорогу к Сионскому престолу хитрые и отважные потомки Ирода, пользовавшиеся расположением римских императоров. Не лишенные благородства и великодушных стремлений, эти почетные царедворцы, искренно преданные ненавистному для народа врагу, презирали со всей дикостью восточного деспотизма идеальные течения в жизни народа и неуклонно и упорно преследовали лишь одну цель: утвердить в Иудее свою власть.

Вполне понятно, что при таких условиях они не могли прибрести расположение народа, «склонного рассматривать с трансцендентальной точки зрения всю жизнь до ее мельчайших деталей». Тем с большей страстностью он обратил свои взоры на храм, это национальное святилище, в котором он видел свое единственное приобщение и который во все времена составлял его радость и его гордость, и тем с большим благоговением стал относиться он к первосвященнику.

Но так как все высшие должностные лица в большей или меньшей степени зависели от милости преемника Ирода или римских прокуроров, то, несмотря на их громадное влияние на умы, настоящий дух иудейства — теократическая идея постепенно покинула их и нашла свое последнее прибежище в раввинских школах. Это было следствием горестного чувства, вызываемого потерей политического существования государства.

Каждый палестинский город средней величины имел свою школу или синагогу. Богослужение, совершаемое в последней, должно было заменять участие в богослужении иерусалимского храма. Сотни жаждущих познания юношей и благочестивых мужей проводили в синагоге целые дни и с благоговением внимали разъяснениям Священного Писания и глубокомысленным схоластическим толкованиям запутанных вопросов права.

Таким образом школа распространяла во всех слоях народа точное знание закона и создавала целые кадры учеников, которые делали своим призванием изучение Священного Писания.

Наряду с левитами, избранными учителями народа, создался особый класс писателей, раввинов, ставивших задачей своей жизни изучение и дополнение закона, сохранение в чистом виде религии Моисея и предание ее народу.

Этой задачей раввины отдавались с изумительным рвением. Чтобы предотвратить возможность отпадения от веры отцов, они подчинили Закону «пестрое разнообразие жизни». Их учение совершенно отвергало право человека поступать по собственному усмотрению, и каждый род занятий подводился под «категорию запрещенного или разрешенного». Уже и без того строгие предписания относительно пищи стали еще строже, количество очистительных обрядов было увеличено, а всякое отступление от закона влекло за собой суровую кару. До полного абсурда доходили их хитроумные рассуждения о том, «в каких случаях погружать руки в воду, держать ли их вверх или вниз, омывать ли всю кисть или лишь концы пальцев».

Неудивительно, что эти бесчисленные, сложные предписания совершенно затуманили народное сознание и заслонили истинные основы религиозной и нравственной жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.